Обратная сторона солнца

   Родной мой, я чувствую, как ты растешь внутри меня, как ты обретаешь форму и крепнешь, становишься всё реальнее. Давай, рождайся скорее, я уже готовлю одежду для тебя, чтобы она подчеркивала твою красоту и озаряла ее, чтобы она делала тебя сильнее и ярче. Ты только родись! Я знаю, кем ты будешь, и люблю тебя за это. Ты - часть меня, сокровенная часть. Ты - то, что я лелеял в своем сердце. Ты - мои мысли.



   Первый день лета, год две тысячи первый от рождения одного человека, тепло, вечер. Аккуратно выложенная ровными кирпичиками полоска пешеходной дорожки на набережной, сквозь которую местами проклевываются маленькие клумбочки с пальмами, живые оазисы в урбанизированной пустыне. Кирпичи красные, кирпичи белые. Они образуют круги и полукруги, переходящие один в другой. Фонари - белые шарики, высвечивающие из темноты коридор таелет, прогулочной зоны. Стройные, модные гостиницы, купающиеся в лучах роскошной подсветки, выстроены в ряд, выглядывают одна из-за другой, красуются, башни из слоновой кости. Под ними - мечеть из белого камня, тоже освещенная, с вытягивающим шею минаретом. Огни фонарей и проезжающих по трассе машин всполохами отдаются в ее крошечных мозаичных окошечках. Стены вокруг мечети - мощные, низкие, каменные, увенчанные решеткой с заостренными концами, направленными в небо.
   Проплывая чуть дальше, прямо под другими гостиничными высотками, видишь, как в их окнах отражаются фары автомобилей и уличные фонари. Ощущение, что ты в казино: по мере твоего движения светлые пятна сползают по окнам, по этажам, как перелистываются на игровом аппарате картинки. Замирает сердце - сейчас что-нибудь выигрышное выпадет, и снизу, откуда-то из гостиничной стоянки польются серебряным потоком монеты, покатятся во все стороны между мчащимися машинами, заставляя водителей резко тормозить и вилять от неожиданности, чтобы случайно не наехать на них.
   А по дороге текут тысячами светляков автомобили, бегут, перебирая своими резиновыми ножками по этой двойной темной полосе. Одни, желтые, спешат прямо к тебе, к твоим ногам, с ревом и ветром проносятся мимо, другие несутся прочь от тебя, все сплошь красные. И так две ленты перетягиваются туда-сюда, натирая до блеска гладь асфальта. Они прямо тут и перегибаются пополам, на этом самом волшебном месте, тут меняется их цвет: желтые огонечки становятся красными, а алые - желтыми.
   С моря изредка доносятся выдохи океана - волны теплого ветра, они немного оживляют тяжесть средиземноморского воздуха, который каждым вдохом вливается в тебя, как будто это не газ, а какая-то густая жидкость. Но и в этом есть своя прелесть. Просто к нему нужно привыкнуть.
   Если не обращать внимания на сплошной поток машин и повернуться к дороге спиной, можно услышать шелестящий шепот потемневших волн, намекающих на какие-то непостижимые нам тайны, которые нам так никогда и не узнать.
   Эх, до чего же хорошо! Вот и гуляют люди по набережной. Кстати, а вот тут в ночном клубе сегодня дискотека, обещают что-то особенное, как всегда в праздничные дни и по пятницам. Поэтому около касс толпится много народу, все хотят поскорее попасть в зал и там начать танцевать под электронные ритмы. Время отрыва.

   Анжела говорит Максу:
-Слушай, может, подождем, пока начнут запускать внутрь, а потом, когда станет посвободнее, зайдем сами. Ненавижу толкаться в толпе - чувствую себя, как баран.
Макс кивает:
-Пошли. Надо машину переставить, а то мы ее припарковали просто у обочины. Если миштара проедет, оштрафуют еще шекелей на сто.

   Молодые люди, кто парочками, кто компаниями, с нетерпением ждут начала, чтобы ворваться в клуб первыми, уже предвкушают выпивку, танцы, флирт. У всех приподнятое настроение. Естественно, подростков в толпе больше всего, причем в основном они говорят на русском. Нет, такой вечер не может быть не замечательным.
 
   Макс сидит за рулем, Анжела стоит спиной к морю, прикуривает у открытой двери авто, ладонью прикрывает кончик сигареты и спичку, чтобы порывом ветра не задуло тоненький огонек. И вдруг она чувствует, что что-то переменилось. Что-то не так. Неожиданно разом пропадают все звуки, как будто кто-то взмахнул дирижерской палочкой, подав дороге, морю и людям знак замолкнуть.
Ветер умирает.
Время останавливается на мгновение.
Мир моргает.
Анжела с удивлением поднимает взгляд. И тут
   откуда-то со стороны, совсем близко раздается мощный взрыв, секундная пауза, и вслед за ним - дикий многоголосый крик, полный отчаяния.



   Ты уже делаешь первые робкие шажки, плоть от плоти моей, мысль от мысли моей. Я понимаю, тебе нужно дать время, чтобы ты подрос и окреп. Не всё сразу. Но первый шаг - это так прекрасно, так трогательно. Это только начало великого пути, ведь каждый путь - единственен и неповторим, он предполагает самостоятельность и определенные усилия. Тебе они тоже потребуются.
Я верю, что все усилия и старания велики, потому что без особого рода мужества их просто быть не может, и питаются они им. Сделать первый шаг - это большое мужество. Ты будешь великим, мой сын.
 


   Анжела услышала взрыв, тут же инстинктивно рванулась в салон - к своему родному мужчине, чтобы он защитил ее. Это потом они с Максом будут с улыбкой вспоминать ее рывок. А тогда было не до смеха. Ей вдруг стало очень страшно, и холод объял ее с головы до ног. Этот холод, выждав мгновение, отхлестал ее по щекам. И она заплакала.

-Не бойся, я же с тобой.
-Что случилось, Макс? Что это было?
-Пигуа.
-Настоящий пигуа?
-Да. Пойдем посмотрим.
-Макс, может, не стоит?
-А вдруг кому-нибудь нужна помощь? Идем!
 
   Анжела шла сквозь растрепанную толпу, вцепившись в Макса, чтобы не было так страшно, и своим взглядом невольно   фотографировала все кругом. Она шла, и как будто ее не было там на самом деле. Ее душа отлепилась от тела и летела рядом, тоже насмерть перепуганная. Анжела видела себя со стороны. Как она брела и брела, спотыкаясь о то, что лежало на земле. Пробегавшие миом люди больно толкали ее, но она уже не чувствовала боли. Взгляд ее, как видеокамера, бесстрастно фиксировал все происходящее вокруг, и каждая картина вживалась в нее навсегда.

   Парень, держащий за руку девушку с обескровленным лицом, тащил ее куда-то, потом останавливался, вертел головой в разные стороны, искал что-то, резко дергал свою подругу за руку и снова рвался вон из толпы, из кошмара, перепрыгивая через кого-то, лежащего на земле, наступая на чьи-то ноги и вещи.
   Мальчишка, кричащий от шока, а может и от боли, не понимающий, что происходит вообще. Ему казалось, что сам он ранен осколками, он закрывал лицо руками, размазывая по нему чужую кровь, и орал. К нему вплотную подошел какой-то парень, внимательно всмотрелся в него, и изо всех сил ударил его. Мальчик замолк.
   Люди носились туда-сюда, как мотыльки ночью у фонаря, вслепую наталкиваясь друг на друга, и даже не замечая этого. Спотыкаясь и падая. Поднимаясь с земли и вновь продолжая свой хаотичный бег.
   Повсюду была кровь, абсолютно везде, как будто над набережной прошел кровавый дождь. Ею случайно измазывались, потом натыкаясь на других в толчее, пачкали и их.
   Разбегаясь в панике, некоторые девушки от неожиданности теряли свои сумки. В толпе нашлись и те, кто открывал их, вытряхивал все содержимое на землю, ногой или рукой разгребал вещи, искал деньги. Всё приглянувшееся клали себе в карман, а выпотрошенные сумки отбрасывали в сторону.
   На траве то ли без сознания, то ли погибшая от взрыва, лежала красивая девушка. Один из мародеров подошел к ней, посмотрел ей в лицо, потрогал шею, проверил, нет ли на ней цепочки. Ничего не обнаружив, разочарованно отошел в сторону.
   Около входа в клуб на асфальте распласталось с десяток тел.

   Молодой шахид подорвал себя у кассы, приведя в действие пояс со взрывчаткой, начиненный гвоздями и болтами, чтобы пострадало как можно больше людей. Перед смертью араб смотрел на себя со стороны и радовался. Он знал, что Аллах и 72 девственницы, его будущие жены сейчас сверху внимательно следили за ним, тоже гордились им, поэтому нужно было все делать красиво. Шахид творил дело всей своей жизни, из-за которого он и появился на свет. Наверное из-за этого все действия его были как будто в замедленном фильме. Замедленном, чтобы можно было рассмотреть каждый кадр, и всякую мелочь в нем. Чтобы можно было влюбиться в этот великий подвиг. Аллах акбар!

   Приехала полиция. Подоспели «скорые». Мигалки окрашивали лица в синий и красный цвет. Забегали люди в разноцветной форме и халатах. А вот и журналисты, фургон с телевидения.
   Некоторые, поняв, что самое страшное миновало, спешили попасть в историю: опускали руки в чужую кровь, в которой недостатка не было, измазывали себе лицо, подбирались ближе к камерам, чтобы их запечатлели и показали потом в новостях по всему миру. Они с великим удовольствием рассказывали в микрофон, «как все случилось», демонстрировали окровавленные ладони, перекашивали лица как будто от боли и плакали почти искренне.

-Макс, а мы ведь только отошли в сторону на каких-нибудь пятьдесят метров, чтобы убрать машину. А ведь запросто могли задержаться там чуть подольше. Макс, ты понимаешь, что мы могли погибнуть?!… Слышишь меня, Макс? Ну скажи уже что-нибудь! Брат, прошу тебя, заклинаю, только не молчи!! Не молчи, Макс! Макс!! Брат, мне страшно... Спаси меня, Макс...



   Главное - не гордись собой, сын мой. Гордыня - вот что отравляет человека. Никогда не теряй над собой контроля, никогда не забывай смотреть на себя со стороны. Нет, не так, как ты обычно смотришь, любуясь собой и своим шагом. На это имею право только я. А ты просто следи, чтобы твой шаг был твердым и честным. Чтобы тебя не занимали мысли, нравится он другим или нет. Тебе должно быть все равно, мой сын. Это твой шаг.
   Не повторяй ошибок своего отца и даже не вздумай судить его. Пускай твой отец сейчас говорит тебе эти слова и думает о том, насколько красивы его слова, насколько прекрасен его сын и вообще всё, что он делает. Пусть он любуется собой. Это твой отец.

   Я знаю, что даже если на меня никто не смотрит сейчас, могли бы смотреть.

   А еще не бывает одиночества. Помни, что за тобою сверху следит сам Бог, и поэтому мы не можем разочаровать ни его, ни самих себя.

   Да, ты моя частица, ты мой воплощенный образ, и тебе я отдаю всё своё лучшее. Кроме одного…
   Мою гордыню я оставляю только себе, моя радость.

   Теперь ты уж достаточно повзрослел, чтобы что-то понимать, кровь моя. Посмотри на своего отца, как он безупречен. Твой отец подобен солнцу, и ничто не сравнится с ним. Любуйся им, мой родной. Он один такой.
   Ведь для этого я сотворил тебя, чтобы и ты был единственным во всей вселенной, кто поклоняется мне, твоему солнцу. Я дал тебе жизнь, сотворил тебя из ничего. И хотя бы поэтому ты должен быть благодарен мне до конца дней своих. Твое восхищение и благоговение будут частью платы. Вот он я, солнце. Смотри на меня и жмурься от яркого света. У тебя больше никого нет, что был бы подобен мне. Слепни, сын мой!

                Сентябрь - декабрь 2002 г.
 
Миштара - ивр. Полиция,
Пигуа - ивр. Теракт,
Таелет - ивр. Набережная
Шахид - араб. Араб-смертник, "герой", погибший в священной войне