Горячий кофе обжигал горло, возвращал телу звенящую бодрость. Ранним-ранним утром только чашка свежесваренного кофе может пробудить меня. По натуре я - сова.
Было около восьми утра, воскресенье. Я сидел за одним из столиков “У Толика” и смотрел местный канал – Толян подключил стерео к голопроектору посреди зала – там, где обычно танцевала полуобнаженная девица в ярко-красном купальнике.
Показывали новости. Счастливые соотечественники сгрудились у трех грузовых кораблей на космодроме. Солдаты в серой униформе зорко следили за тем, чтобы каждому человеку достался один двухлитровый пакет с соком и пачка витаминизированных коктейлей. Детям, кроме того, вручали леденцы, запечатанные в пластик. Камера выхватывала самые возбужденные лица, а Анастасия Сильченко бубнила за кадром:
- Президент Макса-3 лично позаботился о том, чтобы гуманитарной помощи хватило на каждого жителя Статики. Людвиг Рейнхарт пообещал, что грузовики с соком и витаминизированными напитками “Се ля ви” будут прилетать на нашу планету еще в течение двух недель. “А затем, когда начнется совместная добыча урановой руды”, - сказал господин президент, - “У каждого жителя Статики будет банка прохладного сока в холодильнике и кусок бифштекса на столе.”
Анастасия старательно улыбалась, камера металась по счастливой толпе, пока не выхватила Кирилла Савина, который остервенело прыгал по своему пайку – брызги сока разлетались во все стороны, к Савину уже спешили полицейские. За ними бежала запыхавшаяся министр обороны – мать Кирилла.
- А теперь посмотрите еще раз вчерашнее совместное выступление президента Макса-3 Рейнхарта Людвига и мэра Статики Майка О’Донована, - поспешно сказала журналистка и изображение веселящейся толпы сменилось на картинку зала верховного суда.
За двумя трибунами рядом стояли Рейнхарт и О’Донован. Мэр Статики явно нервничал – все время прикладывался к графину с водой, вымученно улыбался, его маленькие, заплывшие жиром глазки суетливо перебегали от грозной фигуры Рейнхарта к наполненному народом залу.
А президент Макса-3 производил впечатление: огромный мужчина в строгом черном костюме, лицо словно высечено из гранита, ладони твердо лежат на трибуне, глаза метают в зал молнии. И говорит, словно гвозди вбивает.
Кулаками.
В бетон.
Ко мне подсел Толик, задумчиво поглядывая на Рейнхарта. Пустая глазница уставилась на меня. Надо посоветовать Толику одеть черную повязку. А то он так половину посетителей распугивает. Остаются только самые толстокожие.
Я, например.
- Как по писанному говорит немец, - пробурчал бармен.
Я молчал, прихлебывая кофе. В это время зал взорвался аплодисментами – после того, как Рейнхарт заявил, что будет ратовать в сенате Лиги Энергетической Четверки за вступление Статики в ее ряды.
“Четверка станет пятеркой!”- провозгласил Людвиг, стуча кулаком по трибуне.
- Ты ему веришь? – спросил Толик с подозрением.
- Почему же? – спросил я. – Может, и будет ратовать. Только это ничего не даст. Кто нас примет в Четверку? Кроме этой проклятой жилы у нас ничего нет.
Толик угрюмо ворчал что-то себе под нос и вертел в руках пластиковую пивную кружку.
- Что такое Стазис, по-твоему? – спросил я, принимаясь за галеты. Они были твердые как кирпич. Приходилось каждую размачивать в горячем кофе минут пять.
- Никогда не думал об этом, - ответил Толик.
- Да брось ты! У всех есть своя теория. Люди – вообще очень интересные существа, каждый думает, что прав именно он. Вот ты, Толик, расскажи свою правду!
- Философ, блин, - проворчал бармен. – После того как Лерку выгнал, у тебя совсем крыша поехала. Девчонка хоть как-то тебя сдерживала.
- А все-таки?
- Когда-то здесь бушевала война, так я думаю, - произнес неохотно Толик, – во время которой погибла вся жизнь на планете. А жители города успели заморозить свой город. Чтобы очнуться… через тысячу лет.
- Прямо как в сказке… на коне прискачет принц, поцелует принцессу в щечку – та и очнется, - улыбнулся я. – А почему тогда большинство людей Стазиса замерли с счастливыми улыбками на лицах? Непохоже, что у них шла война…
- Ты с чужими мало общался, Гера, - покачал головой бармен. – У них психология настолько от человеческой отличается… Вот помню, во время войны с червями…ближе к концу уже… высадил нас челнок около одного из городов червей на Пси-2. Надо было зачистить его. Полностью. Ну, мы с ребятами, значит, врываемся в город, готовимся к жестокой перестрелке, бойне… - Толик замолчал.
- И?
- А они все в центре города на площади собрались, - продолжил бармен тоскливым голосом. – Детеныши, самцы, самки, старики… стоят вокруг памятника и, присосавшись друг к другу щупальцами, песни распевают. Жуткие, надо сказать, чем-то волчий вой мне напомнили. Оружие в стороне валяется никому не нужное. А мы стоим и не знаем, что делать.
- Что дальше? – тихо спросил я.
- Приказ-то никто не отменял, - ответил, вздохнув, Толик. – Всех подчистую сожгли… они даже не сопротивлялись – только выли все сильнее и сильнее, пока мы последнего не поджарили…
Мы молчали. Я допивал кофе, Толик уставился в голопроектор – выступление глав планет уже прекратили показывать, яркоглазый андроид Кеша рассказывал спортивные новости: в полуфинал кубка Галактики вышли сборные планет Земля, Офелия, Литц-Ка и Берш-Ак. Земля попала на Литц-Ка. Впрочем, все равно. У наших сборных нет ни единого шанса – Акалоиты не проигрывают в футбол пять лет подряд. Я мысленно проклял седьмую поправку к закону об отношениях с чужими. Именно она открыла дорогу инопланетянам в жизнь людей – у чужих появилось право участвовать в спортивных играх наравне с человеческой расой. Правда, воспользовались этой поправкой лишь акалоиты – и то только ради футбола. Слава Богу, что эти жуткие рептилоиды обитают только на двух планетах. Иначе скоро в чемпионате Галактики участвовали бы только чужие.
- А что у тебя за гипотеза? – спросил Толик.
- Ммм?
- Насчет Стазиса?
Настала моя очередь вертеть в руке чашку.
- Когда я бы молодой… - Я засмеялся: – Короче, мне было шестнадцать лет… война только закончилась, по всей Земле гремели фейерверки, праздники, цветы… Мы с Мариной сидели на берегу моря. Было красиво – ну, сам знаешь: красный закат, бескрайнее море, шум прибоя… Впрочем, я всего этого не видел – я смотрел только на нее. И Марина тогда сказала… сказала, что очень хотела бы жить на Статике. Я спросил, почему? А она ответила, что хотела бы найти здесь свою бабушку, которая умерла давным давно. Я не понял, что она имела в виду. Тогда Марина рассказала, что верит в переселение душ, в реинкарнацию. Что люди, умирая, возрождаются в новом теле. А когда они устают возвращаться в мир живых – они отправляются на Статику. И замирают без движения на улицах Стазиса – чтобы забыть наконец о мирской суете. Отдохнуть, и лишь через миллион лет возродиться – когда во Вселенной не будет боли и страха.
Чашка задрожала, когда я опустил ее на стол.
- Но это же не твоя идея! – возразил Толик. – Что думаешь ты?
- Что Марине еще не надоело возрождаться, - ответил я. – И ей сейчас десять лет, она живет на Офелии, вместе с подружками бегает на цветочные луга, делает венки и продает туристам по одному евро за штуку.
- Все-таки ты сумасшедший, - проворчал бармен и покинул мой столик.
А я еще некоторое время посидел, наблюдая за соревнованиями по боулингу, потом посмотрел на часы: половина девятого. До прилета планетного экспресса Небраска-Статика оставалось сорок минут. Пора идти.
Я рассчитался с подбежавшим андроидом-официантом и вышел наружу.
Небо было безоблачным – лето на Статике постепенно входило в свои права – сезон дождей закончился, теперь предстояло четыре жарких засушливых месяца.
Около стоянки дежурил Ворон – чокнутый парнишка, что все время ошивался в туалете “У Толика”. Похоже, парень нашел себе работу - стоит себе около входа, поигрывает электродубинкой, с намеком поглядывая на малышню, которая кружит возле стоянки и дразнит Веню, обзываясь всякими нехорошими словами.
- Здравствуй, Герман, - растягивая слова, поздоровался Ворон.
- Привет, Веня, - рассеянно ответил я, отыскивая в кармане ключи.
- Куда-то собрался? – поинтересовался Ворон.
- Сегодня мой брат прилетает, - кивнул я. Ключи обнаружились в заднем кармане брюк – я протянул их Вениамину. Парень провел над брелком идентификатором – зажглась зеленая лампочка, ворота открылись.
- Шестое место, черный “фалькон”, - отчеканил Ворон. И выпалил скороговоркой: - Не тот брат, кому ты рад, а тот брат, кто тебе рад.
- Значит мы абсолютно чужие друг другу люди, - улыбнулся я.
Сухая жара плавила пластик и асфальт, и мне казалось, что мое тело тоже сейчас растечется по горячему полу машины. Или сразу испарится.
До космодрома я добрался через десять минут, немного покружил над грузовиками гуманитарной помощи – выдача бесплатных витаминов происходила с пяти до девяти утра и вот-вот должна закончиться – конец очереди уже стал понемногу рассасываться. Солдаты с Макса утирали трудовой пот и с угрозой поглядывали на мой “фалькон”. Еще чуть-чуть и откроют огонь. Я решил не испытывать судьбу и полетел к стоянке космопорта. Заплатил на въезде дряхлому роботу, припарковался поближе к выходу и направился в зал ожидания.
Космодром представляет собой трехэтажное здание-куб из стекла и пластика. С одной стороны к нему примыкает гостиница “Статик-Отель”, стоянка и куча маленьких магазинчиков и кафешек. С другой стороны – взлетно-посадочная площадка. Немаленькая надо сказать – рассчитана на одновременную посадку около сорока звездолетов класса А. Когда-то даже этого не хватало – теперь же на Стактику практически никто не летает. Да и покинуть ее нелегко – почти все те, у кого были деньги на билет со Статики, уже улетели отсюда.
Около раздвижных ворот, которые вели в зал ожидания дежурило трое солдат в серой форме и один полицейский. Копу было явно неуютно рядом с немцами, и он, насупившись, стоял в стороне, притворившись, что наблюдает за стоянкой.
- Ваши документы, пожалуйста, - правильно, но с сильным акцентом произнес один из солдат. Судя по всему, офицер.
- А по какому праву Вы требуете? – улыбнулся я. – Вы даже не граждане этой планеты.
- Вы хотеть пройти куда надо? – оживился солдат.
- Что Вы! – Я поднял руки. – Я ведь просто пошутил. Шутка, дорогой!.. Вот, держите.
Офицер повертел мою карточку, посмотрел что-то у себя на покетбуке и вернул обратно.
- Кого-то встречать? – спросил солдат.
- Брата, - ответил я и прошел мимо них.
В зале ожидания царило запустение: неоновые вывески ларьков не горели, повсюду валялся мусор, который лениво собирали два робота. У меня сложилось впечатление, что они только притворяются, что работают. Людей тоже почти не было – две скучающих женщины в ларьках – одна торговала сувенирами и прочими безделушками вроде голохлопушек и лазерных фонариков, а вторая – дешевыми бутербродами - да парочка бомжей, которые скрючились в кожаных креслах.
Нет, вон еще какой-то незнакомый темноволосый мужчина в легкомысленной белой майке с надписью – “Выброшусь из звездолета за бутерброд”. Мужик сидел в одном из кресел и разглядывал информационное табло. Я тоже посмотрел туда: единственная строчка превратилась в свою голографическую копию, которая поплыла к нам, постепенно увеличиваясь.
- Пятнадцать минут до прибытия экспресса “Небраска - Статика”, - с выражением прочитал электронный голос и голограмма рассыпалась на тысячу звездочек, которые гасли, касаясь пола.
Я сел в кресло напротив панорамного окна и стал наблюдать за посадочной площадкой. Двое парней, которые с такого расстояния казались не больше наперстка, суетились и давали какие-то указания здоровенным роботам. Роботы расчищали площадку от всякого мусора. Минут через пять парни дали отмашку железным дровосекам, и они, покачиваясь, покинули площадку. Служащие космодрома еще немного порыскали вокруг, потом сели в машину и умчались.
Посадочная площадка покрылась перекрестьем голографических лучей. Большинство из них было нейтрального светло-серого цвета, но один квадрат загорелся красным – именно туда должен был сесть экспресс.
Десять минут пролетели почти мгновенно.
Стекла задрожали, когда в отведенный квадрат торжественно садился многотонный космический корабль. Он представлял собой серебристый диск с двумя зелеными полосами, проведенными от верхней оси к нижней – государственные цвета Небраски.
- Планетный экспресс “Статика-Небраска” прибыл, - объявил электронный голос. – Стоянка – один час.
К кораблю подлетел портовой микроавтобус и пристыковался к его боку. Совершался обмен – три-четыре человека отбывали на Небраску, примерно столько же занимали места в микроавтобусе. Не прошло и десяти минут, как автобус отправился обратно - к космодрому.
Сначала в воротах появилась молодая, уверенно шагающая девушка с небольшим аккуратненьким чемоданчиком в руках. Мужчина в майке помахал ей, девушка улыбнулась в ответ, и они вместе зашагали к выходу из зала ожидания.
Потом появилось двое мужчин в серых невзрачных костюмах. Костюмы резко контрастировали с молодежными прическами, а-ля Большой Взрыв и разноцветными очками-проекторами (одно стеклышко – синее, другое - зеленое). Роботележка с натугой тащила за ними пять или шесть чемоданов. Появившиеся будто из ниоткуда два парня в синих ливреях разобрали чемоданы и потащили их к выходу.
Потом появился мой братец: нерасчесанная рыжая шевелюра, нелепая зеленая кепка на голове, зеленая рубаха-разлетайка, легкие желтые шорты и огромный коричневый чемодан в руках. За спиной – как обычно – гитара.
- Гера!!! – с порога заорал Антон. – Братан, сколько лет, сколько зим!!!
Я встал, пытаясь вспомнить, что необходимо говорить в подобных случаях, но меня опередили.
Гравилуч поднял братишку с пола и со всего маху саданул о стену – чемодан отлетел в сторону, гитара угрожающе затрещала, лицо Антона слегка перекосилось.
- Твою мать, - раздался усиленный электроникой голос, - ты что делаешь, Семен? А если сдетонирует?
Потом тот же голос заорал, обращаясь уже к братцу:
- Стоять, не двигаться!
Шансов у Антона сдвинуться хотя бы на миллиметр было мало – гравилуч надежно прилепил брата к стене.
В зале тут же стало тесно – его наполнили солдаты в сером и полицейские. Некоторые держали на прицеле брата, другие с какими-то хитроумными приборами кинулись к чемодану Антона.
Этого я уже выдержать не мог. Не сказать, что мы с Антоном пылаем друг к другу горячей братской любовью, но все-таки он мне родственник. Самый близкий, если не считать мамы.
Я пер напролом, расталкивая изумленных солдат - прямо к чемодану брата – видимо именно в нем заключалась причина нынешних проблем Антона.
Два молодых солдатика возились со своими приборами.
- Подтверждается! – произнес один из них. – Здесь находится взрывчатка!
- Какая к черту взрывчатка? – заорал мой брат, отчаянно дрыгая ногами. – Там всего лишь…
Но никто его не слушал. Военные развлекались. По-своему, конечно.
- Вскрываю, - торжественно произнес солдатик и достал лазерный резак.
Все вокруг застыли. Один из полицейских рядом со мной задрожал и отступил назад.
Также поступили и все остальные.
И я, на всякий случай.
Резак противно зашипел, когда солдат осторожно провел лучом по чемодану, выжигая аккуратную квадратную дыру.
- Вынимай, - прошептал солдатик своему напарнику через минуту.
Тот послушно надел магнитную перчатку, подцепил вырезанный кусок металлопластика и осторожно приподнял его.
Все заволновались – некоторые, забыв о страхе, даже придвинулись чуть-чуть вперед.
Из чемодана вывалились две ярко-красные ракеты. Надпись на одной из них гласила: “Фейерверки Апуса. Зажги свою сверхновую!”
Начальник космодрома долго извинялся перед Антоном. Братишка потрясал перед ним поврежденным чемоданам (дыру мы кое-как заделали с помощью мгновеннозасыхающего клея “Момент-4000”, который купили в одном из ларьков) и орал что-то насчет суда. Начальник краснел, пыхтел, чуть ли не кланялся перед Антоном, но тот только еще больше распалялся!
- …к чертовой бабушке, Вас, Вашего папу, маму, бабушку, дедушку, дядю, тетю и всех родственников до пятого колена! – закончил свою речь брат, хлопнул напоследок дверью, и мы вместе направились на стоянку. Военные на выходе даже не попытались проверить его документы – Антон страшен в гневе.
Уже в машине Антон пробурчал:
- Как ты можешь жить на этой планете, я вообще не понимаю! – И тут же без всякого перехода: - Им еще повезло, что гитара осталась цела! Недоноски!
Я молчал, выруливая со стоянки.
- Эх, ненавижу я эту чертову планетку! – сказал брат. – Ты бы знал, Гера, как сильно я ее ненавижу…
- Чего же тогда прилетел? – спросил я, закуривая.
Антон удивленно посмотрел на меня:
- Ты что, братишка! Мы же с тобой три года не виделись…
- Два с половиной, - поправил я.
- Все такой же правильный, когда трезвый? – хохотнул Антон. – Ничего, скоро мы это исправим. И не возражай, слышишь!
Я промолчал.
- Эх, ты даже не поверишь, где я только не побывал за последние два года, - вздохнул брат, извлекая из чемодана чекушку водки. В кармане нашел початый пакетик томатного сока, плеснул туда из чекушки, выпил.
Крякнул.
- Хочешь сока? – зажмурившись, пробормотал Антон. – Хорошо пошла, блин… Так хочешь или нет? Я слышал у вас тут напряженка с витаминами…
Я вдруг вспомнил мальчика, который жевал листья в парке. Надо бы навестить малыша. Дать его отцу на билет со Статики – пускай поищут счастья где-нибудь еще.
- У меня с витаминами все в порядке, - ответил я.
- Ну, как хочешь. А что с Леркой? Все еще вместе? Я на нее попал, когда звонил тебе пять дней назад… Или уже неделя прошла? Черт, не помню… голосок у нее такой же приятный, как и три года назад. И сама собой тоже, наверное? Да?
- Я уволил ее, - лаконично ответил я.
Антон воззрился на меня, как на сумасшедшего:
- Ты что, Гера? Такая девчонка… А что случилось-то? Не дала? Этот амбал, ее парень, тебе морду набил? Так, если что, мы сразу…
- Нет. Не в этом дело. Я считаю, что она все время работала на ГСБ.
- Считаешь? – переспросил брат.
Я пожал плечами:
- Я не уверен.
- Мда, - сказал Антон. И, поразмыслив, приложился к чекушке – водки осталось на самом дне.
- Как мама? – спросил я.
- Все также, - занюхав рукавом, произнес Антон. – Сейчас они с Фредом путешествуют по Европе. Потом собираются на Офелию.
- Простое счастье обычных туристов, - кивнул я.
- А ты как? Не собираешься отсюда? Я через три дня улечу, так может, соберешь вещички и вместе куда-нибудь рванем? Если у тебя нет денег, не переживай – я одолжу сколько надо…
- У меня есть деньги, - перебил я брата.
- Так в чем дело? – спросил он. – Летим! К черту эту планету!
- Пока что я не намерен покидать Статику.
Посетителей у Толика все еще не было – да и сам бармен куда-то запропастился. Мы прошли через притихший бар, сели в лифт и поднялись на седьмой этаж.
- Ты раньше вроде на тринадцатом этаже жил? – спросил Антон. – Или опять что-то путаю?
- Я вчера переехал.
Мы втащили чемодан в маленькую комнату для гостей, потом вернулись в офис.
Офис все еще не был готов к приему посетителей – вещи стояли нераспакованными, стулья расположились на столе. Доставка тоже не работала – я еще не успел оплатить эту услугу.
- Зачем это ты переехал? – спросил Антон, схватив один из стульев и усаживаясь на него. – И чего Лерку уволил? Давай, колись, Герыч!
Я прикурил.
- Долгая история. Вкратце так – я почти уверен, что Лера следила за мной. И устанавливала жучки. Поэтому я ее уволил и переехал.
- Веселенькое дельце, - покачал головой братец. – А как у тебя с работой? Слышал, Статика почти вымерла. На мели, братишка?
- Деньги есть. На днях мне хорошенько заплатили за одно дело, - ответил я.
- Расскажешь? – спросил Антон с видимым безразличием.
- Совершенно Секретно, - сказал я. – Связано с государственными интересами.
- Расскажешь, - решил Антон. – Сегодня же вечером, на вечеринке “У Толика”. Когда немножко выпьешь – все расскажешь. Мне даже спрашивать не придется.
- Ты хочешь устроить вечеринку? – спросил я.
- В честь моего приезда, - подмигнул мне братишка. – Ты что думаешь, зря я фейерверки захватил?
Мы некоторое время молчали.
- Ну? – наконец, спросил Антон.
- У меня есть пара дел, - сказал я. – Ты пока располагайся…
- Э, нет, братец, - засмеялся Антон. – Мне тоже по Статике побродить надо. Да и не хочу, чтобы ты меня потом выгнал, обвинив в том, что я у тебя жучки устанавливаю. Лучше сделаем так: ты запрешь офис, и мы разойдемся. Встречаемся внизу “У Толика” в восемь вечера. Идет?
- Договорились.
Звонок не работал. Поэтому я долго колотил в дверь, прежде чем она со скрипом отъехала в сторону.
Отец мальчика был молодым нескладным парнем лет двадцати пяти. Под глазами – синяки, неряшливо постриженные волосы торчат во все стороны, и только взгляд – проницательный и неглупый. Одет он был просто – синие спортивные штаны и майка с бегущей строкой – ширпотреб для бедняков. Строка все время менялась, рекламируя то какую-то забегаловку “Райские кущи”, то обувной магазин для среднего класса “Обувь и ко”.
- Здравствуйте, - сказал я. – Вы меня не знаете, я помог Вашему сыну, когда…
- Гена рассказывал о вас, - кивнул парнишка. – Меня зовут Денис. – Он протянул мне руку.
Я пожал ее:
- Герман.
- Проходите, - пригласил Денис.
Мы оказались в прихожей – груды одежды на гвоздях, вбитых в стену, старая обувь на полу, размалеванные маркером обои.
Денис нырнул направо – в единственную комнату и скоро вернулся с бумажкой и горстью мелочи в руке.
- Здесь двадцать евро, - сказал парень. – Больше у меня пока что нет. Похороны Наташи сожрали все сбережения… впрочем, у нас немного было – пятьдесят евро…
- Мне не нужны деньги, - сказал я.
- Тогда зачем Вы пришли? – удивленно спросил Денис.
И, правда, зачем?
- Я хочу предложить Вам денег на билет. Вы улетите со Статики ближайшим рейсом вместе с сыном, - сказал я. – По-моему, это самое лучшее, что в данной ситуации…
Денис помотал головой:
- Спасибо. Большое спасибо, но… нет.
- Но почему? – настала моя очередь удивляться.
- Я верю, что вы делаете это бескорыстно, но… я не могу. Я должен сам добиться… сам вылезти из этой дыры… Хотя бы в память о Наташе. Понимаете?
Я молчал, парень тоже.
- Гена сейчас у соседей, - сказал Денис. – Если Вы хотите… у меня на Статике все равно нет друзей… мы могли бы помянуть Наташу… я расскажу Вам о ней…
Я достал заранее приготовленную бутылочку водки.
- Спасибо, - повторил Денис.
Мы просидели не больше часа – Денис в этот день работал в ночную смену, поэтому я не задерживал парня.
В голове немного шумело, когда я встал у ларька, проглотил две таблетки антиалкоголя и запил коктейлем. Полегчало.
Четыре дня назад у меня в голове билась только одна мысль: надо спасти Стазис. Теперь я сомневался, зачем мне это. Кому нужен проклятый памятник неизвестной расе? Денис закончил университет, его профессия – горное дело. Если откроется горнодобывающее предприятие, у парня будет шанс заработать на билеты отсюда. А, может, чем черт не шутит, Статика действительно поднимется? И тогда Дениса и его сына ждет лучшая доля. И всех остальных бедняг, застрявших на планете. Зачем им Стазис? Кому во всей чертовой Вселенной нужен город мертвых статуй? Кучке фанатиков-террористов!
И мне.
Но имею ли я право решать судьбу этого мира?
Да и смогу ли? – ехидно поинтересовался внутренний голос. – Один человек – слишком мало, чтобы пойти против государства.
Я задумался. Как нарушить планы президента Макса-3 и мэра Статики? Отправиться на Землю, написать письмо в Организацию Объединенных Наций? Однако я был уверен, что у Рейнхарта здесь все схвачено. Присоединится к террористам? Этот путь меня тоже не привлекал. Да и неизвестно, захотели бы эти ребята, чтобы я присоединился к ним. Скорее продырявят при первой же встрече, - подсказало подсознание.
Так и не придя ни к каким выводам, я двинулся к ближайшему кафе – жутко хотелось есть.
Дом гудел.
Вернее гудел бар “У Толика”. Сквозь витрины вырывались голографические лучи, которые рисовали полуобнаженных девиц и лихих парней в ковбойских шляпах и с неизменным пивом в руках – голограммы зазывали посетителей отдохнуть сегодня “У Толика”. Я остановился в квартале от действа – музыка играла вовсю, какие-то ребята собирали странную конструкцию перед дверями бара. Среди них я заметил зеленую кепку – наверняка мой братец. Наконец, сооружение было подготовлено – ребята прыснули во все стороны. Вспышка – и ракета взлетела ввысь. Я проследил ее путь – она взорвалась высоко в небе, и мириады разноцветных звездочек образовали следующую надпись: “ВОССОЕДИНЕНИЕ БРАТЬЕВ. ВЕЧЕРИНКА “У ТОЛИКА”. Толпа возле бара одобрительно зашумела, раздался звук разбиваемого стекла – в ход пошли пустые бутылки из-под пива (Толик разорился на стеклянные!), Антон подхватил установку и все кинулись в бар. Я остался стоять в тени ларька, размышляя, не провести ли ночь в гостинице.
Даже ночь на улице казалась мне не худшим вариантом.
Мимо протопали две симпатичные девчонки в блестящих топиках и коротких шортиках.
- Что за вечеринка? – спросила одна.
- Кто его знает? – ответила вторая. – Но я ее ни за что не пропущу. На Статике и так ничего не происходит уже года три.
Я нахмурился, наблюдая за удаляющимися девушками. И все это великолепие достанется одному Антону? Ну уж нет.
Пора показать брату, кто в семье старший.
Когда я вошел в бар, он чуть ли не взорвался от приветственных криков. Антон вырвался из объятий какой-то пышнотелой девицы (я раньше видел ее лишь мельком) и похлопал меня по плечу.
- А вот и виновник событий! – пророкотал он на весь бар. – Дамы и господа, позвольте представить Вам моего родного братца, Германа Петровича Лукина! Самый известный детектив на планете Статика и во всем земном секторе Галактике! В одиночку победил трех акалоитов! Голыми руками! Кроме того – благодаря ему Земляне победили в войне с червями!
Раздались жиденькие аплодисменты – кто-то поверил в галиматью, что нес брат. Остальные захохотали. Даже одноглазый бармен.
- Гера - он такой! – прокричал Толик. Надо же, Антону даже его удалось споить! Толика я пьяным видел лишь один раз в жизни – лет пять назад – когда кто-то спалил половину бара.
Знакомых лиц было много: я увидел Ворона, меланхолично попивающего минералку, Вадика с пятого этажа – вместе с супругами Клер и Джошом они курили травку, Эдика, веселого мужичка с заправки – он завладел гитарой братца и что-то тихонько бренчал … Лера с Алешей тоже были здесь. Лера грустно мне улыбнулась, а Алеша приветственно замахал рукой – надо же, а когда выпьет, парень вполне ничего.
- Штрафную! – прокричал кто-то. – Налейте Гере штрафную!
Ко мне тут же подкатили Леруа и Ден Малик с огромным пластиковым кубком, наполненным водкой. Малик подмигнул мне здоровым глазом – под левым еще не прошел синяк. Я непроизвольно улыбнулся – журналист был, конечно, порядочной сволочью, однако ж его настойчивость все больше и больше мне импонировала.
- За Гер-Мана! – провозгласил заплетающимся голосом Леруа, торжественно вручая мне кубок. – За моего лучшего друга!
Я с улыбкой осушил кубок до дна.
К тому времени, когда в нем не осталось ни капли, улыбка у меня благополоучно переродилась в оскал – я кинулся к стойке и не пожалел червонца за литровую бутылку газировки с натуральным привкусом лимона – срочно потушить пожар, который охватил горло, пищевод и желудок!
Толпа разразилась оглушительными аплодисментами, голографическая девчонка послала мне воздушный поцелуй, заиграла задорная музыка, и все, наконец, забыли про беднягу детектива.
Когда в бутылке кончилась вода, я смог перевести дух. По телу пробежало приятное тепло, вечеринка нравилась мне все больше и больше. Я приметил двух давешних девчонок – они заманчиво крутили бедрами в такт музыке. Антон уже плясал рядом с одной из них – рыженькой. Вторая, зеленоволосая, с редкими оранжевыми прядями, призывно поглядывала на меня. Красивая, по крайней мере – в моем вкусе.
Смуглая, юркая девчонка - наверняка хороша в постели.
Совсем не похожа на Марину. Кроме последнего пункта, разумеется.
Я покачал головой, взял у Толика две бутылки пива (тот подмигнул мне единственным глазом – веселись, мол), и забрался за свободный столик.
Ко мне тут же попытался подсесть Малик, но я на него зыркнул так, что журналист лишь выставил вперед руки, будто защищаясь, робко улыбнулся и исчез в толпе.
Заиграла печальная мелодия о потерянной любви и нежелании отца выдать дочь замуж за красивого юношу-мутанта, у которого был лишь один недостаток – третий глаз над переносицей. “Ну и что, что третий глаз – зато в постели он горазд!” – возмущалась тонюсеньким голосом певица. Медленный танец, короче. Гости разбились по парам, меня потянула за рукав зеленоволосая девушка.
- Потанцуем? – спросила она, проводя язычком по пухлым алым губкам. Очень эротично.
Я кивнул. Почему бы и нет?
Девчонка прижалась ко мне всем телом, и мы закружились на одном месте.
- Меня зовут Саша, - не выдержала девушка, стараясь взять инициативу в свои руки. Раз уж я никак себя не проявлял.
- Гера, - сказал я. В мозгу молнией сверкало только одно лицо.
Марина.
Пока что я слишком мало выпил, чтобы забыть ее лицо.
- Ты правда детектив? – спросила Саша, доверчиво кладя подбородок мне на плечо.
- Да, - ответил я.
- Не очень-то разговорчив, я посмотрю, - прошептала зеленоволосая девчонка. – Но ничего… Я слышала: у тебя любимая девушка погибла много лет назад, и то до сих пор ее любишь… Это так?
- Извини, - сказал я и освободился из ее объятий. Вернулся к своему столику, уставился на столешницу. Надо выпить пива. Как можно больше. Чтобы спокойно уснуть за столом. А завтра – пошляться по парку, вдруг еще раз удастся увидеть воробья.
Их так мало на планете осталось – большая удача увидеть хотя бы одного.
- Гера, - позвал кто-то тихо.
Я поднял мутный взгляд.
Напротив сидела Лера.
- Послушай, - сказала она, - я не знаю за что ты меня уволил и не буду тебя попрекать. Но мне тебя жалко, Герман! Какого черта ты рушишь свою жизнь? У тебя есть деньги – сваливай со Статики! А лучше для начала найди себе хорошую девчонку, женись на ней и тогда уже улетай к чертовой матери отсюда!
Я хихикнул:
- А вот ты, Лера, согласилась бы со мной улететь? А?
Ее прекрасное личико нахмурилось.
Я погладил ее волосы – шелковистые, светлые, очень приятные на ощупь:
- Ты красивая, Лера… красивая, как она. Почти как она. И даже характеры у Вас похожи… но проблема в том, что ты не она. И никогда ею не будешь.
- Гера… - прошептала Лерочка. – Так нельзя, ты губишь себе…
- Погоди… Я пытаюсь тебе объяснить. И эта зеленовласка – не она. И ее подружка – не она, - продолжал я. - Теперь ты понимаешь в чем привкус жизни? Вы все – не она. Любая из вас – не она. Самые лучшие из вас – не она. – И я хихикнул, запивая свои слова крепким пивом.
Лера ушла. Вокруг кружились люди, музыка барабанным боем отдавалась в ушах, пиво лилось в мою глотку нескончаемым потоком. Потом я почему-то оказался за одним столиком с Кириллом Савиным – его-то кто сюда позвал? И как он из-под присмотра матушки сбежал?
- Моя мама – это конец света, - пожаловался захмелевший Савин. – Черт подери, я уже взрослый мужик, месяц назад мне стукнул двадцатник, а она носится со мной, как с младенцем! Скоро подгузники менять будет, черт подери!
- А ты улетай! – посоветовал я. – Стащи у матери бумажник – и вали отсюда! На Офелию… - Я вспомнил слова Леры. – А еще лучше – найди девчонку, женись на ней тайком и – вперед! Что тебя держит на Статике?
- Не могу, - подумав, сказал Кирилл. – Не могу я… ведь у мамы слабое сердце… она не переживет… Понимаешь, она сама должна понять, что я давно уже немаленький! Отсюда и эти проклятые банки с соком!
- Хочешь честно, Савин? – я обнял парня за плечи. – Всех уже достали твои чертовы банки. Настолько, что даже я – самый спокойный человек в Галактике – готов навалять тебе по шее.
- Да знаю я! – закричал Кирилл и стукнул кулаком по столу. Одна из бутылок свалилась на пол и покатилась куда-то к танцующим. Я было наклонился, чтобы поднять ее, но опоздал. Пришлось орать через весь зал, чтобы Толик притащил еще пару бутылок пива.
Толик почему-то хмурился, когда выполнял заказ, но мне было все равно. Это его работа!
- Скажи, брат Кирилл, - я перешел на доверительный тон. – Как тебе удалось украсть последнюю банку сока? Мне говорили, что она была на охраняемом складе. Признавайся, как ты туда проник?
- Чего? – переспросил Савин, с трудом поднимая голову со стола. Как я его понимал в этот момент! Но вопрос меня интересовал с профессиональной точки зрения, и я повторил его.
Кирилл захихикал, подсел ко мне ближе и прошептал на ухо:
- Телепортатор.
Я подумал, что ослышался.
Такая штука стоила в принципе не очень дорого. Что-то около ста тысяч евро. Но она потребляла колоссальное количество энергии – причем независимо от расстояния. Принцип мгновенной телепортации был разработан более века назад: энергия, затрачиваемая на перемещения, зависела только от массы перемещаемого объекта. Однако даже для телепортации всего одного килограмма груза, необходимо колоссальное количество топлива.
- Шутишь? – спросил я.
- Какие шутки! – возмутился Кирилл. – Мама же заведует этими делами…
- Сколько же гигаватт тебе мамочка подарила? – поинтересовался я.
Если б я был шантажистом, сейчас у меня появились неплохие шансы подзаработать.
Жаль, не мой стиль.
Кирилл взглянул на меня с легким превосходством:
- Хех! Пришлось пару раз нажать на ребят из министерства энергетики, которые мне кое-что задолжали…
Сибарит чертов. Статика катится в пропасть, а он…
- Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь! Зажрался, мол, маменькин сынок! Гы… сынок… – сказал Кирилл. – Но ты и меня должен понять – так все достало! Да и пользовался я телепортатором всего два раза. В первый раз почитал кое-какие секретные документы, связанные со Стазисом, ну там, знаешь…
Я весь обратился в слух.
Но нам помешали.
- Кирилл!
Мы подняли головы.
Над нашим столиком возвышалась обширная фигура матери Савина – Ольги. Она, кажется, еще больше раздулась от гнева.
- Что – ты – тут – делаешь? – старательно разделяя слова, произнесла министр обороны Статики. Тут только я понял, что музыка стихла, а гости замолчали. И еще я заметил двух полицейских, которые навязчиво маячили за спиной Савиной.
- Пью пиво, - упавшим голосом произнес Кирилл.
- Сейчас – же – иди – за – мной! – приказала Савина тоном, не терпящим возражений.
Кирилл вдруг нахмурился.
- Нет, мама! – твердо сказал он.
- Ч-т-о? – переспросила министр.
Мне вдруг захотелось спрятаться под стол. Желательно у себя в офисе, на седьмом этаже. А самое лучшее – на другой планете. В соседней галактике.
- Я остаюсь здесь. С друзьями, - твердо произнес Кирилл. И положил руку мне на плечо.
Савина молчала. Видимо ей очень хотелось приказать своим шестеркам взять сына под локти и увести отсюда. Однако здравый смысл возобладал.
- Ты еще пожалеешь об этом! – сказала женщина, развернулась и вышла из бара. Копы – за ней. Хотя судя по их тоскливым взглядам, ребята совсем не прочь были остаться и пропустить рюмочку-другую.
Лишь только Савина ушла, все зааплодировали. Красный как рак, Кирилл взобрался на стол и смело заявил, что завтра же покидает Статику. И женится. На любой девушке, которая изъявит желание. Толик пообещал ему ящик пива в дорогу, мой братец – хорошую девушку в жены и крепкий подзатыльник на счастье.
Потом мы выпили с Кириллом еще по бутылке за родителей, за Статику, за любовь, за свободную любовь, за любовь к чужим, за любовь к животным, за любовь женщины к детям, за любовь детей к другим детям…
Где-то через час мы поднялись ко мне в офис, я залез в свой стол, достал пистолет и долго показывал Савину “Целитель”. Мы вышли в коридор, достали еще по бутылочке - я все всучивал Кириллу свое оружие, а он отказывался.
- Дарю! – орал я. – Для тебя ничего не жалко, братишка!
- У меня свой есть! – ответил Савин и выудил из-за пазухи станер. Неплохой, в принципе, армейского образца, таким человека завалить – раз плюнуть.
Я убеждал его, что мой лучше – Кирилл не соглашался. Дело дошло чуть ли не до драки. Потом мы сели прямо на пол и выпили по бутылочке в знак примирения. И еще по одной…
Смутно помню, как я оказался в своей кровати.
Меня разбудил стук в дверь. Я долго еще лежал, надеясь, что он прекратится, однако этого не происходило. Кто бы не находился по ту сторону двери, но он колотил все настойчивей и настойчивей.
Козел.
- Есть же звонок! – заорал я, а потом вспомнил, что переехал. В этой квартире еще много чего не установлено. Звонок – в том числе. И домофон тоже. И видеоком, кстати.
- Сейчас! – крикнул я, садясь на кровати. Голову стянуло стальным обручем (с шипами вовнутрь! ), и я зашарил по тумбочке в поисках антиалкоголя. Однако его там не было – наверное, вчера я проглотил последние две таблетки.
Стук в дверь становился невыносимым – они что, уже ногами колотят?
- Сейчас! – снова заорал я, пытаясь попасть ногой в левую штанину. – Уже иду, черт возьми! Что у вас там, убили кого-то? Тело разлагается?
В дверь ударили чем-то металлическим – так ее и выломать недолго!
Матерясь, я все же сумел натянуть штаны и, держась за стенку, отправился открывать.
- Уже иду! – сказал я, проводя своей карточкой по магнитному замку.
Стук прекратился.
А когда дверь открылась я почему-то сразу оказался на полу - лицом вниз, придавленный кем-то сверху. Рядом с собой я заметил черные полицейские бутсы. Почему-то казалось, что их обладатель очень желает пнуть меня в лицо.
- Господин Лукин Герман Петрович, - произнес парень, который сидел на мне сверху. – Вы обвиняетесь в убийстве господина Савина Кирилла Владимировича…
- Что?! – возмутился я, еще не до конца соображая, что мне инкриминируют. – Какого на фиг Кирилла Владимировича?..
Нажим сверху стал сильнее – позвоночник угрожающе затрещал: я почувствовал, как на моих руках защелкнулись наручники – по рукам прошло легкое покалывание, и кисти полностью онемели.
Мне прочитали все права, что полагаются по случаю и рывком поставили на ноги. Вывели на площадку.
На лестницах было полно любопытствующих – я заметил Антона, Толика, Леру, Алешу… Все угрюмо смотрели на меня. Лера, кажется, плакала. Четверо полицейских сдерживали их напор, еще двое ждали нас у лифта.
Прежде чем меня втолкнули внутрь и захлопнулась дверь, я увидел около стенки распростертое тело Кирилла Савина. Вся грудь у него была в крови, остекленевший взгляд бездумно уставился в потолок.
Рядом валялся мой пистолет.
“Целитель”.
Пока мы летели в полицейском “форде”, я отдыхал. Плевать на то, что по бокам – двое угрюмых легавых. Я сидел в мягком кресле, прислонив голову к спинке – головная боль постепенно утихала.
Потом “форд” сел, и меня невежливо вытолкали наружу.
Сердце оборвалось и ухнуло куда-то к пяткам.
Утреннее солнце било в глаза, но ошибиться было невозможно – меня привезли в “Черную Дыру” – фабрику боли и унижений. Я глотал воздух, словно рыба, которая только что спокойно плавала в речке и вдруг очутилась на горячей сковородке.
Без всякой видимой причины.
В будке перед входом нас встретил сержант. Помнится, дней пять назад, я слегка его приструнил.
Сержант оказался злопамятным. Он перекинулся парой слов с моими конвоирами, потом обратился к парню, что держал меня за правый локоть.
- Можно?
Конвоир кивнул.
- Эй, подождите, я не… - начал я.
Приклад обрушился мне на подбородок – по диагонали и вверх, апперкотом. Я упал на колени.
- Сволочи, голова же болит… - прошептал я.
Меня волоком потащили на территорию тюрьмы. На вахте нас встретил офицер. Я его помнил с прошлого пребывания в Дыре – капитан Семенов, один из самых главных садистов тюрьмы.
- Лукин? – спросил он.
- Он самый! – кивнул конвоир. Как он любит кивать, урод.
- Мне уже сообщили по видеокому, что вы прибудете, - сказал офицер и наклонился ко мне: - На этот раз у тебя серьезные проблемы, Лукин. Ты пристрелил сыночка министра обороны, ты это-то понимаешь, пьянчужка? Тебе дадут три пожизненных заключения, если Савина раньше не выцарапает твое гнилое сердце. Но я надеюсь этого не случится – и тогда мы с тобой позабавимся, Лукин. Ты слышишь меня?
Я поднял голову и посмотрел на него. Во рту стоял солоноватый привкус, языком я нащупал очередной зуб, который покинул насиженное место.
Я собрался и харкнул в лицо недоноску – кровь вперемешку со слюной стекала с переносицы вниз по скуле Семенова. Мой зуб – правый клык – зацепился за правую ноздрю садиста.
Капитан никак не ответил. Только брезгливо поморщился, достал носовой платок и промокнул лицо. Стряхнул зуб на пол.
- Я отвечу попозже, - пообещал Семенов мне.
- Зарегистрируйте Лукина, - сказал он конвоирам, - и можете быть свободны.
Капитан удалился, конвоиры подвели меня к вахте, оставили каждый по отпечатку большого пальца на регистраторе и ушли. Мною завладели тюремщики.
Сначала меня провели в душевую, где я, подгоняемый пинками, разделся (наручники не сняли) и под прицелами винтовок принял сначала горячий, а потом холодный душ. Вместо моей мне выдали тюремную одежду – легкую шелковую рубаху голубого цвета и штаны из того же материала - и повели по длинному узкому коридору, по бокам которого располагались камеры.
- Один видеофонный звонок! – заорал я, вспомнив о своем неотъемлемом праве.
- Дать ему? – спросил первый тюремщик у второго.
- Из мэрии звонили. Никаких звонков, - буркнул второй и толкнул меня в спину: - Чего застрял, пошевеливайся давай! Когда там “Пери и Хрыч” начинается? – спросил он у первого стражника.
Тот взглянул на хронометр:
- Через десять минут.
Тюремщики втолкнули меня в свободную камеру – маленькое помещение два на три метра, с креслом посередине и голопроектором напротив. Сквозь очень маленькое окошко у потолка пробивались слабые лучики солнца. Меня засунули в крайне неудобное металлическое кресло. Потом один из стражников снял наручники, а второй в это время стоял напротив, направив дуло линейной винтовки мне на кончик носа. Капелька пота медленно поползла по переносице – чрезвычайнейше хотелось смахнуть ее, но я боялся, что это будет последнее удовольствие, которое я доставлю своему носу в этой жизни.
- Руки на подлокотники! - приказал тюремщик. Я повиновался, и в тот же миг из кресла выскочили металлические зажимы, которые крепко прижали мои руки к креслу.
Второй тюремщик подкатил тележку с капельницей и прочими малоприятными приспособлениями для поддержания жизни заключенным.
- Это ж возни на полчаса, Вася, - скривился первый стражник. – Да и не наша эта забота – где эти проклятые медики?
- Рац болеет, а Семченко будет только через три часа, - пожал плечами Вася.
- Вот пускай Семченко им и займется, - решил тюремщик. – Ты как, - обратился ко мне он, - без жратвы и туалета выдержишь три часа?
- Если антиалкоголь принесешь, - буркнул я. – Три таблетки. Не меньше.
- Обойдешься, - сказал мой страж. – Ладно, пошли, Вася. “Пери и Хрыч” уже начался.
Они оставили меня прикованным к креслу, а сами удалились – дверь на прощание стукнула, громыхнул засов магнитного замка.
Я остался один – со своей головной болью и грустными думами.
В такую переделку я попал в первый раз. Нет, я сидел в Дыре несколько лет назад, но тогда была хотя бы причина. И определенный срок. А теперь…
- Какого черта здесь происходит? – прошептал я.
Кто-то меня подставил. Я с трудом помнил, чем закончилась вчерашняя вечеринка, но одно знал точно: я не стрелял в Кирилла. Мы пили с ним пиво на площадке, потом я зашел в офис… за пивом, кажется. Забылся и завалился спать. Что еще?
Пистолет. Мы вместе с Савиным разглядывали пистолет. Взял я его с собой или нет? Сейчас не вспомнить… Как бы то ни было, кто-то воспользовался им и пристрелил Кирилла. Возможно это произошло сразу, после того как я зашел в офис (сколько было времени? Около часа ночи, что-то типа того), быть может, позже. К примеру, Кирилл мог уснуть прямо на полу, убийца подобрал пистолет и выстрелил в него. На седьмом этаже кроме меня никто не живет – ничего удивительного, что тело Савина нашли не сразу. Мало, слишком мало информации! Сейчас бы поговорить со всеми гостями бара, попросить отчет у Толика о передвижении обоих лифтов. Этим делом занимаются ленивые полицейские – а им необязательно находить настоящего преступника, главное – закрыть дело, поставить очередную галочку и дальше спокойно поглощать свое пиво.
Я застонал.
Да кому вообще понадобилось убивать Кирилла? Кому нужен великовозрастный мальчишка, который за всю свою жизнь не сделал ни одного полезного дела?
Его мать. Он поссорился накануне с Ольгой Савиной. Но это чушь! Не убьет мать сына, особенно после того, как ревностно опекала его столько лет! Что бы не случилось!
Что-то Кирилл мне рассказывал, когда мы пили с ним пиво внизу, “У Толика”. Я напряг память. Что-то насчет того, как он незаконно использовал телепортатор – наводил порталы в склад и еще куда-то. В архив? Секретные документы, касающиеся Стазиса. Кто-то услышал наш разговор, запаниковал…
Я прикусил губу – нет, как-то все элементарно выходит. Хотя… кто стоял тогда рядом с нами? Я судорожно пытался вспомнить, но это ничего не дало.
Голова распухла от неожиданных идей и решений, я решил отвлечься. Пальцами дотянулся до кнопок на правом подлокотнике и включил голопроектор.
На синем фоне, красивыми золотыми буквами горела надпись “Специальный выпуск новостей”. Значит, я вовремя.
Минут пять ничего не происходило, потом в кадре появилось лицо Анжелы Летиции Ларош. Симпатичная мулатка выдержала трагическую паузу и произнесла:
- Сегодня в русском районе Статики, в доходном доме по улице Московская было совершенно убийство. Ужасное, загадочное убийство. Был убит сын министра обороны Статики Ольги Савиной - Савин Кирилл Владимирович.
На заднем фоне возникло объемное изображение юноши – Кирилл белозубо улыбался, непослушная челка слегка сбилась, ясно-голубые глаза смотрели в небо. Очевидно, фотография должна была вызвать у зрителей сочувствие. Меня же затошнило.
-…Убийца уже пойман, - продолжала Ларош. – Это частный детектив, проживающий в этом доме – Лукин Герман.
Стереофотка Кирилла сменилась на мою – на ней я был изображен в тюремной робе, а взгляд полыхал ненавистью. Немудрено – эту фотку сделали в “Черной Дыре” три года назад.
- Нам стало известно из достоверных источников, что Лукин ранее был судим за аналогичное преступление…
Чистой воды вранье. В прошлый раз я оказался в Дыре совсем по другой причине. Похоже, новость действительно ошарашила всю Статику – сейчас пойдут сплетни, слухи, в конце концов, даже если оправдают, разъяренная толпа ворвется на территорию тюрьмы и разорвет меня на куски. Суд Линча – жестокая штука, до сих пор практикуемая на некоторых отсталых планетах.
Статике, например.
- …Нам дал интервью шериф Энкус.
Картинка сменилась – вместо Анжелы я увидел Анастасию Сильченко. На заднем фоне виднелся оцепленный бар Толика. Рядом с репортершей стоял высокий темноволосый мужчина в черном плаще и старинной широкополой шляпе. Лицо у Энкуса ничего не выражало.
- Что Вы можете рассказать об этом деле, шериф Энкус? – затараторила Анастасия. – Вы уверены, что имя настоящего убийцы уже известно?
- Не только уверены, но и уже отправили виновного за решетку, - кивнул шериф. – Это известный в русском районе частный детектив Герман Лукин.
Мда.
Виновного.
Убийцу.
- Известна ли причина, почему Лукин убил Савина? Мальчик – любимец всей Статики!
- Если Вы имеете в виду его выходки с соком, то я вынужден с Вами не согласиться, - буркнул Энкус. - Причина же, почему Лукин убил Кирилла, одна. Пьяная ссора.
- Вы так уверены?
- Других причин не может быть, - отрезал шериф. – Они друг друга почти не знали. Очевидцы свидетельствуют, что вчера, во время вечеринки в известном баре “У Толика”, Савин и Лукин вместе выпивали. Потом поднялись на площадку и тут-то все и произошло. Лукин достал свой пистолет (лицензия на право ношения которого, кстати, была исчерпана две недели назад) и два раза выстрелил. Кирилл скончался почти мгновенно.
- Вы говорите оба были пьяны? – спросила Анастасия. – Значит ли это, что Лукину инкриминируют лишь неумышленное убийство? А что скажет мать бедного мальчика?
- Это уже будет решать суд, - отрубил Энкус. – Все, интервью закончено.
- Но…
В это время из бара вылетела роботележка, покрытая белой простыней, и в сопровождении двух полицейских направилась к труповозке.
- Это он! – взвизгнула журналистка. Камера метнулась вперед и застыла, остановленная бдительными полицейскими из оцепления. Но оператор все же успел выхватить безвольную руку, которая свесилась с тележки, прежде чем та скрылась в машине.
Я выругался и переключился на общий канал – крутили какой-то концерт.
Итак, меня уже практически приговорили.
А с учетом моих отношений с персоналом “Черной Дыры” любой срок будет равнозначен смертному приговору.
Сбежать? Я подергал зажимы – сидят крепко. Пока я не подключен к сети Тюрьмы, но шансов все равно никаких нет. Примерно через два часа придут медики, воткнут в вену капельницу, подведут электричество и засунут под задницу шлакоотводную трубу. И буду я как младенец, запеленутый заботливыми родителями, сидеть в проклятом кресле, иногда орать от нестерпимой боли, пока, наконец, не протяну ноги.
По экрану пошли помехи. Вот, уже голопроектор отключили.
Изображение так и не появилось, зато я услышал голос, сильно искаженный электроникой, но все-таки легко узнаваемый.
- Ты меня слышишь, Герман? Отвечай, только не называй моего имени. Я уверен, что у тебя в камере нет жучков, но все же рисковать не стоит.
Генерал Малоев. Мир не без добрых людей. Хотя кто знает, что на уме у этого вояки.
- Я слышу Вас, - ответил я.
- Мне только что сообщили о твоих неприятностях, - сказал генерал.
- Да чего уж там, - весело произнес я, - какие неприятности? Так, мелкие проблемки. С каждым может случиться.
- Ты убил Савина? – спросил Малоев.
- Нет, - покачал головой я.
- А знаешь кто это сделал?
- Нет, - повторил я.
- Черт возьми, я верю тебе, Герман, - вздохнул генерал. – Я внимательно изучал твое дело, и я знаю, что ты не убийца. Однако времени у тебя мало – сегодня вечером Энкус собирается вызвать тебя на допрос, но это простая формальность – все уверены, что убийца именно ты.
- А почему Вы решили, что это не так? – спросил я. – Только честно, генерал.
- На нас давят, - произнес, помолчав, Малоев. – Сверху намекают, что надо побыстрее закончить это дельце и до конца жизни продержать тебя в Дыре. В министерстве все ходят довольные, сволочи, будто знают что-то, чего не знаю я. Только Савина сама не своя, ну это-то ясно почему. Ходит бледная, шепчет себе под нос что-то. Оно и понятно, хотя с другой стороны все ожидали, что Ольга будет осаждать Дыру, требуя, чтобы тебе немедленно отстрелили голову.
- А что? Не самая плохая перспектива, - улыбнулся я.
- Нравишься ты мне, Герман, - сказал генерал. – К жизни с юмором подходишь, за это я тебя уважаю. Запомни, сегодня на допросе все отрицай и требуй рассмотрения дела в верховном суде Статики. Я со своей стороны попытаюсь надавить на нужных людей, авось и выкрутишься.
- Хорошо, - сказал я, и Малоев отключился – вновь появились музыканты, которые рассекали воздух над сценой на аэродосках. Самый волосатый орал что-то малопривлекательное в микрофон, прикрепленный под потолком. “Группа “Grey Spirit”, прощальное турне на Офелии”, - прочел я.
И все-таки, зачем Малоев мне помогает? Не верю я в бескорыстных генералов, которые убеждают, будто делают все бескорыстно, из чистого человеколюбия.
- Последнюю песню мы посвящаем ушедшему от нас недавно ударнику Джону Томпсону! - проорал в микрофон солист “Серого духа”. При этом на сцену с потолку закапали голографические капли, две молнии расчертили воздух рядом с волосатиком. – Джонни, чувак, я надеюсь, что мы скоро увидимся!
Зрители взвыли в слепом экстазе. Симпатичная девчонка стянула с себя маечку и кинула ее на сцену. Солист рванул на своей доске вниз, подхватил майку и под одобрительный гул толпы повязал ее вокруг головы – получилось страшно нелепо, но зрителям нравилось.
Джон Томпсон.
Совпадение?
Леруа говорил, что Томпсон – аэро. Но мог ли он быть ударником “Grey Spirit”? Я на всякий случай отметил про себя сей факт. Надо проверить.
Прошло примерно полчаса, когда мое ожидание закончилось.
По всему зданию завыла сирена, а потом раздался оглушительный взрыв.
Стекла у меня в камере задрожали, голопроектор мгновенно отключился, а через миг затихла сирена.
- Это еще что? – спросил я сам себя.
Снаружи слышались крики, выстрелы.
- Твою мать! – закричали, кажется, совсем рядом с моей камерой. Короткая очередь – и все стихло. Ненадолго – с лязгом дверь отворилась, и кто-то проник в мою камеру. Незнакомца я не видел – в кресле сильно не повертишься, и затылок инстинктивно напрягся, ожидая получить заряд или пулю.
Однако выстрела не последовало. Вместо этого незнакомец обошел кресло и взглянул на меня. Я в свою очередь – на него.
На парне был черный военный комбинезон, черная маска с блестящими очками-проекторами. В руках незнакомец держал штурмовую винтовку армейского образца – “Стикс” или, может быть, модифицированную “Пчелу”.
- Ты кто такой? – спросил я дружелюбно.
Парень не ответил, вместо этого прокричал в коридор:
- Это не он, Хакер!
Из коридора ему ответили:
- Тогда двигаем на второй этаж, Кнут! Сегодня зарегистрировали только двоих, значит, Сынок там!
Интересно. Сегодня кроме меня посадили еще кого-то?
Сынок…
- Эй, раз тебе все равно, может, поможешь? – спросил я.
Кнут снова промолчал, бросил на меня последний взгляд и быстрым шагом удалился.
Я выругался.
- Держись, - сказал Кнут за моей спиной.
Выстрел, искры во все стороны и зажимы раскрылись. Я оказался на свободе!
В тюрьме, где полно охраны и неизвестных террористов в черном, - подсказало жестокое подсознание.
Я встал, обернулся, чтобы поблагодарить загадочного незнакомца, но того уже и след простыл.
Итак, первый шаг сделан, но медлить нельзя. Надо стараться поймать удачу за хвост изо все сил.
Я выглянул в коридор: он был пуст, все посторонние звуки тоже стихли. Вспомнить путь, каким меня вели сюда не составило никакого труда – длинный коридор, в конце неприметная дверца, которая ведет в “шлюз” и дальше – на вахту. В “шлюзе” обычно полно тюремщиков, но судя по тому, что произошло – сейчас там пусто.
Я оказался не прав. В шлюзе было полно народу – охранники вповалку дрыхли на скамейках, пороняв свое оружие. Я подхватил легкий “Талон”. Время истекало, но мне необходимо было найти подходящую одежду – в тюремной форме далеко не убежишь. Я рылся в шкафчиках тюремщиков, пока не обнаружил джинсы и серую рубашку. Пистолет наготове – и я выскочил на вахту.
Двое копов спало за терминалом, еще один почивал на ступеньках, нежно обняв винтовку. Дверь наружу была открыта, сквозь проем я увидел как с тюремного двора поднялось две машины – темно-серый “форд - питон” и черный “криттер”, с притороченной лучевой пушкой сбоку. Похоже, именно на этих машинах прибыли террористы. Сейчас они сделали свое дело (так как я их больше не видел, ребята, скорее всего, уходили через душевую) и в срочном порядке сваливали. Пора бы и мне.
Я без всяких приключений пересек тюремный двор и выскочил в развороченные взрывом главные ворота. Здесь террористы не обошлись капсулами со снотворным – им пришлось ликвидировать две стационарные скорострельные пушки, установленные над воротами и генератор силового поля.
Около своей будки валялся сержант, благодаря которому я лишился сегодня клыка. Его форма была вся в крови, а ногу придавило решеткой. Сержант стонал и все пытался высвободить ногу, но силы у парня были на исходе.
Мне живо представилось довольное лицо Дена Малика, который потирал руки и шумно выражал радость по поводу возвращения жизни на Статику.
- Тюрьма, полная спящих полицейских и один, истекший кровью до смерти, охранник! – кричал журналист в камеру. – Господа, это счастливейший день в жизни всей планеты! Возрадуемся же!
Я подбежал к сержанту, посекундно оглядываясь – на площади пока было тихо – схватился за дальний край решетки и, поднатужившись, оттащил ее в сторону. Сержант отполз в сторону, тяжело дыша. Я кинул ему медицинский пакет, который захватил в шкафчике стражника.
- Вколешь себе двойную дозу! – крикнул я. По-моему, сержант меня услышал. И даже кивнул в ответ.
Я бежал через площадь и чувствовал, как вокруг меня сжимается кольцо из человеческих взглядов. Какая-то старушка, до этого дежурившая у подъезда, заметив мою скромную персону, лихо нырнула обратно. Из нескольких окон высунулись любопытные лица, которые внимательно следили за моими передвижениями.
Я только-только успел нырнуть в один из переулков, когда прямо над моей головой пролетели два полицейских “форда” и армейский грузовик. Какой-то умник заорал:
- Сюда! Сюда! Посмотрите сюда!! Лукин забежал в переулок!!
Слава Богу, копы не услышали его – они кружили над Дырой. Это дало мне время углубится в район Трущоб.
Минут через пять я понял, что дело гиблое – любой обитатель Трущоб с удовольствием сдаст меня.
Друзей у меня здесь не было, по крайней мере таких, кому бы я мог довериться полностью. Единственный вариант – Фрэнк Трилистник. Он вроде дружит с Малоевым, однако…
Я покачал головой, заныривая в подъезд какой-то пятиэтажки. Нет, лучше не рисковать.
По крайней мере пока – вдруг еще что-нибудь придумаю.
Подъезд был исписан и изрисован любимыми изречениями молодежи – как русской, так и иностранной, на потолке – целое произведение искусств – голографическое изображение голой девицы с двумя молниями в руках. Ни дать, ни взять, новая версия Зевса-громовержца.
Некоторое время мне казалось, что в подъезде я один, пока в углу не зашевелилась куча тряпья и оттуда не вынырнула смышленая голова (вся в саже – от волос, сальными прядями обволакивающими череп, до острого подбородка) худенького мальчика лет десяти.
- Дяденька, Вы от кого-то бежите? – весело спросил мальчик, извлек из мусорной кучи бычок и прикурил, разглядывая мое незатейливое одеяние.
Я, все еще пытаясь отдышаться, грозно взглянул на наглого юнца, но тот и глазом не повел.
- Убегаете, - решил мальчик. – Можете остаться в нашем доме – тут половина квартир все равно пустует. Но за аренду будете платить мне. Пятьдесят евро в день.
- А не пошел бы ты? – с намеком произнес я.
Мальчик полностью выбрался из кучи и оценивающе посмотрел на меня:
- Кажется, это Вас показывали по стерео полчаса назад! – сказал он, затягиваясь.
- Откуда у тебя Стерео? – поинтересовался я. – Сам, из мусора собрал?
- На площади трилистника на большом экране видел, - объяснил малец. – Точно-точно. Вы тот самый частный детектив, Герман Лукин.
Еще малолетнего шантажиста мне не хватало!
- Ты знаешь, за что меня повязали? – спросил я, осторожно выглядывая из подъезда.
- Вас обвинили в убийстве этого идиота, Савина, - кивнул мальчишка.
- А ты не боишься что я сделаю что-нибудь подобное с тобой? – спросил я и выхватил из рук пацана окурок. Нервно затянулся.
- Нет в общем-то, - весело ответил мальчик. – Вы ведь, скорее всего, его не убивали. Бычок верните!
- Почему ты так решил? – поинтересовался я, протягивая пареньку окурок.
- По тому же стерео через пятнадцать минут показывали, как какие-то террористы разбомбили труповозку, на которой увозили тело Савина. Одного легавого сильно ранило, второго они усыпили. Они искали тело Савина, но оставили его снаружи труповозки, так и не сняв с тележки.
- Почему? – тупо спросил я. Зачем я только канал переключил? Совсем теперь отстал от жизни.
Мальчишка потешался:
- А потому что на тележке было вовсе не тело Савина, а муляж – кукла, измазанная кровью. Журналюги прибыли на место первыми и все засняли, прежде чем легавые выперли их с места падения труповозки.
- Там не было тела Савина? – спросил я. В голове все окончательно смешалось.
- Ага. Весь город сейчас на ушах. Хотя мне то что? Эти самые спецновости показывали вместо мультиков. Я разозлился и решил немного поспать. А тут Вы. Правда, клево? Сигаретки не найдется?
Я порылся по карманам, а потом вспомнил, что на мне чужой костюм.
- Много будешь курить – не вырастешь, - ответил я.
- Тогда, может, пару монет подбросите? – с надеждой спросил мальчик.
- Нету у меня, - сказал я. – Я только что с зоны.
Мы оба замолчали.
- У меня есть другое предложение, - вкрадчиво произнес я. – Когда дело утрясется, я найду тебя и отстегну сотку. Идет?
- Хороший у Вас пистолет, - задумчиво сказал мальчик.
Тут я не выдержал. Схватил мальчишку за шкирку, прижал к стене и ткнул дулом “Талона” в левый глаз.
- Неплохой, - прошипел я. – И с такого расстояния я не промахнусь. Поэтому повторяю свое предложение в последний раз – сто евро. Когда все утрясется. Или вышибаю мозги сейчас. Как вариант, если меня сдашь, тебя найду я или мои друзья…
Мальчишка испуганно закивал – вся его показная смелость куда-то делась.
- Вот и хорошо. А теперь ты спокойно зароешься в свою кучу и проспишь до вечера. А ночью заживешь своей обычной жизнью. По рукам?
- Хо-хорошо…
- Тебя как зовут? – спросил я.
- Жорик, - ответил малец.
- Я запомнил тебя, Жорик, - сказал я и отпустил пацана. Тот забился в угол, с ненавистью поблескивая глазками. Наверняка сдаст.
- Я отправляюсь в Центр и попробуй кому-нибудь это рассказать, - произнес я и вышел.
Уловка глупая, но шанс, что она сработает все-таки был.
Я дожидался ночи в подвале доходного дома, расположенного двух кварталах от парка. Город гудел – солдаты в сером (те, что с Макса) и в синей форме (наши, статические) заполонили улицы, то тут, то там выли сирены, а полицейские “форды” правили небом, загоняя на землю любые, хоть чем-то подозрительные машины.
В подвале было мерзко, мокро, и мой нос уже подозрительно хлюпал – как бы не заболеть. Но все-таки здесь было гораздо лучше, чем в кресле “Черной Дыры”. Мне даже удалось пообедать – у противоположной стены я обнаружил трубу пищедоставки. С помощью луча “Талона”, выставленного на малую мощность, я проделал в трубе отверстие и вскоре наружу выскочил горячий бутерброд с дешевой колбасой. Я с аппетитом его сожрал и запил холодной водицей из фляжки, которую обнаружил в заднем кармане брюк. Конечно, я рисковал – тот парень, что заказал бутерброд мог позвонить ремонтникам, однако пищедоставка на Статике в последнее время часто ошибалась. Скорее всего, он сочтет неприбывший бутерброд за обычный глюк.
Но все равно – лучше не наглеть. Я приладил к дырке кусок пластика и приварил его с помощью лучемета.
Наконец, стемнело. Я выбрался из своего временного убежища и направился в сторону парка.
Я стукнул всего три раза и замер, обернувшись, всматриваясь в сумеречно-темные двери, ведущие в соседние квартирки. Но все было тихо.
Потом я услышал легкие шаги за дверью.
Денис открыл сразу.
- Проходи, - сказал он.
На парне - все та же рекламная майка и потертые джинсы. Круги под глазами увеличились.
- Гена спит, - произнес Денис, когда я оказался в прихожей. И добавил: - На планете введено чрезвычайное положение. Нас отпустили раньше… я… я знал, что ты придешь.
Я почесал затылок. Проклятая память. Ведь знал же, что парень работает сегодня в ночную смену. Зачем пришел?
И вдвойне проклятое везенье! Так недолго к нему и привыкнуть.
- Все равно не уснуть, - пробормотал Денис, потирая переносицу: - У тебя еще осталась водка?
Я помотал головой.
- Да, ты ж только что с тюрьмы… - проговорил Денис. – Ладно, пойдем на кухню… у меня есть полбутылки самогонки… теть Маша, соседка наша, гонит. Будешь?
Я виновато улыбнулся:
- Денис, я все понимаю… Если хочешь я тут же уйду.
- Завтра уйдешь, - твердо сказал парнишка. – Рано утром. А сегодня – оставайся. Чего уж там.
Два пластиковых стакана заполнила вонючая, но содержащая благословенный спирт, жидкость.
- Сдавайся властям, - сказал Денис. – Может быть, выкрутишься. Журналисты подняли шумиху из-за этой куклы в катафалке. Некоторые считают, что Кирилл инсценировал свою смерть. Очередная выходка парня. Тело-то его до сих пор прессе не предъявили.
- Глупо как-то, - сказал я, судорожно запихивая в рот кусок хлеба – ну и мерзкое же пойло!
- А кто его знает, что на уме у этих зажравшихся уродов? – скривившись, пробормотал Денис. Помолчал.
- Извини, - буркнул он. – Я и забыл. Ты ж тоже из элиты…
- Да уж, - улыбнулся я. – С самих верхов. Вот только целый день в подвале провел, а одежда, что на мне - украдена у охранника.
- Откуда ты родом, Денис? – спросил я, проглатывая следующую порцию самогона.
- С Земли, - неохотно ответил он.
- Значит, почти соседи, - обрадовался я. – А жил на Земле где?
- В Питере, - ответил Денис, баюкая в руках кружку.
- Я там никогда не был, - признался я. – В космос летал с шестнадцати лет, а по стране поездить почти не пришлось.
- А ты откуда? – спросил Денис.
- Я в Южном жил. В Краснодаре. Только давно я там уже не был.
- А я впервые в космос вылетел два года назад, - сказал Денис. – Генке стукнуло три годика, и мы решили поискать счастья. От родителей подальше… Наташка хотела на Офелию лететь, а я все на Статику рвался. Дурак… все так внутри и играло, думал в гарнизон Стазиса наняться работать. Тайну разгадать, премию получить, прославиться…
- Что нового на Земле? – спросил я.
- Не знаю. Все тот же закон о рождаемости, всеобщая паранойя по поводу конфликта с Ректоидами, повальное увлечение сетью… я два года там не был, но не думаю, что хоть что-нибудь изменилось. Хреново там, Герман. Скучно. Грустно. Не думал, я что во всем Земном секторе есть место хуже, чем Земля.
- Здравствуйте.
Мы синхронно обернулись – в дверях стоял заспанный Гена в одних трусиках. Худенькой ручкой он прижимал к груди нелепого, явно ручной работы, мишку, один глаз-бусинка которого выкатился наружу и висел на одной нитке. Престрашенный вид был у медведя.
- Привет, - поздоровался я.
Мальчик серьезно сказал, обращаясь ко мне:
- Вы опоздали.
И нахмурился.
Я вопросительно посмотрел на Дениса. Тот молча допивал самогон.
- Вы опоздали, - повторил Гена.
- Куда? – спросил я.
- Душа мамы улетела на небо позавчера, - сказал малыш. – Вы опоздали. Я так надеялся, что Вы придете. Ведь Вы хотели спасти ее. Мы с мишкой смотрели, как она улетает через длинную черную трубу.
- Хватит, - ровно сказал Денис. Поднялся со стола, схватил мальчишку за руку и увел из кухни.
- Вы опоздали! – крикнул напоследок Гена.
Минут десять они возились в комнате. Денис что-то выговаривал сыну.
- Что он имел в виду? – спросил я, когда парень вернулся.
- У меня не было денег похоронить Наташу, - сказал Денис, присаживаясь. – Я соврал тебе…
И после минутной паузы:
- Я отвез ее в крематорий.
Мы молчали, похлебывая самогон, не замечая его вкуса, пили его будто это был сладчайший напиток, как минимум – божественная амброзия.
Я достал бумажник стражника. Пересчитал деньги. Пятьсот двенадцать евро. Денис наблюдал за мной с мрачной решимостью.
- Я же сказал тебе: не возьму ни… - начал он.
Я поднял с коленей “талон” и прицелился парню между глаз.
Денис замер, уставившись в зрачок пистолета.
- Здесь пятьсот двенадцать евро, - сказал я. – Плюс у тебя есть двадцатник. Завтра попроси расчет на работе – еще около полтинника. Итого около шестисот евро. Через четыре дня отбывает межпланетарный грузовик. Капитан корабля, Джани Ницци. Объяснишь ему ситуацию, попросишься на корабль. Предложишь ему полтинник. Он пошлет тебя куда подальше и попросит двести. Торгуйся, но не давай ему больше сотни. Для верности держи за руку Генку. Пускай тот спросит, не видел ли капитан душу его мамы…
Денис побагровел, костяшки пальцев, вцепившихся в кружку побелели.
- Гад… - прошипел он.
- Ницци летит на Небраску. Оттуда на Землю улететь не в пример легче. Планетолет “Мать Тереза” совершает перелет с Небраски на Землю и обратно каждую неделю. На его борт берут всех, кто родился на Земле. И их детей. Стоимость билета – всего 375 евро. Дети до семи лет – бесплатно. Не очень удобный способ перемещения: Вас поместят в общий трюм, а там таких ребят, как ты будет около сотни. Но для тебя – это лучший вариант. Возвращайся к родителям, Денис. Мальчонку отдай хорошему психиатру. Пока не поздно.
- Я са…- вскочил Денис.
- Заткнись и сядь, - сказал я и положил деньги на стол. – Если я узнаю через четыре дня, что ты до сих пор на Статике – найду тебя и снесу голову. Клянусь. А парнишку усыновлю.
Денис сидел за столом, вперив в меня ненавидящий взгляд, когда я покидал его маленькую квартирку.
В двух кварталах от дома Дениса, я стал в парадном какой-то двенадцатиэтажки, глубоко вдохнул ночной воздух, достал сигаретку, беззастенчиво стрельнутую у одинокого ночного прохожего. Закурил, совсем не заботясь о безопасности.
- А ведь парень мог бы стать моим другом! – крикнул я тихой улице. – Черт подери, я мог бы сделать его своим напарником! Ведь у всех великих детективов были напарники! Почему у меня нет? Даже Лерку пришлось уволить!
- Сволочь, заткнись! – заорала визгливо голова, высунувшаяся из окна соседнего дома. – Я полицию вызову!
- С удовольствием! – крикнул я голове. – А может, лучше выпьем? По бутылочке пива? За знакомство? Давай, решайся, браток!
- Дебил, - заключила голова и исчезла в окне. Потом снова появилась, на этот раз с рукой, в которой было зажато оружие. Скорее всего, гражданская модель станера.
- Убирайся! – торжествующе закричала голова. – Или я тебе в печень выстрелю!
Ну и угроза!
Впрочем, это и впрямь одна из самых болезненных ран.
- Да заткнитесь вы оба! – это уже из другого окна.
- Кто это вякает? – рявкнула первая голова.
- Нельзя ли потише? – подключилось третье окно – фигурка, что возникла в нем была женской.
- Вот уроды!
Я молча докурил сигаретку, наблюдая за переругивающимися окнами. Заметил тень, мелькнувшую в небе и отступил в спасительную темноту подъезда.
- Соблюдайте тишину! – пророкотал усиленный динамиками голос. – На планете введено чрезвычайное положение, объявлен комендантский час! Ложитесь спать!
Копы. Начеку. На Статике все спокойно! Родная полиция меня бережет. Я хихикнул.
Полицейские Статики ленивы, как и полицейские во всей Галактике. Но если на них будет давить начальство – они засуетятся и поймают меня. Рано или поздно. И тех ребят, которые атаковали “Черную Дыру”, тоже.
Кстати, о птичках.
Террористы были на двух машинах. Довольно приметных, надо сказать. Где они могли спрятать тачки? Да где угодно. Размеры Статики соответствуют земным, а с учетом того, что океаны и моря покрывают всего лишь одну третью часть планеты… Лагерь террористов мог находиться в другом полушарии, на северном или южном полюсе… Ищи ветра в поле, как сказал бы Ворон.
С другой стороны я сильно сомневался, что у террористов есть собственный корабль – слишком заметно. Значит, они еще на планете. Выжидают, когда все уляжется, чтобы потом покинуть Статику. А раз они здесь – им нужда пресная вода и пища. Отсюда, что следует? Что лагерь находится совсем рядом с городом.
Я перебирал наиболее подходящие места. Стазис? Вряд ли. Насколько я знал, охрану удвоили, а вход в подвалы Фрэнка заварили. Хотя самого Трилистника освободили.
Я же ему денег обещал…
Я отмахнулся от этой мысли.
Успеется.
Осталась одна идея, и она нравилась мне все больше и больше.
Озера.
Прекрасный район, чтобы спрятаться. Множество кристально чистых озер, сотни островков, тысячи пещер. Совсем недалеко от городской черты – всего в двенадцати километрах к югу. Если бы я решил организовать временный лагерь – лучше места не придумаешь. Кроме того, там есть база отдыха, где часто останавливаются туристы и местная элита. Кто-то из террористов, вполне возможно, живет там. А, быть может, и оба?
Впрочем, я не был уверен, что ребят только двое.
Итак, осталась мелочь. Добраться до Озер и все там разузнать.
Ну что ж, пора к Фрэнку.
Силовая пленка закрыла входной проем, и мне пришлось выстрелить из “талона” раз пять, прежде чем она растаяла. Я посмотрел, сколько осталось заряда – батарея опустела на три четверти. Ничего, вполне хватит.
В коридоре из специального люка выскочила автоматическая пушка, готовая усыпить меня на пару часов – как раз до прилета полиции, но я был готов к этому – капли расплавленного металла весело брызнули во все стороны. Я толкнул дверь в офис Фрэнка.
Трилистник – мужик немолодой и не чурающийся роскоши. Офис походил на апартаменты арабского шейха и палаты русского царя одновременно: сплошные персидские ковры вокруг, покрытые затейливой вязью, причудливые узоры на потолке, расписные вазы, глиняные горшки, в которых тлели ароматные травы, над всем этим великолепием – огромная люстра в виде тысячи поддельных свечей на круглом деревянном остове. Чем-то он мне напоминал колесо от телеги – из тех, что видел в школьных учебниках.
Посередине, за низким круглым столиком в груде атласных подушек сидел сам Фрэнк. В одной руке – пульт дистанционного управления, в другой – тяжелая штурмовая винтовка.
Я подмигнул Трилистнику и присел рядом, поудобнее устраиваясь среди подушек. Фрэнк немного успокоился, дуло винтовки слегка опустилось. Бесполезный пульт улетел в сторону – пушку-то я уничтожил.
- Чего тебе надо? – грубо спросил он.
Я поднял со стола бутылочку минералки, отхлебнул
- Ты не поверишь, как трудно до тебя было добираться, - поведал я Фрэнку. – Военные, полиция вокруг – жуть. Последний квартал пришлось проходить по крышам. Не Трущобы, а полицейский участок. Куда катится Статика?
- Тебя разыскивает весь город, - сказал Фрэнк. – После того как твои дружки-террористы помогли тебе сбежать.
- Так вот какая теперь официальная версия? – удивился я. – Наши власти горазды на выдумки. Хотя в одном они все-таки правы: те ребята помогли мне сбежать. Правда, случайно. Они искали совсем другого парня.
- Кирилла ты тоже не убивал? – поинтересовался ехидно Трилистник.
- Угадал! – воскликнул я. – Ты гений, Фрэнки! Не найдется еще минералочки? Ужасно маленькие бутылочки, а у меня горло пересохло.
Не отпуская винтовку, Фрэнк извлек из груды подушек воду и протянул мне.
- Спасибо, - вежливо поблагодарил я.
- Так зачем ты пришел? – повторил вопрос Фрэнк. – Неужели принес деньги, которые мне так опрометчиво пообещал?
- Нет, извини, - сказал я, отставляя полупустую бутылку на стол. – Мне нужно попасть на Родину этого замечательного напитка.
- Озера? – спросил Трилистник. – И с чего ты решил, что я буду помогать беглому преступнику?
- Потому что я таким образом смогу найти настоящих преступников, - ответил я. – Мы ведь старые друзья, Фрэнк! Ты просто не можешь не помочь мне!
- Еще как могу, - буркнул он, выхватывая у меня бутылку. – Ты совсем рехнулся, Гера? У меня и так в последнее время забот полон рот. Бизнес пришел в упадок, подвалы запечатали…
- Вот-вот, - весело сказал я. – Как раз о подвале я с тобой и хотел поговорить. Насколько я знаю, один из ходов под ним ведет как раз к озерам.
- Ты что, уши не чистишь? – буркнул Фрэнк. - Подвал опечатан. При попытке проникновения включается сирена в главном отделении полиции и через пять минут от всего здания остается мокрое место.
- Фрэнк, - покачал головой я. – Ну зачем же скрывать от старых друзей…
- Что? – поинтересовался Трилистник, с силой сжимая в руках винтовку.
Я наклонился к нему и доверительно прошептал:
- Есть же туннель, который без всяких ответвлений ведет прямо к Озерам. И вход в него находится в этой комнате.
Фрэнк задумался, поглаживая свободной рукой винтовкой.
- Откуда ты знаешь? – спросил он.
- Давненько это было, - я откинулся на удобных подушках, чувствуя как усталость разливается по всему телу. – Я совершенно случайно заметил, как к тебе заехал мэр. Естественно, загримированный, я сам с трудом его узнал. И тогда я подумал: что такому человеку, как мэр, нужно от старины Фрэнка? На Стазис хочет попасть? Зачем ему это? Наш мэр человек глубоко прагматичный, всякие там тайны его не интересуют. Я заглянул в замочную скважину, приставил к стенке кружку…
- Оптический и аудио-жучок… - пробурчал Трилистник.
- … И нежданно-негаданно узнал, что у старины Фрэнка есть еще один секретный ход, который ведет прямо в бордель “Джульетта”, что на Озерах. Подивился я любвеобильности нашего старичка-мэра да и позабыл об этом случае до поры до времени.
Фрэнк вдруг засмеялся:
- Сволочь ты, Герман… ну да ладно.
Здесь все было устроено аккуратнее, чем в подвале: длинный эскалатор привел нас в металлическую комнату, пол которой покрывали все те же пушистые ковры, а над потолком светили мягкие зеленые лампы. В дальнем конце комнаты я заметил две дверцы с круглыми иллюминаторами и терминал между ними.
- Два вагона, - объяснил Фрэнк. – Один ведет к “Джульетте”, другой – рядом с ней, выскакивает в заброшенном складе возле борделя. Он для клиентов победнее. Ты поедешь на нем.
- Отлично, - сказал я и взглянул на хронометр: без пяти четыре. – Запускай.
- Никому ни слова, - сказал Трилистник. – Если выпутаешься – в течение трех дней буду ждать тебя с двадцатью тысячами евро в кармане. Плюс пять штук за стационарную пушку. Не принесешь, пристрелю.
Я улыбнулся.
- Я не шучу, Герман, - с угрозой в голосе сказал Фрэнк.
Я захохотал и полопал его по плечу:
- О чем вопрос, дружище! Давай, запускай свою машину!
- Иногда я тобой восхищаюсь, Лукин, - покачал головой Трилистник. – А иногда мне кажется, что у тебя давным давно крыша поехала.
Он нажал на одну из кнопок, и дверца, подумав, отъехала в сторону. Внутри вагончика было довольно уютно – метра три в длину, две скамейки с мягкими сиденьями, пепельница. Я уселся на одну из скамеек, с удовольствием потянулся.
- Когда будешь на месте, я вызову вагончик обратно, - сказал мне Фрэнк. – Обратно выбирайся самостоятельно. Если во время пути что-нибудь случится, авария там, свяжись со мной по видеокому.
- А часто аварии происходят? – поинтересовался я.
Однако дверца уже закрылась, и Фрэнк не ответил.
Через минуту в иллюминаторе пропало и его лицо, а меня кинуло назад – к дверце. Вагончик ринулся вперед со скоростью хорошего экспресса.
- Юморист, блин, - прошептал я, вставая с холодного пола. В этот момент вагончик тряхнуло, и я снова обнаружил себя лежащим на полу. Я перевернулся на спину и стал размышлять не остаться ли в таком положении до прибытия, но в этот момент из коммуникатора раздался голос Фрэнка:
- Через три минуты прибудешь, - сказал он. – Не слишком быстро?
- Нормально, - буркнул я.
- Когда вагон остановится, - Фрэнк хохотнул (что смешного?), - нажмешь зеленую кнопку и выйдешь. Через минуту я вызову вагон обратно. Если передумаешь и решишь сдаться полиции – оставайся в вагоне. Только что по стерео начался специальный выпуск новостей. За твою поимку назначена сумма в пятнадцать тысяч евро. Если бы я хоть чуть-чуть доверял нашему правительству, я бы тут же вызвал копов.
- Всего пятнадцать тысяч? – спросил я. – Что-то маловато. Не уважают меня. Даже обидно, честное слово.
- Вернешься – морды им набьешь, - согласился Трилистник. – Приготовься, прибываешь.
Приготовиться я не успел – вагон остановился, и мое бренное тело бросило вперед.
Держась за разбитую голову (сквозь пальцы редкими капельками сочилась кровь), я мысленно пообещал сначала набить морду самому Фрэнку.
Было темно - свет, падающий из окошка вагончика, смог высветить только маленький кусочек деревянного пола, заваленный всяким мусором – щепки, песок, разбитый вдребезги пластиковый ящик. Вагончик тронулся, и я оказался в кромешной тьме.
Пришлось передвигаться на ощупь. Наконец, мне удалось обнаружить дверь. Я толкнул ее и оказался в огромном зале, высотой метров шесть, а по площади примерно равный футбольному полю. Повсюду валялись ящики, разбитые остовы от машин, в одном из углов я заметил сваленные в кучу роботележки. Сквозь большие панорамные окна виднелось небо Статики, сияющее миллионами огоньков, как рождественская елка. Я посмотрел на часы: почти половина пятого. До рассвета примерно два часа. Можно, конечно, устроиться среди ящиков и проспать до следующего вечера, но усталость как рукой сняло – я был весь в предвкушении грядущей разгадки. Интуиция подсказывала мне, что я прав. Не могу быть не прав.
Хотя, может быть, это была вовсе не интуиция, а страх за собственную шкуру. Если я все же ошибся… полиция на этот раз не будет со мной нянчится.
Я засунул пистолет поглубже за пояс, рубашку выпустил наружу, чтобы она хоть как-то прикрывала оружие и пошел к выходу – ржавым воротам, которые висели на одних петлях.
База отдыха, построенная еще во времена расцвета Статики, мирно спала. Я прошел мимо борделя – двухэтажного каменного здания, выкрашенного в приятный белый цвет. Все легально, в отличие от улицы красных фонарей в Трущобах, над дверью голографическая вывеска: “Дом любовных утех “Джульетта”. Любые мальчики и девочки на выбор.” И внизу приписка: “Одобрено министерством здравоохранения Статики”.
Я спустился по мраморной дорожке к берегу и пошел вдоль пустынного берега, любуясь на озеро, тихие воды которого сливались с небом и горели отраженным светом. Справа возвышались дома из металлопластика, замаскированного под дерево – в основном одноэтажные зданьица в виде длинных вагонов, хотя встречались и более изящные строения – я заметил две небольшие пагоды, пару особняков, обнесенных высоким забором и даже домик, выполненный в виде Кремля.
Около одного из домиков, на ступенях я увидел старинную фетровую шляпу. Я тут же завладел ею и натянул на голову по самые уши в надежде, что так меня будет труднее узнать.
Вскоре я оказался около покосившегося деревянного одноэтажного домика с вывеской над входом “База отдыха “Озера”. Чуть ниже – еще три таблички: “мест нет”, “кое-что осталось” и “мест до черта, чувак”. Горела самая нижняя табличка.
В этом домике регистрировали приезжих.
Я толкнул и оказался в уютной маленькой комнатке (неяркая люстра под потолком, стены из настоящего дерева, стойка). За стойкой мирно спал регистратор – молоденький паренек в синей кепке. Он похрапывал в такт оборотам наполовину живого вентилятора, который создавал в комнате подобие прохлады.
Рядом с регистратором я обнаружил кнопку с веселой надписью: “Будить”. И чуть ниже – “Оставить как есть и пошарить по комнатам”. Я нажал на нижнюю кнопку.
Из динамика над стойкой раздался рык, который, наверное, было слышно даже в аду.
- Грабят!!!
Парень мгновенно проснулся, ошалело уставившись на меня. Я слегка наклонил голову, чтобы он не увидел лица и протянул регистратору удостоверение стражника, которое обнаружил в бумажнике. Прежде чем парнишка успел хоть что-нибудь прочитать, я спрятал ксиву в карман и рявкнул:
- ГСБ! Капитан Миронов! Мне нужна информация о всех заселениях за последнюю неделю!
- Ваши же уже приходили, - растерянно проговорил парнишка, - вчера вечером.
- Не знаю, кто там к тебе приходил, - с намеком сказал я, - но если у меня сейчас же не окажется распечатки – у тебя будут серьезные проблемы.
Парень тут же протянул мне два листка бумаги.
- Осталась от Вашего… ну то есть от тех, кто раньше приходил.
Я схватил листок и пробежался по нему взглядом:
Никого.
Никого.
Четверг – Линда Борисова и Олег Кожевников… Известная парочка. Держат магазинчик в нашем районе.
Пятница – Сессил Кагановски. Знаю, я этого алкаша. Мелкая сошка в министерстве, а мнит о себе черти что.
Суббота – пусто.
Воскресенье – Филипп Дерек. Шон Старк. Строение 23.
Уже интересно. Этих парней я не знаю.
Стоит проверить.
- Спасибо, - сказал я, но парень не услышал – он сладко посапывая, спал.
К строению 23 я вновь пошел по кромке пляжа, любуясь причудливой архитектурой Базы отдыха.
Строение 20, строение 21, строени…
- Закурить не найдется?
Я вздрогнул, останавливаясь. Заглядевшись на здания, я даже не заметил, что на моем пути, прямо на песочке сидит мужик в одних плавках. Казалось, его не интересует ничего кроме озера – мужчина попивал пивко и с мрачной решимостью глядел вперед. Лицо вроде незнакомое, но у меня возникло странное ощущение, что я видел этого парня прежде.
…Молодежная прическа а-ля Большой Взрыв…
Точно! Парень из той парочки, что я видел на космодроме.
Я протянул ему сигарету.
Мужчина поблагодарил коротким кивком.
- Тоже не спится? – спросил он, не оборачиваясь.
- Мне надо в отдел регистрации, - соврал я.
- Это в другую сторону, - мягко проговорил незнакомец.
Я пожал плечами.
- Непохожи Вы на туриста, - сказал он, оценивающе разглядывая мою одежду. Взгляд коснулся лица, замер на какую-то десятую долю секунды.
И тут я понял, что видел этого парня не только в космопорту. Но где еще?
- Филипп Дерек, - представился он.
Снова везение.
Я пожал протянутую руку:
- Василий Теркин.
- Русский? – поинтересовался Филипп. – Был я однажды у вас. В Москве. Почему-то думал, что у вас по улицам белые медведи бродят и снег держится даже летом. Потом убедился, что CNN пудрило мне мозги. В который раз подтвердилось, что властям нельзя доверять.
Я присел рядом, достал сигаретку, тоже прикурил.
- Уже не торопитесь, Василий? Это хорошо. Как мне надоело здесь одному сидеть! Скучно, знаете ли.
- Статика - вообще скучная планета, - сказал я.
- А вот и неправда! - улыбнулся Дерек. – Вчерашние новости по стерео напоминали неплохой голливудский боевик. Убийство, разгром тюрьмы. Я почти целый день провел у ящика. Захватывающее зрелище. Правда, потом наскучило. Шон пошел прошвырнуться по бабам, а я взял ящик пива и сел на берегу.
Я взглянул на единственную бутылку, зажатую в руках у Филиппа.
- Ящик? – недоверчиво переспросил я.
- А ты думаешь, что только русские могут пить? – он шутливо толкнул меня бок.
Я улыбнулся.
Не произнося ни слова, мы курили и наблюдали за тем, как небо на востоке оранжевеет, как озеро покрывается мелкой рябью, как постепенно гаснут звезды, сливаясь с посветлевшим небом. Красиво, черт возьми. Хотелось выкинуть из головы все лишнее. Только мы – и озеро.
- Я знаю тебя, - сказал я. – Ты - солист группы “Grey Spirit”.
- Нравится наша музыка? – рассеянно спросил Дерек. Он будто к чему-то прислушивался.
- Я всего один раз вас и слышал, - ответил я. – Вчера. По ящику. Показывали ваш прощальный концерт на Офелии.
- Он был четыре дня назад, - согласился Дерек.
- Но Вы же прилетели с Небраски? – спросил я. – Как вы успели в течение трех дней оказаться на Статике?
- Мы оплатили портал на Небраску, - ответил Филипп. – Потратили все наши сбережения. Потом сели в экспресс. Мы спешили как могли.
- Зачем? – спросил я.
Дерек чертил что-то пальцем большой ноги в мокром песке. И молчал.
- Кого вы освободили в “Черной Дыре”, Хакер? - спросил я.
Левая рука напряглась, сжимая “талон”.
Филипп молчал.
- Хакер, - вдруг с тоской проговорил он. – Так все и началось… лучше бы я никогда не выходил в Сеть.
- Пойдем к нам, - вдруг проговорил Дерек, резко поднявшись за ноги. – Я тебе покажу, Герман.
Итак, точки над “i” расставлены. Я знаю, кто этот Дерек на самом деле – он знает меня. Неудивительно, ведь мое изображение крутили по стерео вчера, наверное, чаще, чем рекламу бритвенного крема “Антиволос”.
Я отправился вслед за Филиппом, все еще держа руку под рубашкой. Если что – я готов стрелять в любой момент.
Домик Дерека находился прямо напротив – вопреки моим ожиданиям Хакер и его напарник (Кнут, кажется, так его называл Филипп?) жили не в особняке, а в обычном домике-вагончике.
Когда мы оказались внутри, я осторожно захлопнул за собой дверь и нажал кнопку блокировки – теперь в домик будет не так просто проникнуть снаружи. Однако Дереку было все равно – он не обратил на мои действия никакого внимания.
Быстро миновав маленькую прихожую и по совместительству кухоньку (серая труба пищедоставки, микроволновая печка, пластмассовый стол, выкрашенный в нелепый зеленый цвет, и три корявых стула), мы очутились в приличных размеров комнате, сумрак которой кое-как рассеивал светящийся глаз голопроектора. Диваны, стол и шкафы были завалены одеждой, саморазогревающимися бутербродами, пустыми пивными бутылками, пластиковыми стаканчиками, голографическими афишами, презервативами, истрепанными разномастными колодами карт – сразу видно, что здесь живут творческие люди.
Я, уже не скрываясь, достал пистолет и направил его в сторону Дерека.
- А сейчас мы поговорим! – сказал я.
- Погоди, - отмахнулся Филипп.
Вел он себя странно – зачем-то подошел к раскрытому шкафу, постучал по дверце два раза. Не дождавшись ответа – еще два раза.
Я сделал круг, обходя груды сваленной одежды, приблизился к дивану. На нем валялась груда исписанных листков. Не спуская взгляд с Дерека, который нежданно-негаданно сошел с ума, я поднял верхний листок.
“Гибель Статики”, - прочитал я. А дальше – исчерканные вдоль и поперек слова песни.
Что-то лязгнуло, и я инстинктивно присел, прицеливаясь в голову Дереку.
Филипп отошел в сторону и из шкафа вышел Кирилл Савин собственной персоной. Вид у него был довольно помятый, но парень был жив и здоров.
Я уселся в кресле (пистолет предусмотрительно лежит на коленях), взял бутылку, в которой на дне еще оставалось пиво, и одним махом проглотил его.
Воскресший Кирилл уселся на диван, Дерек, задумчиво пускающий дымные кольца в потолок – рядом.
- Ну? – поднял брови я.
- Чего? – спросил Кирилл. Он избегал моего взгляда и явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Фил, расскажи ты ему…
Дерек кивнул.
- Хорошо. Не думай, Герман, я в курсе, что именно ты пристрелил Томпсона. Но я также знаю, что ты всего лишь защищался.
- Спасибо, - иронично улыбнулся я. – А то я чуть было не испугался.
- Все началось примерно полтора года назад, - произнес Филипп. – Второе мое увлечение после музыки, как ты уже наверное догадался, Сеть. Обширное мегаобразование, соединяющее в единое все планеты Земного сектора. Хакером меня прозвали еще в Колледже – я часами мог лазить по меганету. Общаться, помогать сокурсникам в поисках информации. Через некоторое время я сообразил, что самое дорогое в нынешнем обществе – именно она родимая, информация. Знание – сила, так, кажется говорите вы, русские?
Я стал продавать информацию. Я мог достать все что угодно – лишь бы это было легально, однако вместе с тем, как рос список моих клиентов, возрастали и их потребности. Большинство требовали закрытую информацию. Доступ, к которой был защищен паролями. Так я постепенно стал Хакером. Добывал информацию, продавал ее, зарабатывал неплохие деньги. Потом… потом я встретился с Джоном и Шоном. Они были аэро. Парни такие чудеса могли творить на своих аэродосках! Мы подружились, я тоже увлекся аэроскейтингом, даже выигрывал соревнования в Колледже. Пока еще у меня оставались деньги, я предложил Джону и Кнуту организовать группу – мы все неплохо играли на гитарах и синтезаторах. Наше шоу на аэродосках прогремело по всему Колледжу, нас пригласили выступать на разогреве у одной известной в то время группы. Какое же было удивление “Тоников” (при этих словах Филипп злорадно усмехнулся), когда нас вызывали на бис снова и снова, а про них совсем позабыли. Представляешь, мы…
- Знаешь, Дерек, - сказал я, - если честно, меня не очень интересует твоя карьера. Меня волнуют события более близкие. Как Во времени, так и пространстве.
- Ладно, - вздохнул Филипп. – Я почти забросил Сеть. Все мое время занимала наша группа. Потом… полтора года назад Джон познакомился с Алисией (мы в это время выступали на Максе-3), у них завязался роман. Однажды Алисия, когда после концерта мы вчетвером сидели в каком-то ресторане, обратилась ко мне.
“Ты правда хакер?” – спросила она меня.
“Самый лучший!” – воскликнул Шон, хлопнув меня по плечу.
Я кивнул.
“Мне нужно добыть кое-какую информацию”, - попросила Алисия…
Дерек замолчал.
- Ну? – спросил я.
- Черт возьми, - прошептал Хакер. – Девчонка мне нравилась самому (только ничего не подумай – Джон был моим другом - я никогда не тронул бы его подружку), и я согласился. Алисия дала мне пароли, которые были известны ей самой и сообщила, что именно ее интересует. Один секретный документ, касающийся Стазиса. Я подключился к частной правительственной сети… и стащил его. Прочитал и просто обомлел. Запахло жаренным. Я понимал, что круто подставился… что если власти Макса-3 обнаружат утечку, мне не жить. С другой стороны, я не мог это так оставить…
- Что было в документе, Дерек? – спросил я.
- Погоди… дойдем еще до этого…
Филипп прикурил и продолжил. Кирилл замер рядом, тупо уставившись в одну точку, похоже он эту историю уже слышал.
Не раз.
- Я показал распечатку Алисии. Она – Джону. Вскоре вся наша маленькая команда знала, что должно произойти на Статике. Мы собрались – все вместе. И решились.
- На что?
- Мы решили остановить президента Макса-3. Потому что… потому что так поступил бы на нашем месте любой человек… любой нормальный человек… Я через Сеть следил за развитием событий. Шон наводил справки на Офелии – он хотел найти ученого, ранее работающего на правительство Макса, Алисия и Джон подыскивали союзников.
- Не проще было бы обратиться в ООН или Галактический Совет? – спросил я.
- Правда была слишком невероятной, - помолчав, ответил Дерек. – Мы боялись, что нам никто не поверит… да и Алисия была против. Поначалу она хотела оградить своего отца – вице-президента Макса-3.
Я закурил, всматриваясь в мельтешение голокубиков рядом с экраном проектора.
- Потом мы… я… нашел Кирилла, - сказал Филипп.
- Через меганет, - буркнул Савин. – В одном из чатов… У меня был ник – Сынок, у него – Хакер. Мы разговорились, и как-то само собой получилось, что я стал работать на Дерека. Рыскал по мэрии – меня-то никто в расчет никогда не принимал – вынюхивал, следил… накопал кое-что на энергетиков – ты бы упал, если бы узнал что – они стали мне помогать, даже позволили пару раз портал использовать.
- Ага, - только и сказал я. – А к чему тогда все эти заморочки с соком?
- Надо же как-то развлекаться на Статике, - пожал плечами Савин. – Кроме того, эти выходки лишь укрепляли всех во мнении, что я безобидный псих. Даже мама почти поверила.
- Потом все быстро закрутилось, - продолжил Дерек. – Алисия прочитала документы отца, и они вместе с мужем полетели на Статику. Ребята были настроены решительно. Джон оставил мне письмо: ребята собирались остановить Юхансона и группу ученых, которые собирались провести в Стазисе испытания устройства… предназначенное для уничтожения Стазиса.
- У них это получилось, - кивнул я.
- Однако Джон и Алисия погибли, - сказал Хакер. – Да и сам процесс уже невозможно было остановить таким способом. Договор ведь уже подписали обе стороны. Рейнхарт прилетел на Статику и взял с собой армию и лучших ученых. Мы связались с нашим человеком…
- С Кириллом?
Дерек холодно улыбнулся:
- Не один Сынок помогал нам.
Я промолчал, обдумывая это.
- И он сказал, что знает, как найти на планете оружие и пообещал привезти взрывчатку. Еще он сообщил при каких обстоятельствах погибли Алисия и Джон – выходило, что ребята зря доверились своему наемнику…
Парень в синей куртке. Тот, что застрелил Китайца.
- Мы собирались взорвать машину Рейнхарта. Однако лишь только мы прибыли на планету – по стерео передали об убийстве Кирилла. А в совершении преступления обвинили тебя. Мы сразу поняли, что это подстава и установили слежку за баром “У Толика”. Когда вывезли фальшивое тело Савина, Шон отправился за труповозкой, а я остался наблюдать. И я оказался прав! Вскоре двое копов вынесли из бара безвольное тело еще одного полицейского и затолкали в машину. Я догадался, что дело нечисто, а когда машина подлетела к “Черной Дыре” и сопротивляющегося полицейского (к этому времени он очнулся) завели в тюрьму – полностью убедился в этом. Я созвонился с Шоном, и мы приняли решение – атаковать Дыру немедленно. Для того чтобы уничтожить силовое поле вокруг тюрьмы, мы использовали взрывчатку, которую наш человек провез на планету. Взорвали генератор и проникли в тюрьму. Освободили Сынка – и тебя заодно – и улетели сюда. Нам просто везло – солдаты Рейнхарта еще не пообвыклись на планете, а полицейские Статики – ленивы до безобразия. Мы спрятали машины в одной из пещер на Озерах, и на катере вернулись на базу.
- Кто кроме Савина помогал Вам на Статике? – спросил я, стараясь не обращать внимания на ужасную догадку, которая колоколом стучала в голове.
Тишина.
Легкие, крадущиеся шаги…
Дерек кинулся к проектору, за которым, прислонившись к стене, стояла линейная винтовка.
Слишком поздно.
Стекла в домике взорвались сотней осколков, быстрые тени размазались в воздухе серыми молниями, и вот уже Савин и Дерек валяются на полу – у каждого в теле по заряду транквилизатора.
Я встал с кресла, пытаясь оценить обстановку: два спящих парня и шестеро застывших спецназовцев в серых обтягивающих костюмах с мускульными усилителями. На масках – узкие красные очки. Ни дать, ни взять – упыри. Я осторожно поднял с колен пистолет. Парни, конечно, передвигаются быстро, но шанс пристрелить хотя бы одного у меня все же был.
- Не нужно, Гера, - сказал кто-то знакомым голосом.
В домик вошел генерал Малоев в сопровождении двух солдат в синей форме. Он брезгливо поморщился, разгребая мусор под ногами, подошел ко мне и его мужественное лицо изрезали добрые морщинки – Малоев улыбался.
- Я лично буду ходатайствовать, чтобы тебе вручили медаль, Лукин, - пророкотал он. – Ты отлично поработал, парень!
Утро полностью вступило в свои права: дальние острова бросали черные тени на водную гладь, и озеро радостно пело, предчувствуя долгий веселый день, полный радостных криков детей и спокойной уверенности взрослых, отдыхающих на песчаном пляжу.
Впрочем, сегодня ничего такого не будет. Пляж оцепили военные, а те немногие отдыхающие, что жили на базе, вывалили из своих домиков и пытались разглядеть сквозь оцепление хоть что-нибудь интересное. Вперед лезли две толстые бабы в аляповатых сарафанах. Они с завидным постоянством отталкивали полицейского, который объяснял, что пляж закрыт, к воде, и у меня появилась уверенность, что еще полчаса - и легавого утопят.
Малоев стоял на берегу, его твердое лицо было исполнено грусти. Именно так – исполнено. Насколько фальшиво звучат эти слова в реальной жизни, настолько неискренними были и чувства генерала. Я был уверен в этом.
- Я ведь вырос на этой базе, - сказал с горечью Малоев, - видел как строится каждый домик. Мы с мамой жили неподалеку отсюда, Гера. Хочешь, покажу?
Я промолчал.
- Прогуляемся, - решил генерал.
И мы медленно зашагали вдоль песчаной кромки, генерал – с гордо поднятой головой, и я – с пистолетом в правой руке.
- Как ты уже догадался, Герман, - начал Малоев, - мы давно подозревали, что Алисия и Джон Томпсоны действовали не в одиночку. Когда на планету прибыли Дерек и Шон, подозрения, казалось, только подтвердились. Но доказательств у нас не было. Оставалось выжидать. Единственное, что мы знали – то, что этот мальчишка – Савин – общается через меганет с одним из членов преступной группировки по кличке Хакер. Конечно же, он, сам того не зная, поставлял террористам фальшивки – информацию, подготовленную нашими специалистами. Но тем не менее… Именно тогда мы решились на рискованный шаг – подстроили липовое убийство Кирилла. Наш человек выстрелил в него из станера, подтащил тело к твоей двери, измазал куртку кетчупом…
- Подбросил мой пистолет, - продолжил я. – Зачем Вы подставили меня?
- Это моя идея, - виновато сказал Малоев. – Пойми, Гера, у нас были все основания полагать, что террористы попытаются привлечь тебя на свою сторону… Поэтому мы решили тебя обезопасить… Кто же мог подумать, что террористы окажутся такими наглыми? Мы просто не ожидали такой быстрой атаки! Мы думали, что уже потеряли и Кирилла и террористов. И вдруг – такая удача! Ты навестил Фрэнка.
- Фрэнк позвонил Вам? – спросил я.
- Мы же друзья, - мягко улыбнулся генерал. – Кроме того, Фрэнк должен был мне услугу.
- Мда… - пробормотал я.
- За деньги можешь не волноваться! – сказал Малоев, подмигивая мне. – Сколько ты ему пообещал? Двадцать штук?
- Двадцать пять.
- Ничего страшного. У меня чувство, что ты на этом дельце подзаработаешь, - и генерал снова подмигнул мне.
- А почему Вы решили, что я поддамся на уловки террористов? – спросил я.
Из домика в это время выносили тела Филиппа и Кирилла. Сквозь оцепление прорвалась министр обороны, растолкала недоумевающих солдат, подхватила сына под руку и потащила к своей машине. Вояки переглядывались, но никто не решался остановить женщину.
- Ложь – вот оружие этих убийц. Да, Стазис будет уничтожен, и мне это также неприятно, как и тебе, Гера. Однако цель террористов – вовсе не спасти город-памятник. Мы подозреваем, что эти ребятки – наемники какой-то планеты, которая мечтает сорвать договор Макса со Статикой. Какой-то мир, которому невыгодна сильная Статика, - с пафосом закончил генерал.
- Зачем им вообще я?
- Ты смелый и сильный парень, Гера, - сказал Малоев. – И не думай – это не грубая лесть. Мужественный и благородный – таким и должен быть настоящий солдат. Поэтому все и гоняются за тобой – такой человек, как ты, может обеспечить победу.
- Вот мой дом, - сказал генерал, останавливаясь. – Здесь я родился и вырос.
Ничем не примечательный домик из пластика и стекла. Окна в некоторых местах были разбиты и старательно замазаны пласт-пастой.
- Здесь я взрослел. Мама отправила меня на Офелию – учиться в военной академии. Когда я вернулся, ее уже не было в живых – мама умерла. Простуда, перешедшая в воспаление легких – всего-то, набрать короткий номер и позвонить в больницу! Но мама не хотела, чтобы ее сын, вернувшись, застал ее в больнице.
Боль застыла в глазах генерала.
Вот только не верил я в его боль.
Все логично.
Все правильно.
Но перед глазами стоял умирающий Джон Томпсон, а в ушах звучали последние слова Алисии.
- Пойдем обратно, - сказал, тяжело вздохнув, Малоев.
- Я еще раз предлагаю пост начальника службы безопасности, - произнес генерал. – У тебя все получится, Гера. Я не могу в тебе ошибаться. Чтобы ты не говорил, ты – настоящий патриот…
Генерал что-то еще такое говорил о патриотизме, любви к отчизне, о том, как урановая руда спасет мир, о том, что быть солдатом, защитником отечества – великое почетное дело. О многом говорил Малоев. Самые красивые и верные слова подбирал.
А я стоял над тем самым местом, где мы сидели с Дереком и молча курили, глядя на предрассветное небо. Филипп еще что-то чертил ногой на песке. Вот они, его каракули…
Короткие рваные линии.
Всего три слова:
“Димитру Димитреску Офелия”
Я наступил ногой на надпись и крепко вдавил ее в песок, размазывая буквы. Посмотрел на генерала:
- Нет, - сказал я.
- Нравится мне твое упорство, - вздохнул Малоев. – Неужели так противна государственная работа?
Я посмотрел на озеро. Вода заговорщически улыбалась мне оранжевыми бликами, спокойными, уверенными в незыблемости планеты.
- Пожалуй, мне противна любая работа, когда приходится врать собеседнику в лицо, - сказал я.
Генерал не ответил. Он развернулся и зашагал прочь – твердо уверенный в том, что в этом мире нет ничего незыблемого.
В стереопроекторе появилось слащавое лицо Дена Малика:
- Итак, дорогие мои зрители, - сказал он, - теперь вы знаете, что на самом деле происходило на нашей планете все эти дни. Несправедливо обвиненный в убийстве (которого на самом-то деле и не было!) детектив Лукин Герман самостоятельно распутал дело: обнаружил террористов, совершивших нападение на полицейский катафалк и главную тюрьму Статики, проник в их логово, и даже выведал у террористов признание! Дамы и господа, я со всей уверенностью заявлял и продолжаю заявлять: Лукин – самый настоящий герой Статики!
Ракурс изменился, лицо Малика исчезло, вместо этого появилось изображение главного зала мэрии. За трибунами стояли мэр Статики О’Донован и президент Макса-3 Рейнхарт. Неожиданно зал взорвался оглушительными аплодисментами – в зал твердой походкой вошел я.
- Так ты у нас теперь герой! - сказал Антон, вглядываясь в картинку. – Ну и рожа у тебя тут довольная…
- Врешь, - сказал я, складывая в чемодан все необходимое – смену белья, пару свежих рубашек, “Целитель” и четыре батареи к нему. – В тот момент я был серьезен, как никогда.
- Сегодня утром Лукину вручили медаль “За особые заслуги перед Статикой”, - ликовал голос Малика за кадром, - и чек на кругленькую сумму!
На картинке О’Донован как раз цеплял мне на костюм медаль. Я вспомнил, как пахло от старикашки и скривился.
- Этот Малик – твой фанат, - изрек Антон. – Однако ты мне так и не рассказал, что на самом деле произошло.
- Государственная тайна, - сказал я.
- Не верю! – воскликнул Антон. – Чтобы мой брат якшался с политиками? Что с тобой происходит, Герыч? Сколько они тебе заплатили?
- Сто штук, - сказал я. – Сначала речь шла о полтиннике, а потом Рейнхарт накинул щедрой рукой еще полсотни. Правда двадцать пять штук мне пришлось отстегнуть Фрэнку – старый должок. И еще, по мелочи, одному пареньку, который меня засек во время побега и, как ни странно, не выдал.
- Мда, - буркнул Антон. – Моего брата купили за сто штук…
- Кто сказал, что купили? – спросил я. – Я никаких бумаг не подписывал. Просто маленький подарок от правительства.
- Подарок от врага - это… - начал Антон.
- Лучше не так. Применим другую крылатую фразу, - Перебил я его. – “Если добро творить больше не из чего – делай его из зла”.
Я захлопнул чемодан, засунул в задний карман джинсов свою новенькую “Galactic-VISA” и протянул братишке руку.
- Что ты забыл на Офелии, Гера? – спросил Антон подозрительно.
- Я еще вернусь, - сказал я. – Обещаю. Если хочешь – можешь меня подождать.
- Я подумаю об этом на досуге, - пообещал брат. – Не возражаешь, если я пока поживу в твоей квартире вместе с Карлой?
- Это та девчонка с вечеринки?
- Ага.
- Мой дом – твой дом, братишка.
И только тогда Антон пожал мне руку.
Внизу меня ждала Лера. Она пила кофе и при моем появлении подскочила, расплескав кофе. Услужливый андроид тут же протянул тряпку, намереваясь спасти скатерть от пятен, но промахнулся и разбил чашку.
Но Лера этого не заметила. Она стояла рядом и молчала, покусывая нижнюю губу. Я тоже не решался заговорить.
- Улетаешь? – наконец, спросила она.
- Лер, - сказал я, - я тут слетаю на Офелию на пару неделек - отдохну. Ты не поработаешь снова на меня? За братом последи, в офисе посиди – если что-то срочное – видеофонь. Я заплачу тебе за три недели, хорошо? Вернусь – решим вопрос с зарплатой окончательно. – И я протянул Лере несколько сотенных бумажек.
Она расцвела и, не замечая денег, кинулась мне на шею.
- Спасибо, босс, - прошептала Лера мне на ухо.
“Фалькон” я оставил в гараже – пускай отдохнет, старина. До космопорта я долетел на такси.
Все те же толпы осаждали грузовики с гуманитарной помощью. Свыкшиеся на Статике солдаты Макса уже вовсю руководили процессом выдачи товара – муштровали очередь, пинали под ребра особенно прытких. Одного парня затащили за угол и методично избивали – два удара по спине дубинкой, еще один – ногой в бок. Парень лежал на грязной земле и не подавал никаких признаков жизни. С высоты плохо видно, но я был почти уверен, что красная жидкость на асфальте рядом с ним – кровь.
Жизнь вернулась на Статику.
Такая, какой ее видел генерал Малоев.
Какой-то мальчонка вырвался из толпы и кинулся к распростертому телу мужчины.
- Сядь здесь! – заорал я таксисту. Тот удивленно посмотрел на меня, но сделал все как надо – опустил машину в десяти метрах от очереди. Я кинул ему пару бумажек и кинулся к солдатам, избивающим парня.
Мальчишка вцепился ручонками в ногу одного из них и отчаянно выл.
- Убирайся, щенок! – заорал солдат, взмахнул ногой, и мальчик полетел в сторону.
И тут же мой удар бросил его на землю – лицо солдата размазалось по асфальту, кровь тонкой струйкой потекла из носа - вояка затих.
Остальные солдаты (их было трое) двинулись на меня, раскручивая дубинки.
Я аккуратно поставил чемодан на землю, достал из-за пояса пистолет и направил на них.
- Пошли прочь! - приказал я.
Солдаты остановились.
- Разойтись! – крикнул кто-то.
К нам приближался офицер в серой форме.
- Заберите Тревора, - сказал он своим.
Солдаты потащили поверженного солдата прочь. Офицер подошел ко мне, протянул руку.
- Капитан Кутц, - отчеканил он. – Я узнал Вас, господин Лукин. Видел Ваше награждение по стерео. Простите моих солдат, они слегка переусердствовали. Но Вы должны понять и их – этот парнишка (Ваш родственник?) лез без очереди и…
Я не ответил. Я сел рядом с Денисом на колени и перевернул его на спину. Майка с движущейся строкой заляпана кровью, дыхание хриплое, неуверенное, взгляд блуждает по небу.
Снова подбежал Гена, обхватил грудь отца и заплакал.
Налитые кровью глаза остановились на мне.
- Здравствуй, Гера, - прохрипел Денис. – Вот мы и встре… тились…
- Привет, Ден, - сказал я.
- Я – дурак, - тихо засмеялся Денис. – Не послушался тебя… выкинул деньги, до последней монеты, в мусоропровод… гордый дурак. – Он закашлялся - кровь густыми комками заляпала желтую маечку Гены.
- Сейчас, - сказал я, - сейчас… сейчас мы отвезем тебя в больницу….
- Гордый дурак… - прошептал Денис. – Гордый… гордый…
Тело Дениса выгнулось вверх и резко расслабилось – черты лица застыли, глаза уставились в небо.
Я делал ему искусственное дыхание. Я нажимал скрещенными ладонями на грудную клетку парня, пытаясь заставить работать сердце. Я бил по груди Дениса кулаком. Я выхватил из-за пазухи медицинский набор и вколол парню какое-то лекарство.
Перед глазами все плыло.
Потом меня оттащили.
- Он умер, - сказал капитан Кутц, склонившись надо мной – его темные глаза неотрывно следили за моими действиями: - Вероятно, недоедание, жара сказалась… сердечный приступ, как Вы думаете?
Я врезал ему по скуле (удар отбросил Кутца в сторону), поднялся.
Денис слепо смотрел в голубое небо, по которому проплывали редкие оранжевые облака. Рядом сидел на корточках Гена и мерно раскачивался из стороны в сторону – глаза у него были сухими.
- Ты пожалеешь об этом, - прошипел за спиной офицер. – Кем бы тебя не считали на этой вшивой планете!
Я не ответил. Я подошел к мальчишке, подхватил его на руки и понес в сторону космопорта.
Я шептал ему что-то несуразное, пытался успокоить.
Потом замолчал.
Толпа, оставшаяся позади, на всякий случай громко ликовала, получая очередной паек витаминов.
Тело Дениса солдаты отвезли в ближайший крематорий.
Статика. II
© Copyright: Данихнов Владимир, 2003
Свидетельство о публикации №203041100046
Свидетельство о публикации №203041100046
Рецензии
Всем привет)
В прошлый раз забыл скинуть вторую и третью часть;)
За знаки - молчу;) Многих не хватает, а некоторые лишние;)
Оставшиеся две части скидывать пока не буду - меня вежливо попросили их коренным образом переработать:)
А потом, как получится. Если договор подпишем, то может и эти придется удалить:)
Спасибо за внимание.
Жду гневных рецензий;)
Стрелок
Данихнов Владимир 11.04.2003 • Заявить о нарушении
В прошлый раз забыл скинуть вторую и третью часть;)
За знаки - молчу;) Многих не хватает, а некоторые лишние;)
Оставшиеся две части скидывать пока не буду - меня вежливо попросили их коренным образом переработать:)
А потом, как получится. Если договор подпишем, то может и эти придется удалить:)
Спасибо за внимание.
Жду гневных рецензий;)
Стрелок
Данихнов Владимир 11.04.2003 • Заявить о нарушении