запись 4. дневник доктора Петрова

9 апреля, вечер.

Шагая по улицам Парижа, мы с Паулем болтали о том. О сем. Париж, как и многие города Европы, весьма велик. Из экономии места дома здесь ставят друг на друга, и, когда вечером весь народ выходит на улицы, становится тесно. Нельзя было сделать и шагу, чтобы тебя не ткнули локтем, не наступили на ногу, царапнули зонтиком по щеке. Как истинный христианин, я молча сношу эти удары судьбы, но прихожу в бешенство, как магометанин, когда меня обливают грязью с ног до головы проезжающие мимо повозки.

Эти два чувства так искусно переплелись во мне, что я не знаю, кто я на самом деле.
Собрание было в полном разгаре. Отвечая на улыбки, я сел на диван, прислушиваясь к разговорам. Как обычно бывает, серьезным темам предшествовали беседы о политике и политиках. Вот, слева от меня трое господ обсуждали нововведение какого-то правителя о национальном продукте. Теперь сей продукт надлежит писать с прописной буквы, он уравнен в цене с золотом и должен нарезаться ровными ломтиками. Кто вздумает пинать его ногами – тот подлежит уголовному наказанию.

Справа от меня двое господ жали друг другу руки, одобряли решение государя какой-то страны о том, что преступников нужно теперь мочить в бочке с дерьмом. Не успев подивиться мудрости этого правителя, внесшего и свою лепту в нескончаемый свод законов, я заметил Антиоха Кронцайтера. Мой Пауль премило беседовал с тремя дамами весьма нежного возраста, поэтому я не стал мешать ему, а встал с дивана навстречу Антиоху. Странно, но уже с первой встречи я почувствовал к нему расположение, несмотря на яд сарказма его речей.

Кронцайтера перехватили буквально в двух шагах перед диваном те двое господ, что жалит друг другу руки.

– Господин Кронцайтер, что вы скажите о таком полезном законе, как мочить правонарушителей в бочке с дерьмом прямо на месте преступления?

– Я думаю, господа, сюда бочки не доставят. Далеко-с. Если бы при той неограниченной власти, какую имеют правители, они не предпринимали бы новых мер предосторожности и не содержали бы огромное число телохранителей, чтобы обезопасить свою жизнь и жизнь своих министров, они не прожили бы и дня. А не будь армии, чтобы тиранствовать над остальными подданными – их власть не продержалась бы и месяца.

– Сударь, ваша речь так же цветиста, как и ваш облик, – обиделся один из господ.

– Просто моя борода на двадцать лет моложе волос на голове, – спокойно ответил Кронцайтер и повернулся ко мне:

– Я рад видеть вас, Аристарх.

– Взаимно, – пожал я протянутую руку.

Господа, вздернув подбородки, удалились в противоположный конец залы.

– Кто это? – праздно полюбопытствовал я чтобы начать разговор и втайне надеясь на неординарный ответ.

– Это? Банкиры. Они делают благое дело – оберегают государственную казну от расхитителей и народа, переводя деньги в банки других государств. Они настолько пекутся об этом, что считают это делом всей своей жизни и уже перестали различать свое от казенного.

– Вы обещали интересных людей, – полюбопытствовал я, напоминая о его словах. – Вы найдете, может быть, что я более любопытен, чем учтив, но прошу дать мне пояснения по собравшимся, а то мне скучно не принимать участия в разговорах.

– Хорошо, – согласился Антиох. – я расскажу о них, тем более, что считаю вас человеком сдержанным, и думаю, что вы не злоупотребите моей откровенностью.