Барракуда

      Однажды повезло мне побывать на Кубе. Страна социалистическая и поэтому числилась хоть и далеким, а все же "ближним", доступным зарубежьем. Куба имеет трудности с энергией: местная нефть годится лишь в качестве асфальта, страна слишком маленькая, чтоб возникли могучие реки. А советские друзья жаждут расплатиться за сахар постройкой там атомной электростанции. Моей задачей было - оценить сейсмическую опасность. Дело не простое - за год записать достаточное для статистики количество землетрясений в месте, где они, если и бывают, то раз в 10, а то и в 100 лет...
      По воскресеньям вывозили нас, русских специалистов, на море не какое-нибудь, а Карибское. Народ на пляже сидит в тенечке под пальмами, а я - ласты на ноги, маску на голову и - вперед! Знатоки предупреждают: "Не заплывай,  где  глубже  10  метров,  там  акулы!" - "А  как  узнать,  сколько метров?" - "А там дна уже не видно". И вот плыву. Лежу на поверхности, лицо в воду, дышу себе через трубку, смотрю вниз. И море уже не мрачная бездна, которая так и норовит тебя поглотить, а мир, прекрасный и удивительный. И я уже не кандидат в утопленники, а птица, которая легла на ветер, и чуть пошевеливая концами крыльев, обозревает бескрайность. Вот кораллы, похожие на оленьи рога. Невероятных расцветок маленькие рыбки снуют между этими рогами, как маленькие птички в кустах.
      А вот на дне лежит ракушка, маленькая и невзрачная, но если ее очистить снаружи соляной кислотой, она станет перламутровой не только внутри, но и снаружи. Ныряю поглубже, протягиваю руку к ней - и вдруг она прячется в норку. Присмотрелась, а это и не ракушка вовсе, это маленькая мурена, собакоголовая, змееподобная рыба. Большие бывают по 2-3 метра длины, и голова не только по форме, но и по размерам вполне собачья.
      Борис Палич Волин, наш Гармский хозяйственник, которому там и вовсе делать было нечего, чуть не каждый день отправлялся на море. На подводную охоту. Была у него мечта - добыть большую мурену, сковородки эдак на три. Большие мурены живут в зарослях кораллов, похожих не на оленьи, а на лосиные рога. И вот как-то раз Борису Паличу повезло - в острых этих зарослях повстречал он рыбу своей мечты. Меткий выстрел оказался несмертельным. Испуганная рыба бросилась прятаться поглубже в коралловые кусты, таща за собой Бориса Палича на прочном шнуре, заботливо привязанном одним концом к стреле, а другим - к поясу предусмотрительного охотника (чтоб не потерять стрелу при промахе). Кто кого? Оказалось, что рыба, даже раненая, сильнее Бориса Палича. И тянет того все глубже и все дальше в колючие заросли. У бедняги замелькали нехорошие мысли. Перерезать бы этот чертов шнур, да ножа нет. Разорвать - не может быть и речи, шнур специально сделан такой, чтоб не разорвать. Уже и диафрагма стала непроизвольно вздрагивать, стараясь заставить нашего охотника вздохнуть... Наконец он догадался, подтянулся поближе к рыбе и с близкого расстояния всадил в нее вторую стрелу. Тут и настал конец бедной мурене, а у незадачливого охотника появилась возможность наконец-то вынырнуть и хватить воздуха.
      Получилось и впрямь три сковородки.
      У меня от рассказов Б.П. осталось неприязненное чувство к лосинорогим коралловым зарослям и я старалась уйти дальше в море. Вот однажды плыву я и попадаю в стайку, довольно большую, рыбок некрупных - сантиметров 10-15, - блестящих, с крутыми, как у акул и касаток, обводами хвоста - знак быстрых пловцов. Ближайшие ко мне поворачиваются и, в упор глядя мне в глаза, стараются понять - что это за чудище такое затесалось в их компанию.
      На обратном пути вдруг вижу одинокую рыбку размером с большую галошу, которая все норовит подплыть под меня. Что такое? Вглядываюсь. На спине у рыбки присоска, похожая по рельефу на подошву спортивных тапочек 30-ых годов. Прилипала! Спутала меня с акулой! И даже когда я была у самого берега и плыла в толпе ног на пляжной водичке, но все же под водой, чтоб не спускать глаз с прилипалы, назойливая моя компаньонка не оставляла попыток прилепиться к моему животу.
      А то вдруг вижу ската, большого, размах "крыльев" метра полтора. Скользит вдоль дна. Лег, пошевелил "крыльями", засыпался весь песочком - не видно его. Только два глаза шевелятся. Веки совсем человечьи, и от этого взгляд, который он бросает вверх на меня, кажется осмысленным.
      В другой раз попадаю в сообщество медуз. Маленькие, с чайную чашку, и, к счастью, безобидные. (Как оказалось, есть и такие, от прикосновения которых до берега уже не доплывешь. Я этого не знала и потому не боялась.) Они проплывали совсем близко.
      Но вот что-то мелькнуло. Переключаю глаза на дальнее зрение. Ого! Ничего себе рыбка! Прямо подо мной, метра на три глубже, стоит рыбина примерно моего роста, слегка поперек полосатая, и нижняя челюсть торчит вперед, как у щуки. Это и есть большая океанская щука - барракуда. Хм, знать бы, что у нее на уме. Конечно, проглотить меня ей не удастся. Но может, одной ноги ей хватит на ужин? Поглядывая на меня одним глазом, совсем по-птичьи, рыбешка развернулась, пошла по кругу, заходя мне "в хвост". Я сделала тот же маневр. Мы, как две собаки в предбоевом ритуале, сделали пару кругов, находясь на противоположных концах диметра, только на разной глубине. Ну, пожалуй, хватит с меня. Я вспомнила, что лучшая защита - нападение. Повернулась и пошла по диаметру вниз, прямо на своего противника. В битве характеров победа была за мной! Барракуда ушла.
Т. Раутиан