Первая страница любви. Москва

Сначала Господь Бог создал галлюциногены. Грибы,  в смысле. И, видимо, предположил ЛСД. И увидел Бог, что это хорошо. Потом он создал Москву. И увидел, что это тоже неплохо, но уже после галлюциногенов, Господи, это было уже после. Нельзя же пробовать все, что создал. Иногда это может дать непредсказуемый результат. Иногда это может создать Москву.
А мы ее все не любим. Это единственная общая черта жителей безумного города всеобщих галлюцинаций. У каждого свои. Каждого свое манит черт знает куда. И заставляет за этим своим бежать что есть силы – ах, как мы бежим по этому городу. Расталкивая других бегущих, толкаясь локтями, вдохновляясь и отчаиваясь – но все быстрее и быстрее. Даже в старости мы не имеем ни мудрости, ни неторопливости. Мы просто бежим уже по другим делам. У нас нет ни шансов, ни возможности, ни поводов остановиться. Даже Ты больше не повод. Даже извечный враг Твой. Привет, Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух! Созвонимся на неделе, Господи… Привет, Асмодей, Вельзевул и ты, Люцифер! Право, не стоит... У нас и без вас искушений хватает. При чем здесь вы – у нас свои, московские, искушения… У нас свой Бог и свой Дьявол. У нас есть Москва. И мы все ее не любим. Мы все время обещаем друг другу сбежать из нее при первой возможности - в Литву, в Америку, в Коста Рику, в Калужскую губернию - но мы подохнем в этом городе, нас закопают на его окраине - и, кажется, мы опять побежим, толкаясь локтями - созвонимся, Господи! Вот сейчас, вот только разгребемся немного с делами - и сразу, сразу созвонимся, Господи! И мы не любим приезжих - это наш город, прочь отсюда, прочь от наших мук и радостей, прочь от нашего Бога и Дьявола, прочь от нашего забега - это только наш марафон, это мы, мы должны успеть напиться Москвой. Вы можете научиться бежать так же быстро - вы даже, скорее всего, будете бежать быстрее нас, острее будут ваши локти, отчаянее вдохновение и вдохновенней отчаянье - но мы не полюбим вас. Мы не любим бегущих в первом поколении.
Я скажу тебе, Господи, откуда эта мысль про галлюциногены. Спустись на крышу любого дома, Господи - желательно на ту самую крышу, на краю которой я сижу сейчас. Давай посмотрим вниз - ты видишь? Разве эти люди бегут в одном пространстве и в одном времени? Не смеши меня, Господи! Мы поделились на замкнутые группки, живущие в разных измерениях, и у нас нет шансов соприкоснуться. Каждая бежит по своей планете. И на каждой планете - свои магазины, свои обучающие тому-сему заведения, свои темы для вечерних бесед, своя музыка, свое вечное, свои кумиры и свои парии, свои любимые женщины, свои газеты и свои фильмы, свои драмы и трагикомедии, своя стоимость вина и водки, свои книги и свои слезы, свои деньги и свое понятие, что такое мало и что такое много, что такое нельзя и что такое можно. И не надо мне тут про социальное расслоение, Господи, оставь ты этот бред специально обученным бредить людям. И про вечное одиночество тоже не стоит - какое одиночество в этом дурдоме? У нас ведь групповой забег в городе великих возможностей, Господи! Ну, и скажи мне, где эти разнопланетные поселенцы могут соприкоснуться? Если только на улице, пробегая мимо, тронуть взглядом чужое лицо, оценить на миг чужеродность - а это уже галлюцинация, Господи. Потому что такое касание - это не есть реальность. По крайней мере ощущения таковой не оставляет. Так же, как не оставляет никакой надежды на единство пространства и времени, общего для всех бегущих по твоему необдуманному деянию - по Москве. Ну ладно, Тебе вверх, мне вниз. Созвонимся, Господи!
Может быть, даже встретимся. Как-нибудь. Если добегу. Если не затолкают локтями у финиша - я думаю, к этому моменту плотность бегущих сильно увеличится. И знаешь, что я тогда скажу тебе? Я так люблю Москву, Господи! И если Ты дашь мне еще одну жизнь - то пусть я буду памятником Пушкину - ну, знаешь, напротив кинотеатра который, там еще фонтан и идиотское казино... Ну так вот, сделай меня памятником Пушкину - потому что бежать больше нет сил, а напиться Москвой я не успела. Только с голубями реши как-нибудь, помилосердствуй. У меня не достанет самоиронии их пережить.