Ночные люди

Примерно с месяц назад какой-то придурок в доме напротив прорубил окно. Обыкновенное окно, маленькое, квадратное. В глухой торцевой стене жилого двенадцатиэтажного здания на уровне восьмого этажа.
Выглядит окошко, мягко говоря, неэстетично, но зато у моих приятелей-архитекторов это зрелище вызывает совершенно иррациональный восторг. Я уже начинаю подумывать о том, не прорубить ли мне балкончик в моей стене, прямо напротив соседского новообразования, чтобы заинтересованным гостям было удобнее на него медитировать вечерами.
Я не знаю, каким образом придурок выдалбливал отверстие, не видела, как вставлял раму. Я заметила этот сюрреализм глубокой ночью, когда все работы были завершены. Задергивая шторы, я различила сквозь стекло вместо привычной темной  стены повисший в воздухе светящийся квадрат. Приглядевшись, я даже смогла увидеть в нем какое-то движение. Это было удивительно. И я интуитивно поняла, что оно значит.

Я всегда ложилась спать под утро, мне нравилось ощущать ночной покой, смену времени, тишину. Я привыкла глядеть в темноту двора, на тусклые фонари домов. Знать, что в этих домах, обесцвеченных, мертвых, живут дневные люди. Они мирно сопят в своих постелях или ворочаются без сна, не важно. С наступлением темноты они перестают проявлять себя. И я всегда была довольна этим. Довольна своей ночной жизнью. Правда на рассвете, когда просыпались первые окна, и диджеи FM-станций начинали из последних сил внушать только что очнувшимся слушателям радость от наступления нового дня, мне становилось грустно.
Я чувствовала себя, усталую, с покрасневшими от яркого света глазами, нелепым недоразумением, инородным телом на этой планете свежих, полных надежд, счастливых до невозможности дневных людей. И мне хотелось плакать. Плакать горько и жалобно. Так, как умею только я. До боли в груди, до дрожи в пальцах, до обмороков зрителей первых рядов.
Не одиночество терзало меня в эти минуты, а обида. Совсем недавно, всего пару часов назад, я была любима, желанна, мне посвящали песни на радио, для меня работало телевидение, для меня были набиты людьми чаты, для меня разрывался телефон. А сейчас, на стыке ночи и дня, меня выбросили. Просто сделали вид, что меня нет, что я исчезла. Даже хуже, что я аномальна. Они бодро желают доброго утра с экранов, распевают громкие песни, оглушают грохотом заводящихся моторов, они не хотят признать мое существование. Признать, что я все еще здесь, я здесь, я прожила эту длинную ночь и встречаю рассвет. Я так живу, услышьте. Пообещайте мне цветные сны. Пожелайте спокойной ночи. Ведь я засыпаю. Я закрываю глаза, и почти испаряюсь, беспомощно таю в вязкой утренней дымке. Одна. Так бывает всегда. Так было всегда.
Пока он не прорубил то окно. Пока я не поняла, что кто-то совсем близко не спит, также как я. Что этот кто-то абсолютно точно знает, как неожиданно блеклый предутренний туман исчезает, проявляя, словно на фотопленке, расцвеченный пастелью мир. Как незаметно редкие хлопки крыльев ночных птиц сменяются звонким назойливым пением, как теряют блеск звезды, как умирает и рождается день.
Дальше не будет ничего интересного. Он, наверняка, знает это так же, как я. Все уже произошло. Все кончилось. Дальше будет день, обыкновенный, неотличимый от миллионов прошедших и миллионов будущих, с его заботами и развлечениями. С раскаленным зноем асфальтом или сыростью, слякотным облаком заполняющей городские улицы. Я уже сейчас могу сказать, каким он будет - ясным, пасмурным, дождливым, я могу предсказать любой нюанс. Я не помню ощущения жаркого полуденного солнца на коже, но прекрасно знаю, какой шелковой, с вплетенными в нее горячими золотыми нитями, прохладой веет утро такого дня. Я знаю, каким удивительным, бархатным бывает птичий щебет, когда рассеивается туман.   
Я тысячу раз проживала это. Я знаю об этом все. И засыпаю, с вечным ощущением дежа вю.  И вечной тоской, потому что самое важное опять ускользнуло в темноте. Ты, ведь, понимаешь, мужик, о чем я.
Начало седьмого, пора спать. Все-таки хорошо, что ты прорубил это дурацкое окно.