Сочинение по картине

Медик Николай Самсонович Смирницкий размашистым шагом возвращался из анатомического театра в ляпинское общежитие, где проживал вот уже третий год своего обучения в московском университете.
Моросил дождь, народу на улицах почти не было, и поэтому никто не тыкал в него пальцем и не удивлялся цвету кожи. Только проходившая мимо пара гимназистов зашушукалась, мол, глянь-ка, Петька, арап, и проводила его любопытными взглядами до самой двери Ляпинки.
Соседей в комнате не было, Турусову вчера прислали из дома деньги, видно прямо из училища пошли пьянствовать в «Колокола», что на Сретенке.
Николай встал около своей кровати и, глядя на жухлый тополиный лист, прилипший к грязному оконному стеклу, стал медленно расстегивать мокрую тужурку, потом брюки. Стянул через голову желтоватую сорочку, одной ногой о другую скинул штиблеты и ничком упал на кровать. Глубоко втянул носом прелый запах тощей подушки, перевернулся на спину. Окинул взглядом комнату: четыре кровати, покрытые замызганными одеялами, деревянный стол с ящиками, которые давным-давно рассохлись и не задвигались в отведенное им место, и два стула, один из которых в недавней драке между буйными соседями Николая потерял спинку. Единственное, что вызывало удивление в этом помещении, так это дверной проем. По странной прихоти застройщика дверь была абсолютно квадратной формы. Говорили, что раньше Ляпинка была товарным складом, может именно из-за этого некоторые дверные проемы в здании делались такими широкими.
Николай положил руку на вялый шоколадного цвета член, пощекотал его, погладил ребром ладони. Потом послюнил указательный палец и начал неспешную прогулку от головки по выступающей вене в темные курчавые заросли внизу живота.
Чуть слышно заскрипела дверь, Николай обернулся. В комнату вошел любимчик студентов – черный, с белыми пятнами кот, прозванный медиками Аппендиксом за свою бесполезность, – мышей он не только не ловил, но и, казалось, побаивался. «Иди ко мне, милый», – тихо позвал Николай, и кот мягко запрыгнул к нему на живот, немного покрутился и лег, аккуратно подогнув белые лапы.
Тополиного листа на окне уже не было. То ли улетел, то ли просто не был виден в вечерней мгле. Николай лежал, одной рукой почесывая кота, другой лаская привставший член. В темноте светились только его глаза, да белое пятно на морде Аппендикса. Николай положил ладонь на морду кота и закрыл глаза. Теперь темнота стала абсолютной.
«Эй, есть кто в хате?» – раздался гулкий голос из коридора.
«Входи, Казимир Северинович», – не меняя позы и не открывая глаз, ответил Николай.
Дверь распахнулась, на пороге появился силуэт человека, освещенного тусклой коридорной лампочкой. Он прищурился, пытаясь разглядеть Николая, затем сделал шаг назад и охватил взглядом квадратный дверной проем и черноту в нем.
Человек замер на несколько секунд, пробормотал что-то вроде «изумительно» и отошел еще на шаг.
«Да не стой же ты в дверях, проходи скорей», – все также не двигаясь громко прошептал студент.
«Погоди», – отмахнулся посетитель, продолжая щуриться.
«Я жду», – капризно протянул, Николай открыл глаза и оглянулся на приятеля.
Иллюзия исчезла. «Надо будет потом попробовать», – подумал Малевич, вошел в комнату и, вздохнув, начал расстегивать брюки.