Метод исключения

Поздняя осень. За окном вечер. Идет дождь со снегом. Петро помогает жене стелить постель, которая готовит детей ко сну: сына и дочь. В это время настойчиво задребезжал звонок и, как всегда, не спрашивая, Петро открывает двери.
- Вы к кому? - с интересом рассматривая незнакомца с двумя огромными чемоданами, спросил он.
Так как эта квартира была малосемейкой, и в этой двухкомнатной квартире проживали две семьи: семья Петра и семья молодого специалиста, которые, как и они, приехали сюда, воздвигать автогигант и город одновременно, он подумал, что этот гость их соседей.
- Я ищу дочь третий час и никак не могу найти, - как-то вопросительно пожал плечами мужчина.
Ему было лет пятьдесят пять - шестьдесят. Судя по его внешности Петро решил, что этот мужчина, видимо, приехал из сельской местности.
- Пожалуйста, проходите в дом, - пригласил он незнакомца и помог ему внести два тяжелых чемодана.
- Вы приехали к дочери, не зная точного адреса? - по-дружески улыбаясь, стал расспрашивать Петро позднего гостя.
- Я пять месяцев назад приезжал сюда, а за это время у вас успели еще полгорода построить поглядывая почему-то на свои чемоданы, ответил приезжий. - Попробуй сейчас найди, когда уже столько понастроили в этом районе, - вздыхает он.
- Тогда давайте раздевайтесь, переночуете у нас, а утром будем искать, - помогая гостю раздеться, доброжелательно предложил Петро.
- Знакомьтесь, эта моя жена, - показал он, на вышедшую в узкий коридорчик малосемейки, жену, которая в свою очередь приятно улыбаясь, здоровается с незнакомцем.
- Ну, а теперь идемте на кухню, - приглашает Петро гостя.
Он направляется на кухню, следом засеменил гость, неся с собой свои огромные чемоданы.
- Видите ли, мы живем в малосемейке и в комнате нашей негде яблоку упасть. Поэтому вам придется переночевать на кухне или в коридоре - выбирайте, - смущенно стал оправдываться Петро.
- Там в столе хлеб и колбаса, - говорит жена, - выйдя на кухню, - суп подогрейте, а то, видимо, уже остыл, - я не буду вам мешать.
- Не беспокойся, - улыбнулся ей Петро, доставая заветную бутылку - мы найдем сейчас, чем согреться.
За столом, уже хмелеющий, он рассказывал с восхищением гостю о своем городе, о будущем строящегося гиганта-завода. С какой-то тоской и любовью вспоминал о своей деревне, о деревенских простых, открытых и очень добрых людях.
- Я ведь вырос в деревне и часто скучаю по ней, - искренне рассказывал Петро про свое детство, о симпатичных деревенских людях.
- Желаете, я вам стихи прочту о деревенских людях, - предложил он уже слегка опьяневший. Стихи эти из книги, которая так красиво и называется: «Деревня - родина доверия».
Но гость почему-то не пришел в восторг от его предложения и всем своим видом давал понять, что он устал и пора бы уже лечь спать.
Зашел на кухню двухлетний сын, с любопытством посмотрел на незнакомого дядю, обошел несколько раз вокруг чемоданов, пощупал и поболтал их стертые ручки. Он привык к тому, что дяди и тети, которые приходили к ним, всегда баловали его гостинцами, доставаемые из их сумок и сумочек. Порой заставляли его самого доставать из тех сумок приносимые для него гостинцы. Дяди, в отличие от тетей, брали его на руки, играли с ним. А иногда весело подкидывали его высоко-высоко вверх и ловили налету, отчего он радостно визжал. После нетерпеливо лепеча на своем, только ему понятном языке, вытянув вверх ручонки, просил вновь и вновь повторять эти чудные полеты. Перевода не требовалось, а инициатива - наказуема и приходилось инициатору повторять эту процедуру пока, родители не менее счастливые, чем их сын, не оттаскивали маленького любителя острых ощущений. Поэтому он еще раз посмотрел на лохматого дядю, но не дождавшись ни гостинцев, ни игры с ним, нехотя побрел к матери, которая в это время пела колыбельную песенку сестренке, укладывая ее спать.
Петро посмотрел на уходящего сына и стал стелить гостю постель.
Скоро из кухни уже доносился крепкий, равномерный храп. Видимо, усталость, теплая кухня и выпитое взяли свое. Он уже не слышал недовольного бурчания соседской жены, которая зашла после на кухню, не почувствовал и «нечаянного» пинка, отвешенного в бок отточенной, красивой женской ножкой. Обладательница тех прекрасных ножек брезгливо посмотрела на грязные и еще мокрые брюки непрошенного гостя, на свои шлепанцы и что-то буркнув зло, ушла в свою одиннадцатиметровую комнатку.
Петро, лежа в постели, счастливо улыбался от удовлетворенности, сделанным им сейчас приятного постороннему человеку да к тому же еще деревенскому.
- Простачок ты мой,- сказала нежно ему жена, словно в темноте видела его довольную улыбку, положила теплые свои руки ему на голову, - спи, отдыхай.
Уже засыпая, он улыбнулся ей: - спасибо, я тебя очень люблю.
Утром Петро зашел на кухню, поздоровался с гостем, извинился, что заставили его спать на полу и предложил гостю опрокинуть рюмочку. Затем вместе выпили горячего чаю и сказав жене, что он проводит гостя, Петро взял те два больших чемодана гостя и пошел помочь ему найти дочь.
Буквально через десять-пятнадцать минут Петро вернулся домой.
- Ты, что не проводил старика? - встретила его жена удивленно у дверей. Она хорошо знала, что ее муж всегда старался помочь людям даже в ущерб себе, своей семье. И сейчас, его столь быстрое возвращение домой, ее тоже от природы добрую, крайне обескуражило, расстроило. Она представила, как сейчас в такую слякоть тот старик бродит с тяжелыми чемоданами в поисках своей дочери.
- Как же ты мог бросить его и не помочь? - жена сжала пальцы рук так, что они сразу побелели, как от мороза.
- Да не бросал я никого, - почему-то недовольным голосом буркнул Петро раздеваясь.
- Как не бросил? - жена продолжала стоять и смотреть на мужа ничего не понимая. - Не успел выйти и сразу вернулся?!
- Все нормально, я проводил его до дочери, не переживай за них, - каким-то чужим и холодным голосом сказал он.
- Как проводил? - голос жены вдруг тоже стал чужим, недоверчивым, готовым вот-вот задрожать от обиды.
Ее легко можно было обидеть ложью, несправедливостью, неискренностью.
Мужа она любила и уважала с первых минут их знакомства прежде всего за его неумение лгать. Сейчас ее душила обида за близкого и любимого человека, который многие годы, получается, скрывал свое истинное лицо.
- Значит ты знал дочь этого старика, знал где она живет?
- Да никого я не знал, - как-то недовольно махнул рукой Петро, пытаясь пройти в комнату мимо жены, продолжающей стоять в коридоре, - и не приставай, пожалуйста.
- Откуда ты тогда знаешь, где живет дочь старика? Если бы не знал, то как ты так быстро нашел его дочь?! - вплотную подошла жена к нему и взяла его за руки, пытаясь внимательно посмотреть ему в глаза.
- Говорят тебе, не знал, значит не знал! - отдернул, в сердцах, руки Петро.
- Понимаешь, я и сам не думал, что так быстро и легко смогу ее найти, - как-то более примирительно сказал он жене, видя ее расстроенной, - а нашел и даже сам удивился.
- За пять минут без адреса ты нашел человека в таком большом городе, когда родной ее отец, уже однажды побывавший у нее, не смог найти, это какая-то чушь собачья, - еще больше разозлилась жена, готовая вот-вот расплакаться.
- Знаешь, когда мы с ним вышли из дома, то вдруг мне в голову пришла идея применения метода исключения, - стал объяснять он.
- Конечно сейчас меня можно исключать, - вновь обиделась жена, - я лишняя стала - исключай! У тебя же есть дочь старика, видимо, она и молодая, и красивая, и детей сопливых нет. Исключай на здоровье!
- Подожди! - голос Петра стал тверже, с какой-то ноткой злости и взаимной обиды.
- Ну, понимаешь, есть такой «метод исключения», «метод от противного» и другие теоретические методы, применяя их можно легко решить сложные, на первый взгляд, задачи.
- Видите ли, я стала еще и противна! - отвернулась жена, готовая вот-вот заплакать от обиды.
- Да подожди, прошу тебя послушай! - взял Петро жену за руки и стал сбивчиво объяснять: - когда мы вышли с ним на улицу, я и решил методом исключения найти дочь старика. При слове «исключение» жена вновь посмотрела на него недоверчиво и с обидой.
- Так вот: поэтому методу я, зная, что его дочь живет...
- Я и говорила, что ты знал где она живет, - перебила вновь его жена.
- Да постой ты... не придирайся к словам..., - Петро сделал паузу.
Пауза стала долгой, в глазах Петра, а жена очень хорошо знала мужа, его характер, была какая-то печаль в перемешку с яростью. Таким он бывал очень редко. Довести его до такого состояния было очень и очень трудно. Она только сейчас посмотрела в его глаза и поняла, что с ним недавно произошло что-то из рук вон выходящее. И сейчас, сыпать соль на ту рану, было бы и не справедливо и не желательно по отношению к ранимому мужу.
-Он у тебя, как танк спокойный, - часто с завистью говорили ее подруги, - из него можно веревки вить. Подружки были отчасти правы - женщине муж тихий и покладистый - находка.
-Ну и как ты нашел? - голос жены прозвучал на этот раз как-то примирительно.
- Так вот, - более спокойно продолжил Петро, - я, зная, что дочь этого друга, почему-то слово «друг» муж выдавил с какой-то злостью и иронией, проживает где-то в нашем комплексе в девятиэтажке. Я отбросил все высотные и другие дома. Остаются тогда десять-пятнадцать девятиэтажок. Из этих домов я исключаю семейные, так как она холостая.
- А откуда ты знаешь, что она не замужем? - посмотрела на него вновь подозрительно жена, голос ее, на этот раз, хоть и прозвучал недоверчиво, но не так безаппеляционно.
- Значит, - остаются семь-восемь домов, - продолжил Петро разъяснять теорию «метода исключения» на своем практическом опыте. - А из этих семи-восьми - выбрасывай мужские общежития.
- Ну, хорошо, - посмотрела на Петра, еще сомневающаяся, жена, - почему тогда этот старик ночью к нам пришел, а не к другим?
- Очень просто! - в голосе мужа вновь зазвенела нотка недовольствия от недопонимания таких простых на вид вещей.
- Потому что мы живем на первом этаже, наша квартира первая от входа, и, естественно, уставший старый человек с двумя тяжелыми чемоданами нажал на самую близкую от входа кнопку звонка.
- Ну, хорошо, - почти соглашалась жена с этим веским доводом, - но ты же его принял, как отца родного: на тебе и водка, на тебе и постель.
- Пойми, нельзя ночью не впустить человека и выгнать под дождь и снег, о чем ты говоришь, ты ведь и сама так бы поступила?! - в сердцах и с обидой за непонимание таких простых вещей, выпалил он жене и отвернулся.
- Знаешь, очень прошу, не напоминай мне больше об этом идиоте, не напоминай! - умоляюще попросил Петро.
Нет, жена не собиралась дальше пытать его. Она поняла, что мужа чем-то сильно обидели, сделали ему очень больно. Сейчас ему надо дать время успокоиться, остыть.
Это воскресенье пролетело в хлопотах по дому. За весь день жена ни разу и ни чем не напоминала мужу о том старике и его дочери. Она и сама бы не хотела возвращаться больше к этой теме, но ей надо было бы знать, зачем и как могли обидеть близкого ей человека.
- В честь чего сегодня такой царский ужин и что за праздник? - спросил Петро, рассматривая стол, накрытый богато и со вкусом, к тому же на столе стояла бутылка шампанского.
- Какой праздник?- улыбнулась весело жена, - сегодня воскресенье, а это значит мы должны опустошить сие пасудино, - подавая шампанское сказала задорно она.
Соседей дома не было, дети спали и они уже второй час сидели на кухне весело болтая обо всем. Видя, что Петро, кажется, успокоился, расположен к любому разговору, жена решила все же узнать зачем и как могли сделать больно ее мужу, от природы добродушного, спокойного с детской наивностью порой, а потому и очень доверчивого. Может ему нужна ее поддержка, нужен ее совет, - думала она глядя на мужа.
Она была по-своему счастлива, что ее муж добрый, отзывчивый, но в то же время его простота и доверчивость беспокоили ее, пугали. Она давно собиралась поговорить с ним на эту тему, но никак не подворачивался удобный случай. Сейчас как раз подходящий момент поговорить об этом и заодно узнать наконец-то, что случилось с ним сегодня утром.
- Ты прости меня, я была не права сегодня утром, - дипломатично начала она и положила свои ладони на его руки, - и забудем про этого старика.
- Понимаешь, очень обидно, что они так сделали,- голос мужа прозвучал лопнувшей струной; порванная тонкая стальная нить повисла безжизненно, но сама гитара еще продолжала дребезжать, вбирая в себя последние аккорды той струны.
- А что они сделали? - жена ближе пододвинулась к нему, она была вся во внимании.
- Когда мы нашли то общежитие, вышла дочь старика, они обнялись, а после взяли свои чемоданы и ушли к дочери.
- И все? - жена удивленно посмотрела на Петра? - больше ничего не было и стоило из-за этого расстраиваться?!
- Как ты не понимаешь? Они ведь деревенские и так поступили.
- Как поступили? - спросила жена с нетерпением.
- Они взяли чемоданы, посмотрели на меня, как на пустое место и, не сказав даже «спасибо», ушли, - голос Петра вновь кипел обидой. - Мы ведь этого старика хорошо приняли, он ведь деревенский, а там люди добрые, мне обидно, что так он поступил. Он плюнул на деревню, оскорбил своим поступком деревню.
- Подожди, а почему ты решил, что и в деревнях не могут быть плохие люди? - посмотрела на него жена, - тем же методом исключения или, как ты выразился, методом от противного, подумаем и представим, что и среди деревенских хватает всяких: и хороших, и не очень, и плохих.
Некоторое время сидели молча, видимо, думая каждый о своем. Из радиоприемника лилась по кухне тихая мелодия.
- Слышишь?- тихо и как-то странно спросила жена и положила свою ладонь на руку мужа.
- Что, дети проснулись? - не понял жену Петро.
- Помнишь, когда мы уезжали с тобой жить сюда, в незнакомый для нас город, впервые по реке на пароходе «Джамбул Джабаев», нас провожали твои друзья, играла эта музыка, эта грустная мелодия, с какой-то тоской, сказала жена.
- Помню, конечно, это марш «Прощание славян», помню как ребята тогда махали с причала нам, было чудесно,- мило улыбнулся Петро и обнял жену нежно.
- Пожалуйста, выключи музыку, - попросила она мужа, - она почему-то очень грустная, мне тогда показалось, что они со мной прощаются, провожая в последний путь.
- Слушай, что это сегодня с тобой? - посмотрел Петро на жену, - то какие-то подозрения и ревность к дочери старика, то музыка не нравиться,- что случилось-то? Мне она нравиться, в армии мы часто маршировали под эту мелодию.
- Я боюсь за тебя, боюсь за детей и, пожалуйста, не будь таким доверчивым;
на земле и добро и зло пока ходят рядом,- как-то умоляюще выдавила с грустью жена, глядя на обескураженного и ничего непонимающего мужа.
- И еще, Петро,-она сжала руки мужа, - я хотела бы, чтобы ты сохранил в уголочке своего сердца память обо мне и никогда бы не исключил меня из своей жизни.
- Ну тебя, несешь черт знает что, - махнул рукой Петро, выходя из кухни.
Шли годы. Дети пошли в школу. Получили хорошую квартиру. С заводского конвейера уже сошел юбилейный автомобиль. В честь такого события Петро принес бутылку шампанского и целый пакет фруктов цитрусовых, дефицитных по тем временам.
- Встречайте деда мороза с подарками! - вернувшись с работы с покупками весело с порога выплеснул свою радость он.
Но никто не выбежал ему навстречу: дети были еще в школе, а жена лежала на кровати свесив на пол руку - она была в тяжелом состоянии, хотя улыбнулась мило, увидев вошедшего мужа.
Скоро ее хоронили. В тот день, в день похорон, город готовился встречать ноябрьские праздники, везде гремела музыка, одна песня сменяла другую. Петро сидел в кузове машины, рядом лежала жена - самый дорогой для него человек. Когда машина медленно тронулась от дома, из открытого окна школы, где заводчане готовили транспаранты, вновь заиграла музыка. Петро вдруг резко повернул голову в сторону школы, стал искать глазами то окно, откуда доносилась мелодия, обеими руками схватился за ворот своей рубашки и рванул сильно, словно ворот душил его. Одна из лопнувших пуговиц упала на жену.
Соседи, знакомые и просто посторонние люди смотрели в след машине, медленно увозящую Петра с женой под звуки марша «Прощание славян», доносящего из окна школы.