Роковая гардина

Миша проснулся раньше обычного и возможно, оттого настроение его было пасмурным.
Жена спала на соседней кровати, в лучших аристократических традициях европейских домов. Посмотрев на неё (спящую) – Миша пришёл к выводу, что она здорово постарела за последние пять лет.
В том, что супруга потеряла свежесть – было виновно время. Жена его – на два года его моложе, а ему – 57.
А сам – то я, почти пенсионер! – блеснула тусклая мысль в голове.
Подобные размышления способствовали новому притоку негативных потоков.
- Ну, и чего я в жизни добился? Хм… Первый секретарь ЦК. И всё? Что дальше?  Старость, созерцание страны с мавзолея? Город, названный в мою честь после моей смерти? Место возле кремлёвской стены?
Миша потянулся на своей кровати, раздумывая, стоит – ли с неё подниматься.
Повернувшись на другой бок, он продолжил свои размышления:
«Всю жизнь на благо других положил, а толку? Похоже, его и нет вовсе. Одна фикция. Плюрализма нет.  Все люди – братья, а живём, как волки. Грызёмся, к войне готовимся. Дубинами ядерными вот – вот махать начнём. Нет. Не так нужно. Пусть будет всё, как на западе. По-другому будем жить, счастливо. Кабаре, Кока – кола, гамбургеры, рокеры. Пролетарии всех стран – соединяйтесь. Старо. Даже тошно. Каждый раз одно и тоже».
Вдруг по спине Миши пробежал холодок:
«А что товарищи скажут? Иуда ты Миша, сука, волчина позорный. Страну предать хочешь? Светлые идеалы вождя мирового пролетариата?»
Миша, сел на свою роскошную, но всё - же номенклатурную койку; та предательски скрипнула. Миша, словно испугавшись неожиданного звука – огляделся по сторонам. В спальне, как того и следовало ожидать, не было ни души.
«Так ведь они меня на моих – же кишках придушат».
Последняя мысль окунула его далеко не в заоблачные реалии. Сердечко судорожно затрепетало, и к горлу подступил душащий комок.
« А Никитку как? Чего я трушу. Я главнее, самых главных».
Будто пытаясь убедить себя самого в этой мысли – он поднялся с кровати, гордо выпрямив спину и даже попытался втянуть живот.
Повернув голову направо и заглянув в зеркало - пришёл к выводу, что внешностью он весьма схож с Бонапартом.
«Да это - ж можно так обыграть!!! Народ за мной пойдёт! Такую кашу заварю, всем тошно станет. Реформатор, сокрушитель старинных, затхлых заповедей. И в Европу окно можно прорубить. Хотя нет, это уже было. Петр, кажется этим вопросом занимался. Окно в Европу есть. Только вот оно зашторено. Железным занавесом. Так я его сорву. Этот нелепый занавес. Или даже стену сломаю. Берлинскую. Да. Это с размахом, здорово. Я всем докажу, чего я стою!»
Подойдя к зеркалу ближе, он потрогал рукой свою стремительно лысеющую голову.
Как раз посередине головы, находился маленький, едва заметный шрамик, полученный вчера перед сном. Миша коснулся рукой своей небольшой болячки. Саднит. Производственная, можно сказать травма.
Гардина. Большая гардина, висевшая в столовой, упала генсеку на голову. И это как раз в тот момент, когда он желал показать свою независимость и ловкость.
После ужина Миша решил зашторить окно в столовой (свет бил в глаза), мешая сидеть в кресле, вслух, перед женой размышляя о судьбе великой страны. Подойдя к окну – Миша решительно схватился за  портьеру и сильно, «по Петровски – решительно», поддёрнул её в сторону. Однако первая попытка, впрочем, как и вторая, успехом не увенчалась.
Оклик супруги:
- Ничтожество! – прямо-таки вывел его из себя.
Тогда Михаил, собрав всю решительность воедино – рванул упрямую штору, словно  чеку гранаты. И тут не выдержала гардина. Она, хрюкнув, обрушилась вниз, краем своим, зацепив самую светлую голову страны.
Супруга генсека рассмеялась, вслух добавив:
- Даже такой малости сделать не можешь, баран безрукий!
Миша пришёл в неистовство, после такого инцидента. Как только в дверях появилась охрана, он закричал, заглушая смех супруги:
- Уволю всех, негодяи! Гардину нормально повесить не можете! За что я вам только деньги плачу! Забыли Сталина? Вам про него напомню.
Охрана, конечно, была вроде как не при чём, но и она струхнула, приняв крики генсека на свой счёт. С одним из полковников, сторожащим вход в Мишины покои случился сердечный приступ. Поджарый офицер КГБ, повалился на бок, да так и скончался, не приходя в сознание. 
Мише, конечно, было неудобно за вчерашний инцидент, но… Приятно было тоже. Почему? Хм. Более явственного подтверждения своего могущества он не мог себе представить. Офицер, служивший более 20 лет на самую могущественную разведку – умер от одного только его окрика. Да и супруга остаток вечера смотрела в глаза собачонкой. Конечно, за смерть полковника кто – то должен был ответить. Мишей дано было указание уволить всех людей в кремле, так или иначе связанных с производством хоз. работ.
Полковника было жаль. Такого человека – можно было сделать и генералом.
«Почему нет? Генерал посмертно, нужно будет сказать Пискарёву».
Миша, покрутившись ещё немного, перед зеркалом и подумал:
«Что – то генералов у нас много развелось. Надо сокращать. И генералов и армию. Вон в Нигерии: армии нет - и ни кто на них не нападает. Плюрализма у нас нет. Демократии тоже. Космос, космос. Да на хрена он нужен? Я в космосе не был – и не надо. Генсек. Как это скучно. Вот президент.… Хотя, что это меняет? Президент президентов. Ого!!! Как я придумал. И ведь это осуществить можно. Развалить систему, поставить во главе каждой республики президента, а самому остаться Генсеком. Нет. Лучше президентом Советского союза. Нет. Не то. Размаха нет. Надо над этим подумать. Нужно всё переделать, перестроить. Эврика. Перестройка!  Вот что сработает! И ни кто меня не спросит, то о чём я делаю. Я перестраиваю. А что и во что? Увидите!!! Тут благодать и начнётся. Перестанут гардины на голову валиться, денег у всех будет. И кто меня с места тронуть посмеет? Демократизация! Я буду голубем мира и получу Нобелевскую премию!».
Гардина, упавшая на голову генсеку – была вывезена на помойку, вместе с упрямой шторой. Мне почему – то кажется, что гардина оказалась роковой. Не будь её на свете – многое из того, что свершилось в нашей истории – обошло – бы нас стороной:
Расстрела белого дома и его защитников. Не случился – бы развал армии, формирование войск безработных и бездомных граждан. Не было – бы и стыда, который испытывает любой нормальный человек при мысли о будущем своей родины. Не было – б и миллионов брошенных детей, несчастье которых заключено в одном: в не вовремя упавшей гардине.