Из раннего Ты помнишь, как все начиналось?

24 марта 1972 года было ничем не примечательным днем с обывательской точки зрения. У здания лондонского рок-клуба «Марки» вяло тусовались представители рок-общественности, ожидавшие начала концерта, мирные жители туманного Альбиона шли по своим делам, а с хмурого неба шел дождь.
Концерт обещал оказаться самым заурядным, без всякой звездной пыли - слухи о возможном приезде Боуи и/или Болана оказались ложными. Афиша пестрела незнакомыми именами: «Mott the Hoople”, “Humpy Bong”, “Queen”…
- Кто такие эти «Queen»? - громко вопрошал кто-то, - Кто, я вас спрашиваю?
Присутствующие загадочно молчали, потому что они сами не знали. Любопытствующий индивидуум вздохнул, потоптался немного на месте и, прихватив нескольких приятелей, меланхолично побрел за пивом.
А в это время в недрах клуба кипела бурная деятельность. Правда, в какой-то момент она замерла, напуганная раздавшимся из самой обшарпанной гримерки диким воплем, от которого вздрогнули стены:
- Роджер!!! Фак тебя за ногу!!! Где мой пиджак?!!
В ответ послышался не менее экспрессивный вопль:
- Дык, блин, на мне, где ж еще? Старый мне надоел, я его уже однажды надевал!
Собеседник издал недоумевающее молчание.
- Детка, ну не занимайся ты дискриминацией! - продолжал вещать (верещать) Роджер, - У нас все должно быть общее, потому что мы - банда! В смысле - группа! Ты в нем пел? Пел. Длинный играл? Играл. А я вам что, рыжий?!
На так конкретно поставленный вопрос Фредди (ибо это был именно он) не нашелся, что ответить, а Роджер добавил, уже более мирно:
- Давайте искоренять в себе издержки мелкобуржуазного воспитания, и прежде всего - гадкое чувство частной собственности!
- Ну достали же! - донесся из-за шкафа чей-то жалобный стон, - Может быть, вы бы двое там заткнулись уже… пожалуйста. Я ж гитару настраиваю!
- И я! - поддержал его еще более жалобный голос, - И вообще… Тут мой бантик лежал, черный такой… Роджер!!!
- Ага, чуть что - сразу Роджер крайний! - хамским тоном отозвался ударник, - Впрочем… Посмотри, не вытер ли я им свои ботинки. Там вроде лежала какая-то тряпка…
Последние слова он произнес торжествующим тоном и с легким привкусом иронии, вертясь перед зеркалом в шикарном черном пиджаке с серебристо-белым орнаментом.
- Как - ботинки??? - страдальческий крик несчастного Дики потряс Фредди до глубины души, и он, подойдя к нему, нежно прошептал:
- Не плачь, Джонни! Не надо плакать! Хочешь, я подарю тебе свои парадно-выходные шнурки?
- Не хочу! - всхлипнул разобиженный Джон Дикон, вдруг которому показалось, что он здесь совсем чужой и на чужой земле, как герой Хайнлайна, - Не хочу шнурки! Бантик хочу!
Брайан наконец-то решил вмешаться, вышел из-за шкафа и вытер набежавшую слезу собственным хайром.
- Роджер, как ты мог! - срывающимся и укоряющим голосом произнес он, - Обидел такого маленького, беззащитного! Вон ему как плохо… Буквально одни ножки торчат! Дики, не плачь! Хочешь, я тебе свой бантик отдам?
Заплаканное личико осветилось робкой надеждой:
- О, Брайан! Ты правда можешь?... А как же ты без бантика?..
Брайан трагически-эпическим жестом выставил вперед ладони, как бы говоря: «Ни слова больше!»:
- Я? Не думай обо мне, Дики! Это не имеет значения! Да вот и Фред мне свое ожерелье обещал. Такое, знаешь, в египетском стиле…
- Чего-чего? - и в дверь всунулась ухоженная шевелюра лидера группы, - Чего я тебе обещал? Ничего я тебе не обещал!
- Чего он тебе обещал? - из-под руки Фредди высунулась растрепанная физиономия Роджера, который только что выслушал от старшего друга и наставника проповедь на тему «нехорошо-обижать-маленьких», - Ничего он тебе не обещал!
- Обещал! - окрепшим голосом подтвердил Дики, повязывая на шею бывший бантик Брайана и красуясь перед зеркалом, - Я свидетель - обещал!
- Не помню! - категорически заявил Фредди, - Хоть убейте, не помню!
- Он не помнит! - с энтузиазмом поддержал товарища Роджер.
- Пить надо меньше, - как бы про себя заметил Брайан.
Роджер разобиделся и полез за барабанными палочками. Фредди тоже хотел обидеться, но вовремя вспомнил о своей Великой Роли в Истории, и его лучшие качества временно взяли верх над остальными.
- Брайан, дорогуша! - нежно пропел он, - Зачем ссориться, если скоро мы станем Самой Великой Группой? Мне для тебя ничего не жалко! На, держи!
И прямо в благородный нос великого гитариста с размаху впечаталось тяжелое железное ожерелье в египетском стиле. Брайан охнул и по инерции врезался затылком в нос Джона Дикона. Тот приглушенно пискнул, но писк его был заглушен ужасающим рыком Роджера:
- Как этому длинному, так ожерелье, а как мне, боевому товарищу, так пиджака старого жалеешь?!... Ну, Фредди, Фредди! Придет зима, попросишь снега!!!
- Ничего я не жалею! - взорвался Фредди, - да другой бы на моем месте!.. да ты на себя посмотри!...
- Вот-вот, алкоголик он и позор семейства! И бабник, между прочим! - наябедничал Брайан, - Я его вчера с двумя блондинками видел!
Фредди в ужасе отшатнулся:
- С двумя… Да еще и блондинками?... Роджер!!!
- А что сразу Роджер, - пробормотал ударник, правда, уже с меньшим апломбом, - Чуть что - сразу Роджер…
Он продолжал что-то еще бубнить про то, что где они, сволочи, были, когда он в 69-м холодал и голодал под Кенсингтоном, а над головой свистели пули… ну, может, не свистели, какая разница…, как вдруг в гримерку засунулся администратор «Марки»:
- Мужики, блин, ну вы ваще! Уже десять минут, как ваш выход!
Пауза…
- На выход, придурки!!! - завопил очнувшийся Роджер, схватил одной рукой Фредди, другой - барабанные палочки, подпихнул ногой Брайана, за рукав которого застенчиво держался Дики, и добавил:
- Учишь вас, учишь! А благодарность? Нету ее, благодарности!
…После концерта к ним подошел некто Джон Энтони из «Трайдент» и предложил контракт на запись дебютного альбома.
Они подумали и не отказались.