Ночное зеркало осени

Я смотрю в темное пространство за окном.
Глаза осенней глухой ночи вглядываются в мой мозг, прожигая черным пламенем от сетчатки до ствола…
Горячими змеями пульсируют височные артерии, выбивая странный ритм древнего похоронного мотива.
Стекло отражает мое белое, чудовищно искаженное лицо, и это кривое зеркало с каждым мгновением становится все более живым. Его стекло пульсирует. Волны смеха над моей слабостью прокатываются по поверхности, рождая строчки о разбитом калейдоскопе сознания:

Липкие пальцы мерцающей дрожи
Мягко коснулись волос на затылке
Жженье и зуд остывающей кожи
Тщетно порвать отрицанием пылким.

Ложе твое в похоронном убранстве
Искры взбивают сиреневым током.
Звон колокольцев в незримом пространстве
Бьется в ушах назначаемым сроком…

Глаз распахнулись стальные озера,
Взгляд возвращая души зеркалами.
Им навсегда успокоиться скоро
Все же придется, простившись с телами.

Взор разбивается зеркалом звонким,
Делится, множится, всепроникает…
Бьется зловещей холодной поземкой,
Корчится, кружится, бьет, умирает…

В жгучей, пещерной, неистовой злобе
Ловят скулящие мышцы отраду.
В вечно вертящемся калейдоскопе
Делится сущность дрожанием взгляда.

Но покрывается мелкою сеткой
Водная гладь в перезвоне капели.
Я растворяюсь пастельною веткой
В мягком пространстве слепой акварели…

Я продолжаю смотреть в зеркало тьмы и вижу эту картину, как таинственный японский рисунок, набросанный умелой рукой в предвкушении последнего удара. Я вижу кровь из разорванного лезвием вакадзиси живота, капли которой растекаются на глади белого шеска, как грозди осенней рябины на фоне лиловой Фудзиямы…
Я тянусь к этим сладостным каплям. Хочу вкусить их аромат в морозном воздухе и чувствую, как мое тело устремляется в полет…
Только где-то далеко вверху слышен звон разбитого на шестнадцатом этаже ночного зеркала…