Страшный камешек

В широком размахе руки небольшой камень вырвался из сжатого кулака и взлетел высоко в воздух. Он немного поднялся над обрывом, чуть завис в воздухе, а затем, сделав большой полукруг, стал падать в реку…
Голубые небеса, кудрявые облака, плывущие, как каравеллы в открытом океане, широкая гладь Днепра, еще не успевшего войти в обычные берега после необозримого весеннего разлива. Тишь и благодать. И в отдалении от берега неуклюжая лодка, где двое юных гребцов медленно, неумело, но старательно и последовательно направляют ее от берега к середине реки.
Паренек почувствовал, что на этот раз попадет в цель. Странные видения промелькнули перед взором. То подстреленная птица, камнем падающая на землю, то трасса пуль пикировщика, разрывающая гладь реки…
Камень падал, и его было невозможно остановить. Ему вдруг стало страшно: «Что же может случиться, не дай Б-г? А вдруг попадет в человека?»
Напряженным взглядом он хотел остановить непреодолимое падение, отвернуть траекторию, чтобы камень, как и прежде, упал в воду возле лодки, обдав плывущих в ней каскадом светлых водяных брызг…
Но на сей раз камень, кажется, попал в лодку…
Не дожидаясь результатов неудачной шалости, он побежал обратно в школу, чтобы попасть на урок…

Я учился, кажется, в седьмом классе. Особой любовью к учебе не тяготел. Интересовало все другое: гимнастика, фехтование, легкая атлетика, радиодело, запойное чтение литературы, записочки, кино, прогулки на природе, посиделки по вечерам со страшными рассказами, где летала буйная фантазия подростков.
Вероятно, я сбежал с какого-то урока. Направился к Днепру. Я обожал Днепр, всю молодость мечтал стать моряком. Любил замерзшую ширь Днепра, на льду которого виднелись тропинки пешеходов, переходивших по льду реку, одинокие проруби, возле которых можно было видеть терпеливого зимнего рыбака, закутанного в тулуп, в валенках, часами сидящего над прорубью с коротеньким удилищем в руках; поземку, несущую колкий снег по рябоватой глади замерзшей воды.
Особенно мне нравился ледоход, когда ледяная спина Днепра горбилась, вздымалась и начинала стрелять разрывами льда. Огромные льдины продолжали путь вниз по течению, сталкиваясь, как фантастические чудовища, налезая одна на другую, ломаясь на более мелкие глыбы. Не раз подвергались опасности, перепрыгивая с льдины на льдину во время ледохода, добираясь до быстротечного поворота.
Но больше всего я любил Днепр летом, с его плавным, широким течением между берегов. Справа был крутой обрывистый берег, на котором и стояла Речица с легендарным парком над Днепром. Слева – бескрайние заливные луга, то зеленеющие густым ковром трав, то желтеющие скошенными стогами сена, где где-то в дальней дали синела полоска  леса… 
Летом на середине Днепра всегда образовывалась песчаная мель. Такого песка, такого пляжа я никогда и нигде в жизни не видел, хотя имел возможность сравнивать. А может быть, вся наша юность ни с чем не сравнима, как и та желто-бело-песочная полоса пляжа посреди реки.
Или просмоленные баржи с разными грузами. Катер с капитанской рубкой наверху, где в призывной позе стоял рулевой, уверенно держась за большой деревянный руль с такими же коричневатыми, цвета мореного дуба полированными рукоятками-спицами.

Я завидовал, я мечтал о дальних неведомых странах, о которых читал в увлекательных приключенческих книжках. Этот безумно манящий запах речной влаги, смешанный с расплавленной смолой, ароматом жгута от свернутых в буксы причальных канатов, выброшенных на берег разлагающихся водорослей и свежей рыбы в садках рыбаков…*

Я стоял над обрывом, глубоко дышал свежим днепровским ветерком, жадно оглядывая все пространство, расстилавшееся передо мною, вырвавшись из душащей школьной атмосферы. Днепр со всеми его красотами медленно тек внизу, сливаясь с еще не просохшими заливными лугами противоположного берега, уходящими за синюю даль. Дышалось легко и свободно, и я вновь фантазировал, как бы сейчас взлетел над рекой, если бы были у меня крылья.

В детстве, а потом и в юности, мне часто снился один и тот же сон.
Стою на подобном обрыве над Днепром. Знаю, уверен, что могу летать. Подпрыгиваю, обрушивая свое невесомое тело вперед и вниз. И вот уже зависаю в воздухе, а потом плавно парю по уклону вниз. Иногда я мог и взлетать не очень высоко и парить над рекой, городом в медленном и плавном полете. Я слышал, что полет снится во время роста.
Но как-то уж поздно я продолжать расти, так как эти сны повторялись и в студенческой юности. Я тоже мечтал летать. И когда, лежа на спине (неважно где), я смотрел на облака, то часто мечтал летать.
Их беззвучный полет, изменчивость, самые фантастические, невообразимые фигуры, за которыми можно было наблюдать часами, забывая об окружающей действительности. Хотелось лететь вместе с легкими  облаками, с парящими в небесах птицами, лететь в самые дальние и заманчивые уголки земли…
***
Вдруг прямо подо мною на песчаном берегу заметил группу людей. Это были тоже ученики нашей школы, но старших классов, которые мне казались уже юношами и девушками. Они неумело, с большим трудом сталкивали в воду большую, черную, просмоленную лодку, которую предварительно перевернули из ее зимнего положения –вверх дном. Вероятно, за небольшую плату взяли ее напрокат у берегового сторожа. Несколько юношей сталкивали лодку, а три девушки, неуклюже держа длинные весла от лодки, хихикая и веселясь, помогали им советами.
Я был в том возрасте, когда уже соки начинают играть. Скрытые, весенние соки, спрятанные под обликом интеллигентного еврейского мальчика из хорошей семьи. Ведь еврейского воспитания у меня не было и в помине.
А еврей без законов – то же животное, как и другие люди.

Я завидовал им. Вот они могут свободно общаться, смеяться, переговариваться, острить и шутить. Для меня же было недосягаемым даже в самых смелых мечтах стоять рядом с девушкой, я мог покрыться густым румянцем только от одной подобной мысли. Они сейчас будут в лодке, поплывут по моему Днепру, обвеваемые романтичным речным бризом. Будут радоваться и наслаждаться. А я?!

Я должен был каким-то образом обратить на себя внимание, доказать им, старшеклассникам, что я тоже стоящий парень. Но как это сделать? Я пробовал что-то кричать вдаль, будто бы не видя эту компанию. Но ничего не получалось. Или ветер относил, или расстояние было слишком большим, или откос обрыва мешал направленному полету звука.
Вот уже посудина на воде. Шумной, нестройной стайкой они загружаются в большую лодку. Девушки рассаживаются на корме, двое парней садятся на весла. По их гребкам мне понятно, что они вовсе не «морские волки». Вот я бы им показал, тем более что мы имели порядочную практику платной перевозки крестьян через Днепр. Лодка стала неуклюже отдаляться от берега. Нестройный гам, выкрики, шутки, мелодичный девичий смех сопровождали этот эскорт.

Я подобрал несколько небольших камушков, валявшихся на земле и, решив обратить на себя внимание, бросал их по направлению удалявшейся лодки с целью обрызгать эту веселую компанию. Первый камень упал невдалеке от лодки. Всплеск, фонтан брызг, взлетевший из реки. Девичий визг, парни стали что-то кричать, а один даже угрожал веслом, извлеченным из уключины.
Я был доволен результатом. Оказывается, и я могу так далеко кидать камни. Они медленно удалялись от берега, а я должен был усилить броски. Камни были недостаточно тяжелыми, их сносило ветром, поэтому броски были неточными. Камни падали по сторонам лодки, так и не достигая ее. Брызги, беспорядочные гребки веслами, визг девчат, поджимающих подолы платьев.
Каждый бросок, удачно обливший находившуюся в лодке молодежь, вызывал еще больший ажиотаж.

И вдруг я почувствовал, что на этот раз камень не упадет в воду. Было очень странное ощущение, будто чья-то рука направляла полет камня, брошенного мною. Это был довольно легкий камешек…
Девушки шумной стайкой суетились на корме, а так как лодка носом вперед удалялась от берега, то они были ближе ко мне.

Всплеска не было, только какой-то негромкий вскрик.

Я, интуитивно поняв, что камень попал в лодку, быстро побежал в школу, чтобы успеть на следующий урок. Все обошлось благополучно…

Скоро я совсем забыл об утреннем происшествии на реке. Юность забывчива, довольно ветрена, и в этом ее прелесть…
Уроки, друзья, ранние стихи, уличная компания. Дни наши были насыщены событиями, некогда было скучать, приближалось окончание седьмого класса...

Через несколько дней отец пришел с работы раньше обычного, хмурый и чем-то очень расстроенный. Он тяжело взглянул на меня, что предвещало нелегкую разборку.
Ох, как я ненавидел эти разборки. Чаще всего я молча «как пень» виновато стоял перед ним. В душе проносились диалоги, раскаяния, обещания, признательность отцу, но внешне это было – угрюмое молчание потупившегося в пол мальчика.
На этот раз отец ничего не расспрашивал, ни в чем не упрекал. Он только попросил меня рассказать в подробностях случай с камнем…
Оказалось, что камень попал одной девочке в голову. Сознание она не теряла. В больнице ей зашили рассеченную кожу черепа.
Но произошло что-то непонятное мне, что-то такое, о чем отец не стал рассказывать.
Об этом эпизоде я полностью забыл: мало ли что случалось в детстве. Мы не были «паиньками», «маменькиными сынками», детство было суровым и жестоким. Сколько раз в те годы я сам страдал, и голову мне разбивали, и я сам ее разбивал не один раз.
Не зная в лицо, я никогда ее не видел...

Но мысль, что я был неосознанной причиной ее неудачной судьбы, грызет и мучает меня и до сих пор. Особенно с тех пор, как я стал на истинный путь служения В-вышнему. Это напоминает адские муки. Хотя, ни один камень не летит просто так, у каждого есть своя цель. Но быть причиной вреда другому тоже не дается так просто, любому.
Вероятно, я того заслужил.
Если кто-то из читателей знает о судьбе той девочки, то я буду беспредельно признателен, если мне сообщат...

***

                Помощь Небес
Это в какой-то мере было покаянием перед Вс-вышним. Я рассказал и о таком сокровенном, о чем обычно не пишут…
И рассказ «Страшный камешек». Было совсем не просто вспоминать и каяться в юношеских проступках. Но я это сделал. Человек, который раскаивается от всей души, получает "Помощь с Небес", чтобы сделать это наилучшим образом.
Я нечаянно попал камнем в голову девочке, которую до того и после того никогда не видел. По слухам, с нею в дальнейшем было не все в порядке.
Многие друзья не были согласны с таким откровением…
В пятницу за час до наступления субботы мне позвонил др. А. Каганович, земляк из Речиц, талантливый историк, который пишет книгу о нашем городе:
– Я только что прочитал «Страшный камешек». Кажется, я знаю ту девочку… Она – подруга моей матери. Мать проживает в Германии. Моя тетя тогда отвела ее в больницу. Сама «девочка» сейчас живет в Америке, ее звали Нюсей, а девичья фамилия, кажется, Ришона…
Слава Б-гу, она вышла замуж и, кажется, у нее две дочери. Я специально позвонил вам. Вот ее американский телефон…
А я ведь мучился пятьдесят лет…
Не знал, что делать: звонить в Германию, в Америку. Оставалось 35 минут до наступления субботы.
С Б-жьей помощью я сразу дозвонился до Сан-Франциско.
Я звоню из Израиля. Скоро наступает суббота…
Что-нибудь случилось?! Кто вы?
Ничего страшного. Вы жили в Речице?... Вам попали когда-то камнем в голову?
Веселый, молодой женский голос со смешинкой:
Было дело…
Так вот я – тот самый подросток. Очень прошу Вас извить меня! Простите меня от всей души… Я напишу Вам. Когда прочтете мою книгу, то все поймете… Шабат шалом!
Оказалось, что ее зовут хорошим еврейским именем Неся, что значит Б-жье чудо. И, действительно, чудо через 50 лет!
В субботу на уроке Торы на русском языке у нас дома рассказал о чуде всем участникам. Только для этого надо было писать…