Темно

Темно. На душе и тут, где я стою. Не вижу, но ясно чувствую, что впереди большая дверь, как ворота в средневековых крепостях. Но она закрыта. Часто бывает, что в темноте видишь то, что не существует наяву. Так и сейчас. Позади меня молодая мама кормит своё единственное дитя, своей молодой, непривычно набухшей, грудью. Малыш сладко почмокивает и молча благодарит за тепло и нежность… Вот в этом углу старик, что видимо недавно вернулся из церкви, ругается на темный подъезд. Он зайдёт в свою, такую же тёмную конуру… и заплачет. Он устал. Он устал жить. Более шестидесяти лет назад он умирал за будущее. Умирал, а ведь самому хотелось оказаться с той, которой писал каждый день письма. Письма о боле и надежде. Он знал, что только он сможет сделать мир прекрасным и счастливым. А сейчас он держится за сердце, которое много лет назад должно было остановиться, но по какой-то причине ещё напоминает о себе. За сердце, которое, по сути, никому не нужно. Дети. Внуки. Словно чужие люди. У всех своя жизнь. Свои заботы. Но вот только старик их не осуждает. Он себе не нужен. Что уж и говорить про других…
За моей спиной тяжёлое грубое дыхание. Дыхание человека, что торопится, а я его очередное препятствие. Он толкнут, и пошёл своим путём. Иди. Я упала на холодный пол и не смогла встать самостоятельно. Но мне помогли, и я уже снова на ногах. Не успела сказать спасибо, моего помощника не оказалось рядом. Убежал. Видимо, опасаясь услышать благодарность и переубедить себя в чём-то…
Моя одежда испачкана. От неё стало плохо пахнуть. Но мне кажется, что этот запах никто не замечал. Позже я поняла, что все присутствующие пахнут так же. Значит все они падали в эту грязь.
Услышала вдалеке недовольное руганье, какой-то истеричной женщины, на то, что немного пьяненький мужичёк задел своим плечом её «шикарный» лисий воротник. Дура.
Меня стало раздражать моё присутствие в этом странном месте. Мне опротивили одежда, запах которой стал просачиваться в кожу. Мне очень обидно, обидно до слёз. Мне стало жаль, что я стою и молчу. Я же вижу эту темноту на сквозь. Я чувствую её неискренность. Я не понимаю, что здесь делают эта мама с младенцем на руках, который наевшись, закрыл свои глазки. Я не понимаю почему темно и в то же время очень боюсь, что может стать светлее. Я не хочу видеть то, чего ещё не увидела… Я закричала. Этот крик сам вырвался из давно молчавшей души. Надрывистый и тяжёлый крик. Вот только никто его не услышал… Лишь открылись ворота , и я смогла пройти через них. Одна. Переступила через порог и подумала «а что меня здесь ждёт?»…
Увидим…