Рукопись, которая никогда не потеряется

   
  Год 16.. от Рождества Христова.
   
  Мое имя вам ни о чем не скажет, посему незачем вам его знать...
  Свиток, который я нашел, не был примечательным. Разве что исписанный от края до края почерком мелким, как бисер. Я ни за что не стал бы его читать, если бы солнечный луч не коснулся пергамента. На свитке засиял крест. От неожиданности я выронил его из рук, затем поднял и унес, спрятав под рясой. Надеюсь, что никто из братьев меня не видел.
  Мне повезло, что я владею арамейским, иначе мне ни за что не прочесть этот свиток. Правда, теперь я не думаю, что мне очень повезло. Я познал, что Бог жесток.
  Сегодня ночью я покину обитель. Я пойду на восток. Там, как я слышал, иноки ходят в просторных халатах, у них нет бога, только Учитель. Надеюсь, их Учитель добрее нашего Бога.
  Я ухожу ещё по одной причине. Скорее, это первая причина, а не вторая. Ко мне вплотную подбирается Святейшая Инквизиция, я боюсь её больше, чем ада. Меня и так подозревали в служении Сатане, потому что я был не очень смиренным и задавал вопросы по спорным местам Библии. Теперь же, после прочтения рукописи Иуды, я понял, что если я хочу остаться в живых, должен уйти.
  И последнее, рукопись я переложил на латынь. Её и мою записку я надежно спрячу на пути из Франции в Тибет...
   
  Год 18..
  Я, Ладислав Садальский, польский шляхтич, последний из нашего рода. Когда-то мой предок приютил беглого монаха. Он оставил в нашем замке два свитка... Похоже, с тех пор удача отвернулась от нас: я вынужден покинуть родовое поместье... Я забираю с собой свитки. Мы обещали сохранить их, а Садальские всегда держали свое слово...
  Не утерпел и прочитал записки монаха. Если он это не сочинил, тогда понятно, почему Бог от нас отвернулся. Теперь я понимаю, что должен сохранить эти свитки во что бы то ни стало.
   
  2000 год.
  Какое счастье, что именно я нашел эти рукописи. Кто бы мог предположить, что банальные археологические раскопки в лесополосе, куда весь город ездит "на шашлыки", могут принести такие результаты.
  Я неплохо владею латынью, я неверующий, но мне стало не по себе после прочтения. Представляю, что должен был чувствовать средневековый монах... Я не знаю, что мне теперь делать. Возможно, я не осмелюсь заявить о находке, и она ещё какое-то время пробудет в тайнике. А пока я сделал перевод рукописи на русский, украинский, английский и французский языки. Не знаю, что мне это даст, но...
   
  Год 33 от рождения Иисуса Христа, сына Господа нашего.
  У меня осталось не так много времени, но я запишу всё, что видел, чему был свидетелем, то, о чем знали только трое: Бог, Христос и я.
  Сейчас я словно в лихорадке, в истерическом возбуждении. Я не знаю, удастся ли мне успокоиться, успею ли я завершить начатое, а я должен, должен...
  ДОЛЖЕН!!!!!!!
  Христос пришел на землю, чтобы сотворить легенду. И преуспел в этом. Поверьте мне, Иуде, которого почему-то называют Искариот. Я знаю о чем говорю.
  ЗНАЮ!!!!!!!
  Христос пришел, чтобы сотворить легенду. Не верьте тем, кто будет проповедовать после... Не верьте, ибо они видели только то, что хотели видеть... Я даже знаю, чем они начнут свои "канонические" Евангелия: "Авраам родил Исаака", - и прочая чушь. Из всех учеников, пожалуй, только Иоанн подозревал, что всё не так, как кажется. Но только подозревал. Не верил. Не посмел бы поверить...
   
  Я, Иуда, прозванный Искариотом, сегодня выгляжу как старец. За то время, что я пробыл с Христом, он протащил меня, словно кутенка, через всю жизнь, обнажив её гнойники.
  Когда я впервые увидел Христа, я был щенком тринадцати лет. Мой вечно пьяный папаша продал меня, больного и избитого, первому встречному за пару медяков. Первый встречный вылечил и накормил меня, и даже сделал КРАСИВЫМ! (Из колыбели меня утащил шакал, сами понимаете, каким "красавчиком" я после этого стал.) Я был готов молиться ни Ису (так он представился), я был готов для него на всё. На ВСЁ!!! Какое это страшное слово... Нет, лучше бы меня сожрали шакалы.
  Пять лет, пять лет я пробыл с Христом. Я был его тенью, его сыном, его братом... Был. Нелепое слово. Почему был? Остаюсь. Сыном, тенью, братом. Его собакой и его посохом, светом и тьмою, пустыней и морем, рождением и распятием. Ибо Христос родился, когда купил больного сопляка-урода.
  Проповедники скажут потом: "Христос познал все страсти земные, поэтому он был мудрым, понимал людей и не осуждал их". А правда ли это? Скажите, разве мог сын БОГА грабить, убивать, насиловать, любить женщину, лечить, покупать рабов и порабощать, предавать и быть преданным? Скажите, мог или нет? Разве остался бы он тогда Сыном Бога? В лучшем случае, вы называли бы Его шакальим отродьем.
  И ещё на один вопрос дайте ответ: как может человек стать мудрым, не испытав на своей шкуре, какова хватка жизни, не обломав об неё зубы? Правильно, надо учиться на чужих ошибках, лучше всего, на ошибках преданного тебе человека, близкого и любящего. Вот для чего я нужен был Исе.
  В один прекрасный день, когда я немного оправился от побоев, он спросил:
  - Иуда, ты хороший мальчик?
  - Нет, Иса, я всегда был... (на глаза навернулись слезы) негодным мальчишкой.
  - А твой отец хороший человек?
  Я со страхом посмотрел на него, но Иса улыбался. Его глаза были такими добрыми, и я разрыдался.
  - Иуда, твой отец был недостойным человеком, а ты - славный мальчуган. Хотел бы я быть твоим отцом... Каждый мужчина должен быть отцом, Иуда, каждый; даже если он не может иметь детей, понимаешь?
  Я покачал головой, вытирая слезы.
  - Ты хочешь быть моим сыном, - спросил Иса, приподымая мое лицо за подбородок, читая на нем ответ. - Я буду твоим отцом.
  - Иса! Отец Иса!!! - я был счастливейшим человеком на земле. - Я... я... всё для тебя сделаю!
  - Всё? - переспросил он, глядя мне в глаза.
  - Всё, что бы ты ни попросил, клянусь!
  Он грустно улыбнулся и потрепал меня по волосам.
   
  Следующие три месяца мы бродили по стране, ненадолго останавливаясь в каждой деревушке. Я сразу мчался по улицам, выкрикивая, что приехал лекарь и будет лечить за горсть муки, лепешку или гроздь винограда... Иса умел исцелять людей, а вот лгать - нет. Ежедневно он учил меня грамоте и счету. Соображаю я хорошо, поэтому скоро в глазах крестьян я стал величайшим грамотеем, и они наперебой звали меня, чтобы я выполнил для них нехитрые расчеты или написал письмо....
  Потом мы пришли в какой-то городишко. Не очень большой, годный лишь на то, чтобы гордиться своим статусом. Там был один богатый дом. С него-то всё и началось.
  Когда все уснули, мы с Исой подошли к этому дому.
  - Иуда, - сказал Иса, - я хочу, чтобы ты залез в этот дом и что-нибудь оттуда принес. Я буду ждать тебя на восточной дороге. Иди, Иуда.
  Это было настоящее воровство, не то, что раньше: стянуть у зазевавшегося лавочника горсть сушеных фруктов или лепешку. Если меня поймают... Но страха не было. Меня охватило чувство, которого я прежде не испытывал: азарт игрока с Судьбой, который знает, что проиграет, но не может отказать себе в игре.
  Я наделал столько шума, что, наверное, разбудил весь город. Слуги изловили меня, а хозяин велел: "Спустить шкуру с этого оборванца". После этого меня бросили на улицу, где я провалялся до рассвета, плача и проклиная судьбу.
  Только к середине дня я доковылял до Исы. Он сидел в тени дерева, ел баранину в маринованных виноградных листьях, рядом стоял кувшин с вином... Я уверен, что он увидел меня, когда я выходил из города, но не пошел навстречу, а остался в тени, ел баранину и запивал вином. Мне стало горько, но я кое-как добрел до него и повалился в пыль.
  - Принес? - деловито осведомился Иса.
  Я подал ему золотой, который успел сунуть в карман.
  - Молодец, хороший мальчик.
  Иса погладил меня по голове и занялся моей спиной. К вечеру мы оставили тот городишко далеко позади, но я никак не мог успокоиться. Иса утешал меня... В эти часы он был моим отцом, моим братом...
  Через четыре дня Иса указал мне на хибару бедняка и сказал:
  - Пойди, забери оттуда всё, что найдёшь.
  - Но Иса! У этого человека нечего красть. Он беден!
  - У него наверняка есть кусок холста, кувшин для воды... Забирай всё, что найдёшь.
  Это было бесчестно, неправильно. Всё во мне воспротивилось краже. Если для богатого дома пропажа золотого - пустяк, то для бедняка пропажа кувшина - несчастье... потом я вспомнил про те пять монет, которые стянул вчера на базаре, и с легким сердцем согласился. Я вынес из дома, всё, что там было, но взамен оставил деньги.
  Христос ничего не сказал, но его молчание было хуже отцовских побоев. За городом он выбросил украденное и произнес:
  - Ты ослушался меня.
  - Нет, Иса!
  - Я не говорил, чтобы ты оставлял там деньги.
  - Но не говорил, что их нельзя оставлять.
  Иисус промолчал. И молчал целую неделю. Этого я не мог вынести. В ближайшем селении я нашел самый бедный дом, ворвался в него, разбил всё, что билось и поджег всё, что горело.
  Иса встретил меня ласковой улыбкой. Он вытер мои слезы, обнял, называл хорошим мальчиком... А потом попросил, чтобы я всё рассказал ему. Подробно.
  Утром, когда я заглянул в ручей, то не узнал себя. Теперь мне можно было дать не меньше восемнадцати. Иса, как оказалось, был потрясен даже больше меня.
   
  Два года промелькнули страшным сном. За это время я многое успел: грабил - был грозою караванов, купцов и караван-сараев; был защитником бедных, спасал жизни, укрывал беглых рабов; порабощал, был наемником в Африке... Всё это время Иса был рядом и направлял меня. За ослушание не наказывал, нет, переставал замечать. После каждого поступка просил, чтобы я подробно ему рассказал обо всём, даже о снах, которые мне снились в те дни.
  А потом наступило затишье. Я не знал, что Христу через два месяца исполниться 30, и он должен начать проповедовать. Но оставались непознанными ещё несколько земных страстей.
  К этому времени мне едва исполнилось пятнадцать лет, но выглядел я почти как Иса - тридцатилетним.
   
  Однажды, в маленьком заброшенном селении на границе гор и пустыни, где жизнь проста и сурова, я увидел ЕЁ. Девушке было около 18. Господи, как она была прекрасна! Она была чиста, я видел это по свету, который исходил от неё. Свет и чистота. Я влюбился в неё с первого взгляда. Влюбился, но сумел скрыть это от Исы. Я боялся, что он может причинить ей вред моими руками, если узнает, что я к ней чувствую. Хотя, черт побери, всё произошло так, как должно было произойти... Чепуха! Я мог бы...
  Мне снова очень плохо, я почти ничего не соображаю, и опять нужно успокоиться.
  Какое счастье, что у меня много времени: ночь, которая будет длиться столько, сколько мне нужно. А знаете, кто подарил мне эту ночь? Её подарил мне... Бог Ночи - Князь Тьмы, Сатана, Везельвул, Люцифер и так далее.
  Он представился мне как Санта. Я назвал его Дьяволом, Абсолютным Злом, а он улыбнулся и ответил: "Нет абсолютного зла, Иуда, и нет абсолютного добра. Как в темном начале есть что-то светлое, так и в светлом - что-то темное". Он коснулся ладонью моего темени, лба, плеч, груди, и я почувствовал себя другим... Таким, каким я был в первые месяцы путешествия с Исой, когда он был мне отцом, а не Иисусом Христом, который пришел, чтобы сотворить легенду...
   
  Потом Санта (я буду его так называть, и никто не посмеет осудить меня за это) произнес:
  - Иуда, из уважения к тебе, я кое-что для тебя сделаю. Чего ты хочешь?
  - Покоя, - прошептал я. - А ещё...
  Чего я хотел? Я не мог выразить это словами. Но Санта понял меня.
  - Ты хочешь рассказать о том, что с тобою произошло, но не знаешь, как это сделать. Иуда, ты должен написать свою историю. Я... помогу тебе. Когда начнешь писать, зажги эту свечу, и ночь продлиться до тех пор, пока ты её не задуешь. Прощай, Иуда.
  - Прощай, Санта. Ты был так добр ко мне...
  - Не надо слов... Я сделаю для тебя ещё кое-что: прослежу, чтобы твоя рукопись не была уничтожена. Когда-нибудь, её прочтут.
  И он исчез прежде, чем я что-то сказал.
   
  Ну вот, я снова спокоен, и могу рассказать о последнем испытании.
  Да, я влюбился и сумел скрыть это от Исы. За то время, что я провел с ним, я многому научился... Мы оба многому научились... Но НАС это не спасло. Иса внимательно осмотрел деревушку, подошел к источнику и, не глядя, указал пальцем:
  - ОНА. ОНА должна стать твоей.
  Я взглянул, куда он показал, - мне показалось, что я сейчас умру: палец Исы указал на НЕЁ! Я упал на колени, валялся перед ним у пыли, умоляя: "Нет! Только не ОНА! Иса, пощади! Не ОНА!!! НЕТ!!! Я не хочу, не буду, не могу..."
  Но Иисус был тверд:
  - ОНА должна стать твоей, - повернулся спиной ко мне и пошел в горы.
  А я остался валяться в пыли. Я мог встать и уйти, но я не мог уйти от Исы, не мог ослушаться. О Боги, сколько раз у меня была возможность бежать: после каждого перерождения, старения на несколько лет, Иса не сразу узнавал меня, и мне ничего не стоило уйти. Но я не мог. Не мог...
   
  ОНА подошла ко мне, откинула волосы со лба и спросила:
  - Кто ты, незнакомец? И кто тот человек, что обидел тебя?
  - Меня зовут Иуда, - ответил я, поднимаясь. - Тот человек, мой брат.
  - Понятно, мы с братом тоже иногда ссоримся.
  Мы проговорили весь день. Я понял, что ОНА влюблена в меня, и это принесло мне неслыханную боль. Девушка была очень смышленой, бесхитростной, доброй и нежной. Я смотрел на НЕЁ, и мне хотелось плакать.
  ОНА рассказала мне, что они живут вдвоем с братом, родителей своих ОНА не помнит...и много всего. Я слушал ЕЁ, едва сдерживая слезы. Боже, как я любил ЕЁ!
  Когда-то давно свою возлюбленную воспел Соломон, но, по сравнению с тем, что испытывал я, "Песня Песней" - невинное стихотворение робкого мальчика.
  - Иуда, что с тобой, почему ты такой грустный и всё время молчишь?
  - Я тревожусь о тебе. Ты такая юная и прекрасная. Я боюсь, что, увидев тебя со мной - мужчиной и незнакомцем, люди отвернуться от тебя и обольют грязью.
  - Я всем скажу, что люблю тебя, и стану твоей женой. Никто не посмеет сказать о нас плохо.
  Я обнял ЕЁ, чтобы скрыть слезы.
   
  Я прожил в их доме неделю. Я ел их хлеб, работал с ними в поле. Брат моей возлюбленной, добрый и сильный парень, несколько дней присматривался ко мне, потом хлопнул по плечу и сказал: "Из вас получится хорошая пара". Я улыбнулся, но на сердце лежал камень. Слова Исы: "ОНА должна стать твоей", - отравляли меня, я с ужасом ждал того дня, когда он вернется. В том, что он вернется, я не сомневался.
  Иса пришел ночью. Я проснулся, вышел к нему, и мы спустились в долину.
  - Ты был с ней? - спросил Иса.
  - Нет. ОНА уже почти готова. Иса, дай нам ещё несколько дней.
  - Завтра.
  - Нет, Иса! ОНА ещё не готова!..
  - Завтра, - жестко ответил Иисус. - Завтра ты возьмешь её, и она станет женщиной. Потом пойдёшь в поселок и расскажешь всем об этом. В полдень я буду ждать тебя у подножия горы. Если ты не придёшь, уйду один.
  - Иса, - взмолился я, - прояви милосердие! Я всё для тебя сделаю, только пощади эту девочку! Я буду твоим рабом, твоей собакой, только не заставляй меня делать это!
  Я долго умолял его, грозил, проклинал. Он был спокоен и невозмутим. Когда я зарыдал, он взял меня за подбородок, поднял лицо и ласково произнес, глядя в глаза:
  - Ты сделаешь это ради меня, Иуда, - и ушел.
  А я остался, проклиная себя и весь мир. Я был взбешен, и это отняло у меня последнюю каплю разума. Я ворвался в хижину, разбудил ЕЁ и повел за собой в горы. ОНА что-то говорила, но я отмалчивался, потом... Я совсем обезумел. Я был, как бешеный пес, ОНА просили меня остановиться, но...
  Я ушел, оставив ЕЁ лежать на камнях. Растерзанная одежда девушки валялась рядом. ОНА уже не плакала, только смотрела на меня... Боже, несмотря на то, что я с ней сделал, ОНА продолжала меня любить. Только теперь к любви добавились презрение и ненависть. А я уходил, чувствуя отвращение к себе, чтобы оклеветать ЕЁ перед людьми.
  Когда я вернулся, ОНА сидела на камне, натянув на себя обрывки одежды. ОНА даже не взглянула в мою сторону. Отчаяние захлестнуло меня. Я не представлял, что с ней теперь будет. Я хотел рассказать ей всё про Ису, вымолить у НЕЁ прощение и забрать с собой, но тут появился ЕЁ брат. Он... да, он хотел меня убить, у него был нож, а я... хотел умереть. Он бросился на меня, я с улыбкой ждал удара, но тут ОНА закричала: "Нет!!! Иуда, берегись!" Чудом я уклонился, выхватил нож и всадил его в спину ЕЁ брата.
  ОНА поднялась, бледная, измученная, коснулась губами моего лба, и... бросилась вниз.
  Я хотел последовать за НЕЮ, но остановился. Самоубийство - смертный грех, к тому же на дороге меня ждал Иса.
   
  В первые мгновения, пока я не заговорил, Иса не узнал меня. Когда понял, что перед ним не ровесник, а я, Иуда, усадил рядом с собой, накормил, напоил, выспросил подробности, как делал это всегда... Мы уснули, но среди ночи я проснулся в холодном поту. Меня мучили кошмары, я всюду видел ЕЁ лицо...
  Я украл у Исы сандалии и убежал, чтобы в ближайшем городе погрузиться в разврат. Я пил, играл, кого-то избивал, меня избивали. Было много вина и женщин, женщин и вина... А ещё разбой и игры, чтобы были деньги на вино и женщин. Но, как я ни старался, я не мог забыться. Чем пьянее я становился, чем больше женщин меня ласкали, тем сильнее меня жгли стыд, горе, боль, отчаяние...
   
  Я вернулся к Исе, но вернулся не как блудный сын. Так приходят любящие отцы к сыновьям. Я не просил прощения, оно мне не было нужно, а он не спрашивал, очевидно, ему это тоже стало ненужным. Он научился всё понимать без слов, научился читать в сердцах людей, научился быть не только сыном бога - человеком.
   
  Потом Иисус Христос стал ходить по Иудее: проповедовать, исцелять, подбирать учеников...
  Ученики...
  Через много лет, они напишут свои Евангелия, где опишут каждый шаг Исы, особенно будут напирать на прогулку по воде... Ни один из них не подозревал, что на самом деле Иса страшно боялся воды. Она была ему не страшна в кружке, кувшине или в бане, в виде росы или дождя. В лодке ему было так страшно, что он ложился ничком на дно посудины, закрывал глаза руками и страстно молился своему отцу. Если на воде была малейшая рябь, его отчаянно рвало.
  Я долго не мог понять, почему Всемогущий господь не помог сыну, но ни до чего не додумался. Так что, от берега к берегу и по морю на лодках пришлось помотаться мне, а не ему. Как всегда, я был рад помочь, а Христос - рад принять помощь... Кстати, прогулка по воде - это очень просто. Просто надо искренне верить Иисусу, и тогда, с его поддержкой, можно сделать многое.
  Знаете, что я считаю наибольшим подвигом Исы? То, что он вошел в воду, дабы Иоанн мог крестить его. Вы не знаете, сколько ему потребовалось мужества! Человек, который боялся перепрыгнуть через ручей, вошел в реку по пояс и окунулся с головой. Это был настоящий подвиг, чудо, торжество силы воли над телом, но знал об этом я один.
  Знаете, что было самым смешным во всей истории с Исой? Бог-отец перепутал нас на горе и послал МНЕ белые одежды. Потом, наверное, спохватился, да поздно было. Когда все сошли вниз, мы с Исой незаметно отделились от учеников, которые громко восторгались увиденным, и обменялись одеждами. Мы привыкли, что нас вечно путали, но чтобы ошибся ОН! Это тоже было выше моего понимания. Конечно же, ученики ни словом не упомянут в своих писаниях о том, что на горе рядом с Иисусом Христом стоял презренный "Иуда, предавший его".
  А вечные наставления Исы никому ничего не рассказывать? Это был тонкий ход, который провоцировал на болтовню...
   
  Да, мы думали, что все наши мытарства позади, что Христос будет нести людям свет, а я - жить, как обычный ученик Христа. Мы не учли одного - желания самого Яхве. Бог-Отец увидел, что человечество не откажется от войн, поэтому решил забрать сына домой, на небеса.
  После разговора с отцом Иисус был подавленным и хмурым. Целый день он отмалчивался, а потом, когда все уснули, сказал:
  - Отец хочет, чтобы я вернулся.
  - Но как?! - воскликнул я.
  - Не так громко, Иуда. Я не хочу, чтобы нас услышали... Отец сказал, что может забрать меня тотчас, но я выпросил у него два месяца.
  - Зачем?
  И тут он сказал мне:
  - Я умру на Земле, искуплю все грехи человеческие.
  Чтобы не заорать, я сунул в рот кулак и с силой прикусил. Из глаз покатились слезы. Иса обнял меня и утешал бесконечно долго... Нескоро я осмелился спросить:
  - Как?..
   Он ответил. Я сидел, слушал его, и волосы становились дыбом.
  - Я пойду с тобой.
  - Нет.
  - Тогда я пойду вместо тебя.
  - Не смей даже думать об этом!.. Но ты можешь мне помочь, - мягко сказал Иисус, видя мое отчаяние. И даже сказал, каким образом.
  - Нет, Иса, нет! Не заставляй меня! Я не смогу... Я вырву себе язык!!!
  - ...
  - Иса, пусть это будет кто-то из них, - я кивнул на спящих учеников. - Один из... - я не смог продолжить и опять разрыдался.
  Иса взял меня за плечи, встряхнул и негромко произнес:
  - Если ты любишь меня, ты сделаешь то, о чем я прошу.
   
  Я подстригся так коротко, как только мог, сбрил усы и бороду... и пошел к Каифе...
  Потом я уговорил Каифу прибить Ису к кресту, а не привязать, как было принято. Почему? Всё очень просто. На веревках можно провисеть до пяти дней, не взирая на солнце, а гвозди у меня уже были готовы: длинные, очень острые, смазанные сильнейшим ядом. Это гарантировало Исе быструю смерть - яд убивал за пять минут.
  Крест тоже делал я. Из пробкового дерева, купленного за неимоверные деньги. Он был прочным и, что немаловажно, легким.
  И палачом был я. Никто, кроме меня, не смог бы сделать его смерть безболезненной и проводить в последний путь с любовью, ибо больше меня его, наверно, никто не любил.
  Не помню, писал ли я, что учился у лекаря. Сами понимаете, я хорошо знал тело человека, знал точки боли и забвения... Даже Бог не узнал, что Его сын умер быстро и легко, а солдаты закололи мертвое тело, потому-то и заплакал дождем, лишь когда Иисуса снимали с распятия...
  Я облегчил его последние часы, но я предал его... Это самое страшное. Предать друга и отца, сына Бога и Спасителя, человека, на которого возлагали столько надежд, которого любили... Иса сказал, что я не виновен, но я сам не могу себя простить. Я понимаю, что если бы не мои старания, Христос наверняка умер бы долгой и мучительной смертью, и всё же не могу простить себя. И, наверное, не могу простить БОГА за то, что он так поступил с собственным сыном.
  После казни я проснулся дряхлым стариком. Я знал, что на меня объявлена охота, знал, что не доживу до следующего вечера, но мне предстояло закончить ещё несколько дел. Например, вернуть деньги Каифе, распустить по городу слухи, что я - Иуда - удавился в пустыне. Представляете, ученики напишут об этом в своих Евангелиях. Можно подумать, что они сами искали дерево, мылили веревку и выбивали камень у меня из-под ног, нарушая тем самым заповедь "не убий". Может быть, именно поэтому их Евангелия и не включили в каноническую Библию...
  Этой ночью, когда взошла первая звезда, я зажег свечу. Мне нужно было многое обдумать, мне нужно было успокоиться. Я взялся за перо. Слова на пергаменте вернули мне твердость духа. Иногда мне казалось, что моей рукою водит кто-то другой: когда я писал про Каноническую Библию, про Евангелия. Этот кто-то открывал мне будущее. Я видел его ясно, но не мог смотреть спокойно. Я видел бесчинства, которые творились "именем господа нашего Иисуса Христа, во славу его". Видел злобу и Тьму, что царили под знаменами Света. Мне было горько осознавать, что из деяний Христа сделали красивую и глупую сказку, его слова переврали, а Его самого превратили в защитника для верующих и в бич для иноверцев...
  Моя жизнь превратилась в пустышку. Я навсегда останусь Тем, Кто Предал Иисуса... Предательство отравило меня, и я чувствую, что больше никогда не увижу Ису. Но я ни о чем не сожалею. Я прожил свою жизнь рядом с величайшим из людей, озаренный его светом и любимый им. Если бы не я, был бы кто-то другой. И, кто знает, любил бы этот кто-то Иисуса так, как любил его я, достойно ли проводил его в последний путь? Не знаю. Не хочу знать...
  Осталось совсем немного. Я чувствую приближение Смерти, но не хочу умирать ночью. Я задуваю свечу... Рассвет! Как он прекрасен!..
  Смешно, я 18-ти летний юнец, умираю от старости. Последняя шутка Бога.
  Прощайте!
  Я успокоился.