Про жизнь колесную

Лето. Птички поют. Над страной полощется в солнечном свете заоблачная даль. Облака столпились у самого горизонта… впрочем, за высотными строениями сразу и не разглядишь.
По всему видно, что эта девушка (очень – не очень, но…) сильно поссорилась со своим парнем. Стоят на остановке и парень, повернувшись к ней спиной, застыл в отдалении и даже не думает к ней поворачиваться. К нему подходит другой и просит закурить.
Девушка (на ней солнцезащитные темные очки) в очередной раз пытается обратить на себя внимание любимого, но обращается к нему не по имени, а несколько официально, возможно, чтобы подчеркнуть свою гордую женскую независимость.
— Молодой человек!
К ней поворачивается тот, который спросил закурить. Смотрит на стоящих людей, и решив, что говорила в его сторону именно она, произносит:
— Я вас слушаю...
Та же на грани противоречивых чувств (откровенная истерика в ее планы не входит). Состояние такое, что было бы не лишним и поплакать слегка.
— Я вас не звала! — огрызается она, одновременно отводя взгляд.
Парень смотрит на того, кто протягивает сигарету. Тот ноль эмоций. А девушка смотрела в их сторону. Пожимает плечами, закуривает.
— Молодой человек!
Поворачивается к ней.
— Да?!
— Я вас не звала! — И смотрит в сторону.
— Послушайте, но вы смотрели в мою сторону и звали!
— Я не звала вас! — Опять отворачивает лицо.
Тот пожимает плечами, поворачивается спиной.
— МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК!!!
Парень больше не реагирует. Глубоко затягивается.
— МОЛОД
Тот резко поворачивается, встречается с ее взглядом, что за темными очками, дикими глазами смотря на нее и тычет в ее сторону дымящейся сигаретой.
— А вот я вас и ПОЙМА-А-АЛ!!!
Лето. Парит. Жарит, то есть. Солнце купается в небесной прохладе. Город живет своей, только ему понятной жизнью.
Вот и троллейбус. Заходим. Не толпимся. Плавно, учтиво и предупредительно к окружающим. Распаренный или даже скорее раскаленный  от трения об плотную пассажирскую массу кондуктор обращается к мужчине.
— Вас просят уступить место.
— Кто? — Тот активно озирается по сторонам, завязая взглядом в плотной массе стоящих.
— Да вот же женщина говорит, что ей плохо.
Смотрит, наконец, на женщину.
— Вам правда плохо?
Та, держась рукой за низ живота.
— Вы знаете, на самом деле что-то... Я жду ребенка.
— Правда-а?! Поздравляю.
Кондуктор.
— Вы уступите, наконец, место?
— Кому? — Во взгляде крайнее недоумение.
— Так... — Кондуктор явно озадачена ситуацией. — Вы вроде, как мужчина, все-таки... — Но не успевает закончить фразу, как тот резко вскакивает, толкает ошалело беременную женщину и орет чуть ли не на весь троллейбус.
— Что вы меня заговариваете! Вон, остановку свою из-за вас проехал!!!
Люди снуют туда-сюда. Прямо наваждение какое-то. Смотришь и думаешь как бы про себя: «сейчас глючить начнет». И начнет. Мелькание в глазах. Туда. И сюда. А ты не стой. Не пялься в одну точку. Пройдись пешочком. Помечтай. Представь, что ты в пустыне. А в пустыне есть общественный транспорт? Нету!
Торможение. Явно, не запланировано. Светофор резко подмигнул водиле красненьким. А у того у самого в глазах что? Провода, за которые зацеплен рогами «ящик с трупами» смешались с видимой перспективой, в которую медленно уползает клацающий внутренностями транспорт. Плывет все, стекает к асфальту. Народ почти валится на пол. Кто-то хватается мертвым зацепом за поручень – и этим спасает положение: кто не успел упасть, обреченно взирая в затылок близ стоящего, плавно вдавливаются в дрогнувшую массу так называемых пассажиров, обнаруживая в этот момент, что земля действительно вертится. Мерцание в глазах. Но есть даже такие, кто могут смотреть затылком. В переполненном троллейбусе — незаменимое качество.
— Девушка, у вас расстегнулся лифчик.
— Ой, спасибо, а как вы видите?
— Я экстрасенс.
— Ах! Посмотрите еще, мне кажется, там что-то сместилось... ну, вы понимаете?
Двери раскрываются. Входит группа слепых. Двери уже не закрываются. Потолок просел. Хочется пить и кусаться.
Лето… Женщина все в том же переполненном троллейбусе обращается к стоящему рядом мужчине.
— Будьте добры, передайте на билет.
Тот поворачивается к ней и набычившись, смотрит исподлобья, ненавистно и тяжело двигая нижней челюстью.
— Я тебе, что, лысый?
Женщина сначала утрачивает дар речи, потом в крайнем недоумении смотрит поверх его лба, где сквозь редкие волосы отчетливо проглядывает загорелая лысина.
Она убирает, протянутую было руку с мелочью.
— Простите, я не хотела вас обидеть...
Кондуктор почти дымится. Следующая остановка — конечная. Это объявление сродни осознанию, что вы только что родились. Может быть заново. Но мы еще не приехали.
А вы знаете сколько людей мечтают проехать зайцами? Уйма же! И это в такую жару!! Все. Транспорт дальше не идет. Перегрелся. Усы обвисли. Рога отпали.
Народ выковыривается, как маринованная килька из консервной банки.
— Девушка… А все-таки вы смотрели на меня!
— Я сам может, в положении…
— Какая приятная девушка, однако! Нет… ничего не сместилось. Жаль…
— Да, лысый, ты, лысый… по всему видно.
Мысли вслух. Прохлада надвигается вечера. Медленно, но уверенно.
Солнце играет светом в окнах многоэтажек. Кондуктор вытирает рукавом со лба трудовой пот. Троллейбус остывает от впечатлений.
— Механический урод…
— Электрический он…
Это про транспорт. Мысли «вслух».
Лето. Пляж. Девушки. Бикини. Пепси — совсем холодное и не разбавленное. А лучше пиво.
СОЛНЦЕ.
— Передайте за проезд.
«Завтра мы будем Жить»
«Наверняка»
«Вероятность теплового удара велика»…
— Осторожно! Двери закрываются. След…
Сквозь щели потных тел я вижу в жизнь оконце.
Быть или не быть…
Я вижу как суетится город. Я проезжаю мимо него.
По левому виску стекает горячая струйка.
Я слышу музыку. Она зовет в прохладу и свежесть. В океан, что прячет за горизонтом тайну своего величия. Хочется плыть и плыть в этих волнах неописуемого восторга. Хочется быть свободным от…
— Что вы толкаетесь, в самом деле?
— Я пройти хочу!
— Кто еще не передал за проезд?
— След… хр… я.
Плачь ребенка. Только бы та беременная не родила…
Скоро последняя остановка. Лето. Пляж… нет… без пальм, пожалуй.
Ананасовый сок… ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ.
Торможение.