Утопия

 Когда я открываю дверь и заглядываю внутрь пустой комнаты, думаю, что снова ошиблась и открыла не ту дверь, которую хотела. Ошиблась, так глупо и так безнадежно. Иду прямо по коридору, встречаю знакомых людей, киваю головой и протягиваю руку. Они смотрят в мои глаза и говорят:
- Ты плохо выглядишь. Заболела?
- Нет.
- Сходи к врачу.
 Я читаю книгу Ремарка «Время жить и время умирать». Думаю о том, что жизнь -это огромный коридор бесполезных эмоций и переживаний, со множеством дверей. Четко осознавая, что внутри темных помещений находятся ошибки, которые неисправимы, люди проходят мимо, чувствуя страх. Попытки избежать столкновения с собственным страхом приводят к вечной боязни смерти.
- Людям свойственно ошибаться.
 К свету. Ближе к свету тянутся комнатные цветы. В конце коридора находится окно. Яркое, полуденное солнце просачивается сквозь стекла, притягивая, искушенно маня к себе, обещая наполнить тело теплом.
- Ты бледна.
- Здесь плохое освещение.
 Полупрозрачное солнце ослепляет глаза, пройдет целая вечность, пока они привыкнут к этим сумасшедшим лучам.
- У тебя неестественный цвет лица.
- Мало света, ничего нельзя разглядеть.
- Странно, а мне показалось достаточно.

Рано утром.
 В доме холодно. Сквозняк. Но от куда? Из щелей деревянных досок. Ветхие рамы трещат от мороза, какой же он жестокий. Бездомные собаки, промерзшие от ушей и до хвоста, забегают во двор в поисках пищи и теплого укрытия. Одна надежда на человека, но человек глух и нем. Человек мертв. Среди живых существ, только собаки, потерявшие всякую надежду сытно позавтракать и согреться. Надежда.
- Сбрось это чувство со своих плеч. Ведь думать о ней глупо.
- Глупо не думать. Красиво за окном. Правда?
- Холодно.
- А как же они.
- Кто?
- Собаки.
- А никак...
 Облезлый воробей возмущенно смотрит на меня через прозрачные узоры на стекле. Я разглядываю его перья, покрытые инеем, смутно соображая, что в кормушке нет хлеба.
- Голодный.
- Кто?
- Воробей.
 Я верчу в руках ручку, погрузившись в свои мысли. У меня от холода красные пальцы, под ними лежит чистый лист бумаги.
- Ты ничего не ешь и почти не спишь. Так нельзя.
- Это занимает слишком много времени.
- Мне страшно.
- Почему?
- Не знаю.

24 ноября, 1999г.

- Что ты прячешь?
- Ничего.
- Покажи.
  Я достаю из рукава куртки красную розу. Бутон был не распущен, казалось, что этот нежный цветок спит.
- Она еще жива. - Я отдала розу, считая дни, которые она должна растаять в вазе с водой среди чужих людей.
- Спасибо.
- За что?
 

 Мы шли по сонному городу. Нас было двое, только на несколько минут. Мы молчали. Было тяжело от того, что утренний туман забивался в легкие и не дает дышать. Мы шли, выдерживая долгие паузы. Что-то случилось между нами. Дорога, по которой я провожала этого человека, стала невыносимо длинной и неровной, как сама жизнь.
- Соловей поет.
 Мне было очень одиноко, как никогда! На свободе остро ощущается одиночество. Внутри этого одиночества находится целая половина человечества. Земля, она такая маленькая, а люди как насекомые. Они оставляют больные укусы после себя. Я поднимаю горсть земли и кладу в карман.
- Что ты делаешь?
- Так  мне  будет  казаться,  что  я ношу большой земной шар в маленьком кармане.
- Не тяжело?
  Я поняла всю глупость своего незадачливого положения. Мне стало обидно. Быстро избавившись от песчинок, я ускорила шаг. От глупости не спастись, она настигает мозг незаметно и в самый неожиданный момент дает о себе знать. Произошедшей глупости невозможно дать объяснение.
- О чем ты думаешь?
- Так... Ни о  чем.

25 ноября, 1999г.