За Гранью часть последняя

Игрушки Богов.

Все тело болело, как один сплошной синяк.
Я рискнул пошевелиться.
Ноги были в каменном плену, но голова и туловище свободны и лишь побиты многочисленными ударами камней, осыпавшихся с потолка пещеры.
Попробовал подтянуть левую ногу. Она едва сдвинулась с места. Дернул правую. Эта вышла из завала легко. Два больших камня образовали над ней нечто вроде арки, поэтому она почти не пострадала.
Зато левая засела в камнях намертво.
Вслепую разбирая камни, я мог обрушить весь образовавшийся и застывший на время каменный тетрис. Нарушив его призрачную гармонию, я рисковал засыпать себя с головы до пят и уже никогда не откопаться. Однако  выбора все равно не было, и я старался не думать о плохом.
Прошло не меньше часа, прежде чем я, обливаясь потом, наконец, приподнял самый большой камень и выдернул ногу.
Резкая боль зажгла в моих глазах такие огни, что они могли бы затмить солнце.
Застонав, я упал на спину, подтянув больную ногу едва ли не к подбородку и обхватив ее руками изо всех сил прижал к груди.
Я убаюкивал ее как больного ребенка, уговаривая потерпеть и, обещая, что все, в конце концов, пройдет и забудется. И она как ребенок верила, затихая и превращаясь из острой и резкой, в пульсирующую и тупую…

Когда я снова открыл глаза, то увидел свет.
Он бил мне в глаза, направленным ярким лучом, вырывая из темноты, мое пытающееся уклонится от него лицо.
- Укол подействовал. Он в сознании. Положите его на носилки и отнесите в бункер, - раздался властный женский голос.
- Стоит ли? Его нога… Похоже - гангрена. – Ответил ей мужской голос.
- Я должна знать, как он сюда попал. И поторопитесь, они скоро опять прилетят. – В ее голосе скользнула тень горькой усмешки, -  Можно часы сверять.
Я как сквозь вату слушал голоса людей говоривших странные вещи.
«Они говорят обо мне? Тогда о какой гангрене идет речь? И кто здесь может летать, сверяясь с часами? Драконы?»
 
Меня подняли, уложили на носилки и понесли.
Я лежал и слышал впереди смутно знакомый звук. Он был так обычен и в тоже время так нереален, что я не сразу признался себе в том, что слышу… стук женских каблучков.
Зрачки, ослепленные ярким светом, уже восстановили свою способность видеть.
Я посмотрел по сторонам.
Серые бетонные стены с проложенными по ним толстыми жилами силовых кабелей, навевали воспоминания о метро, а тусклые лампочки под потолком и штабеля ящиков о каких-то складах.
Впереди маячила сутулая мужская спина в форменной одежде серого цвета. Подняв глаза вверх, я увидел над собой лицо другого мужчины, которое было невероятного грязно-землистого цвета и практически сливалось с цветом формы. Такая кожа может быть только у людей, годами не вылезающих из-под земли.

Меня внесли в небольшую, очень ярко освещенную, комнату, которая всем своим видом, а главное запахом, напоминала о больнице, врачах и всех связанных с этим неприятностях.
Люди в сером, поставили носилки на высоких стол, и быстренько удалились, прикрыв за собой толстую бронированную дверь.
Я с трудом сел, осторожно оттянул носок и …ахнул.
Нога представляла собой крававо-синее месиво из раздробленных костей и вылезающих из-под кожи сухожилий. 
Мне стало дурно только от одного ее вида, не говоря уже о том, что я ясно осознавал - эта нога, моя собственная плоть и такие раны не лечатся, а это значит….
«Какая же должна быть боль?» - как-то отрешенно, словно речь шла о ком-то другом, подумал я.
Но боли не было. Совсем.
«Вот это мне вкололи!», -  вспомнил я разговор об уколе, который вывел меня из небытия.
- Налюбовались? – раздалось позади меня.
От неожиданности я вздрогнул, а потом осторожно обернулся на голос.

Бог мой!
На меня смотрела богиня.
Ни одной не правильной черты в лице.
«Красива – до боли», -  сказал бы поэт.
Жаль, что я так говорить не умел.
У меня просто сжалось сердце от созерцания того, чего казалось, не могло существовать в природе.
Ей было около тридцати, может чуть больше.
От нее веяло уверенностью, силой, стабильностью  и бесшабашностью одновременно.
Пугающая своей идеальностью фигура, затянутая в черную эсэсовскую форму, бросала вызов всем канонам красоты, не боясь проиграть в этом сражении.
«Богиня Войны», – сразу пришла в голову ассоциация.

Что-то не земное, не человеческое присутствовало во всем ее облике, но особенно в этом преуспели глаза.
Они сияли собственным светом, прожигая тебя насквозь, и чтобы ты ни сказал или ни сделал, им казалось все было известно заранее. Даже раньше, чем об этом узнавал ты сам.
- Итак, - продолжила она, налюбовавшись произведенным впечатлением, - Кто Вы? И как вы попали на этот объект?
- Если я расскажу Вам правду, фрау…
- Штурмбанфюрер, - подсказала она, и едко улыбнулась. – Меня Вам будет сложно удивить, молодой человек. Я слишком много слышала в своей жизни. Доверяла вот правда лишь только тому, что видела сама.
- Иногда обманывают и глаза, - осторожно сказал я, вспоминая все то, что я видел, но чего не могло быть.
- Мои глаза меня еще не подводили.
- Я думаю, что Вы меня сейчас не видите, я Вам… снюсь, или Вы мне. – Единым махом выдохнул я.

И смеялась она тоже очень красиво.
Долго, привольно, от души. Слегка откинув назад голову и прикрыв глаза.
- Давно я так не веселилась, - сказала она, отсмеявшись и не спеша возвращая на лицо каменную маску идола. – Впрочем, почти столько же, сколько и не спала. Вы заслужили себе выздоровление, юноша… Быть может Вам удастся выторговать и свою жизнь…
Она подошла к моей больной ноге и вколола еще один укол.
- Вставайте, - сказала она, откидывая в сторону шприц. – Нам пора.
- Я не смогу идти, - ответил я, понимая, что ни одно обезболивающее лекарство не позволит мне даже ступить на раздробленную кость, не говоря уже о том, чтобы куда-то идти.
- Вы будите бежать, если я этого захочу, – резко сказала она, обжигая меня холодным взглядом.
Понимая, что свой приказ она вполне может подкрепить пулей в лоб, я осторожно спустился со стола. Оперся на здоровую ногу и осторожно начал опускать больную.
Я встал на мысок, потом на стопу, потом… пошел…

Где-то над головой раздался взрыв. Тут же другой, третий. Потом рвалось везде, и не переставая.
Женщина подняла глаза к железобетонному потолку. Сдвинула изломанные на второй трети брови. Едва заметно дернула тонкими ноздрями, словно волчица, на расстоянии определяя врагов и исходящую от них угрозу. Чертыхнулась одними губами и вышла в коридор.

В коридоре царило оживление.
Эсэсовцы таскали и возили на тележках ящики разных размеров. Их действия, не смотря на кажущийся беспорядок, были на самом деле продуманы и целенаправленны. Все вокруг походило на потревоженный муравейник, где все с одной стороны суетятся, но с другой каждый знает, что необходимо делать именно ему.
«Да здравствует немецкий порядок», - вспомнил я один из лозунгов, времен нацизма, и сказал себе: «Здравствуй, Родина!»

Она шла быстро, не оборачиваясь и не проверяя, иду ли я следом. Отдавала приказы и на ходу выслушивала донесения.
Без сомнений она была царицей в этом муравейники и, похоже, настала пора позаботиться о безопасности матки.
- Аппарат готов, штурмбанфюрер, - выскочил откуда-то офицер, судя по погонам - полковник и, отсалютовав, застыл на месте словно статуя.
- Мы не летим. – Ответила она и, сделала знак полковнику, следовать за ней, - Слишком густо утюжат. Не будем рисковать.
- Поезд?
- Да.
- Слушаюсь, штурмбанфюрер.
- И через сорок минут, откройте кингстоны.
- Но в «Regenwurmlager» еще половина дивизии, мы не успеем отправить всех.
- У вас есть целых сорок минут, полковник. Разве Вас не учили делать свою работу быстро?
Полковник многозначительно посмотрел на мою спутницы, вскинул руку и отпущенный небрежным кивком головы скрылся в лабиринтах каземата.
Мы прошли еще совсем немного и оказались в подземном метро.
О том, что здесь все было на электричестве, красноречиво говорил чистый потолок, без всяких признаков копоти и аккуратная расшивка кабелей по стенам.
Локомотив и два прицепных вагона, сияли начищенной латунью дверных ручек и изысканностью декоративной отделки, напоминая о роскоши, к которой так быстро привыкли бонзы Третьего рейха, кутая места своего обитания в парчу, бархат и даже меха.
Мы сели в первый от локомотива вагон. Второй был заставлен ящиками и завален кожаными мешками.
«Архивы и сокровища, - мелькнула у меня в голове мысль,  - предмет будущих поисков многих спец служб, стран победительниц».
- Что ж, - сказала моя новая хозяйка, когда поезд бесшумно тронулся с места, и покатил по туннелю, - теперь у меня есть время Вас выслушать. Начинайте с главного.
И начал свой рассказ.
Поначалу сбиваясь на мелочи и краснея от той тупости, которую нес, если смотреть на все, глазами нормального человека, но, постепенно успокаиваясь и пересказывая все что со мною произошло, словно недавно прочитанную сказку.
Однако, она воспринимала всю информацию совершенно спокойно. Словно вовсе и не была ошарашена моими признаниями, и даже почти не удивлялась. Лишь время от времени слегка приподнимала брови и что-то уточняла.
- Забавно, - произнесла она, когда я закончил свой путанный рассказ и уже ожидал приговора. – Остается выяснить одно. Вы реальный прототип в моем времени или фантом? Хотя… Вы можете быть и фантомом в теле реально существующего сейчас человека. В своем собственном прототипе.
После этих ее слов я понял, что являюсь здесь не единственным сумасшедшим, а на пару и дураком быть не страшно.

Она замолчала, погрузившись в собственные мысли и предоставив мне развлекать себя самому, чем я и не замедлил заняться.
«Regenwurmlager» - название, плотно засевшее в мозгах, никак не давала покоя, - где-то я об этом слышал или читал…»

Тем временем наш поезд резко пошел под уклон. Мы опускались глубоко под землю.
Почему так резко? Каменный массив, вставший на пути этой, видимо жизненно важной артерии рейха или….
 Ну, конечно – РЕКА.
С благоговейным страхом я посмотрел на потолок, который держал на своих плечах всю тяжесть многоводного Одера.
Почему именно Одера?
«Лагерь дождевого червя» – вот как обозначалось на картах вермахта это место, до сих пор остающееся терра инкогнито из обширного наследия нацизма.
Северо-запад Польши, где располагался «Regenwurmlager», был соединен с Германией подземным туннелем, протяженность которого была более 60 километров, а может и больше…
Уникальное сооружение, служившее дорогой из уникального города.
Бетонированный, укрепленный подземный «Regenwurmlager», хранящий в своих тайниках загадки, которые были спрятаны так надежно, что наводят на вполне определенные размышления об их небывалой значимости. Он был оставлен базировавшейся там дивизии СС «Мертвая голова» практически мгновенно, учитывая количество обслуживавших и работавших там над чем-то очень секретным людей.

Локомотив начал карабкаться вверх.
Мы прошли под рекой.
Почти тут же за нашими спинами зашумела вода.
Моя дама мельком взглянула на часы и улыбнулась.
Все шло по графику.
Кингстоны были открыты, предотвращая любую возможность пробраться по туннелю в Германию, сам город, насколько я знал, тоже был частично затоплен водою, но проверка его электрических жил и в девяностых годах показывала напряжение в 380 вольт.
Подземный город не умер в 1945 году, он просто уснул.

Мы прибыли на конечную станцию.
Туннель до этого несколько раз ответвлялся, причем понять, какой ствол являлся главным, было совершенно не возможно.
Я лишь успевал крутить головой, когда мы проскакивали между больших и малых узловых станций, не переставая удивляться отлаженной работе всех служб содержащих объект в безукоризненном порядке.
В подземелье было сухо, что говорило о хорошей вентиляции, не было перебоев с подачей энергии, не было никакого намека на обреченность и фатальность, несмотря на то, что Красная Армия уже давила на пятки немецким войскам у самой границы Германии.
Если там, на поверхности, и была заметна паника среди отступающих войск, то здесь все происходило словно по давно отрепетированному плану, без суеты и нервозности.
Моя спутница, выйдя из вагона, исчезла среди обступивших ее офицеров, которым она отдавала приказы с четкостью машины. Делая привычную работу чисто автоматически, не задумываясь и не сомневаясь.
Оказалось, что я совершенно никому не нужен.
Я бродил среди ящиков, которые выгружали из вагона, пытаясь по весу и внешнему виду отгадать, что в них может находиться.
В мешках было золото - золотые монеты.
Это я понял по звуку, когда небольшие мешки перетаскивали на платформу, крепкие мужчины, изрядно сгибаясь под их тяжестью.
Но вот ящики?
Они были исписаны номерами, знаками: не бросать, беречь от воды и прочее и прочее. По осторожности, с которой с ними обращались, там были, по меньшей мере, сервизы старинного богемского стекла.
Но забота о посуде, как-то совсем не вязалась с обликом моей спутницы, не смотря на то, что она принадлежала к слабому полу, который уделяет посуде столько же внимания, сколько мужчины футболу.
Что же она везла с собою, из «Regenwurmlager»?
То, что было очень важно и то, что нельзя было оставлять на месте не смотря на всю надежность консервации объекта?
Это должно было быть то, что составляло непосредственную тайну «Regenwurmlager», а может быть даже то, зачем он вообще был создан.
- Как Ваша нога, молодой человек? –
Я опять вздрогнул, удивляясь самому себе, как это я мог забыть про больную ногу. Она всегда заставала меня врасплох, словно думала вперед не только за себя, но за всех, кто ее окружал.
Стянув с ноги носок, я к своему удивлению не обнаружил там не то что раны, а даже намеков на порванную ткань, под которой кроются осколки костей. Нога, конечно, выглядела не как розовая ступня младенца, но вполне здоровой и совершенно без шрамов.
- Значит все-таки сон? – спросил я, вопросительно вглядываясь в ее глаза.
- Просто ДРУГИЕ знания, - легко ответила она. – Кстати, Вы можете немного размяться и потаскать эти предметы наверх. Мы все еще немного опаздываем.

На пару часов я превратился в трудового муравья, который сновал сначала от вагона к подъемной площадке, а потом…
…Потом, когда с последними ящиками я поднялся на поверхность, то оказалось, что мы находимся в порту.
То, что эта операция проводится секретно, было понятно уже по тому, как мало в ней было участников. Настолько мало, что в разгрузке-погрузке принимали участие лишь офицеры, и совсем не маленьких чинов.
У причала стояла подводная лодка, в ненасытной утробе которой исчезали, привезенные нами сокровища.
«U-530» – красовалось на ее черном, лоснящемся борту.
Я видел, как штурмбанфюрер разговаривает с капитаном лодки, и как она передает ему два пакета, взглянув на печати которых капитан вытянулся в струну, отдавая честь невидимому отправителю.

После того, как все ящики и мешки были доставлены на борт, на корабль прошла группа людей, которая куталась в высокие воротники пальто, и прикрывалась шарфами.
Они не хотели быть узнанными, и в случае со мной им это вполне удалось.
Штурмбанфюрер, похоже, знала каждого лично.
Она перекидывалась парой фраз с каждым, кто проходил на лодку и те словно загипнотизированные ее силой, сами расправляли плечи, набираясь от нее уверенностью и надеждой на лучшие времена.
Я знал, куда направляется именно эта лодка, как знал и то, что эти люди вряд ли доживут до обещанных времен, хотя капитал лодки Отто Верхмут сумеет доставить их по назначению
Вопрос был в том, куда теперь последую я, и каков будет мой финальный пункт назначения, а главное, зачем и почему мне все это показывают?
То, что это демонстрация не было никаких сомнений, но вот цель ее пока была не ясна.
Лодка медленно отошла от причала, устремляясь вслед за солнцем.

Женщина тронула меня за рукав.
- Вы ведь мне расскажите о ее судьбе? - она кивнула вслед, уходящей субмарине, но, увидев мой вытаращенные глаза, добавила. – Впрочем, я и сама это знаю.
- Что Вы знаете?
- Что, вернувшись из похода на… юг, - она лукаво улыбнулась, - где высадит своих пассажиров и передаст груз, она будет загнана противолодочными кораблями в устье реки, в Аргентине и ее принудят сдаться. Предателя капитана, следовало бы прикончить немедленно, за трусость подорвать лодку, но кто тогда доведет ее сейчас до места?
- Откуда Вы это знаете? – с трудом прошептал я.
- Ты мне сказал.
- Я?!?!?! Когда?
- Только что.

Мы долго ехали в машине, по шоссе, прячась от налетов американской и русской авиации. Мне казалось, что я сижу в кинотеатре и смотрю фильм с самим собою в главной роли.
- Я уже ничего не понимаю, - произнес я, когда, пытаясь, привести в порядок мысли в очередной раз уперся в стену невозможности происходящего.
- Это не удивительно, - отозвалась богиня, осторожно потирая веки, и, наверное, едва сдерживаясь, чтобы не зевнуть. – Чтобы что-то понимать, надо знать истоки и следствия  некоторых причин. Ты же видишь только факты и итоги.
Она незаметно для самой себя перешла на «ты», что указывало, как мне показалось, на доверительность в общении, а может, это был все лишь хитрость. Ведь за доверие невольно начинаешь платить тем же.
Мне было трудно ее предугадать, потому что она играла на три хода вперед.
- А  в чем же первопричина?
- В Блаватской.
- В Блаватской? – не поверил я своим ушам. – А при чем здесь она?
- Она разродилась теософией, после общения с потусторонним миром, а наш молодой фюрер так увлекался оккультными науками, что естественно не мог пройти мимо ее «Раскрытой Изиды», тем более, что в ней так красочно рассказывалось об истоках великих ариев, а это в свою, очередь было как нельзя более кстати для вождя избранной нации.
- Мне кажется, Вы говорите об этом с иронией, - заметил я, не зная, как относится к такому откровению.
- Блаватская – это копия Мюнхаузена, с той лишь разницей, что тот дурил своих соседей, а эта половину человечества. – Сердито ответила богиня.
- Трудно одурачить такое количество человек.
- Да, конечно. Надо иметь хотя бы крупицу знаний. И, безусловно, она ее имела. Откуда? Трудно сказать, скорее всего, сказалась большая начитанность ее и близкого к ней окружения древних, редких магических произведений, но уж не от индийских йогов и лам - это точно.
- Откуда же столько скепсиса? – я старался раззадорить поднявшуюся на бой с неправдой леди, дабы попытаться узнать хоть что-то полезное для себя.
- Вы знаете историю о факире, который, выходя на площадь и, собирая вокруг себя людей, начинал прыгать по расстеленному им самим ковру, из-под которого неожиданно вылезал живой мальчик?
- Нет, не думаю, - честно признался я.
Богиня кивнула и продолжила свой рассказ:
- После этого волшебник брал веревку и закидывал ее на небо, так что один ее конец терялся в облаках, а другой свисал до земли. Мальчик начинал хулиганить и забирался от сердившегося на него факира на самый верх каната, куда за ним отправлялся и сам факир, с огромным тесаком в руках. Через некоторое время с неба падали разрубленные части тела ребенка, но спустившийся с веревки факир тут же собирал их в мешок и…выпускал из него живого ребенка.
- Сказка, - констатировал я.
- Рассказанная Блаватской как нечто виденное собственными глазами.
- Все иногда ошибаются или приукрашивают.
- О нет! Это была не ошибка. Это было искусно переделанная история, рассказанная Иоганном Вейером в своей книге «О чарах демонов». Кизеветтер раскрыл этот обман. Блаватская ничего не выдумала и даже не придумала. Она взяла выложенный в средневековой литературе эпизод, и…нарядила его в одежды своей фантазии. Точно так же она поступала с любым достававшимся ей в руки интересным фактом или случаем. Люди так любят все необычное и волшебное, что идут за своими сказочниками не смотря под ноги.
- Но среди ее последователей были весьма умные люди и ученые в том числе.
- Образованного человека обмануть так же легко, как и неуча. Разница лишь в том, что неграмотному человеку все надо раскусить и положить в рот, а образованный сделает все сам  - на то он и образован, что бы уметь объяснять непонятное, основываясь на своих знаниях. А объяснить при желании можно все, что угодно, а особенно трудные или скажем так - скользкие вопросы отнести на алтарь проведения и высших сил, которые объяснить или доказать просто невозможно.
- Вы не верите в высшие силы?
- Я верю тому, что вижу. Я уже это говорила.
- Но Бога увидеть нельзя.
- Вы так думаете? – усмехнулась моя удивительная спутница, и я не нашелся, что ей ответить. Уж слишком абсурдна была тема.

- Но все-таки она – Блаватская - была первопричиной? – возобновил я разговор, после того, как мы полчаса простояли на обочине, пропуская танковую колонну, при проходе которой, разговаривать, было совершенно не возможно.
- Она была первопричиной в том, что  своим экстрактом из самых разнообразных религиозных  и философских систем, она смогла увлечь Гитлера, у которого, в отличие от нее были возможности и средства отправиться на поиски великой Шамбалы, места, где укрылись последние арии, или хотя бы осталась память о них.
- Программа «Наследие предков», - проявил я свои не дюжие знания, из последних сил напрягая память.
- Именно. В Тибет одна за другой стали отправляться прекрасно подготовленные экспедиции, в которые входили профессиональные разведчики, диверсанты и ученые.
- И что?
- Ничего. Пустота. Фикция.
- Если они не ничего не нашли - это не значит, что там ничего нет.
- В 1931 году в Германии появился «Раджа», который весьма охотно рассказывал всем желающим о большом городе, спрятанным под землей в долине Кулу. Правда в город никто не мог войти, предупреждал «Раджа», но разве могла такая мелочь остановить Гитлера. Была организована новая экспедиция. Небольшая – всего шесть человек, которая отправилась на поиски Вечной Страны. Это был не легкий путь. Горные вершины, где 45 градусные морозы, обдирают с лица и рук кожу, а пропасти, в которые тебя все время порывается стряхнуть ветер, ежеминутно готовы стать тебе могилой, ревниво хранили свои тайны. Не считая того, что все разведки мира, словно сговорившись, пытались помешать экспедиции. Но вот однажды настал ДЕНЬ. Впереди маячила небольшая долина, которая, по словам «Раджи» как раз и была тем самым заветным местом, о котором он говорил. Заявив всем, что высшие силы смогут впустить в город только его одного, «Раджа» отправился за главной тайной, которая тут же представилась ему в виде старинного манускрипта с подробнейшим изложением событий тридцати вековой давности.
- Письменный раритет?
- А почему бы и нет. – Усмехнулась богиня. – Бумага или там пергамент - не важно, он все стерпит, были бы желающие его читать.
- И что же было в том документе? – не удержался я от любопытства, уже понимая, куда клонит собеседница.
- Подробное изложение о захвате планеты расами гуманоидов, которые создали на Земле новый вид живого существа, использовав в качестве материала подручные средства, практически мусор. Эксперимент в планетарном масштабе. Надо ли уточнять, что такое зарождение Великой нации не совпало с ожиданиями Гитлера?
- Вы сами были в той экспедиции? - неожиданно догадался я.
- Конечно, - кивнула она. – Вильгельм Байер взял меня с собой в качестве медиума и… любовницы, по совместительству.
- И что же было дальше?
- Понимая, что с таким документом, можно запросто напросится на расстрел, Байер решил продолжить поиски, которые затянулись на долгих три года. Мы попытались отыскать неизвестных зверей, полулюдей, о которых рассказывал «Раджа». Но их он уже искал не охотно, путаясь в своих рассказах и не понимая, что еще нужно этим упрямым немцам.
- Это был дезинформатор?
- Да. Его прислала английская разведка. Это узналось много позже, уже по возвращению в Германию. Но! Как это всегда бывает, начиная врать, все равно скажешь правду. Хотя бы малую ее часть. И благодаря этому малому, мы и нашли ЕЕ.
- Нашли? – настал мой черед улыбнуться.
- Конечно, нашли, - лениво ответила мне богиня, - но только не Шамбалу.
- Не Шамбалу? А что?
- То, что было гораздо интереснее всякой Шамбалы. Во всяком случае, для меня.
- Что же это?
- Ты скоро ЭТО увидишь. – Казалось, рассказ лишил женщину последних сил. Она  склонила голову на грудь и моментально уснула.
А я сидел, не зная, что и предположить, от нетерпения, готовый бежать впереди автомобиля. И бежал бы, честное слово, если бы знал куда…
Автомобиль свернул с шоссе. На обочине мелькнул столб с прибитым к нему щитом:
«Пенемюнде.
Въезд только по спец пропускам.
Закрытая зона»

«Да, похоже, тайны только начинаются», - подумал я…


Подвергнувшись тщательной проверки документов, на всех трех КПП, что один за другим останавливали нашу машину, мы, наконец, миновали высокую железобетонную стену, увитую гроздьями колючей проволоки и, проехав еще немного по бетонированной площадке, остановились у одного из небольших ангаров, которых было разбросано повсюду превеликое множество.
Мы вышли из машины.
- Здесь? – спросил я?
- Да. Ты готов? – с усмешкой спросила она, словно мой ответ мог что-то изменить, или не дать ей возможность довести свою намеченную партию до конца.
Я мотнул головой соглашаясь. Еще бы я не был готов, когда она так умело меня заинтриговала.
Мы вошли в ангар.

Я ожидал увидеть все, что угодно, но только не это…
Как бы это поточнее объяснить?
Скорее всего, это напоминало съемочную площадку Джорджа Лукаса фильма «Звездные войны»
Все пространство ангара было заставлено механизмами – о применении которых можно было бы при желании и погадать, но скоре это походило бы на гадание на кофейной гуще.
Но…
Самый большой, можно сказать центральный экспонат этой коллекции, невозможно было спутать ни с чем.
Это была… самая обыкновенная летающая тарелка…
(возможно даже Y-737 *отступление автора*. Когда она начинала меня пародировать, то вряд ли знала, что ей отольется тем же))))

Это ПРОСТО говорить и читать о них, не придавая этому особого значения, и улыбаясь про себя наивному упрямству уфологов, фотографирующих тазики у себя в саду и выдающих потом снимки за виденное в реале НЛО. 
Но хотелось бы мне увидеть ваши лица и глаза, предстань перед вами этакая закавыка, которую можно не только посмотреть на расстоянии вытянутой руки, но и потрогать, и понюхать и даже покусать при желании…
Я как ребенок, которого привели на какую-нибудь авиационную выставку, смотрел на тарелку открыв рот, и разве, что слюни не текли у меня по подбородку от желания залезть внутрь и…

Да, я хотел летать.
Безумно.
Страстно.
Как все те безумцы, которым на земле не хватает воздуха, и они уносятся высоко-высоко в небо, чтобы глотнуть там… свободы…
Свободы от земли и от всего, что остается на ней.
Забывая о прошлом, не заботясь о будущем, и живя лишь настоящим. Лишь тем мигом, когда ты паришь в вышине, становясь равным птицам и ветру…
 
Она не торопила меня, позволяя вдоволь напиться нахлынувшими эмоциями и лишь тогда, когда я из каменного опять превратился в живого и подвижного, окликнула меня и небрежно махнула рукой, приглашая внутрь корабля.
Я двинулся к трапу.
Обшивка корабля была явно металлическая и блестела как серебро. Вдоль бортов виднелось множество маленьких дырочек, а над верхней, центральной частью диска выступала полупрозрачная каплевидная кабина пилота.
Я так и не понял, на чем она стояла.
Тарелка просто висела в полуметре от земли ничем не поддерживаемая  снизу и ни к чему не крепящаяся сверху. Но по сравнению с самим наличием тарелки, это уже чудом не казалось.
Внутри все было убрано бархатным на вид, но твердым на ощупь материалом, изрезанным глубокими складками-морщинами, словно лицо старика.
Никаких приборов, никаких панелей, никаких рычагов, штурвала и того я не нашел.
В центре стояло одно кресло. Еще одно, уже явно земного происхождения, и потому лишь отдаленно напоминающее оригинал, стояло чуть в стороне, но так же в пределах видимости панорамы, открывающейся за стеклом кабины.
Я скромно отошел в сторону, пропуская мою спутницу к креслу пилота, но она покачала головой и села другое кресло.
Полулежачее кресло пилота манило и звало к себе… Но как?
- У меня вряд ли получится, - сказал я, понимая, что сам себе в этот момент перекрываю кислород.
- Я тоже так думала, - ответила богиня. – Но у меня не было выбора, и я просто села, надеясь хотя бы отдохнуть в удобном кресле, после трудного пути.
- И что?
- Корабль меня узнал.
- Как узнал? – не мог скрыть я своего изумления.
- Как все предметы сделанные ИМИ узнают Отмеченных Пламенем.
- Отмеченных Пламенем? – повторил я словно в бреду. – Меня никто не отмечал.
- Именно это мы сейчас и узнаем. Садись.
«Может быть это какай-то хитроумный тест на смелость… или на дурость?», - подумал я, осторожно опускаясь в кресло.

Кресло повело себя, словно живое, изогнулось под меня, слегка прихватив запястья рук и плотно облепив затылочную часть головы.
Страшно не было. Нет.
Но… Было как-то неприятно, может оттого, что необычно, словно что-то искусственно пыталось слиться с тобой в единое целое.
«И что дальше?» – подумал я.
А дальше, насколько я понял пошло тестирование.
В потолке зажглась яркая точка и, раздвинувшись в широкую полосу, пошла сканировать меня с головы до пят.
Только в обратном порядке.
Я видел, как она медленно движется по моим ногам, животу, груди. Дойдя до головы, она превратилась в сферу, и накрыла собой мою несчастную черепушку.
Я закрыл глаза, потому что яркие разноцветные сполохи, что затрепетали у меня перед глазами, вызывали какие-то странные видения кружащегося глобуса, исчерченного вдоль и поперек не только градусной сеткой, но и огромным количеством других всевозможных линий и схем.
Но глаза здесь оказались совершенно ни при чем, потому что я продолжал видеть этот глобус даже тогда, когда зажмурил глаза до упора.
Когда исчез глобус, в голове забился маятник, он раскачивался все быстрее и быстрее, превращаясь постепенно в миксер для взбивания мозгов.
Приди кому-нибудь в этот момент мысль сделать мне немедленно трепанацию черепа, то вряд ли бы там нашлась хоть одна извилина.
Мне это совершенно не понравилось.
Точнее сказать чему-то сидящему внутри меня, потому что мои собственные эмоции уже были стерты и размазаны по стенкам черепа.
Превратившиеся в жидкое пюре мозги, вдруг ощетинились и выгнали из себя маятник. Потом словно злясь на разбудившее их вторжение, они стали нагреваться, концентрируясь пучком энергии где-то в затылке и направляя ударный луч прямо в лоб.
Неожиданно голову пронзила такая нестерпимая боль, что впору было пожалеть о собственном рождении...
Мне казалось, что я уже проваливаюсь в потусторонний мир, в надежде уйти от сминающей в промокашку силы, которая в своем безразличии не делает разницы между смертными и бессмертными, имея в своем арсенале единственный тест на пригодность к существованию.

«Я не хочу, - рвался из меня безмолвный крик, - я не готов!!!»

Я видел свой череп изнутри.
Я видел, как в центре лба начинают раскрываться «шторки фотообъектива».
Мой отчаянный вопль застал их на самой середине.
Они дрогнули и готовы были повернуть назад, но в этот момент кто-то сжал мою руку, и голос богини произнес:
- Ты мне нужен. Это не страшно.

И последовал удар.
Собственно говоря, сам удар я пропустил или… не понял, что это был удар…
Шторки распахнулись, и из моей головы вырвался, тот поток энергии, которому было тесно сидеть в тесной камере моего мозга.
Он вылетел на свободу, словно джин из бутылки, радостно расправляя плечи и, кружась по замкнутому пространству корабля, затем просочился сквозь его обшивку и заполнил ангар, но, не усидев там и секунды вырвался наружу…
Я лежал с закрытыми глазами и видел все, что происходило там полигоне, за пределами ангара.
Я знал, что это тайный ракетный полигон, на котором секретные войска рейха испытывают наисекретнейшую технику, основываясь на…
Я вообще много чего теперь ЗНАЛ.

Я судорожно с трудом вздохнул, словно перед этим мне в легкие саданули средневековым тараном, и сел в кресле.
Рядом сидела ОНА и ласково улыбалась, словно приветствуя меня в новом мире, в который мне удалось то ли родиться, то ли вернуться.
Я знал, что она на порядок сильнее меня, но это был просто опыт. Я только вошел в эти двери, она здесь уже давно, почти десять земных лет.
Земных лет – какими странными стали казаться обычные слова.
Каким странным кажется все, что ты знал раньше, рядом с тем, что знал теперь.
Словно мой мир подвинулся, потеснился, уступая пространству ДРУГИМ знаниям.
Как это правильно она тогда сказала, выразила.
Они не лучше, они не хуже. Они не отрицают, ту правду, которую знают все ныне живущие на Земле, но и не торопятся впустить к себе все желающих.
Они просто ДРУГИЕ.
Они живут по своим законам, стараясь не пересекаться с чуждыми для них по своей сути мирами, слишком ПРОСТЫМЫ что ли…или наоборот ОТВЕРГШИМИ ПРОСТОТУ…

Мой мозг, словно губка вбирал и вбирал в себя информацию, которая летела к нему со всех сторон.
Зонд, выпущенный минуту назад, захватывал в свою сеть все новые и новые потоки знаний и укладывал ее в пустующие километры складов моего мозга. 
«Загрузка файлов», - подумалось мне.
Я чувствовал, как легко могу перескакивать из одного сознания в другое.
Грубым примером могло быть сравнения того, как легко может думать человек на разных языках, которые знает как родные с самого начала жизни.

Было легко и свободно.
Я знал, ЧТО думает в этот момент Богиня, что сидит сбоку от меня, я знал, что она ощущает все то, что чувствую и о чем думаю я.
Я еще не умел прикрывать свои «шторки», но она и не лезла глубоко, боясь нарушить процесс загрузки.
«Пора?», - мысленно спросил я.
«Думаю, да», - также ответила она и откинулась в своем кресле.
 
В голове закружился глобус, вычерчивая будущий маршрут

Я знал, куда мы летим, но мне хотелось перед дорогой просто порезвиться.
Мы вылетели из ангара и на мгновение замерли на месте.
Корабль был послушан и податлив моей воли.
Он соскучился и рвался в полет с той же неудержимой мощью, что и я.
«Куда же? Куда сначала? – билась в голове восторженная мысль. – Как это куда? Конечно же ВВЕРХ».
Корабль стал вертикально подниматься над землей, потом пошел по кругу, спиралью забирая все выше и выше.
Потом повернулся ребром, как будто давая мне возможность почувствовать бьющие в лицо встречные потоки воздуха, которые торпедой пробивает мой корабль, потом опрокинулся вверх тормашками, чтобы я увидел землю, такую же как и крутящийся в голове глобус, прорезанную голубыми светящимися линиями, превращающими планету в геометрическую формулу, которую мне еще только предстоит высчитать.
Но это будет потом… Потом…

А сейчас я в небе.
Я там, где воздух, откинутый струями мощного бесшумного двигателя, изумленно застывает, оборачиваясь вслед, давно не виденному чуду. А потом с трудом припоминая забытого друга, собирается ветром и летит вдогонку, предлагая поиграть в салки.
И я не могу отказать ему.
Я падаю камнем к земле, и убегаю от него петляя между облаками. Я прячусь от него, прижимаясь к воде, и увиденный им тут же забираюсь в самую высь, где он уже не может меня догнать, растворяясь в собственной маленькой плотности. 
Это полет на пределе возможного.
На грани разума.
Чьего?
Не знаю.
И есть ли они – пределы возможного и границы разума?
Если они и есть, то я их пока не вижу.
Я держу в руках игрушку богов, и сам являюсь их игрушкой.
Я не чувствую себя пределом.
Он там, где-то много дальше, за невидимым горизонтом.
Но я могущественен и мне этого достаточно, и совсем не хочется большего. Может быть именно это и называется - РАЗУМ.

«А может это зовется ОСТОРОЖНОСТЬЮ, или САМОСОХРАНЕНИЕМ или ТРУСОСТЬЮ заглянуть за рамки?»

Я чувствовал, что совсем чужие, не близкие мне мысли проникают в мой мозг и ищут там мои ответы.
Я понял, что это ОНА начинает свою атаку и… закрыл доступ.

И пусть сейчас она сильнее меня, зато я СЧАСТЛИВЕЕ.

Я чувствовал себя щенком, впервые выпущенным на свободу, в яркий цветущий сад, где так много весело парящих в воздухе бабочек, за которыми можно побегать, визжа от возбуждения и переполняющей тебя радости.
СВОБОДА.
Именно это слово крутилось в моей голове.
Что может быть прекраснее ее?
«Может быть ЛЮБОВЬ?» - мелькнуло сомнением что-то глубоко-глубоко во мне прошлом.
«А разве это не одно и тоже?» - ответил ему разум настоящего и заулыбался.
«Они подружатся», - решил я и положил корабль на курс…

Мы молчали.
Не только не произносили слов, но и закрылись друг от друга, переваривая каждый в своем котле, последние события.
- Что бы случилось, если бы я отступил, тогда? – спросил я, уже удивляясь тому, что мысли можно передавать словами.
- Погиб. – Просто ответила Она.
- Выходит, ты меня спасла?
- Выходит.
- Но ведь ты и послала меня на это испытание. Значит, так же легко и убила бы, если бы…
- Но ведь этого не случилось, - спокойно заметила Она, словно вопрос шел о какой-то мелочи.
- Зачем я тебе?
- Скучно присутствовать на Земле в единственном экземпляре, - усмехнулась Она, но я знал, что Она врет, впрочем, и для нее это не было секретом.
- Не скажешь?
- Еще рано.
- Ответ там? – кивнул я головою вперед по курсу корабля.
- ТАМ все ответы или почти все…
- Новая Швабия?
- Старый Мир…
- И насколько он стар?
- Как время…
- Времени не существует, теперь я это тоже знаю…
- Все мираж, - тяжело вздохнула она. – За простыми вопросами, следуют сложные ответы. На сложные вопросы находятся простые ответы, и так по кругу, до бесконечности. Я устала от этой гонки за призраками. Я хочу знать наверняка.

Она не хотела продолжать эту тему. Я это чувствовал и отступил.

- Тогда в горах вы нашли именно его? – я обвел глазами корабль.
- Да. «Раджа» в своих рассказах, не раз упоминал о «шумящей горе», которая не смолкает ни днем, ни ночью. Мы считали это рассказ большей из всех его сказок. Но все оказалось иначе. Мы нашли ту гору, неожиданно, когда и вовсе забыли думать о ней. Гора была небольшой, скорее пустотелой скалой. Ровный рокот из ее сердцевины, напоминал четко работающий механический организм. Так оно и оказалось на деле. Когда я вошла в пещеру, как наименее «ценный» участник экспедиции, посланный в первом эшелоне, -  при этих словах в ее голосе отразилась вся боль, которой было уже много лет, но которая болела так же сильно, как и тогда, - то, увидев это чудо, решила, что уже умерла. Корабль казался покинутым минуту назад и вот-вот вернуться хозяева. Но мне было все равно. Я зашла внутрь и без сил опустилась в то самое кресло, в котором сейчас сидишь ты.
- С тобой произошло все точно так же, как и со мной? – спросил я, вспомнив страшную боль, предшествующую озарению.
- Да. С той лишь разницей, что никто меня не успокаивал в самый тяжелый момент.
Я бы, наверное, покраснел, после этих ее слов, если бы не забыл, как это делается.
- Ты сильнее и старше.
- Мне было тогда столько же, сколько сейчас тебе. А насчет сильнее… Да пожалуй, у меня были причины быть сильной…

Мы опять замолчали.

- А как вы узнали о том месте, куда мы летим?
- О Земле Королевы Мод?
- О тоннелях подо льдом.
- Мы не знали о тоннелях. Мы вообще не знали куда летим…
- Кто же управлял кораблем?
- Автопилот.
- А почему не ты сама?
- Потому что я в это время я рожала…
- Что??? - Я даже привстал с кресла, и корабль, плавно паривший до этого момента над океаном, вдруг тоже дернулся вслед за моими мыслями и остановился.
- Я была беременна, и начались роды. Что тут удивительного?
- Твой…, я не сразу нашел подходящего слова. - Отец ребенка послал тебя в пещеру, в которой было неизвестно что, зная, что ты беременна?
- Он послал бы туда собственную мать, окажись она под рукой, – горько усмехнулась Она, и внимательно вгляделась мои глаза.
- Почему ты так смотришь? – спросил я, отводя взгляд.
- Ты еще очень человечен. Жаль, что это скоро пройдет…
- С какой стати это должно пройти?
- Это плата. Ничего не дается просто так. За все приходится платить рано или поздно.
- Золотое правило действует и в этом мире.
- На то оно и золотое.

Странный это был разговор.
Мы понимали, что стоит только распахнуть разум, и мы будем знать все и не нужны будут лишние, долгие разговоры, но мы этого не делали, наверное, потому, что боялись потерять себя в друг друге.
Разговор был нитью связывающей нас с прошлым, чем-то до боли родным и уже невозвратным, как детство.

- Может, мы все-таки полетим дальше? – вернула она меня с действительность.

- А что мы привезли из «Regenwurmlager»? Что было в тех ящиках? – спросил я, когда корабль снова беззвучно заскользил по воздуху.
- Образцы. Новые технологи. То, что мы пытались разобрать, чтобы посмотреть, как это работает и где это можно применить. Почти бесшумные двигатели наших подводных лодок, которых за четыре года мы построили больше тысячи штук, учитывая, что у Германии до этого их было меньше сорока. Темпы строительства, тоже заслуга не наших инженеров, они просто копировали и переделывали то, что было начато, но недоделано… не нами. Им пришлось повозиться, пытаясь приспособить под их двигатели наше топливо, но они с этим справились.
- Тогда почему авиация…?
- Просто не успели.  Да и заготовок, в общем-то, не нашли. Пришлось думать и строить наугад, имея на руках лишь этот корабль, который разбирать никто не решился. «Диск Белонце» прошел испытания и показал не плохие результаты, но… Не успели, вот и все… 
- Ты вроде, как расстроена, - заметил я. – Это же война. Там гибнут люди, а ты расстраиваешься оттого, что не успели сделать новое орудие убийства.
- Слишком много времени уже прошло, - тяжело вздохнула Она, - уже ничего не чувству. Пустота. Скука. Словно одна на всем Земном шаре.
- Слишком тяжела ноша? – спросил я.
- Наверное. Особенно когда ее не с кем поделить. Сажай корабль, мы прилетели.

Под нами простирался огромный континент, покрытый километровыми слоями льда. Трудно даже вообразить такое количество замерзшей воды, собранной в одном месте и укрывший все вокруг, на многие, многие мили.
Тем неожиданней выглядели участки свободные от ледяных тисков.
Внизу я увидел небольшую площадку, окруженную высокой бетонной стеной. Похоже, это и было место моей парковки.
- Именно сюда сел корабль, тогда, - сказала Она, направляясь к выходу. – Мы решили ничего не менять. Только огородили это место…На всякий случай…

На всякий случай здесь было много чего.
Над водой возвышались три подводные лодки, которые видимо сейчас были на отдыхе, а вахту несли другие корабли.
Здесь были ангары, в которых стояло в ожидании взлета два десятка странных аппаратов, совсем не похожих на тарелку, но еще меньше похожих на самолеты.
Здесь были ракетные установки и минные поля с ловушками всех мастей.
Здесь было все, чем можно было защищаться.
Здесь было даже то, чего не было нигде.

Стоит ли удивляться, что нацисты защищали это место так, что американцы, начав наступление на секретную немецкую базу № 211, как значилось это место в сводках и донесения, при поддержке авианосца с его самолетами и тринадцати кораблями, привезших сюда четыре тысячи человек, отступили поджав хвост, после первой же атаки.
Несмотря на то, что шел уже 1947 год, американцам так и не удалось прикарманить себе тайны империи, оставшиеся без своего руководства, но продолжающей жить своей тайной жизнью или жизнью наполненной тайнами. 

Железобетонные ворота.
За ними бронированные железные двери.
Так открывался мне вход в новый мир.
Мир, который довелось увидеть единицам, но о котором слышали все.

«Новая Швабия» представляла собой огромное количество туннелей, проложенных в скальной породе и во льдах.
Здесь был заложен настоящий город, со своими заводами, и институтами, где трудились десятки ученых с мировым именем.
Помещения для жилья, конечно, трудно было назвать домами, но это было вполне приемлемо для жизни в условиях полнейшей изоляции.
Мы проходили по ярко освещенным коридорам, заглядывая, то в одни помещения, то в другие.
Везде кипела работа.
Ученые лишь на мгновение отрывались от своего дела, как-то странно смотрели на нас и снова возвращались к своим занятиям.
Я чувствовал себя здесь чужим, но почему-то мне казалась, что и они не считали себя здесь хозяевами.
- Почему они так смотрят? – не выдержал я и задал Ей вопрос.
- А разве ты не так же смотрел на меня...? Тогда…
- Ты красива и это естественно…, - ей все-таки удалось смутить меня.
- Дело не в красоте.
- А в чем?
- Посмотри в зеркало.
Я резко остановился.
Мысль о том, что я мог измениться внешне, так же как и внутренне, как-то не приходила мне в голову.
Я огляделся, но никакого зеркала в коридоре естественно не было.
Попробовал ощупать лицо руками – тот же вроде, нос, те же волосы, те же уши…
И тут я почувствовал, как что-то прожигает мне затылок…

Она стояла в трех метрах от меня и улыбалась. Улыбалась так, что мне вдруг захотелось ее задушить. Она издевалась своей улыбкой, словно смеялась над глупым мальчиком, который ошибся и вместо детского сада забрел в колледж.
Ее глаза горели, как факелы и вызывали на бой…
Я не мог этого так этого оставить.
Это был флирт.
Самое настоящее, ничем не прикрытое кокетство.
- Значит, ничего не осталось человеческого? – уточнил я, медленно приближаясь к ней.
- Все ошибаются…, - ее улыбка стала еще более вызывающей.
- Даже богини?
- Даже боги.

Нас разделял всего пара шагов.
Мне казалось, что я слышу, как трещат между нами электрические заряды, которые испускают тела.
Я видел, как в мои глаза вливается живой огонь ее пламени.
«Да, - подумал я в то мгновение, - если кого-то и пометили пламенем, то ЕЕ из него  просто полностью сотворили».
Она услышала мои мысли и расцвела еще больше, хотя это казалось невозможным.
Мы сделали последний шаг навстречу друг другу…

- Фрау Марта! – раздалось, откуда-то из-за ее спины.

Огонь пропал.
Энергия отступила в свои пределы.
Вернулся на место разум.
В коридоре стоял маленький мальчик, не сводящих с моей спутницы восторженных огромных детских глаз.
И опять на моих глазах произошло превращение.
Ее женская сила, застигнутая врасплох, моментально изменила течение и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, теперь проливалась через край невероятной нежностью и теплом к этому маленькому человечку.
Проливалась, но никого не согревала…
Она была готова побежать к нему, схватить и обнять так крепко, насколько это могла позволить его грудная клетка, но…
…Но она стояла, не шелохнувшись, давя в себе все желания и эмоции, самой себе не признаваясь в том, что она – мать.

Ребенок подбежал сам, прижался белобрысой головенкой к ее бедру, проса защиты и ласки…
Она нежно отстранила его и, взяв за руку, увела.

«Но почему?» – летел ей вслед мой изумленный вопрос.
«Так будет лучше», - отвечала она.
«Кому?», - настаивал я.
«Всем. И в первую очередь ему».
«Ты жестока».
«Жестоко знать правду и ни иметь возможности что-то исправить»
«Он НЕ  ТАКОЙ?» – вдруг понял я.
«Он в отца»,  - даже в мыслях ее была горечь полыни.
«Но ведь ему нужна ты, а не твой дар»
«Мой дар толкает меня в пропасть. Могу ли я взять туда с собой сына?»
«Я не понимаю тебя».
«Это потому что ты еще не все знаешь».

Ее мысли захлопнулись, как захлопнулась дверь, за которой скрылись два самых близких друг другу человека, разделенные непроходимой пропастью чьей-то жестокой игрой…

Все имеет свою цену…

Как странно теперь работал мой мозг.
Я знал так бесконечно много… и  в тоже время я чувствовал, что знаю о мире меньше, чем до того, как все ЭТО произошло.
Опять золотое правило, действительное во всех измерениях - чем больше узнаешь, тем меньше знаешь, острее понимаешь, что знаешь бесконечно мало.
И чем больше я узнавал, тем острее было желание идти дальше, чтобы узнать больше…

Я бесцельно слонялся по коридорам, не зная, куда себя деть.
Никто не останавливался, чтобы заговорить со мной, или хотя бы спросить, что я здесь делаю.
Они бросали на меня короткие взгляды и, опустив глаза, исчезали за одной из множества дверей.
«Почему они ТАК смотрят? - вопрос опять вылез на передний план. – Что они видят, чего не вижу я? Что они знают?»
Почти все двери имели глухую бронированную защиту, но это на случай нападения, сейчас лаборатории и кабинеты отделялись от коридора лишь прозрачными дверями толстого стекла, за которыми…

От того, что происходило за дверьми, было трудно оторвать взгляд. Все чудеса, что я видел в своих предыдущих снах-путешествиях здесь, словно обретало вторую жизнь…
Я видел женщин неподвижно стоящих в центре комнаты, которые вдруг словно раздваивались или выходили из самих себя, двигаясь совершенно легко и свободно и будто бы ничем не связанные со своим реальным телом. Но это впечатление было обманчиво, оба тела были связаны крепче любых оков. Когда фантому прокалывали палец иглой, в тоже время кровь выступала и на пальце реального тела, когда обессилено падал фантом, с ног валился и его оригинал.
Валькирии – так их называли викинги… Откуда им было дано другое знание?
Теперь я знал, что знание не спрятано… Напротив, эти знания наполняют все пространство… Умение взять его, вопрос лишь готовности принять в себя неизведанное… Страх неизвестности, сильнее любого страха… Поэтому знания так остаются невостребованными… Не готовы…
Я медленно переходил от двери к двери, я видел спящие, неподвижные уже несколько лет тела мужчин и женщин, погруженных в состояние безвременья…
Я видел тех, кого называют зомби – запрограммированные на действие физические тела, лишенные внутреннего огня – энергии, что зовется у людей душой…
Я видел людей, которых зовут здесь магами, которые пытались вызвать из другого мира души умерших и придать им более жизнеспособную в условиях этого мира оболочку…
Я видел попытки генетиков, начинающих первые попытки клонирования… начинающих – нет не правильно, вспоминающих забытые знания…
ДРУГИЕ знания в «Новая Швабия» были на направлены, на вполне определенную цель…
Я наблюдал, как здесь творятся попытки создания сверхлюдей…

«Безумцы, - думал я, - впрочем, не первые и уж точно не последние. Жажда простейших уподобиться богам ослепляла и более трезвые умы наших предшественников… И хотя память о наших прародителях жила во мне лишь смутным воспоминанием чего-то могущественного и величественного, я знал, что и они сами появились на земле в следствии роковых ошибок своих предшественников… Слишком велик соблазн… Слишком поздно приходит прозрение… Слишком…»

В конце  коридора я увидел странную дверь.
Она отличалась от всех остальных и поэтому не могла не привлечь моего внимания среди сотен других, похожих друг на друга словно близнецы.
Дверь была сделана из черного металла, немного напоминала чугун, но это явно был не он.
Дверь была украшена геометрическими рисунками.
Линии сходились и расходились в стороны, под равными углами, пересекались, рисуя фигуры, и расходились вновь, образуя новый узор.
Что-то было в этом нагромождении линий.
Что-то притягивало и звало понять, отгадать, открыть...
Я не понимал, но чертил и чертил новые фигуры, которые выплывали, обозначая резче свои контуры, и пропадали, когда взгляд скользил дальше.
Фигуры заманивали меня за собой, уводя все дальше в глубь двери.
Я уже видел насквозь ее метровую глубину, но я так и не понял того, что она мне пыталась сказать. А может, и не пыталась. Может, я сам уже искал тайны там, где их никогда и не было.
- Уже открыл? – спросила Она.
Я уже не испугался, заранее почувствовав ее присутствие.
- Еще нет.
- Нет? – удивилась она. – А ты толкни.
Я толкнул дверь метровой толщины, и она отошла, легко,  не скрипнув и не застряв на половине. Просто отъехала куда-то в сторону, обнажая скрывающееся за нею нутро.
- Как это?
- Не знаю. Просто ЗНАЮ и все.
- Ты здесь уже была?
- Конечно.
- Что там, за порогом?
- Другое измерение.
- Другое? Третье?
- Не думаю, что здесь уместен счет. Просто ДРУГОЕ.

- Он совсем маленький…, твой сын. Ему страшно. – Перевел я разговор на другое, то, что волновало меня не меньше.
- Я знаю, поэтому оставляю ему того, кто убережет его лучше, чем я. Того, кто уже однажды спас его при рождении…

Я обернулся.
Она держала в руках уже ставший каким-то родным мне кристалл.
Я посмотрел в его дымящуюся сердцевину и увидел ЕЕ, но только значительно моложе, почти девочку, свернувшуюся калачиком на полу корабля, что привез нас сюда.
А рядом маленький комочек живой плоти, заботливо укутанный светом, который излучал кристалл. Он баюкал его словно мать, загораживая от всего мира. И шестимесячный малыш спал, под его защитой, не тревожась и не боясь ничего.

- Он помнит все, что видел? – спросил я, кивая на кристалл.
- Он помнит все, что видел, сам. Все, что видели его братья. Все что видит, самый маленький кристаллик на Земле.
- Но тогда он видит ВСЕ.
- Да. Разрешите представить – Его Высочество, Великий шпион, с ватагой себе подобных разведчиков, который знает и помнит ВСЕ, но который не рассказывает то, что знает первому встречному…
- А для кого он шпионит? Ведь не для тебя и не для меня.
- Попробуй догадаться…Знаниями, - она постучала себя по голове и улыбнулась, - можно пользоваться…
- Для тех, кто его сделал?
- Для тех, кто задал ему такую цель.
- Для тех, кто нас сотворил?
- Для тех, кто за нами наблюдает…

Я шагнул в открытый проем.

Это была большая ледяная пещера.
Здесь было светло и холодно.
Холодно было ото льда. Светло от…
Огромная полусфера, лежала в центре пещеры, словно наполовину опущенный в воду и замерзший в ней мячик.
Она светилась мягким белым светом, точно каким же, каким обычно сообщал о своем присутствии и желании общаться кристалл.
Он не был прозрачным. Внутри клубился туман, скрывая то, находилось внутри.
Полусферу обхватывали огромные скобы, словно паучьи лапы, опутывая ее со всех сторон, но когда я подошел ближе…

Все вновь обретенные знания вдруг оказались пустым звуком, выстрелившей хлопушкой, отразившейся новой гранью непознанного.
НОВОЙ или ДРУГОЙ.
Информации об этом не было в моих файлах, и от этого она казалась еще более притягательной.

Каждая «скоба» представляла собой прозрачный саркофаг, держащийся в большом количестве металла, словно драгоценный камень в оправе.
Саркофаги не были пустыми,  в них были… женщины…
Мне было проще определить их по полу, нежели чем по виду.
Потому что это были НЕ  ЛЮДИ.

Я пристально разглядывал ту, что была прямо передо мной.
Она почти ничем не отличалась от человека…
Почти…., но все-таки не человек…

Ее стройное, мускулистое тело было затянуто в серебряную ткань, которая даже на вид казалась прочнее металла.
На груди, животе и руках, была дополнительная защита в виде такого же цвета металлических пластин.
Ноги были обуты в высокие сапоги, как-то странно изогнутыми в ступне, словно сначала это были модельные сапоги на высоком каблуке, а потом эти каблуки оторвали.
Это было бы совершенно непонятно, если бы не ее голова, лицо…
Длинные волнистые волосы не отличались ничем от пышной кудрявой шевелюры, какой-нибудь современной мулатки. Цвет кожи был таким же - сильно загорелым.
Но вот все остальное…
У нее был маленький, почти треугольный нос, тонкая полоска узких губ, и широко распахнутые почти идеально-круглые глаза с вертикальными зрачками…кошки.
Это было похоже на симбиоз.
Скрещивание кошки и человека.
Почему-то я был уверен, что от обоих видов было взято самое ценное.

Остальные леди, а всего их было двенадцать, тоже представляли собой то ли генетический эксперимент, то ли результат мутации.
Где была истина, понять было не возможно.
Я видел, длинный раздваивающийся язык змеи, у одной и роговой гребень ящерицы у другой.
Они были разными.
Ни одна не походила на другую.
Это было странное зрелище.
Не уродливое, нет.
Каждая из них была по-своему красива и уж точно единственна в своем роде.
Я словно зачарованный шагал от саркофага, к саркофагу, не  в силах оторвать от них взгляд.
- Они тебе так нравятся? – спросила Она.
- Они удивительны, - отозвался я. – Кто это?
- Я долго пыталась узнать об этом у него, - она кивнула на кристалл.
- И?
- Думаю, что некоторые темы у него тоже проходят под грифом «Секретно».
- Здесь только женщины…
- Я тоже это заметила.
- Значит, где-то должны быть и мужчины? Если только они не были однополыми…
- Они могли быть роботами, выведенными из пробирки…
- Для чего?
- Для охраны, может быть…
- Но зачем тем, кто имел такие игрушки, как летающие тарелки, подводные лодки и наверняка уникальное оружие, такая форма защиты - живые мутанты? От кого нужна была ТАКАЯ защита и… КОМУ?
- Может быть БОГАМ? Может быть,  там, - она кивнула на сферу, - то, что сотворило мир? Может быть, там ответы на все вопросы. Всего один шаг и мы будем знать ВСЕ.
- Ты не можешь туда пройти одна? Ведь так? Поэтому тебе понадобился я?
- Ты сам хочешь узнать что там. Не меньше чем я. Это шанс. Случайностей не бывает. Все сложилось именно так, как сложилось. Значит, тайна уже сама рвется наружу…
- А если ты ошибаешься?
- Тогда… Тогда меня остановят…, - тихо сказала она.
- Что ты хочешь узнать? – спросил я ее, не зная как остановить ее, и понимая, что со мной или без меня, она все равно прыгнет в эту пропасть рано или поздно.
- Я хочу узнать кто они, те, кто были до меня, чтобы понять кто я сама…
- Это знают лишь Боги.
- Я не хочу быть их игрушкой…Пройдет пять, десять лет и ты поймешь меня. Ты будешь также одержим, и жить только одной надеждой – узнать все до конца, но я не могу столько ждать. Невозможно стоять у двери и не попытаться переступить через порог. Я хочу узнать все и сейчас же.
- А если там вовсе не Боги?
- Я буду это знать наверняка…
- Но твой сын…?
- Я вернусь к нему….когда-нибудь…

Мы поднимались по узким ступенькам, на самый верх купола.
В центре находилась небольшая площадка.
Черный металл был доминирующим в ней, но не единственным. Здесь были видны золотые и серебряные жилы. Крупные и мелкие кристаллы присутствовали на площадке повсеместно, контактируя непосредственно со сферой.
 Как только мы ступили на площадку, они заискрились, заиграли радужным светом.
«Наверное, узнали в нас своих», - грустно усмехнулся я.

 Серебряные жилы разогревшись, словно ртуть потекли по желобкам в металле, за ними двинулись золотые струи. Они носились по неуловимой для человеческого глаза схеме, расшифровывая древний код и, открывая под нашими ногами бездну, в которую мы медленно падали, ничего и никого не видя, а просто превращаясь в туман…


* * *

Туман, что плыл перед глазами, стал понемногу рассеиваться.
До сознания доходили какие-то странные звуки. Вроде кто-то что-то говорил, очень громко, словно пытаясь докричаться до глухого.
Потом словно поймав фокус, все встало на свои места…

Передо мной стояла ОНА.
С широко открытыми, немного испуганными глазами.
Ее еще почти совсем детское лицо казалось застывшим и словно неживым.
Потом она вздрогнула и… увидела меня.
- Ты? - прошептала она.
- Я, - послушно ответил я.
Она бросилась ко мне на шею и крепко прижалась к груди, словно потерявшийся ребенок.
- Я так испугалась. Я думала, что мы уже никогда не выйдет из этой пещеры, что мы сгорим там заживо.
- Из пещеры?
- Ну, да там, где вы вскрывали печати. В пирамиде Солнца.
-
«Опять все сначала, - грустно подумал я. – Теперь будет пирамида. Какая впрочем разница. Я крепко застрял в каком-то зазеркалье, в котором меняется все, кроме меня и ЕЕ».   

- Музей закрыт, молодые люди, - услышал я за спиною противный дребезжащий голос, - сколько можно повторять. Уже десять минут здесь торчите, как памятники. Улица для этого есть, идите туда и смотрите друг на друга сколько влезет, а мне убираться пора.

Я вздрогнул.
Она тоже. Медленно отлепилась от меня и стала оглядываться вокруг.
Я тоже как ненормальный озирался по сторонам.
Витрины с пирамидками, древние манускрипты с «тарабарским» письмом, кристаллы.
Музей?
Ну конечно. Здесь все и началось.

Я обернулся. У витрин топталась пожилая женщина, в рабочем халате в окружении щеток, ведер воды и тряпок.

Я хмурил лоб и пытался понять причину и вспомнить… Я чувствовал, что мне надо что-то вспомнить. Что-то очень важное, то, что сейчас ускользало от меня с невероятной скоростью. Это было похоже на сон, который мы пытаемся вспомнить, проснувшись утром, но который все рано убегает, захлопывая за собою дверь.
Так и моя дверца захлопнулась, не позволив уловить то, что было так близко, почти во мне, но что ушло не оставив доже следа.
Я помнил все, что произошло со мной, но я не помнил чего-то главного, что мне там открылось…

- Ты живой? Ты на самом деле существуешь? – спросила Она.

Наверное, любой другой на моем месте бы удивился, но я знал, о чем она говорит.
Я понимал ее, как понимал и то, что Она отличается от всех тех, кого я видел раньше, которые были похожи на нее, но ею не являлись.
Она не была какой-то ТАКОЙ. Необычной что ли. Она была совсем обыкновенной девчонкой. Еще школьницей. В ней не было ничего особенного, кроме того, что она была  РЕАЛЬНА.

- Ходят, ходят, покоя нет, - продолжала ворчать уборщица, смахивая пыль со стеклянных витрин.
- Скажите, - решился я все-таки задать вопрос сердитой уборщице, - здесь вот витрина была с большим таким кристаллом внутри… где она?
- Какая еще витрина? – Забубнила женщина. – Не было тут ничего. Где это видано, чтоб витрины посередь зала ставили? Вы уже совсем того…Заучились…

- Так ты настоящий? – повторила Она свой вопрос.
- Видимо мы оба настоящие.
- И ты не исчезнешь, как только я закрою глаза?
- Не знаю, давай попробуем.

- Молодые люди,  проводите свои опыты на улице, пожалуйста, – опять забубнила женщина, вставшая посреди комнаты в позу драчуна.

- Пойдем. - Сказала Она. - Такие, если начнут ворчать, до утра не остановятся.
Я был не против.
Еще раз обернулся, посмотрев на то место где я точно помнил, стояла витрина с тем самым кристаллом, но… Ее и правда там не было. Чудеса.

- Все играются. Все смотрят друг на друга, никак не насмотрятся. Все им мало. Все опыты ставят. Эх, молодежь! – уборщица закрыла за ними дверь.

- Странно я не помню, что бы смотрела на тебя. – Удивленно сказала она, когда мы вышли на залитую вечерним солнцем улицу
- У меня если честно, тоже другие воспоминания.
- Приятные? – Хитро улыбнулась она.
- Разные, - решил поинтриговать я.
- Как тебя зовут?
- Карл, а тебя?
- Маша.
- Мне нравиться.
- Странно, еще совсем недавно, ты говорил другое.
- Наверное, это было в другой жизни.
- Похоже.

На тротуаре, рядом с домом сидел пятнистый, зеленоглазый котяра.
Он облизывал лапу и умывал ее мордочку.
Увидев нас, он присел, готовый удрать, но не убегал, хитро рассматривая нас своими зелеными глазищами.

- Он? – спросила у меня Маша.
- Похож, - ответил я.
- Поймаем?
- Не дастся, - усомнился я, но все равно, стал обходить кота с фланга.
Но кот, лениво махнув хвостом, подмигнув нам на последок и разве что не показав язык, легко скрылся в ближайшей дырке уходящей в чей-то подвал.

- Кот тот самый. Точно. – Мучился я сомнениями. – И кристалл там был. Ведь был? Ты помнишь?
- Конечно, была, я его тоже видела. А ты теперь не исчезнешь? – Она смотрела на меня, прищурив левый глаз и слегка наклонив голову набок.
- А ты? – усмехнулся я.
- Не должна, я здесь, вроде как дома. – Заулыбалась она. – Значит, ты тоже ВСЕ ЭТО ВИДЕЛ?
- Не знаю ВСЕ ЛИ, но повидал немало.
- А я видела тебя сопливым мальчишкой, - озорная улыбка не сходила с ее лица.
- А я видел тебя взрослой женщиной.
- Да-а-а? Сколько мне было?
- Лет 35, наверное.
- У-у-у. Совсем старуха.
- Да, уж!! - Крякнул я, вспоминая «старушку».
- А у меня во сне ты был Хранителем.
- А у меня ты была царицей Египта…
- Вот это клево! Только выходит, что мы все по-разному видели?
- Выходит.
- Давай так, сначала я рассказываю, потом ты и так до конца, до уборщицы.

Я смотрел и не мог насмотреться на нее.
Налюбоваться на это…обыкновенное чудо – красивую девушку.
Ее глаза сияли и лучились словно солнце, согревая все вокруг.
Вдруг, она переменилась в лице и, моментально вспыхнув, как рубин, судорожно хлопнула себя по карманам брюк, потрогала кофточку, словно проверяя - на мести ли они, и только проверив, что с одеждой все в порядке, облегченно вздохнула.

Что это было, я так и не понял, но, наверное, у нее были на это свои причины…

Она совершенно не могла стоять или идти рядом, описывая свои приключения.
Она забегала вперед, показывала что-то руками, строила забавные рожицы, показывая людей, которых видела.
Смешливая, задорная, живая, сотканная из солнца и озаренная любовью – такой я видел эту девочку, ворвавшуюся в мою размеренную, строгую жизнь, разом перевернув в ней все и разбудив меня самого.
И теперь моим единственным желанием было - чтобы она не исчезла, не растворилась в огромном потоке, а осталась со мной навсегда.
Мы не спеша шли вниз по Тверской улице, рассказывая друг другу о своих приключениях, смеясь над самими собой и подшучивая друг над другом.
Мне казалось, что мы знаем друг друга тысячу лет и никогда не расставались.
Ведь так бывает…

На город опустился вечер, затем пришла короткая летняя ночь.
Мы бродили без устали, не замечая времени, не видя, где ходим.
Мы то говорили, перебивая друг друга, то замолкали, и брели по улицам, просто взявшись за руки, думая и переживая каждый свое.
Все было естественно и просто.
«Наверное, все так и бывает, - думал я, - когда приходит ОНА – НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ»
Мне хотелось так думать, мне хотелось в это верить и я был по настоящему счастлив в эту теплую июньскую ночь.

- Значит, там все-таки что-то есть? – спросила она, когда я рассказал ей о женщинах-мутантах, спящих в ледяной пещере в Антарктиде?
- Даже если там что-то и было, то теперь этого уже нет. – Ответил я, вздрогнув от одной только мысли, что она вполне может захотеть туда поехать.
- Почему?
- После той атаки, что предприняли американцы, нацисты взорвали  ледяной город или его затер ледник, а может и то и другое разом. Нет там уже ничего, и вряд ли будет.
- Ну, это бабка надвое сказала. Наверное, не дураки строили. За тысячи лет ледник не затер пещеру, может и теперь она все еще есть. А если мы найдем кристалл, то он нам может ответить на этот вопрос точно.
- Мне, кажется, его не стоит искать.
- Почему? Очень даже стоит. Где вот только теперь этого старика достать?
- Ты думаешь, он отдаст тебе кристалл?
- Да мне насовсем, и не надо, я просто спрошу и все. Ты знаешь, мне кажется он сам его «читать» не может. Поэтому он за нами и следил, там в наших видениях, превратившись в кота.
- Ты сама себя послушай, - усмехнулся я, - старик, превратившись в кота, подсматривает твои видения – бред.
- Ты себя послушай, принц Египта, - отмахнулась от моего сарказма Машка.
- Кстати в моем последнем видении его не было.
- Ни фига. Он там был.
- Был?
- Ну, конечно. Это ЕЕ сын. Помнишь, я говорила, что старик рассказывал, об одной женщине, которая любила одеваться в черное, и очень верила во всевозможные оккультные знания.
- Думаешь, что тот мальчик – это он и есть.
- К бабке не ходи. Верняк. Прикинь, она ему даже не сказала, что она его мать. Вот стерва.
- Между прочим - это была ты, - напомнил я.
- Тогда тем более его надо найти и все рассказать.
- И как ты собираешься его искать? Не просто так витрина исчезла, а может только мы ее и видели, да и кот от нас удрал, значит, он не хочет, чтобы мы его нашли.
- А интернет на что? Ты же кристалл заснял. Сейчас к компу подключим, фотку скачаем и пусть ищет. В сети какой только фигни нет. Может, и про кристалл чего накопаем. Он видишь, какой знаменитый. Где только не побывал.
 
«Я же его и правда снимал, как же я мог забыть? И не только его кстати…» – Я полез в сумку за камерой, но не тут то было. Батарея села окончательно и бесповоротно, без питания ничего не увидишь…

В этот момент над городом разлился малиновый звон. Большие и маленькие колокола перекликались друг с другом с верхушек десятков  Московских звонниц, наполняя воздух торжеством и радостью жизни.
Я запрокинул голову и, глядя в утреннее небо, вбирал в себя частички этого многоголосья, которому не в силах били помешать даже обыденные звуки просыпающегося  мегаполиса.
Этот перезвон застал нас на Большом Каменном мосту, где залитый утренним светом Кремль, подслеповато щурился, окнами дворца, просыпаясь от бьющего по его глазам-окнам солнца.
 А слева, все звонили и звонили колокола вновь отстроенного Храма Христа Спасителя, который внушительной громадой, поднимался над Москва-рекой, любуясь золотым отражением своих сияющих на солнце куполов.
Когда стих перезвон я опустил голову и поискал глазами Машу.
ЕЕ нигде не было.
Я стал растерянно озираться вокруг.
Мост. Река. Небо.
Все.
ОПЯТЬ?
Кровь вскипела в моей голове моментально.
Я этого больше не переживу, чем так жить лучше под машину, или в реку…

- Карл!
Я обернулся.
Она.
Она – Маша.
 
- Ну, ты долго там будешь торчать? Давай быстрей, а то тачку мужику засветим, здесь же нельзя стоять…
Машка выглядывала из машины, стоявшей позади меня метрах в двадцати и махала мне рукой.
- Это такси? – спросил я, сев в машину и недоверчиво оглядывая новенький «Мерседес».
- Такси, - отмахнулась Машка.
- А где счетчик?
- Дай полтинник и не вникай, - отрезала Машка. – Здесь рядом.
- Это наверное бандит. – Все слышанные мною дома рассказы о страшной русской мафии, тут же всплыли в голове.
- Ну и что?
- У вас, что бандиты по утрам таксистами подрабатываю?
- Может ему по пути. Какая тебе разница на ком доехать?
- Ну, ты даешь? – Протянул я, чувствуя себя уже чем-то большим, чем просто знакомым. - И куда только твои родители смотрят?
- Ой! – воскликнула Машка.
- Что?
- Они меня убьют.
- Кто?
- Они…, - ответила Машка.

Больше она не разговаривала, до самого дома, нервно теребя лямку рюкзака и поглядывая на часы.
Приехали мы и правда очень быстро.
Взяв деньги у Машки, водила повернулся ко мне, и заговорщицки подмигнул…
«Врезать что ли ему?»
Но Машка, уже выбравшись из машины, тащила меня за рукав.
- Идем быстрее, и так сейчас влетит…

Мы поднимались в лифте, а Маша что-то бормотала про себя, вероятно придумывая «легенду», должна была выглядеть очень впечатляюще, чтобы оправдать целую ночь проведенную неизвестно где и с кем, да к тому же полнейшее отсутствие телефонов в городе.
Я винил себя и ругал последними словами: « Это же я виноват. Я же должен был подумать».
- Не волнуйся, Маша, - сказал я, когда мы уже подходили к двери. – Я скажу твоим родителям, что это моя вина, но …
- Ну, ты дерево, - Машка постучала себя по голове. - Ты Мишку не знаешь. Он сначала бьет, а потом разбирается. Так что лучше помалкивай.
Дверь нам открыл, парень, младше меня и явно не качок, каким мне представился загадочный Миша.
- Машка…..!!!!!, Ну, держись! – только и смог выдохнуть он.
- Спокойно. – Сразу взяла все в свои руки Маша, - Все в порядке. Я уже дома. – А потом уже тише, с затаенной надеждой, добавила. – А Мишка дома?
- Коза ты, Машка. Мы с ума четь не сошли. Всю ночь тебя искали. Мишка уже всю округу оббегал, сейчас к дворникам пошел, может ты, где мертвая под кустом лежишь. Разве так можно?
- Это я виноват, - встрял я, не в силах больше прятаться за девичьими хрупкими плечами. – С меня и весь спрос.
- Алекс, если бы ты знал, что было! Что я видела! – Машка закрыла мне рот ладонью, не давая говорить.
- Ну, наверное, как всегда что-то сверхъестественное.
- Конечно. – Мотнула головой Машка, - Карл доставай камеру. Кстати, познакомьтесь Это Карл – мой друг. Это Алекс – мой брат.
Мы пожали друг другу руки, и пошли в комнату. Если Алекс и таил на меня злобу, то он это тщательно скрывал. Но, скорее всего он сам был погружен в какие-то свои мысли и даже  Машу ругал, как-то вяло, вроде как по необходимости.
Он был бледен и как будто нездоров, но может это так сказалась бессонная ночь.
Я решил не вникать, как мне постоянно советовала Маша.
Мы вошли в комнату Алекса, которую почти наполовину занимал огромный стол заваленный книгами, отдельными листа, тетрадями, схемами и картами. Монитору едва хватало места среди всего его беспорядка, и он стыдливо лепился к углу, словно стесняясь того, что занимает так много места.
Мы вместе быстро подсоединили камеру к компьютеру, подключили батарею и, наконец, включили запись.
Быстро перемотав, то что я успел наснимать, гуляя по городу, мы, наконец, увидели на экране кристалл.
«Он был, он там был. Он существовал». – Теперь я точно знал, что не сошел с ума.
Камера видела то же, что видел я, но… не долго.
Минутная съемка кристалла, сменилась черно-белыми полосками пустоты. Дальше ничего не было. Вообще ничего.
- Но я же снимал, - говорил я, пытаясь убедить в этом не столько Алекса и Машу, сколько себя.
- Не волнуйся. Без паники. Алекс сейчас посмотрит. А я тебе водички принесу.
Алекс колдовал, что-то на клавиатуре, но мне это уже было как-то не интересно. Я вспоминал красивые кадры, которые, как я надеялся наверняка останутся не только в моей памяти, но и на пленке…
- На, пей. – Маша держала передо мною высокий стакан с холодной водой, с которого капали прозрачные капли.
- Поосторожнее здесь с водой, - сердито буркнул не выспавшийся Алекс, отодвигая с края стола, свитки папируса, исцарапанного иероглифами.
- Откуда это? – спросила Маша, протягивая руку к папирусу.
- От верблюда. Не трогай.
- Вы что-то нашли?

Алекс ничего не ответил, он напряженно всматривался в экран монитора, на котором крутился наш кристалл.
То что происходило и правда было весьма необычным зрелищем.
С кристалла, точнее с его граней как будто слетали длинные ряды цифр, укладываясь в нижнем углу экрана, бесконечно длинным столбиком.
- Что это? – спросил я Алекса, отдавая Машке недопитый стакан с водой.
- Понятия не имею.
- Дайте мне посмотреть. – Машка влезла между нами, уставившись в монитор.

- Пришла? – раздался из коридора зычный бас.

Машка вздрогнула, и выпустила из рук стакан.
Вода мгновенно выплеснулась на стол, заливая собой все, что там лежало.
Алекс выхватил папирус, но было уже поздно, вода словно в губку мгновенно впиталась в его пористую структуру.
Может, мне показалось, а может, так и было на самом деле, но от папируса пошел легкий дымок… Алекс качнулся, осел в кресло и упал головой в клавиатуру.
«Оправленные папирусы, - мелькнуло в голове далекое воспоминание. – Вода – ЯД. СМЕРТЬ».
Машка уже заваливалась на меня, теряя сознание.
Я обхватил ее одной рукой, другой прикрыл ей рот и нос, чтобы перекрыть доступ яда в легкие и, стараясь не дышать сам, потащил ее вон из комнаты.
Начала кружиться голова, зашумело в ушах, во рту был привкус металла…
Мне казалось, что я сейчас упаду, но я все тащил и тащил ее дальше. Как можно дальше от ….
Краем глаза я увидел, как что-то большое надвигается на меня из прихожей.
Здоровенный кулак влетел мне в висок, и на излете мое сознание посетила последняя мысль:
«Вот и все. Похоже это уже совсем другая история…»