Фарфоровая башня

* 1 *
Уровень первой правды

   - Мы живём в странном месте, Ваня. В странном и страшном… Отправляйся и выясни, что тут можно откопать.
   - Но шеф, история о фарфоровой башне не более чем красивая сказка. Всем хочется во что-то верить, даже в нашем сумасшедшем Городе.
   - Посмотри сводки городских новостей только за этот год – воздух протух, от вечернего крика люди сходят с ума. А ещё этот пропавший квартал, очередная «страшилка». Люди устали, Дедушка, им нужна надежда! Даже если никакой башни не существует, её следовало придумать.
   - Значит ли это, что я должен освоить новую профессию – сказочника?
   - Да нет же, пойми!.. – редактор досадливо крякнул, принялся в раздражении теребить усы. – Сказка, повторённая миллион раз, перестаёт быть просто вымыслом. Если кто-то способен узнать, что здесь кроется, этот человек ты!
     Ожидания главного редактора можно было понять, Иван Дедушка умел докопаться до правды. Иван - репортёр в ежедневной газете «Честное слово». Но честное слово, дело о башне ему было не по душе! Тема «дохляк», фактов ноль, одни слухи да досужие пересуды. 
     Говорили разное, никто башню не видел, хотя у многих имелись друзья, лично знавшие её обитателей. Туда уезжали навсегда, в одиночку и целыми семьями. Некоторые возвращались, но потом  уходили снова и снова, не в силах забыть. Потому что в фарфоровой башне всё по-другому, воздух чище, люди счастливей, их жизнь исполнена смысла и цели. Прямо рай какой-то на нашей грешной земле!
     Или секта?
     Или дом для умалишённых…
     Все слухи сходились лишь в одном: башня на окраине Города, на конечной остановке, где трамваи делают круг. Там Дедушка решил начать свои поиски.

     Стоял отвратительно промозглый ноябрь, и трамвая не было, наверное, целую вечность. Рельсы тихонько гудели, Иван посмотрел на часы, зябко поёжился, натянул повыше ворот свитера. По земле, словно противный зелёный слизень, стелился туман. От этой зелени щипало в глазах и портилось настроение. Ничего, главное успеть до вечернего крика, как говорится, бережёного бог бережёт.
     Трясясь и покряхтывая, словно чахоточный старик, пришёл трамвай, двери скрипнули, отворяясь. Пассажиров почти не было, только господин средних лет в котелке, надвинутом на лоб, и молодая девушка у окна. Девушка хмурилась, острые колени плотно сжаты, злые глаза глядят прямо перед собой. Что в них – безразличие, усталость? Зелёный кисель полуденного воздуха… Иван присел рядом, девушка, заметив его взгляд, резким движением одёрнула платье и отвернулась.
     Тогда он стал глядеть в окно. Пустые брошенные дома сиротливо хлопали дверями. Здесь царил хаос забытых в спешке вещей. Кухонная утварь, мебель, игрушки, старые книги с размокшими от дождя корешками, всё то, что ещё недавно составляло нехитрый быт горожан. Люди ушли отсюда, ушли сразу, в один день. Куда? Ответа никто не знает… Трамвай проезжал пропавший квартал, с грохотом набирая скорость.
     Незнакомка посмотрела Ивану прямо в лицо. И совсем не злые у неё глаза, просто печальные и очень испуганные.
   - Отец уговаривал остаться, но не могу, слишком страшно. Такие чудовищные вещи говорят. А вы не боитесь в  Городе? Все уезжают, вот и я...
     А ведь она на грани истерики, подумал Дедушка. Судя по всему, ехать не особенно хочется, да и некуда, наверное… Худая, почти детская рука сжимает тяжёлый саквояж, даже костяшки пальцев побелели. Захотелось немедленно сказать что-нибудь жизнеутверждающее, всё равно что, обнять беглянку за плечи, успокоить. Вместо этого репортёр промямлил невразумительное, мол, жизнь продолжается, уезжают не все, и кивнул на мужчину в котелке. Тот ответил внимательным взглядом и слегка приподнял шляпу, открывшееся на миг зрелище напрочь отбило желание продолжать эту тему. Чёрт, тонзура Слуги народа. Действительно надо валить отсюда, давно пора. Неожиданно для себя Иван сказал:
   - Хотите, поедем со мной! Нет, Вы не подумайте, я ничего такого… Просто у меня друзья в фарфоровой башне, это конечная остановка.
   - Друзья в башне? – Девушка справилась с собой, опять став холодной и подозрительной. – Какого же чёрта Вы не остались у них, зачем вернулись в Богом проклятое место?
   - Знаете, это сложный вопрос, не так-то просто объяснить. - Он в смущении смотрел на кончики своих туфель.
   - Да чего там объяснять, сытый голодного…
Объявили остановку, и одинокая пассажирка поднялась, стремительно направившись к выходу. Котелок двинул следом.
   - Постойте, куда же Вы! – крик Ивана оборвал скрежет закрываемой двери.
    
Уровень второй правды

«Ближе к обеду жильцы собираются в круглой гостиной. Жарко пылает камин, у стен диваны и мягкие кресла, посередине большой дубовый стол. За таким столом грустно обедать в одиночку, вот все и приходят, стоит кукушке прокричать обеденный час.
     Обитатели фарфоровой башни не любят суеты. Это в Городе люди спешно заглатывают пищу во время коротких пауз между неотложными делами, здесь трапеза – почти священнодействие. На обед повара превзойдут сами себя, еда божественно вкусна, закуски превосходны, старое вино играет в бокалах. Чуть позже будут сигары, кофе и изысканная беседа, лишь глубоко за полночь все начнут расходиться по личным покоям.»

 Уровень третьей правды

     Кабинеты, спальни, малые гостиные и курительные комнаты, – помещений здесь действительно много, сколько точно, не знает никто. У каждого есть убежище, свой заветный уголок. Кто захочет, останется в обеденной зале, чтобы ещё немного насладиться дружеской компанией. Мужчины начнут игру в го. Злата сядет за клавикорды, Кика как всегда, будет подпевать ей неверным контральто. Джаспер в своём кресле нахлобучит шлемофон с наушниками и  заведёт очередную пластинку.
     Артондэуш занимает боевой пост у окна. «Паутинка», причудливая радуга разноцветных нитей, – единственное, что связывает башню с остальным миром. Нити «паутинки» убегают из окна, иные наоборот, из каких-то дальних далей протянулись сюда, на их концах блестят бубенцы. Прикоснись рукой, потяни за ниточку, и вот серебряный перезвон наполняет гостиную, слагаясь в причудливые ритмические узоры. Старина Артон приходит от этого в страшное возбуждение, он сладко усмехается в бороду и  делает пометки в блокноте. Что это значит? Однако все давно привыкли к загадкам…
     Здесь у каждого свои чудачества. Судзуки-тян, к примеру, собирает артефакты. Хранит их в специальной жестяной коробочке из-под монпансье и никому не показывает. Его право, никто не посягает на чужие секреты.

* 2 *

Уровень первой правды

     Сегодня во сне Иван опять видел жену. После их разрыва прошло полгода, а на душе по-прежнему скребут кошки.
     Она сказала, ты лентяй и неудачник. Она сказала, я потратила на тебя столько времени. Представляете?! «Я потратила…» И ещё про деньги, она всё время говорила про деньги. Что не может себе позволить плохо выглядеть, одеваться в обноски. Клянусь вам, именно так - «…в обноски»! Ей нужны кремы. Ей нужны развлечения. Подарки. Она сказала, её новые друзья зарабатывают за два часа, сколько ты за месяц. Она сказала, ты меня больше не любишь. Убийственная логика!
     На душе скребли противные облезлые кошары с острыми когтями.
     Иван проснулся, спихнул с себя обиженно мяукнувшего кота, ногой под кроватью нашарил шлёпанцы. Чертыхнулся в безуспешной попытке отогнать неприятные воспоминания, пошёл на кухню заваривать кофе. Да останется прошлое в прошлом, его ждёт новый день!

     У Ивана Усольцева небольшая квартирка на окраине Города, старая «Субару» с проржавелым железом, несколько подружек, двое близких друзей и один сиамский кот с благородными седыми усами. Это солидный багаж позволяет оставаться на плаву лодочке его жизни, избегая подводных камней депрессии и душевных потрясений. С самого детского сада все зовут его Дедушкой, из-за волос, белых как тополиный пух.
     Сегодняшняя поездка на трамвае оказалась пустой затеей, на конечной остановке не нашлось ничего интересного, только от разговора с попутчицей остался в душе непонятный осадок. Девушка слегка картавила. Её духи пахли клевером. Обычно случайные встречи легко забываются. 

Уровень второй правды

«Главное в башне разговоры, таких говорунов, как здесь, ещё поискать! Джаспер, знаток альтернативной музыки, пускает пробный шар. Группа «Резидентс», и почему никто никогда не видел их лиц? Что это, рекламный трюк, или попытка скрыть физическое уродство? У девочек другая версия. Наверное, музыканты выглядели до ужаса банально, вот и нацепили интригующие балахоны и маски. Кто-то готов увести разговор в дебри психоанализа, но Кика вовремя затыкает дурачку рот своей розовой пухлой ладошкой. Маски – отдельная тема. Африканские, венецианские, ритуальные, посмертные. Театр «Кабуки». Кто-то вспоминает Кобо Абэ. Непонятным образом разговор сворачивает на восток. Сравнили романы обоих Мураками. Обсудили особенности японской кухни, потом кухни китайской. Джас с видом эстета поёт дифирамбы белому чаю. Акита начинает пересказывать квайданы, жутковатый фольклор про оборотней и вампиров. Злата улыбается одними глазами, Кика сладко повизгивает от ужаса, и сжимает руку подруги. 
     Дело за полночь, народ вяло перебрасывается цитатами, такая знакомая всем словесная игра в бисер. Сквозь фарфор стен просвечивают крупные звёзды. Кто-то зевает. Кто-то встаёт, прямо посреди беседы уходит к себе, поднимаясь наверх по белой витой лестнице. Мало-помалу разговор теряет накал, лишь тихонько позвякивают бубенцы на «паутинке» Артондэуша. К рассвету люди разбредаются наконец по спальням, чтобы завтра начать всё сначала…»

Уровень третьей правды

     Башня ослепительно бела, её стены кажутся хрупкими и невесомыми, словно сделаны из тончайшей бумаги. В ясную погоду свет солнца легко проходит сквозь фарфор, заливая всё вокруг призрачным голубоватым сиянием.
     В круглую гостиную можно попасть с любой из 4 сторон, север, юг, запад и восток  – входные двери открыты днём и ночью. Вновь пришедшие поначалу робеют. Сядут где-нибудь в уголке, и глазеют по сторонам, прислушиваясь к разговорам. Постепенно всех захватывает атмосфера покоя и непринуждённого веселья, заставляя забыть смрадный сумрак Города, оставшегося снаружи.
     Часто новенькие чураются компании, хотят побыть в одиночестве. Поднявшись по винтовой лестнице на верхние этажи, жильцы разбредаются кто куда. Множество дверей ведут в спальни и кабинеты, здесь легко заблудиться, поэтому люди рисуют на своих дверях знаки – цветок, звезду или улыбку Чеширского кота.

* 3 *

Уровень первой правды

   - Не пойму я, право… Ну что ты мечешься, что тебе недостаёт?
     Джаспер о,Нил сидел в гостях у своего друга Виктора. Пили спирт из мутных стаканов, закусывали холодной жареной треской. Виктор брал куски руками прямо со сковороды, Джас поискал глазами вилку, обречённо вздохнул и последовал примеру друга. Говорили о жизни. Так уж повелось у них, пьянка и разговоры без конца. Выпили много, с каждым стаканом Виктор всё больше хмурился и мрачнел. 
   - Джас, не в обиду, мне б твои проблемы… Фотограф с именем, богат, известен, почти знаменит. Зачем ты здесь? Запад или Восток, какая разница, главное подальше от нашего говнища с зелёным воздухом и протухшими идеями. В конце концов, есть ещё эта пресловутая башня. Говорят, там неслабо устроились, «Божоле» и омары, духовная жизнь, мать вашу!..
   - Пустое, это Артон соловьём заливается, весело ему народ дурачить. Народ наш и так одураченный, над ним грешно смеяться.
   - Жаль что неправда, думал хоть где-то живут по-людски… А народ быдло!! Ненавижу твоё народничество, смотришь на мир через объектив «Никона», а жизни не знаешь. – Виктор наполнил стакан до самого верха, выпил, прихлёбывая неразбавленный спирт, как воду. Кровь медленно отлила от лица и оно стало похоже на фарфоровую маску. Внезапно заорал:
   - На! Смотри свой народ! – Виктор включил визор.
     Показывали рекламный фильм. Актёры ослепительно улыбались, чистили зубы зубной пастой, стирали бельё порошком, пили  пиво и активно пользовались гигиеническими прокладками. Попутно хорошие парни жестоко калечили плохих парней, загребали деньги лопатой и «делали любовь» с длинноногими блондинками и полногрудыми брюнетками. Внизу бесконечной лентой бежали названия рекламируемых товаров. Джаспер протянул руку, нажал выключатель.
   - Не надо тебе больше пить, хватит на сегодня. Да пойми, Витя, люди не виноваты, что не знают зачем живут. Они хотят понять, но не могут, и от этого несчастны. Люди тяжело работают, вечером садятся в кресло и включают визор. У них просто нет ничего другого!
 
Уровень второй правды

Обитатели фарфоровой башни (из записной книжки Артондэуша)
Кика, настоящее имя Мария Платонова-Вельде, уроженка Города, 28 лет, разведена, детей нет. По профессии продавщица мороженного в кафетерии «Вздох», что на Зелёной площади. По второй профессии… Древнейшая профессия, что тут сказать! Кика частый гость в фарфоровой башне, но всегда возвращается обратно в Город. На уговоры остаться отшучивается, говорит,  грехи не пускают. Дружит со Златой Пертович, злые языки утверждают, тут больше чем просто дружба. На мой взгляд, это несущественно, главное человек хороший.

Злата Пертовна Пертович, пианистка, музыкант с мировым именем, лауреат многих конкурсов, наших и зарубежных. Кика, мастер словесных портретов, так описала подругу: «Бисексуальна, чуть флегматична, худая как селёдка. Любит фри-джаз, корейскую морковь и своих морских свинок». Злата не покидает башню уже 5 лет.

Уровень третьей правды

   - Свиночки, лапулечки, начинаем урок пения.
     Злата взмахнула дирижёрской палочкой, и ручные грызуны дружно защебетали. Выходило у них на редкость слаженно и мелодично, зрители посмеивались, Кика тихонько аккомпанировала свиному оркестру на пан-флейте.
     Внезапно в мелодию вплетаются новые ноты, где-то в вышине высоко и призывно запела птица. И сразу смолкли разговоры. Обитатели башни оставляли свои дела и поднимались наверх. Следуя птичьему призыву, группами и поодиночке, люди выходили из комнат, вливаясь в общий поток. Новички, ещё не знающие что к чему, присоединяются к остальным. Все идут с улыбкой на губах, идут по витой белой лестнице, неся в своём сердце радость ожидания полёта.

* 4 *

Уровень первой правды

Этой встречи Джаспер о,Нил добивался долгие месяцы. Проверки, условные звонки, конспирация в духе шпионских романах – всё ради того, чтобы увидеть и сфотографировать настоящий вечерний крик.
     Вероника едва уловимо картавила. Её духи пахли клевером.
   - Мне придётся завязать Вам глаза. Извините, таковы правила.
     Джаспер подчинился, ради своей цели он согласился бы и на большее. Нервничал, конечно, но готов был рискнуть. Микрокамеру в дужках очков невозможно заметить, если дело выгорит, снимки станут настоящей сенсацией!
 
     Они вошли в какое-то здание, пахнуло затхлостью и кошачьей мочой. Вереница дверей, бесконечные переходы, лестницы… Может быть, это старый склад, или заброшенная фабрика. И каких только странных мест не найти порой в самом центре Города. Девушка держала Джаспера за руку, повязка плотно закрывала глаза.
- Можете осмотреться, мы на месте.
     Фотограф щурился в полутьме, нетерпеливым жестом поправляя очки. Они находились в большой квадратной комнате, одну из стен которой с пола до потолка составляли ряды дисплеев. Визоры, включённые все сразу, извергали многопрограммный гомон – сцены жестокого насилия и сексуальных оргий, ток-шоу и рекламные фильмы. «Ты заработал свой первый миллион?» «Ты купил лучшую в мире зубную пасту?» «Ты добился успеха в жизни?» Слоганы следовали один за другим, оглушённый их напором, Джаспер не сразу разглядел остальных.
     Девушки и молодые люди в сосредоточенном молчании сидели прямо на полу, с ног до головы закутанные в  зелёные покрывала. Вероника привычным движением скинула одежду, ничуть не стесняясь наготы, достала откуда-то зелёную хламиду, и присоединилась к своим друзьям. Звук передач нарастал, глаза участников мистерии постепенно стекленели, наливались зеленью.
    
     Что именно произошло, Джаспер не успел понять, лишь ощутил внезапно наступившую вязкую тишину, словно на всех визорах сразу отключили звук. Однако тишина была обманчива.
     Начинался вечерний крик, из широко открытых  ртов капала слюна.
     Стараясь побороть тошноту, Джас поднёс руки к ушам. Уже теряя сознание, фотограф увидел струящиеся потоки зелёного тумана.

     Он очнулся, лёжа на полу, лицом в лужице грязно-зелёной влаги. Визоры выключены, люди в накидках куда-то ушли. Очков не было. А, чёрт!..   
     Помещение быстро наполнялось Слугами народа, тут и там на головах сверкали обязательные тонзуры работников известного ведомства. Какой-то хмырь в пенсне задавал вопросы, кто, откуда, как попали на запрещённое собрание? Или Вам неизвестно, что вечерний крик карается по суду?  А как зовут Вашу спутницу, где она проживает?
     Потом его всё-таки отпустили, как ни странно. В ушах по-прежнему противно пищало, но не это было главным. Что-то изменилось в голове Джаспера о,Нила, ушло безвозвратно, или наоборот появилось, словно бы понимание чего-то главного. В Городе жить нельзя. Нужно уходить. Сегодня. Нет, прямо сейчас!

Уровень второй правды

Обитатели фарфоровой башни (из записной книжки А..)
Акита Судзуки, 41 год, по слухам, уроженец Хоккайдо, в детстве переехал в Город, на улицу Серых Стрижей, где и провёл большую часть жизни. Искусствовед, переводчик, знает восемь языков. Был дважды женат. Есть дочь Мона-Лиза, глухонемая девочка, 13 лет, проживает с матерью.   
     Два года назад Акита услышал вечерний крик, долго болел, после выписки из муниципальной клиники оставаться в Городе не пожелал. Попросил официальный приют в башне, в качестве обоснования представив коллекцию артефактов, общим числом 149 единиц. Коллекцию видел только сторож, но этого оказалось достаточно, чтобы Судзуки быстро и без проволочек получил вид на жительство. Постоянно живёт в фарфоровой башне, лишь время от времени выбирается в Город на поиски новых экспонатов.

Уровень третьей правды

   - Плохой мальчик! Открой, чего упёрся.
     Кика явно навеселе. И возбуждена, и чертовски от этого хороша собой. Сегодня ей пришла на ум блажь подоставать немного японца. Судзуки, как всегда молчаливый, был непробиваемо вежлив и улыбчив. На настойчивые просьбы девушки он лишь пожимал плечами.
   - Акита, душка, открой свою коробочку, жалко что ли? Не видишь, девочка сейчас умрёт от любопытства. Ну открой, открой! – Кика пьяно икнула в кулачёк, и потянулась рукой к пресловутой жестянке. Судзуки мягко, но настойчиво убрал её руку.
   - Никак невозможно, любезная Мария. Поверьте, Вы не увидели бы там ничего любопытного, лишь блёклые камешки да осколки стекла. Как говаривал мой учитель, артефакты упрямая вещь. А последствия возможны ужасные, помилуй нас Бог! Даже один неосторожный взгляд способен натворить много бед.
   - Врун! Врун и жадина, сам небось каждую ночь перебирает свои сокровища. Что там, брюлики, изумруды? ДА ОТКРОЙ ЖЕ ТЫ ЧЁРТОВУ КОРОБКУ!!

* 5 *

Уровень первой правды

     После того, как Джаспер выключил визор, не было сказано не слова. Виктор в молчании пил спирт, бутылка быстро пустела. Атмосферу разрядил длинный звонок в дверь. Сверкая улыбкой откуда-то из глубин растрёпанной бороды, ввалился Артик, в каждой руке он сжимал по бутылке. Артондэуш был толст, неухожен, лохмат и пьян в стельку, пьян уже третьи сутки.
   - Что мрачные такие, опять обсуждали мировые проблемы?
   - Хватит трепаться, Арт, наливай пойло. Наш гуманный ирландский друг опять жалел народ. Народ, урод, бутерброд… - Виктор, упал головой на стол и отключился.
   - Ребята, не надо ссориться. А я тут маленько спиртику прикупил. Ну, Джас, старина, как дела на фотографическом фронте?
    - Знаешь, Артон, я ведь вчера крик слышал. Это ужасно. Зачем они так делают?
   - Вечерний крик есть аудиовизуальная эманация городских флюидов. – Голос Арта казался сейчас удивительно трезвым. – Если головы полны тухлой зеленью, лучше выпускать эту дрянь наружу. Они правы, мой друг, только от такой правоты слишком тошно жить, тошно и нестерпимо. 
   - Артондэуш, я решил уехать. Не знаю, в деревню, за границу, куда-нибудь. Сегодня прямо и уеду.
   - Ну что же… Решил, значит уедешь, – Бородач медленно поставил бутылки на стол, с кряхтением нагнувшись, принялся расшнуровывать ботинки.
   - Слушай, Арт, ведь ты мой друг, так?
   - Ну конечно, что спрашивать. Ты, о,Нил, да ещё эта пьянь Витька, никого нет ближе вас у бедного старого дурака. Кстати, нет повода не выпить.
   - Да погоди, Арт, я сейчас серьёзно. Вот мы твои друзья, ты бываешь в башне. Вообще непонятно, почему до сих пор там не остался. Возьми нас с собой, пожалуйста, как друга прошу. Или лучше, возьми меня одного, Виктор ругается, но живёт здесь неплохо, его злость его защитит. А я правда больше не могу!
   - Эх, не всё так просто… Ты не понимаешь, Джас, я был бы ужасно рад жить в башне вместе с вами, и всё такое. Но штука в том, что фарфоровой башни нет.
   - Да ладно, нет. Ведь как выпьешь, у тебя только и разговоров о ней. И потом, пропадаешь там неделями. И вдруг нет! – Голос Джаспера дрожал, как у обиженного ребёнка. 
   - Ну то есть не совсем нет, как бы это объяснить… По крайней мере, туда нельзя показать дорогу. Извини, дружище, если разочаровал.

     Трамвай, этот динозавр из прошлого века, сохранился в Городе только здесь. Если ехать до конечной, туда, где рельсы делают круг, и пройти ещё каких-нибудь сто шагов, Город неожиданно кончается, уступив место полосе зелени и деревьев. Здесь течёт река, даже есть настоящий пляж с грязным белым песком. Летом пляж, как мухами, засижен любителями позагорать, но пока здесь тихо и пустынно. Лишь какой-то вихрастый мальчуган лет четырёх сидит один у самой воды. Ребёнок занят важным делом, он строит башню. Заботливые ручонки плотно утрамбовали песок, со всех сторон покрыли башню ракушками.
     Но вот на пляж выходит старик. Он сгорблен и хмур, во всём облике ощущается какой-то надлом. Очки в черепаховой оправе сползли набок, вельветовый пиджак покрыт пятнами, щёки давно не знали бритвы. На плече болтается пустой чехол от фотокамеры «Никон». Хотя, если присмотреться внимательней, пришедшему не дашь больше сорока лет, а его одежда дорогая и новая. Должно быть, вполне приличный человек, у которого проблемы. Может, мужчина попал в беду?
   - Дядя, хочешь конфету? Бели, у меня есть ещё. - Мальчик серьёзно смотрит на странного старика.
   - Хочу. – Джаспер берёт леденец, жадно срывает обёртку. По правде, он даже не помнит, когда последний раз что-нибудь ел.
   - Скажи, что это ты строишь?
   - Фалфоловую басню. Дядя, тебя как зовут?
   - Джаспер о,Нил. Фотограф, был… А ты кто такой, мальчик?
   - Я столоз. Столозу басню. Дядя, давай поиглаем. Я буду спласывать, а ты говоли мне плавду.

Уровень второй правды

«Что ты хочешь?» «Прочь из Города.» «Зачем?» «Там нельзя жить.» «И чего же ты хочешь?» «Найти себя. Своё место.» «В фарфоровой башне?» «Да. Нет. Не знаю…Наверное, а можно?» «Зависит от тебя. Кто ты?» «Человек. Мужчина. Художник. Фотограф.» «Кто ты?» «Горожанин, пассажир, автолюбитель, квартиросъёмщик, налогоплательщик. Чёрт, не понимаю смысла вопроса!» «Что даёт тебе крылья, делает счастливым?» «Вообще-то, я музыку люблю. Старенькое, из ранних семидесятых. Сяду вечером в кресло, надену наушники, и будто перерождаюсь. Только на это времени не хватает.» «Ты поэтому уходишь?» «Нет. Нет! Вечерний крик, мне с ним не справиться, это… бесчеловечно. Город бесчеловечный.» «Так чего ты всё-таки хочешь?» «Не знаю. Наверное, как все, просто быть счастливым.»

Уровень третьей правды

Сегодня «паутинка» Артондэуша словно взбесилась, весь день бубенцы звенели, не переставая. Арт кряхтел, задумчиво чесал бороду пятернёй, и строчил, строчил в своём блокноте.
   - Ну и дела! Если так пойдёт дальше, они все уйдут.
   - Кто уйдёт? И куда? – Любопытная Кика навострила ушки.
   - Скоро Город совсем обезлюдит, – с чувством сказала Злата. Она сидела в кресле, заложив руки за голову, и потягивалась, как кошка. – Город будут населять визоры, ветер и призраки прошлого.
     В разговор вступил Джаспер, его голос был мрачен.
   - Хорошо, я понимаю, люди уходят, крик, зелёный туман и всё такое. И тогда вы закрылись в фарфоровой башне…
   - Мы, – поправила Злата.
   - Ну да, мы, конечно… Затворились в этой последней цитадели, сидим, пьём чай, треплемся, дрессируем морских свинок. Короче, занимаемся всякой фигнёй. Но зачем? Я тут человек новый, может не понял чего-то главного?
   - Как?.. Разве Сторож не объяснил тебе? Наверное, он хочет, чтобы прошло какое-то время, ты ещё не готов.
     Все притихли в смущении, в круглой гостиной воцарилась тишина. Только еле слышно потрескивали дрова в камине, да тикали на стене часы с кукушкой.
   - А, к чёрту, детский сад какой-то. Я покажу ему! Пойдём, дурашка, - Кика поманила Джаспера пальчиком, и они пошли наверх.
     Витая лестница оказалась намного выше, чем он думал. Многочисленные этажи, коридоры, двери, Джаспер уже сбился со счёту, ноги с непривычки стали уставать. Вместо номеров на дверях были смешные рожицы и другие картинки. Обычно так рисуют дети. Джаспер не удержался, и приотворил одну, с нарисованным деревом. Пахнуло хвоей, за дверью шумел настоящий лес, там пели птицы и слышался шум ручья. Кика нетерпеливо подёргала за руку: «Давай скорее, не то опоздаем к обеду!» Они продолжили подъём.

* 6 *

Уровень первой правды

     Он обошёл всех и вся в радиусе мили от конечной трамвая. Спрашивал у пацанов, выгуливающих собак на пустыре, у бабушек, торгующих сигаретами, у местных алконавтов, пивших пиво на открытой веранде. Он звонил в квартиры, говорил о фарфоровой башне, но никто не пустил его даже на порог. Люди улыбались, или хмурились, кто-то крутил пальцем у виска. Словоохотливые бабули говорили про блочную «башню» на перекрёстке, унылое 16-этажное здание цвета грязи.    
     Иван не сдавался, даже сходил в библиотеку посмотреть план застройки микрорайона. Ничего, абсолютный ноль. Вечером запиликал мобильник, звонил редактор.
   - Отбой кавалерия, с башней всё! Тема «дохляк», не повезло…
   - Но шеф, Вы же сами…
   - Ты что, Дедушка, оглох? Фукс, проехали, полный назад. Мне сейчас знаешь кто звонил?! Вот именно, он самый, из управления. Фарфоровая башня пустышка, сплетни и ничего больше, сведения из самых достоверных источников. Ладно, не плачь Маруся, есть для тебя сенсация. В районе Новоскотино, на самой окраине Города, ещё один квартал пропал. Когда? Да только что, если поспешишь, успеешь по горячим следам.

   - Дзин, дон! Дин-дилидин!
     Иван растерянно оглядывался, ища источник звука. Пугающе знакомый пейзаж: повсюду мусор, забытые вещи, окна и двери нараспашку, в брошенных квартирах гуляет ветер. Люди ушли, никого не осталось.
   - Дзин, дон! Банг-банг! Дин-дилидин!
   - Дзин, дон! Банг-банг! Дин-дилидин!

   - Дядя! Давай иглать в змулки. Чул ты вода, глаза заклой и не отклывай, только по честному!
     Маленький мальчик, совсем карапуз, стоял один посреди зловещего хаоса пустого квартала. Во всём этом было что-то  дикое и пугающее, но как ни странно, идея поиграть с ребёнком показалась Ивану заманчивой. Не раздумывая, он закрыл глаза, вытянул вперёд руки и пошёл на звук бубенцов.
   - Банг-банг! Дзин, дон! Дин-дилидин!
     И тогда Дедушка увидел уходивших. Длинной шеренгой люди понуро брели куда-то, исчезая за поворотом. Ещё крепче зажмурившись, Иван бросился вдогонку. 
     Они скрывались внутри холма. Холм отворился, и люди уходили – один за одним, не оборачиваясь и не замедляя шага. «Ого, да я, оказывается, тоже в этом строю? Так мы не договаривались!» Он открыл наконец глаза и осмотрелся. Никого. Мальчик тоже куда-то исчез, лишь вдалеке слышались отголоски серебряных звонов.
 
Уровень второй правды

Мои друзья (из записной книжки А..)
Виктор Сергеевич Сергеев. 45 лет, поэт-авангардист, инженер, работает сетевым администратором в малопонятной конторе. Родился и вырос в Городе. Женат, сын учится в техникуме.  Придя с работы,  Виктор пишет плохие стихи, смотрит визор, ругает правительство или пьёт с друзьями. Любит русскую водку, мексиканскую текилу и свою злость. Между прочим, Витя хороший отец, верный друг и интересный собеседник. Вообще человек неординарный. Ругает всех и вся, но из Города ни за что не уедет, ручаюсь вам!

Джаспер о,Нил. Мой лучший друг. Кряжистый, рыжий, невысокого роста. Любимец женщин. В одежде предпочитает вельвет и замшу, носит очки в черепаховой оправе. Капельку зануда. Несмотря на замашки эстетствующего интеллектуала, слава богу не сноб, любит заложить за воротник и подурачиться не хуже других прочих.
     Джаспер - человек удивительной судьбы. И удивительного таланта, я очень горжусь дружбой с ним! Родился в Швейцарии, мать русская, отец ирландец. В молодости объездил полмира, несколько лет провёл в Китае, изучал философию чань. Знаток фольклора, первоклассный рисовальщик, гравёр, поистине гениальный фотохудожник. Последние годы снимал небольшую квартиру в центре, где жил вполне скромно, один или с возлюбленной (последние время от времени менялись). А потом случилась беда, мой друг услышал вечерний крик и ушёл из дома. Мы неделю не могли его найти. Вспоминаю роковой вечер, когда Джас попросил помочь попасть в фарфоровую башню. Не прощу себе тот легкомысленный тон: «Извини, дружище, если разочаровал…» Тьфу, чёрт! Ну как ему было объяснить,  почему каждый сам ищет туда дорогу.

Уровень третьей правды

     Подъём закончился внезапно, высокая белая дверь вела на вершину башни.         
     Они стояли на открытой площадке, на чудовищной вышине. Под ними раскинулся Город, но плотное зелёное марево скрывало его почти целиком, смотреть туда не хотелось. Зато наверху, в ослепительно синих небесах, залитых солнечным светом, кружила птичья стая. Тут у Джаспера перехватило дыхание. Это были не птицы, это обитатели башни летали кругами, широко раскинув руки! Лица людей светились счастьем полёта.      Башня раскачивалась на ветру и тихонько вибрировала, словно связанная взмахами крыльев-рук чудесных летунов.
     «Такая высокая, хрупкая, из тончайшего фарфора, – каким чудом она до сих пор цела, не опрокинулась ветром, не разлетелась на миллиарды осколков?»  Понимание пронзило его, как удар молнии.
   - Так вот зачем мы здесь?..

* 7 *

Уровень первой правды

     Иван Дедушка сидел в кафе с романтичным названием «Вздох», что на Зелёной площади. Помимо названия, здесь было мало романтики. Обшарпанная мебель, паршивый кофе, мороженое в пластмассовых плошках. Иван уныло колупал ложечкой свою порцию и вспоминал богатый событиями день. «И каким ветром меня занесло в эту дыру?» Только лень и усталость мешали уйти.
     Громадный экран, занимавший почти всю стену, вещал на политические темы. «Да здравствует партия Радикального Единства! Радикал-центристы опора нации! Ультра-средние, крепите ряды!» Все ораторы были одинаковыми, в чёрных костюмах, их белозубые улыбки источали мятную свежесть. На заднем плане маячили люди с тонзурами слуг народа.
     Подавив приступ тошноты, Иван допил остывший кофе и осмотрелся: в кафе было пусто, из посетителей почти никого, лишь за соседним столиком сидел, болтая ногами, малыш лет трёх-четырёх. Видно, мама отошла в дамскую комнату, оставив сына скучать одного. Заметив Дедушку, мальчик показал ему язык.
     Иван жестом подозвал официантку. Пухлая зеленоглазая девица одарила его оценивающим взглядом, сделала какие-то выводы и улыбнулась призывно.
   - Что желаешь, миленький?  Мороженое, или может чего послаще? Ну же, пупсик, не робей, я не кусаюсь.
     Иван тупо поглядел на распутницу, и брякнул:
   - Мне бы в фарфоровую башню попасть.
   - Дурашка! – Девица чуть изменилась в лице. – Ты же бескрылый, летать не умеешь. Тебя в башню не пустят.
     Одинокий мальчик ехидно засмеялся, потом встал на стул и сказал противным голосом:
   - Дурак! Марш отсюда, она ждать не будет!

     Как подброшенный, Дедушка вылетел на улицу… и столкнулся лицом к лицу с девушкой из трамвая. Увидел, узнал, и понял, что его узнали тоже. Улыбнулся как старой знакомой. Девушка немного картавила. Духи её пахли клевером. Такие встречи не забываются.

     Вероника смотрела на него без тени улыбки. Иван увидел двух господ в котелках, устремившихся к девушке наперерез прямо через дорогу. «Быстрее сюда, ни о чём не спрашивай! Да скорее же ты!..» Потом была небольшая погоня, они шлёпали по зелёным лужам, едкий городской воздух резал лёгкие. Наконец преследователи отстали, Вероника и Иван Дедушка остались одни.
     «Ты говорил, что знаешь дорогу в башню. Не передумал взять меня с собой?» «Почему они преследуют тебя?» «Вечерний крик. Да всё равно, к этим безумцам я уже не вернусь, с меня довольно!»
     Он смотрел на неё в изумлении. Что происходит? Девушка просто случайная попутчица, он даже не знакомы. Тогда почему так бьётся сердце, словно пойманная в клетку птица. «Меня зовут Вероника». «А я Иван, хотя меня все называют Дедушкой. Это потому что волосы такие…» Она засмеялась, и взяла его за руку. Старая жизнь закончилась, начиналась новая.   
 
Уровень второй правды

Обитатели фарфоровой башни (из записной книжки А..)
Иван и Вероника Усольцевы. Молодожёны, красивы и очень влюблены. В башню прибыли только на днях и ещё не успели освоиться.
     По правде сказать, Иван и Вероника самые обычные горожане, таких на улицах миллионы. Он – журналист-неудачник, из центральной прессы выгнали «за правду», работал репортёром в бульварном листке. Она – простая учительница, жила с родителями, короткое время баловалась вечерним криком.
     И всё же я знаю, почему сторож их пропустил - любовь чудесный ключ, открывающий всякую дверь.
     Пока эта парочка ведёт себя сковано, не совсем понимая где находятся, и что тут вообще происходит. Известное дело, каждый из нас прошёл через это. Ничего, скоро Город отпустит их, и тогда молодые люди  будут счастливы. От души надеюсь, мы ещё полетаем вместе!

Последний уровень правды

     На конечной трамвай выпустил пассажиров, громыхнул заходя на круг, потом скрылся в зелёном тумане. Иван и Вероника спустились к реке. Обнявшись, они  брели по песчаному берегу. Они забыли, как здесь очутились, забыли обо всём. Волны удивительно острого счастья захлестнули влюблённых. Казалось, так прошла вечность.
    - Как я жил без тебя?
   - Как я жила без тебя? 
     Оба засмеялись одновременно, и услышав их смех, ангелы засмеялись на небе. Иван обернулся, – вдалеке белел, подпирая небо, прекрасный фарфоровый столп. Башня распахнула перед влюблёнными двери, и они скрылись внутри, навеки покидая проклятый Город.

**********************************************************

Один из возможных постскриптумов

     Стараясь не шуметь, глубокой ночью Кика вышла из спальни. Босые ступни тихонько прошлёпали к комнате японца, любопытство не давало ей покоя.   
     Акита спал, лёжа на спине на тростниковой циновке, разложенной на полу. Рядом на лаковом резном табурете стояла вожделенная коробочка. Затаив дыхание, Кика протянула руку и откинула крышку.

     В коробочке был всякий мусор, фантики от жвачки, речная галька, осколки стекла. Действительно, смотреть не на что, обычная детская коллекция.

     Тихий вздох сожаления пронёсся по башне. Последний раз печально звякнули бубенцы «паутинки».

     На берегу реки маленький мальчик всё ещё строил башню из песка, старательно покрывая стены ракушками. «Сыночек, пошли домой!» Строгого вида тётя взяла его за руку и быстро увела куда-то. Через несколько минут башню смыла набежавшая волна, оставив на берегу грязную кучку песка.

Москва, осень2002 – весна 2003.