Мингрельский петух

      Дело было в знаменитом нынче поселке Леселидзе на границе Абхазии и Грузии с Россией. Я и папа проводили там в июле 1953 года свои "вакации". За месяц, учитывая общительность и обаяние папы, мы, конечно, перезнакомились со всеми близживущими представителями кавказского интернационала: Никитиными, Санидзами, Манукянами, Бериями... К тому же, мне стала знакома и соседская популяция домашней фауны. В частности, я обратил внимание на то, что взлетев на забор, петухи всегда информируют окружающих об этом своем достижении короткой звонкой песней. Мне шел четырнадцатый год, ломка голоса еще не завершилась, а благодаря Нине Остаповне - хорошей знакомой нашей семьи, преподавшей мне как-то науку специфического голосоведения, - я был мастером точного воспроизведения песни любого петуха. Технически это доступно мне и сейчас, да вот голос чуть низковат.
      В тихий теплый ранний - после архимедова сна - вечер  у забора нашего участка текла задушевная беседа русых и брюнетов, молодых и ветеранов, кавалеров и дам. Как обычно, я немного в стороне от компании, но совсем рядом. Тут же куриный гарем из мингрельского двора во главе с красивейшим красным и клевастым Петей. В какой-то момент природа воодушевила золотогребенчатого, последовал энергичный полет, посадка на забор, стабилизирующие взмахи крыльев - все готово для исполнения любимой арии. И вот пожалуйста: общество слышит его родные фанфарные звуки, но... в моем, чисто инстинктивном исполнении. Что было дальше, увидишь не часто: красавец оторопел, оглянулся, потерял равновесие и в присутствии своих многочисленных подопечных шлепнулся с забора навзничь. Последовал унижающий достоинство мужчины громовой хохот свидетелей.
      Интересно: как он потом объяснился со своими возлюбленными?                В. Раутиан