Кристаллическая нота Дэн Тэлер

Да обретут мои уста
Первоначальную немоту,
Как кристаллическую ноту,
Что от рождения чиста.

О. Мандельштам ©

Б... устало откинулся в мягком кресле. Уютный полумрак его просторной артистической навевал сонливость и мягко ретушировал все яркие впечатления прошедшего дня. Сегодняшний концерт в родном городе завершал полуторагодичное мировое турне и ознаменовывал для Б... долгожданное освобождение от ежедневного изматывания себя демонстрацией своих навыков перед публикой, дешевых гостиниц, пьяных поклонников и многого другого, так обыденно и навязчиво сопровождающего жизнь любого гастролирующего музыканта. Наконец-то можно будет отдохнуть, отложить флейту и провести несколько волшебных недель в приятном ничегонеделании в своем одиноком загородном доме. Б... блаженно потянулся, предвкушая сон до полудня, прогулки по лесу, любование закатом и другие тому подобные штрихи идеального счастья занятого человека. Кресло обволакивало своими мягкими лапами, маня в страну задумчивой дремоты. “Ты утомлен!” - казалось, шептали его плюшевые объятья. Б... прикрыл глаза.
Дверь негромко скрипнула. Худощавый старик в поношенной, но очень опрятной робе, остановился напротив, внимательно разглядывая нежившегося в кресле мужчину в концертном фраке. Мужчина удивленно посмотрел на него, охваченный любопытством. И было от чего... Внешность старика и в самом деле была презанятной.
Я уже упомянул, что он был одет в монашескую робу, причем не обычную, но типа тех, которые носили тибетские отшельники в средние века. Почти юношеская свежесть его лица наводила на мысль о постоянном пребывании на свежем воздухе, однако глаза, светящиеся огнем мудрости, опровергали всяческую возможность принадлежности их хозяина к типичному деревенскому сословию. Однако в городе представить подобную личность было бы еще сложнее. Явная житейская неприспособленность, так и бьющая ключом из веселого недоумения, с которым он рассматривал Б... и окружающую его обстановку, подтверждали напрашивающуюся мысль о том, что старик решительно непричастен к миру телеграфных столбов и выхлопных газов. С первого же взгляда в нем был виден мудрец, не умеющий и не пытающийся научиться слиянию с толпой. Такие мыслят ради мысли, но никогда – на заданные темы. И если они что-то начинают говорить, то разумнее будет их выслушать – можно многому научиться.
Таково было резюме, вынесенное Б... после минутного осмотра своего странного посетителя и, поскольку тот продолжал стоять неподвижно, не отрывая от Б... пристального взгляда, Б... решился заговорить первым.
- Я слушаю, - произнес он, слегка акцентируя последнее слово. Это вышло немного нарочито, о чем Б...тут же пожалел, но старик никак не отреагировал на прозвучавший во фразе сарказм и даже не подал вида, что расслышал.
- Простите, что Вам угодно? - устало и несколько раздраженно поинтересовался начавший терять терпение от немигающего взгляда Б... Старик молчал.
“Ненормальный!” - мелькнуло в голове у Б... - “Только этого не хватало”, - подумал он, опасливо покосившись на открыто лежащий ценный инструмент. Старик перехватил направление его взгляда, слегка улыбнулся, и, прежде чем Б... успел сказать хоть слово, пересек комнату, взял флейту и поднес ее к губам.
- Положи! - вскочил Б... Он рванулся к старику, но замер, как вкопанный, потому что из его флейты, той самой, на которой он играл уже больше двадцати лет, раздался звук такой невероятной чистоты, о которой он и помыслить не мог. Старик играл, не отрывая от него спокойного взгляда. Незатейливая мелодия очаровывала, затягивала в себя, звала, возбуждала и лилась. Каждая нота являлась продолжением предыдущей и, слыша ее, чудилось, что не может быть яснее мысли, что нечем продолжить ее, но звучала следующая и становилось ясно, что та, предыдущая, была очень важной, но все-таки только ступенью на пути к основному развитию. Мелодия шла в одном темпе, в одном характере и даже нюансы, если они и были, перетекали из одного в другой настолько плавно, что сам звук казался одним и тем же. Мелодия уходила вверх и Б... взмывал вслед за ней, она опускалась и Б... расслаблял напружиненные мышцы, она замирала и Б... чувствовал безысходную тоску человека, от которого уходит что-то бесконечно дорогое, но что непременно надо отпустить или же оно потеряет всяческую ценность.
Б... не заметил, в какой момент последний звук соединился с тишиной, как старик положил флейту и подошел к двери. Он трясся как в лихорадке, со свистом переводя дыхание (во время исполнения, как оказалось, он о нем забыл) и по щекам его текли слезы. Старик смотрел на него с порога, слегка сощурив глаза, и ждал.
- Как?! - только и сумел выдавить Б..., с испуганным восторгом глядя на старика. Тот с видимым разочарованием отвел взгляд и повернулся, собираясь уйти.
- Постой! Кто ты? Откуда? - крикнул Б... ему в спину. Старик, уже отворив дверь, замер на секунду, затем, полуобернувшись через плечо, негромко и мелодично обронил: “Найвори.”. Дверь захлопнулась.

* * *

Наскоро обтерев лицо, Б... бросился к двери, но в эту минуту она открылась, явив взору его импрессарио Карла, предприимчивого молодого человека, который делал пригласительный жест какому-то очень полному господину в старомодном костюме-тройке и пенсне.
- Куда ты, Юлий?! - крикнул вдогонку проскочившему мимо них Б... Карл.
- Сейчас вернусь, - на бегу ответил тот.
- Артист, - пожал плечами Карл. - Прошу Вас, г-н Р...ев, не угодно ли чаю? - засуетился он, усаживая толстяка в кресло.
- Ну разве что самую малость, - неожиданно пискляво отозвался тот. - Куда ж артист-то побежал?
- Да Господь его знает. Вечный ветер в голове. - посетовал Карл, разливая чай. - Да она же еще и ногам покоя не дает.
- Как сквозь землю провалился. Все здание обегал, никто не видел, - объявил входящий в комнату запыхавшийся Б...
- Кого это ты потерял? - поинтересовался Карл.
- Да старик один. Я спросил, откуда он, а он говорит: “Из Найвори” или что-то типа этого. Я хотел догнать, переспросить, а он пропал.
- Постойте, постойте, - вмешался в разговор толстяк, - Найвори, Вы говорите? Я знаю такое место. У меня свой дом в горах и там, гораздо выше, есть плато под названием Кристалл, но местные жители называют его Найвори. Только я что-то не слышал, чтобы там люди жили, - пожал он плечами.
- Ох! - спохватился Карл, - Простите, не представил. Г-н Р...ев, магнат, ценитель искусства, занимается недвижимостью - мистер Юлий Б..., музыкант. У г-на Р...ва очень интересное предложение, Юлий, - подчеркнуто обратился он к Б..., который с мечтательной улыбкой смотрел в стену мимо них.
- Да? - опомнился тот, - и какое же?
Толстяк поставил чашку на стол и завозился, поудобнее устраиваясь в кресле.
- Моя дочь от первого брака - пианистка. Ее сложно назвать гениальной, но все соглашаются с тем, что определенные способности у нее есть. Она очень хочет выступать, однако как солистка никого не прельщает. Я же только что был на Вашем концерте, был очень тронут Вашей игрой и отсюда мое предложение. Я организовываю несколько концертов, на которых Вы играете с моей дочерью и получаете за каждый по две тысячи долларов. Ваше имя и моя организация предоставят сборы, может быть, кто-то заметит мою дочь, и Вы получите большие деньги. Все остаются в выигрыше. Что скажете? - он впервые за всю речь прямо посмотрел на Б...
- Это шанс. Не упусти! - прошептал Карл, сдувая пылинку с плеча Б... Г-н Р...в, выжидая, смотрел на них. Б... глубоко вздохнул, потер указательным пальцем ямку над верхней губой и улыбнулся.
- Прежде всего, г-н Р..в, огромное Вам спасибо за Ваш любезный отзыв о моей игре и за Ваше щедрое предложение. Я вынужден, к моему глубочайшему сожалению от него отказаться. По причинам, которые сейчас объясню, - добавил он, глядя на ошарашенного Карла. - Как вы знаете, - обратился он уже к обоим, - сегодня у меня был последний концерт турне, длившегося полтора года. Я сильно устал, физически и морально. Я не чувствую себя готовым к продолжению концертной деятельности, по крайней мере, в ближайшие месяца три. Я рассчитывал немного пожить в своем деревенском домике, погулять по лесу, не думая о публике, концертах, произведениях...
- Вы можете проделать то же самое через две недели, - вставил толстяк.
- Ну, в принципе, да...
- Стоп! - перебил Карл. - Я не ослышался?! Ты что, пытаешься нам сказать, что из-за какой-то усталости, из-за какого-то пустого отдыха в дачной халупе отказываешься от верных десяти тысяч долларов. Ты спятил или тебе жить надоело? Из-за каких-то идиотских прогулок по какому-то дурацкому лесу...
- Тихо! - сверкнул глазами на распалившего Карла Б... - Как я уже сказал, я рассчитывал, подчеркиваю прошедшее время, так сделать, и, разумеется, ради подобного контракта, я отложил бы свою усталость и деревенскую идиллию, но сейчас появились другие, гораздо более важные причины, по которым я не могу принять предложение г-на Р...ва.
- И какие же это причины? - невозмутимо полюбопытствовал толстяк, доставая золотой портсигар с монограммой. - Не угодно ли? - предложил он еле сдерживающему ярость Карлу. Карл злобно мотнул головой в знак отрицания.
- Мне нужно срочно уехать, - твердо, но со странным блеском в глазах сказал Б...
- Куда?! - в один голос изумились Карл и г-н Р...ев.
- Куда? - переспросил Б... и странный блеск в его глазах разгорелся ярче, а на губы вернулась прежняя мечтательная улыбка. - В Найвори.

* * *

- Прошу, вот по этой тропинке наверх, хотя, по-моему, это просто глупо. Там нет никого и быть не может. Все плато размером метров в двести и находится на открытом месте. Вы, честное слово, ведете себя просто неразумно. Даже не знаю, как Вы меня на это уговорили, - тяжело отдуваясь, произнес г-н Р...в.
Они втроем, третьим был мрачный Карл с радиотелефоном, только что взобрались на гору, чуть выше на которой должно было находиться Найвори. Б... восторженно огляделся вокруг. С горы, на которой они стояли, открывался гипнотизирующий вид эфирного облачного моря. Внизу клубился туман, то открывая, то маскируя горную деревеньку, где они провели предыдущую ночь. Густой лес, покрывающий пологий склон горы, виделся темным пятном внизу.
- Он здесь. Я чувствую это, - оглядевшись, весело бросил Б... и двинулся по направлению к указанной тропинке.
- О нет уж, увольте. Это мне не по годам и главное, не по комплекции. Если Вам так уж необходимо удостовериться в моей правоте, ступайте, а мы с Карлом подождем Вас здесь или в деревне, - взмолился г-н Р...в.
- Хорошо. Идите, я вернусь, когда все осмотрю, - согласился Б...
- А потом мы вместе поедем в город и займемся делом, не так ли? - с нажимом произнес Карл.
- Мы же договорились, - пожал плечами Б...
- Псих ненормальный, - не особенно скрываясь, процедил Карл, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. - Пойдемте в деревню, г-н Р...в. Я устал и хочу выпить.
Толстяк, только что плюхнувшийся на свой рюкзак с таким видом, словно не он притащился на гору, а притащил ее на своих плечах, жалобно посмотрел на Карла, которого видимо побаивался, и застонал. Спортивный Карл посмотрел на него с усмешкой и привалился к дереву, не снимая рюкзака, дожидаясь, пока толстяк придет в себя.
- Он не заблудится, когда пойдет обратно? - спросил Карл, вытаскивая папиросу и утрамбовывая ее о ноготь большого пальца.
- Нет. Тут всего одна дорога, - пробормотал г-н Рылеев. откинувшись на рюкзаке и остекленело глядя в небо.
- Ну и ладно, - вздохнул Карл.

* * *

Б... шел по тропке, негромко насвистывая, как всегда, когда был сосредоточен. Дорожка петляла из стороны в сторону, но неуклонно стремилась вверх. Громадные камни вокруг, причудливо приросшие к ним корни деревьев, нависающие над дорогой ветви создавали гротескную картину вакханального похмелья природы.
Б... чувствовал, что идет в правильное место, несмотря на откровенно пессимистические предсказания г-на Р...ва и Карла относительно этой поездки. Он ухмыльнулся, припомнив шок, охвативший Карла, когда он объявил о своем намерении отказаться от предложения. Карл может простить все, что угодно, кроме житейской несостоятельности. Однако, к его чести, он не только сдержался, но и помог организовать поездку к г-ну Р...ву в загородный дом, а оттуда на пресловутое плато Найвори. Правда, он выбил из Б... согласие на двухмесячный контракт с Р...евым, если на плато не окажется старика, но чего можно еще ожидать от такого прагматичного коммерсанта, как Карл. Одно слово, немец. Впрочем, Б... был уверен, что этого контракта не будет, но объяснить даже самому себе истоки этой уверенности он был не а силах.
Показалось плато. Б... машинально ускорил шаг. Первым, что он увидел, зайдя на плато, была яркая сцена, залитая огнями рамп. Б... выкатил глаза, затем закрыл их, помотал головой и посмотрел снова. Нда... На огромный камень, лежавший посередине плато, просто падали лучи заходящего солнца. “Если видишь в стенке люк...” - припомнилась Б... детская считалка. Но помимо камня, действительно до странности похожего на сцену углублениями сбоку, напоминающими ступеньки, и завышению на краю, похожему на барьер, на плато действительно больше ровным счетом ничего не было. Однако Б... твердо чувствовал, что пришел именно туда, куда надо, правда, что ему делать дальше, совершенно не представлял. Он зашел на камень, подошел к краю и посмотрел с него вдаль. И вдруг, опять так же, как и с камнем, ему на миг почудилось, что он стоит перед самой огромной аудиторией в своей жизни. Но через секунду все исчезло и он опять почувствовал себя стоящим на камне посреди пустого плато и смотрящим на горизонт.
Б... неожиданно захотелось играть. Он скинул с плеч рюкзак и раскрыл его. Как ни поднимал его на смех Карл, он всегда и повсюду таскал с собой флейту и папку с нотами. И сейчас, вместо термоса с горячим чаем или пакета с бутербродами, его рюкзак был занят футляром от инструмента. Б... вытащил флейту, любовно огладил ее и стал собирать. Потом попробовал пару нот и остался вполне собой доволен. Несмотря на достаточно тяжелый физически подъем, дыхание у него не сбилось и губы не запеклись. Ноту звучали чисто, точно и выверено. Пальцы сохранили подвижность (Б... мысленно похвалил себя за то, что догадался одеть перчатки).
Выйдя на сцену, (он уже мысленно отождествил камень с настоящей сценой), Б... полушутя, полусерьезно поклонился воображаемой публике. И вдруг опять, с новой силой, на него нахлынул шквал гула аудитории, смеси смеха, аплодисментов, саркастических замечаний и восторженных взглядов. Потрясенный Б... чуть не выронил флейту, но, прислушавшись, громко расхохотался, поскольку этот гул был ни чем иным, как эхом шума леса в низине. Б... покачал головой, досадуя на собственную ребячливость, и начал играть.
Еще никогда так не удавались ему сложнейшие пассажи, не лились так плавно коварные октавные переходы, не складывались в такую изощренную канву музыкальные картины. Он, бесспорно, играл лучше, чем когда-либо в жизни, но он все сильнее чувствовал зреющее раздражение и недовольство собой, тем сильнейшее, что он не мог понять, чем оно вызвано. Он играл все свои программы подряд, но ничего не мог сыграть так, чтобы добиться отдачи собственного чувства. Все казалось ему блеклым, тусклым, произведения - вульгарными, его трактовки - пошлыми. Это все не подходило для данного места и времени. Требовалось что-то принципиально иное, новое.
Он порылся в пачке нот и извлек мелко исписанный его почерком листок. Это была попытка записи произведения, которую играл старик. Он поставил рюкзак набок, положил на него сверху раскрытый футляр, а на футляр поставил ноты так, чтобы они оказались чуть ниже его подбородка, как он и любил.
У Б... была странная, но очень помогающая ему способность, закрыв глаза, отрешиться от всего остального. Когда он играл, прикрыв глаза, ему в ухо можно было орать непристойные ругательства и быть уверенным, что он ничего не услышит. Вот и сейчас, закрыв глаза и играя мелодию, которую он уже настолько хорошо запомнил, что ноты его только сбивали, Б... не слышал, как затихает гул леса и превращается в аккомпанемент, как добавляются звуки, не имеющие к звуку его флейты никакого отношения...
Он был занят. Он играл.

* * *

- ... Да, черт возьми, в какой-то глухой деревушке. Понятия не имею, чего он тут потерял. Вернемся мы через два дня. Что? Тебя уже не будет? Тогда оставь ключ у привратника. У привратника! - орал Карл в телефон. - Чертовы дебри. Даже телефон не работает, - с досадой швырнул он трубку на кровать, едва не задев лежащего на ней и издававшего слабые стоны Р...ва.
- Ну это все-таки горы, - миролюбиво заметил вошедший в этот момент в комнату официант с двумя дымящимися чашками кофе на серебряном подносе.
- У вас можно еще откуда-нибудь позвонить, - язвительно вежливо поинтересовался Карл, - или в вашей чертовой дыре к телефонам относятся также, как и к горячей воде, то есть знают, что такое бывает, но годами не видят.
- Пару дней назад прошел обвал и повредил линию, - спокойно заметил официант, - боюсь, что Вы не найдете работающего телефона на десяток миль в округе. Это обычное дело. А горячая вода появится завтра - послезавтра.
- На кой черт мне завтра - послезавтра, - взорвался Карл. Я только что лазил по этим вашим козлиным ущельям, весь взмок и хочу вымыться и лечь спать, а не ждать до завтра - послезавтра.
- Извините, горячей воды нет, - хмуро ответил официант, - я могу куда-нибудь поставить Ваш кофе?
- Да, на стол, - бросил Карл.
- Приятного аппетита, - слегка поклонился при выходе официант.
- Бр-р! Ну и пойло, - скривился Карл, рассматривая содержимое чашки. - Нет, это я пить не буду.
- Простите, Карл, - полупроизнес, полупростонал Р...ев, - Мой дом в пятнадцати километрах отсюда. У меня там есть и телефон, и горячая ванна, и нормальный кофе. Если бы Вы нашли какое-нибудь приемлемое транспортное средство, то мы могли бы отправиться туда и переночевать там. А Б... оставить записку, чтобы он ехал к нам, как вернется.
- Это мысль! - оживился Карл и кинулся вслед за официантом. - Эй, любезнейший, можно Вас на минутку?
- Да? - неохотно вернулся в комнату официант.
- У вас есть какая-нибудь машина, чтобы добраться до дома моего друга?
- Боюсь, что это не меньшая редкость, чем горячая вода, - с явным удовольствием реагировал официант, - единственная машина в гостинице находится сейчас в городе и сможет ли сегодня сюда добраться, неизвестно.
- Вы не поможете нам? - льстиво улыбнулся Карл, почувствовав напряженность ситуации. - Нам очень нравится в вашей гостинице, но мне необходимо сделать несколько важных звонков, а в моем телефоне села батарея.
- Я даже не знаю, что можно сделать, - начал оттаивать официант, - машин в гостинице действительно больше нет...
В руках Карла, как у фокусника, блеснула зеленью бумажка.
- ... Однако я могу послать мальчика в ближайший город и вызвать такси. Оно будет здесь к веч...
Зелень блеснула повторно, скрывшись в недрах просторных карманов официантского пиджака.
- ...Вашему удовлетворению как можно скорее.
- Все-таки в маленьких деревеньках что-то есть, - довольно улыбнулся Карл, закрыв за официантом дверь, - где еще можно найти такси на 15 километров по горным дорогам за 5 долларов.
- А как же Б...? - напомнил Р...ев.
- Нет проблем. Оставим ему записку у администратора.

* * *

- Откуда я знаю? Какой-то старик. - объяснял в это время директору гостиницы сторож, - мне и в голову не пришло спросить. Он сказал: "передай письмо". Я и передал. Мое дело маленькое.
- Что значит "не знаю!", - бушевал директор, седоватый коротышка со склонностью к полноте, - у меня каждый человек на счету, скоро сезон, и какой-то непонятный старик будет у меня отзывать единственного официанта. Я завтраки, по-твоему, буду сам разносить?
Виновник этого цунами в тихой гостинице, только что распечатанное письмо с бланком центрального офиса, лежало на подоконнике у раскрытого окна, выходящего на горный обрыв.
- На кой черт им требуется мой официант в Чикаго? - никак не мог успокоиться директор. - Вон отсюда! - вдруг обратив внимание на спокойно стоящего в дверях сторожа, затопал ногами он.
Сторож привычно пожал плечами и вышел, хлопнув дверью
- Ивен! - спохватился директор, - Ивен, подожди.
Дверь захлопнулась вторично. Сквозняк от двери подхватил письмо и вынес в окно. Письмо плавно спланировало в обрыв.

* * *

- Сынок! Майкл! АЛЛО! Черт побери! Ты когда-нибудь оглохнешь от этих своих визгов, - надрывался официант, пытаясь перекричать завывающего Ковердейла.
Объект его недовольства, нескладный длинноногий парень лет семнадцати с каре под Курта Кобейна, в майке с надписью "Пожиратели трупов", на которой была изображена совершенно непотребного качества картина, с одинаковым успехом могущая изображать как и каннибальскую трапезу, так и плохую копию картины Манэ, наконец поняв тщетность попыток выключения орущего музыкального центра пультом от телевизора, решил проблему более радикальным образом, резко выдернув шнур питания из розетки.
- Ты когда-нибудь оглохнешь от этих своих визгов, - более спокойно повторил официант.
- Ты всегда пытаешься задавить мои вкусы, - с истерической ноткой в голосе возразил подросток, - мама бы меня поняла.
- Хорошо, хорошо, - поспешно согласился официант, наперед зная бесплодность дальнейшей дискуссии, - слушай, мне нужно уехать. Меня срочно зачем-то вызывают в центральный офис в Чикаго. Веди себя хорошо. И у меня к тебе просьба. У меня там два постояльца. Я им заказал машину и поеду вместе с ними. У них есть друг, который должен скоро сюда подойти и спросить Карла или Р..ва. Передай ему это письмо. Если кто-нибудь будет звонить, то скажи, что я вернусь дня через два-три. Запомнил?
- Не разговаривай со мной как с идиотом, - вспыхнул подросток. - Что значит запомнил? У меня с головой все в порядке .
- Конечно, конечно, - согласился официант. - Ты у меня самый лучший сын.
- Я у тебя единственный сын.
- Я знаю. Я пошутил.
- Это не смешная шутка. Мама не позволяла себе шутить такими вещами.
- О господи! Твоя мама до нашего развода позволяла себе шутить нашей совместной жизнью. Впрочем, это тебе знать ни к чему. Не забудь передать письмо и, Христа ради, не слушай музыку так громко.
Клаксон автомобиля за окном проиграл ритм похоронного марша Шопена.
- Все! Я побежал. Пока.

* * *

Пусть льются звуки, как переливы горних ветров, пусть они звенят звонкой капелью, пусть стонут воплями вихревых потоков - ничто не передаст всей полноты силы твоих чувств. Ты должен стать органичной частью природы и принять окружающую среду во всей ее многогранности как продолжение твоего искусства. Твой звук всего лишь мельчайшая, а тем и важнейшая часть природы. Гул долины, сигнал трубы, искра из-под копыт кентавра, шелест листвы, смелое изобретение, птичьи перепевы, отсвет заката, бешенство тайфуна, безбрежный океан, песня барда, стук дятла, твое лицо, стих классика, теорема Пифагора - все это перечень деталей одной-единственной картины, которую создает Творец, а творцом являетесь вы все вместе, и друг без друга вы можете создать только суррогат. Настоящая картина творится на небесах и ты всего лишь отблеск инструмента, который небеса используют для показа истины человечеству.
Никогда еще эта мысль не являлась Б... так ясно, как в тот момент, когда он открыл глаза и увидел многоликий сонм судей, смотрящих на него с вершины сверкающей лестницы, протянувшейся от природной сцены в небо. Они манили его, глаза их говорили: "Оставь волнения, тревоги, заботы и бренность на земле. Иди к нам помогать людям создавать шедевры!". Он узнал в них всех своих кумиров; и Бетховена, и Достоевского, и Эйзенштейна, и Мендельсона, и многих других. Они все были там, но они изменились. В их лицах светилось понимание, как будто они обрели все то, что искали в жизни. Б... открыто улыбнулся и, вновь чувствуя себя ребенком, который понял, какое счастье уметь ценить музыку, радостно побежал по ступеням к ним...

* * *

- Что значит не появлялся?!! - вытаращенные глаза Карла так напугали Р...ва, что он машинально потянулся к ящичку первой помощи. - Немедленно отправьте еще одну поисковую группу. Человека два дня нет, а они и не чешутся. Куда он мог пойти, если все его вещи у меня?
Телефоны сходили с ума. Карл обзвонил все страховые конторы, и ему наперебой звонили с предложениями новых альпинистских групп. Были выписаны три вертолета. Несколько десятков следопытов с собаками второй день обшаривали все окрестные ущелья. Плато Найвори было утоптано ногами сыщиков. Все было бесполезно. Б... как в воду канул.

* * *

- Майкл, привет! Я дома. МАЙКЛ!!! Да выключи же ты музыку! Что тут случилось? Кого ищут?
- Здравствуй, Стэн! - отозвалась привлекательная блондинка средних лет, - Не мешай ребенку развиваться. Пускай слушает музыку на такой громкости, если ему нравится.
- Маргарэт... Какого... Что ты тут делаешь? Я думал, ты в Лос-Анжелесе готовишься к свадьбе.
- Свадьбы не будет! Он оказался женат.
- Как и предыдущий десяток. Ну а здесь тебе чего надо? Решила воспользоваться добротой бывшего мужа?
- Не льсти себе, дорогой. Мне позвонил Майкл и сказал, что я срочно нужна.
- Мам, пап! - раздался дробный топот ног по лестнице. - Тут такое происходит...
- Я вижу, что происходит, - возмутился отец, - стоит оставить дом на три дня, как тут появляется эта...
- Стэн! Не при ребенке!
- Какой к черту ребенок? Семнадцать лет.
- Не все успевают так созреть в этом возрасте, как ты, дорогой!
- На что ты, забери меня черти, намекаешь?!!
- Да замолчите вы оба! - не выдержал, наконец, Майкл, - Послушайте, наконец.
Родители, еще разгоряченные перепалкой, с трудом отвели ненавидящие взгляды друг от друга.
- Еще сюрпризы? - мрачно поинтересовался отец.
- И еще какие! - буквально захлебывался словами Майкл, - ты оставил мне письмо, помнишь?
- Помню. У меня с головой все в порядке, - хмуро улыбнулся отец.
- Через несколько минут после того, как вы уехали, появился какой-то старик. Я еще побежал тебя догонять, но вас уже и след простыл. Он, в смысле, старик, сказал мне, что письмо, которое у меня, адресату уже не потребуется, но что у него есть ответ для моей семьи. Поэтому я и вызвал маму.
- О чем ты? - изумились оба родителя.
- Старик, - терпеливо, как маленьким, объяснил Майкл, - сказал, что письмо, которое у меня, человеку, которому оно адресовано, не потребуется, но что я должен собрать мою семью и передать им его ответ.
- Чей ответ?
- Старика.
- Ну так передай.
- Сейчас. Пожалуйста! - достал из кармана джинсов конверт Майкл.
Стэн недоуменно посмотрел на Маргарэт, взял письмо и надорвал его. Письмо содержало два листочка бумаги. Одним из них была записка, содержащая приглашение придти немедленно на плато Найвори. Вторым был чек на получение заказного инструмента Gibson в фирменном магазине.
- Что это за ересь! - пожал плечами отец, машинально переворачивая в руках письмо. Обратного адреса не было. - Твоя затея? - посмотрел он на Маргарэт.
- Я не имею к этому никакого отношения, Стэн, и точно так же удивлена, - твердо ответила Маргарэт.
- Ну пожалуй. Ты, конечно, всегда очень снисходительно относилась к его терзаниям гитары, но не до такой степени, чтобы подарить ему инструмент за несколько десятков тысяч. Ну и что мы будем делать?
- Пойдем на плато, - в один голос ответили мать и сын.
- Да, дорогой, - пояснила в ответ на недоуменный взгляд Стэна Маргарэт, - человек, который делает такие подарки, заслуживает выполнения своей прихоти.
- Да это наверняка липовый чек! Сейчас я позвоню в магазин и попрошу проверить номер. Сынок, дай мне телефон.
- Нет! - сжал губы сын. - Даже если это обман, я все равно хочу в это верить хотя бы несколько минут. Мы пойдем на плато и ты пойдешь с нами.
- Хорошо, - кивнул отец, - я вовсе не хочу, что это оказалось ложью, но еще меньше я хочу, чтобы ты расстроился, убедившись, что бесплатным в этой жизни бывает только сыр в мышеловке.
- Я пойду оденусь! - сын рванулся наверх.
- Ты знаешь, Стэн! Наверно, у нас обоих хватает недостатков, и даже их, скорее всего, больше, чем достоинств, но мне очень приятно, что наше лучшее чувство у нас общее - пристально посмотрела на Стэна Маргарэт.
- Это какое же?
- Мы оба любим нашего сына.
Стэн открыл было рот для возражения, но промолчал.
- Я готов! - налетел на родителей Майкл.

* * *

Последние двое суток плато Найвори днем и ночью кишмя кишело людьми. Это было единственное место, где могли сесть вертолеты, следопыты пытались натравить там собак на след, сыщики искали приметы пребывания Б... Полиция оцепила плато за сто метров. Единственная дорожка, ведущая наверх, была перегорожена лагерем поисковой группы. Однако почему-то так случилось, что Майкл с родителями прошли незамеченными на самое плато, на котором тоже никого не оказалось. Вертолеты улетели заправляться, следопыты бродили по ущельям, сыщики нашли обрывок письма в обрыве и сгрудились вокруг него, как поросята вокруг кормушки.
Плато было пустынным и, несмотря на вытоптанность, выглядело по-прежнему девственно нетронутым. Майкл взобрался на описанный ранее камень, а Маргарэт со Стэном под руку пошли вокруг плато.
- Стэн! - вздохнула после паузы Маргарэт. - Я не хочу, чтобы мой сын был официантом.
- И что ты предлагаешь? Отдать его тебе, чтобы ты его научила жить по-своему? - скривил губы Стэн.
- Не старайся меня обидеть, Стэн, - утомленно произнесла Маргарэт, - если хочешь, мне очень жаль, что так у нас с тобой получилось.
- Мне тоже, а уж Майкл просто разочарован, - с издевкой произнес Стэн.
- Прекрати! Я изменилась. Я хочу принять участие в воспитании своего сына.
- Четыре года тебя это не волновало, и вдруг? Что случилось? Скучно стало?
- Ну, остановись, - взмолилась Маргарэт, - ну что мне сделать, чтоб ты прекратил меня попрекать? Я совершила ошибку, когда ушла, но ты даже не старался меня остановить.
- А ты бы осталась?
- Не знаю. Может быть, я просто хотела больше внимания от тебя, но ты всегда был слишком сдержанный и сейчас остался таким же.
- Я не хочу давать тебе в руки это оружие, Маргарэт, мне кажется, что я тебе не доверяю, но это место как будто подталкивает меня к этому, - глядя в сторону, сказал Стэн.
- К чему, Стэн? - ласково спросила Маргарэт!
В этот момент они оказались как раз на противоположной стороне плато от сына, который стоял, молитвенно воздев руки по направлению к закатывающемуся солнцу.
- Я люблю тебя, Маргарэт, и хочу, чтобы ты вернулась, - выдавил Стэн.
- А я люблю тебя, Стэн, и никогда не хотела уходить, - со вздохом облегчения обняла его Маргарэт.
- Но ты не можешь вернуться, - постарался освободиться из ее объятий Стэн.
- Почему?
- У нас нет ничего общего. Мы слишком разные люди.
- Обернись, - целуя его, шепнула Маргарэт.
Закатные отблески окрашивали фигуру Майкла в сюрреалистические цвета, создавая впечатление причудливого маскарадного костюма шута из фантастического царства. Бьющий ему в лицо ветер разметал волосы по плечам, делая его похожим на скульптуру античного героя. Остаточный солнечный вперемешку с наступающим сумеречным светом резко очерчивали его выразительное лицо, освещенное счастливой улыбкой.
- Домой идете, любовнички? - окликнул он родителей.
- А как же старик? - спросил отец.
- Да он, кажется, больше не нужен, - засмеялся Майкл.
- Ну что, пойдем? - спросила Маргарэт.
- Пойдем, - кивнул Стэн, - пойдем домой... дорогая, - запнувшись, добавил он.

* * *

...Зал взорвался бешеной овацией. Фанаты исступленно визжали. Полицейский кордон еле сдерживал рвущихся на сцену подростков.
"Окей, ребята, давайте!!!"
Взрывная дробь подготовила вступление для тяжелого ритма рок-н-ролла.
"И теперь,"
Блистающие рампы на сцене. Вступает бас-гитара.
"Тот,"
Крики поклонниц. Начинается фортепьянное соло.
"Ради кого вы здесь!"
Свист настройки электронных инструментов.
"Старейший патриарх тяжелого рока!"
Вступает электрический оркестр. Добавляются подпевочные вокалы, соло саксофона, брасс-квинтет.
"Великолепный гитарист!!!"
Начинается соло гитары и зал сходит с ума...

* * *

И так каждый день. Но М... не уставал от этого. Это была необходимая дань народу, плата за популярность. Многие музыканты его направления психологически настолько уставали от обезумевших поклонников и поклонниц, что искали забвения в наркотиках или пьянстве и теряли профессиональные навыки. Но М... был человеком другого склада. На его пути было очень много соблазнов свернуть с прямого пути, играть под фонограмму, отказаться от такого изматывающего графика, но он предпочитал вести монашеский образ жизни и постоянно оттачивать свое мастерство. Злые языки говорили про него, что за двадцать лет своих занятий гитарой у него были дни, когда он забывал о еде, питье, но не было дня, когда он не играл гамм. Так это или иначе, но М... бесспорно оставался одним из лучших гитарных импровизаторов современности.
Сейчас М... сидел в своей огромной студии и внимательно прослушивал запись последнего концерта. Рядом лежал его любимый Gibson, на котором он иногда переигрывал не понравившийся пассаж, следка его видоизменяя. Сейчас он мучился над легким звуком, поскольку все, что у него получалось, выходило таким агрессивным, таким неуклюжим, как будто он двумя ломами пытался поднять капельку ртути.
Сзади раздался шорох. М... удивленно оглянулся, поскольку он твердо знал, что никто, кроме него, не мог пройти в запертую студию. Однако рядом с ним стоял совершенно ему незнакомый человек средних лет, может быть двумя-тремя годами старше самого М..., в старомодном концертном фраке, вроде тех, которые носили еще в конце двадцатого века.
"Наверно, забыл дверь запереть," - подумал М...
- Послушайте, это частные владения. Вам придется уйти, - вежливо предупредил М..., одновременно нажимая кнопку вызова охраны.
Охрана, огромный гориллоподобный субъект в униформе, вырос на пороге.
- Кирк, проводи, пожалуйста, человека. Он мешает мне работать, - без раздражения сказал М...
Кирк сделал шаг вперед, положил руку на плечо гостя, но тот неожиданно упал на колени так, что его лицо оказалось вровень со струнами Gibson. Он с улыбкой посмотрел на М... и подул на струны. Родившийся звук был именно тем, о котором мечтал М..., но только во много раз тоньше и чувствительней. В это время раздраженный Кирк, которому видимо впервые за всю его карьеру осмелились противоречить, схватил человека за шиворот и потащил к выходу. Тот посмотрел на ошеломленного гитариста и с улыбкой сказал:
"Возвращайся в Найвори, Майкл!".