Дурь

Как бы Геннадий не осторожничал, вращая нервными пальцами ключ, не успел он и шага вперёд шагнуть, как перед ним возникла симпатичная блондинка с капризно надутыми губками:
 Где ты был? Я уже тысячу раз успела соскучиться!
Вошедший поморщился, словно под нос ему сунули склянку с нашатырем. «Ну, неужели она не понимает, что у меня могут быть свои дела, свои заботы, свои проблемы, наконец!»  Отчуждённый взгляд исподлобья послужил ответом. Казалось, она не заметила этого и, молниеносно сменив гнев на милость, проворковала:
 Ужинать будешь?
При взгляде на любимого спелые сливинки глаз как бы заволокло матовой пыльцой, означавшей зрелость плода. Спелостью сквозило во всём облике хозяйки – просилась в нежные объятия. И так всегда: ждать его – невыносимая мука. Гуще креплёного вина потекла по телу кровь, наполнила сердечную чашу страстью, которой хватило бы на двоих.  Пей, любимый! Ковром самотканым у ног его стелиться готова, лишь бы рядом был. С ней! А не с соперой шкидластой, Веркой-верёвочкой.  И чем могла удержать такого красавчика эта груда костей, нанизанных на сухожилия? Нет! Не даром говорят, сколько верёвочке не виться… Конец – один! И он теперь в её руках!
Всем роскошным телом потянулась к нему. Но вместо ожидаемых объятий Геннадий проскочил в ванную, мимоходом чиркнув щетиной по нежной щечке, подставленной для поцелуя. Громкий щелчок засова - предупреждение о дурном настроении -  ожидаемого результата не принес, и через несколько минут послышалось игривое царапанье в дверь:
 Генаська! Спинку пошоркать?
 Я сам!  резанул слух досадный окрик, а шум падающей воды заглушил остальное,  вот дура! Нет, покоя не жди, замучает заботой. Надо поскорее смываться! Вот только домоюсь…
С мокрыми еще волосами, благоухая ароматом жасмина или чего-то там еще, Геннадий тихонько попытался выскользнуть за дверь. И это ему почти уже удалось, когда за спиной послышалось возмущенно-обиженное:
 Генаська! Куда ты?
 У меня важная встреча! Не жди, приду поздно!
 Но я скучаю без тебя!
Но этих слов мужчина уже не слышал.
Погода смущала бесшабашностью, нашептывая устроить праздник истерзанной душе. Нежнее изысканного парфюма тело ласкал весенний ветерок. До любимого трактирчика  рукой подать, можно было и прогуляться. Заодно еще раз внимательно осмотреть все закоулки. Куда-то же должен был завалиться никому не интересный сверточек с пятьюстами граммами первоклассного порошка! Гуляй вчера велел по точкам разнести. Сегодня деньги надо было вернуть, но нет товара  нет денег. Пошел бы домой сразу  товар цел бы остался. И угораздило же так надраться…
На два раза туда и обратно прошел Геннадий злосчастную дорожку, заглянул во все мусорные баки, перевернул булыжники и прошерстил газоны. Он устал и остановился под яркой вывеской. Но руки лихорадочно продолжали метаться по карманам. Дрожь загоняла непослушные пальцы во все дальние углы. Ногти выуживали лишь табачные крошки и ворс исшорканной материи. Как малец совал пальцы в рот, зубами выгрызал «добычу» и нервно отплёвывался. Мозг не хотел мириться с очевидным: товар исчез! Напряжение достигло предела. В приступе малодушия Геннадий начал тоскливо озираться вокруг…
Розовый закат растелешился в полнеба, словно пышущая жаром Гусыня на бежевой глади простыни. Воображение разыгралось, рассылая по телу сладострастные позывные. Они гулким эхом отдавались в пустом желудке. Гена  уже пожалел, что отказался от ужина дома, тем более, что его теперешняя подруга умела утолить любой вид голода. «Хороша баба, ничего не скажешь. Но  дура! Достала  дальше некуда. Генаська – то, Генаська – сё… Тьфу! Одно слово – Гусыня. Нет, больше туда ни ногой!» И он решительно зашагал по ступенькам навстречу аппетитным ароматам. Геннадий и не заметил, как сверкая тонированными стеклами к крыльцу подкатил темно-синий BMW.
Время в привычной обстановке бара теряло всякое значение. Его бег измерялся лишь методичной сменой пустых бокалов на полные. Светло-пенистый напиток блуждал по организму, гоня прочь тяжелые думы. А, нагулявшись, просился наружу.
В узком пространстве между раковиной и туалетными перегородками и сцапали Геннадия люди Гуляя.
 Когда должок вернешь?  собрал в кулак волосы на затылке тот, что повыше.
 Какой должок?
Хрясь о стену  и обожаемая слабым полом ямочка на подбородке вмиг заполнилась кровавой юшкой.
 За что?
 Не понимаешь?  От резкого удара под ребра воздух в легких взорвался хриплым стоном:
 Я все верну!!!
Здоровяк разжал пальцы, и обмякшее тело сползло на кафель.
 Время пошло,  перешагнул через него второй.  А это, чтоб не забыл,  и с размаху жахнул по  голове бейсбольной битой.
Сознание отключилось.
Очнулся Геннадий уже в больничной палате. Сквозь слабо сомкнутые веки различил прямо перед собой квадратную фигуру:  «Ну кто опять?»
 Кх-кх…Дежурный следователь…Что с вами случилось?
Гена зашелестел пересохшими губами:
 Перебрал, споткнулся о ступеньку, ударился головой.
Ухмыляющийся  взгляд чиркнул о правый верхний угол подушки и уткнулся в протокол.
 Будем возбуждать уголовное дело!
 Зачем это?  ужас тёмными кругами лёг на веки пострадавшего. – На кого? – сразу прорезался голос.
Глаза лейтенанта, цветом выгоревшей на службе формы, тут же метко нацелились на забинтованную голову. Геннадий поежился, но взял себя в руки и как можно отрешённее прошептал:
 На кого? На ступеньки в баре?
Следователь прищурился, но больше  возражать не стал. Шариковой ручкой исчиркал от макушки до кончика хвоста серый листок бумаги и сунул его под нос Геннадию:
 Прочитайте и распишитесь.
Мужчина облегченно выдохнул и слабой рукой повозюкал в углу.
 Да…  словно не желал оставлять без присмотра блюститель порядка,  есть кому забрать вас отсюда? Я могу сообщить близким.
Этот вопрос казался не менее провокационным. Лихорадочно просчитывая в уме все варианты, Геннадий пришел к выводу, что выход один -  Гусыня. «Зашел к бабе на два часа, а задержался уже на два месяца. Во влип! Но сейчас без нее  никуда! Долг отдавать-то надо. Гуляй из-под земли достанет. А у нее бабок  немеряно.  Где только берет? И ради меня, кажись, на все готова. Эх, пропадать, так с музыкой!» И обреченно процедил сквозь зубы:
 Позвоните Елене Гусевой. Номер...
Следователь наконец-то ушел, но смуты в душе Геннадия не убавилось.

Через полчаса тёмно-синий BMW с выключенным двигателем подрулил к стенам больницы. За чуть спущенными стеклами шел неспешный разговор:
 Не понимаю! И зачем тебе нужен этот индюк?  спросил кто-то.
 А что вообще ты понимаешь? – был резкий ответ.
 Да-а! За такое – за яйца к бамперу – и привет!
 Зверье! Просили же полегче! Дорвались! – ещё больше нервничал голос.
 Зато он в тебе сейчас так нуждается!  издевался первый.
 Шикарная блондинка выскользнула из машины, натягивая ажурной вязки кофточку на крутые бедра.
 Да, кстати, вот ваша дурь,  швырнула в раскрытое окно небольшой сверток,  ловите!
 Ловко! Пятьдесят штук баксов ей нипочём!
 Так вот во сколько он оценил мою любовь! Ничего, он скоро поймет, что я стою гораздо дороже.
Здоровяк залюбовался аппетитными формами блондинки и вздохнул:
 Мы будем скучать без тебя. Что же, сестричка, беги. Если что опять  не стесняйся. Друзья должны помогать друг другу. Верно?
Задрав вверх, вместо ответа, хорошенький носик-пуговку, женщина решительно направилась к двери и рванула ее на себя:
 Генаська! Родненький! Где ты? Я уже бегу!!!
Её голос заглушил звуки удаляющегося автомобиля.