Герой дня без памперса

Из серии «Телевизор – болезнь века».

Роскошно обставленная звездными постерами студия телеканала «XXL», вечер трудного дня. Включается яркий, но мягкий свет прожекторов. Счастливые, хоть и пьяные зрители дружно аплодируют и кричат «Ура!», четко не осознавая, где именно они находятся. Душу рвет очередной плагиат группы «Прибитые аферисты». Откуда-то из выведенных на заднем плане березок выскакивает до неприличия народный ведущий (В). Психотропно размахивая ладонями, он крутится по всей сцене, как бы демонстрируя свой новый разноцветный пиджак, щедро усеянный пиратскими компакт-дисками. Но вот звучит гонг, ведущий судорожно выхватывает из заднего кармана брюк упругий микрофон и ласточкой плюхается в роскошное кресло в самом центре студии. 
В (потирая ликующий от сладкой пудры нос): Хеллоу пиппл, господа и подруги! С вами опять я, экстра бредовый, но хитовый Вралдис Фальш и мое ежедневное блицкриг шоу «Герой дня без памперса». День умчал все сомнения и разочарования, на крылышках любви и нашего титульного спонсора «Олвэйс». «Олвэйс» - не только прокладки, но и магнитные стельки для рыбной ловли (круто забрасывает в толпу несколько халявных упаковок). Вы готовы круто отвиснуть, флаера? Ну, тогда – по лианам!
Вралдис эстетично кривится, в зале – полный экстаз. То ли от внимания долгожданного кумира, то ли от несусветно расплавивших хмельные головы софитов. Некто в рядах даже остроумно подыгрывает: «Всегда готовы, как коровы!». В зале смех, ведущий, закрутив пальцы, мчит к постеру Эдди Мерфи и тычет в него с разбега:
В: вот он, герой, сердцеед и просто крутой нигер – Эдичка Мерфи. Встречайте!
Толпа безумствует, звучит нестареющий ремикс Укупника «Сим-сим откройся, сим-сим умойся…». На сцену робко просачивается вполне белый и усредненный мужичок (М) лет сорока, в железнодорожной униформе и блейзере. Узрев растерянную в шагах «жертву», Вралдис вплотную подскакивает к нему, ехидно приветствует по плечу и обсыпает остатками новогоднего серпантина. Зал – в экстазе, кто-то выкрикивает чуждое всем «Рекламная дырка». Центральный прожектор гаснет, а Вралдис устало плюхает в кресло. Мужик как замер посреди сцены, словно бедный родственник на презентации семейного отказа, а ведущему – хоть бы хны…Да у него и без хны волосы нормой блестят – что у кота бильярдные шары.
 В: слышь, мужик, ты че там, корни пустить удумал? Давай, на диван падай. Хочешь – пивка хлебани, нет – так привыкай. Реклама у нас, понял? Фигней всякой людям головы забивают. Ничего не поделаешь – мафия в психушных подворотничках от жадности лютует. Да и тебе не мешало слегка в норму запрыгнуть.
М (испуганно заикается): я, да мы, это…полный кегельбан.
В: вот и молодец, что такой нудный. А то, знаешь, разные герои приходят – всех не убудешь. И толку – ведь я лучший, бест, мега звезда. Остальные – полный…ну, ты сам знаешь – дома в зеркало глянешь. Так что давай, по быстрому отработал – и на поклончик.
Мужик, оглядываясь на зрителей, с опаской садится на край дивана. Кто-то в зале громко икает, а после вскрикивает: «Вот, блин, оливье с яйцами». Народ – картинно пошлит и ждет агрессии прожектора. Одна баба, хоть в первом ряду, но у девочки на руках, даже противогаз на макушку нацепила, а в руках транспарант «Милый, мне очень грустно было – пока перебродило». Тоже мне, «Карнавальная дочь» с Людмилой Дурченко – лишь бы в телевизор попасть! Резко слепят софиты, народ дружно аплодирует. Вралдис припадочно вскакивает, подскакивает к мужику и тычет в него модным радио микрофоном.
В: вау – брысь мяу, котики и кошечки! Мы продолжаем наше блицкриг шоу «Герой дня…» - вопреки всем половым недугам в Татарстане, вирусному интернету в Омске и снижению цен на бриллианты в Уганде. У нас в гостях – обыкновенный человек из глубинки, такой себе отстойный  рубаха-парень, но в этом и вся его необычность. Давайте смотреть в оба рога, что наш герой о себе расскажет. Представьтесь, Луиджи Брулио нашего времени (галантно кивает в зеленеющего от волнения гостя).
М: я, м…это…уж и не знаю – когда икаю…
В: как это искренне! Вы не волнуйтесь – здесь же все свои (кроме налоговой инспекции). Особенно те две забавные девчушки (кивает перстнем в массу зрителей, старость на галерке пошло хихикает школьными губами). Кто вы, милейший, с чем к нам в «мозголюбку» пожаловали…Ты кто, чувак?
М: Зовут меня Федором. Руслинец моя фамилия.
В: Федор Руслинец – сплошной писец на холодец. Это же круто, почти по Достоевскому! Ну, что прикажете с вами дальше творить?
М: да уж не знаю, чего делать. Разве что – про работу свою расскажу.
В (пытливо вздергивает вверх указательный палец): вот! Любимая работа – каждодневная забота. Только она способна размалевать серость уездной жизни до воистину столичной неузнаваемости, а после как шандарахнуть по башке. С придурью, до сотрясения головной кости. Давай, Федун, колись (приобнимает пугливого гостя за сутулые плечи).
М: так это, женился я! Не сразу, конечно, но глупый случай со мной вышел. Хотя и правильный. Если честно, жизнь как-то неожиданно распорядилась…
Народ дружно аплодирует, кто-то хрипит «Давай, мужик, покажи им правду-матку». В студии резко гаснет свет, все тот же голос басит фразу «Рекламный пшик». Вралдис бессильно откидывается на диванную спинку, вываливает ковбойские сапоги ног на дежурный студийный столик и тяжело дышит. К нему ковыляет тучная визажистка Сима и начинает припудривать лицо, брови и немножко мозги. Федор замирает на месте – как засватанный, но явно не семейный. Зрители произвольно тянутся на отлив.
В (пыхтит): да ты попустись, мужик. Че надулся, как беременный сивка-бурка? Расслабься, пивком подлечись (протягивает Федору жестяную банку теплой рекламной пены). У нас все четко, без срывов.
М: да я, в принципе, не очень. Мне бы водочки, для храбрости.
В: э-э, мужик, тухлые твои яйца. Чего нет – того нет, да и куда в такую жару водку-то хлебать? Хотя, всему свое время, после поговорим…
Резво моргает прожектор, ускоряя любителей автографов и визажистку «из кадра». Вы бы видели выражение лица последней, когда ей спешно пришлось прятаться в ближних декорациях! Словно раненая, но гордая птица, вспорхнула она, матерно задев подставку для камеры, и йокнула в пустоту. Народ завопил искренне, но громко, а Вралдис вытер бутафорским галстуком слой творческого макияжа и выскочил на передовой ракурс.
В (размахивая руками): вот они, вот они – для людей намотаны! Вы еще спите, друзья и подпруги? Тогда точечный подъем – «Герой дня…» никогда не дремлет. Даже в пути! Вот вам Федор – фигура без широко растущих пальцев! (подскакивает к зажатому сомнениями гостю). И что вы говорите, работа у вас? Это же круто. Круче батюшки в лосинах.
М: работа уж. Видите, форму надел (выпячивает пуговицу на груди)? Железнодорожник я.
В: а я-то думал – эсэсовец (смех в зале и громкое икание). Или панк. Ну-ну, не слушайте.
М: путевой обходчик я, двадцать первый год уже.
В: так у вас очко? Поздравляем всем заводом.
М: кстати, меня так и называют – «очко». Но нынче не стоит про это (вскрывает банку с пивом и смокчет глупое, а потому порошковое пиво).
В (выхватывает банку из рук Федора): наш пивной спонсор – пиво жареная компания «Усралтика». Море пива – всем ротозеям в студию (морщась, отпивает из банки).
В зале резкий ажиотаж, кто-то даже кричит «Слава пиву и мне хмельному». Вралдис успокаивает толпу и выдает очередной перл:
В: тихо, люди – фарш на блюде! Мир остановился – это Федя наш женился. Дадим слово заключенному в объятия проказницы-судьбы.
М: да, путевой обходчик я. Ну, там, по рельсам хожу, вдоль столбов и поездов, болванкой железной по фигне всякой стучу. Лишь бы не по пальцам.
В: боже индустриальный, сколько романтики! Фигней – да по пальцам.
М: Весной это было, в аккурат после восьмого марта. Иду – сопли жую. Извиняюсь, работу свою добросовестно делаю. Глядь – а состав уже – тю-тю, в натуре.
В: в натуре – орган в шкуре. Что, стыбзили паровозик?
М: если бы, а то вагонами кончился. Стоит себе, не скрипит, а на рельсах тело бабское валяется. Оно часто так бывает, даже внимание уже не реагирует, но на этот раз – словно бес попутал. Жалко стало горемыку!
В: вау, как романтично! А что, часто народ рельсами ложится?
М: дык, раз на раз не бывает. Когда за всю смену никого, а если в Пасху или на майские – много, хоть ботинками обхаживай. Бывало, склонишься возле кармана, а он уже тю-тю…
В: что, окочурился?
М: да нет, наизнанку вывернут. Значит, менты линейные опередили. Юркий они народец.
В: а контингент какой попадается? Неужто одни бабы да менты?
М: Всякие попадаются: и бабы, и голые, и давно трупики. А однажды карлик залег. Мы никого не трогаем – они нам особо не препятствуют. Только лишь этих, что мужиками целуются, молотками гоняем. Нечего, мол, трудовой фронт тухлым гондолизмом забрасывать.
В: а спонсор нашей программы – семейная резина «Буратино» предоставила подарки для нашего гостя. Призы в студию!
М: призы в студию! – разгорается нетерпением Федор, а сам похмельно трусится.
Вновь гаснет прожектор – на самом интересном месте. Реклама, блин! Оно-то понятно – спонсор не дремлет. Народ ожесточенно хлопает по впереди сидящим и машет в нерабочую, но идейно снимающую зрителей камеру. Вралдис тучно опадает в упревшее кресло, отбиваясь от назойливых насекомых. И как это им удается, в такую жару еще и размножаться? Федор вульгарно ковыряет в носу, но вряд ли это кого удивляет. Вон, девица в четвертом ряду – та и вовсе от жары разделась. До голого купальника. Может, в телевизор попасть решила? Обязательно подфартит – с такими-то силиконами! А эта, в противогазе, всеми доступными подбородками упрела – хоть бы хны…
Звучит команда «Мотор!». Кто-то подло добавляет «сплошной запор!». Прожектор давит на психику, народ ликует, Фальш подскакивает, как ошпаренный, а на сцену выходят две одинаково долгие, но чрезвычайно гладкие модели. Одна несет целую корзину резиновой продукции интимного назначения от «Буратино» и букет бутафорских лилий, вторая – ведет за руку директора этой сказочной торговой марки, короткого, но плотного в бедрах мужчину с проплешинами вместо волос. Если всмотреться в него издали, сложится впечатление искореженной диафрагмы вашего телевизора. Но его, похоже, заботит только престиж изделия №1. Все остальное – повод рассеять внимание. Он улыбчив и свеж – как на Первомайском параде глухонемых…
После скорого награждения и протяжной, но «бесплодной» речи плешивца, спонсор с девицами растворяется за постером Децла, а ведущий с удвоенной энергией вгрызается в речь приглашенного. Времени остается мало, а душевная сцена с рельсами раздражает все больше и больше. Хотя, железнодорожному обходчику Федору все едино – он мерно продолжает свою историю. Теперь уже – с угрожающим спокойствием.
М(как бы обращаясь в зал): Так я это, продолжу?
В (забрасывая ковбойский сапог через колено): конечно же, уважаемый Степан, дерзай.
М: да и не Степан я вовсе, друзья Федором кличут.
В(задумчиво): Федор-Федор…Степан-хулиган – намного круче. В общем, без фамильярностей – на нашем блицкриг шоу «Человек дня без памперса»! (в зале заметное оживление, а болезненно резвый юноша радостно дует в милицейский свисток).
М: в общем, женился я на ней.
В: что, так сразу, на рельсах и женился? А как же «постелю я тебе у порога?».
М (хихикая): вы что, шутите? Ясен-красен, что не сразу. Поднял я ее, от мазута слегка очистил – а она мне как даст по морде. Пардон, физиономии.
В: вот это драйв – жениха, да еще и не вошедшего, фэйсом об тэйбл - хрясь.
М: тю, говорю я ей, вы бы, гражданочка, не спали на рельсах – еще сзади застудите. Да и спереди уже все инеем покрылось. Поезд ходить должен – не ровен час, по полной протянет. А она мне так нежно перегаром в лицо дыхнула и жалобно так: «Мужик, дай закурить – целый час уши пухнут».
В: «Кэмел» с ментолом – верблюд на рельсах! Вот они, дети пустынной периферии.
М: угостил я ее «Примкой», после – водочки выпили, на брудершафт.
В(сухо): а водка-то зачем? Неужели способствует?
М: еще как! За знакомство. Да и чего добру в кармане киснуть, у меня там оставалось еще – по глоточку. Выпили мы, а дамочка как сиганет мне на шею, как влипнет в нее губами.
В: не иначе граф Дракула в Голопупинск на гастроли пожаловал.
М: я сперва тоже подумал, что скрытая камера где включена. А чего: меня дважды снимали, после – по телеку крутили. Раз – в привокзальном туалете, правда звук все же свистом заменили, а второй раз в Мавзолее, когда Ленин на роликах катался. Один японец даже в обморок упал. Подумаешь, на роликах, вон мой сосед Петька – тот вообще самогон из елки гонит. Как в Новый год начал, так до сих пор перегнать не может.
В(машет в яростно аплодирующий зал): гениально! И зал вас в этом поддерживает. А что потом, сразу в загс? Или на боковую…
М: никаких или – прямо там и женились.
В: что, на холодных рельсах?
М(регочет): да нет же, в рабочей каптерке. Мы ж не собаки бродячие – люди как никак. К теплу и комфорту приучены. Так я ей свою телогреечку под это дело и подстелил.
В: воистину, эволюция не знает границ и переходов. Свистать всех наверх! (хлопки в зале)
М: только я Нюрку с рельс оттянул, как поезд тронулся.
В: что, прямо на нее и тронулся?
М: так оттянул же, успел, по малой нужде. Очень уж просилась она. А мне чего – лишь бы не на рельсах. Труд путейщиков надо уважать…
В: как в кино – любовь и смертность. Да вы, голубчик, герой, вам орден положен!
М: а что, я не против…хотя у нас – все как в сериале про Селесту. Нюрка захотела.
В(вздыхает): ох уж мне эта Селеста – видеть больше не могу.
М: ровно сорок дней как мы женились, но уже успели ребеночка родить. Девочку – Манечку. Вся в папку!
В: что-то вы быстро, Федор. Может, поторопились? Рельсы длинные, выбор богатый…пока не переехали.
М: люблю я ее, милашку мою. Да и потом, как же быстро – целых пять месяцев, как она со мной в спальном вагончике живет.
В(считает на пальцах): пять месяцев…А ты уверен, чувак, что это твой ребенок? (зал картинно охает, оператор берет крупным планом одну из березок, самую рогатую).
М: а то чей же еще? На меня похожа – как пару капель.
В(вскакивает на ноги и выписывает руками безбожные фигуры): все понятно – сохатый ты, дядя (зал регочет). А теперь: дамы, не дамы и законно обманутые родители. Только у нас, на этой сцене, Селеста нашего забойного шоу – несравненная Нюрка-пулеметчица.
Зрители вскакивают с мест, неистово хлопают в ладоши и по соседним карманам. Из березок показывается робкий, но в обтяжку сарафан, с болезненным румянцем щек и наспех обрезанным макияжем. Коленки сбиты, хотя и каллиграфично смазаны йодом. Прожектор рекламно гаснет, а Нюрка (Н) тормозит возле супруга и дрожью пританцовывает под голос режиссера, что матерно орет на неприлично расслабленного пенсионера. В зале пахнет турецким дезодорантом и слабеющим пахом, Федор сплевывает на пол, а Вралдис расслаблено к нему подходит.
М(опережая): с чего это, моя Нюрка – пулеметчица?
В(раздраженно): да какая хрен разница: пулеметчица-залетчица. Анка-партизанка, одним словом. И нечего ко мне цепляться, как клещ к заднице.
М: Нюрка она. Разнорабочая, шпалоукладчица. Между прочим, на хорошем счету.
В: между прочим, все мы на хорошем счету.
М: она лучше всех, гулечка моя.
В: ага, гулечка-шпулечка со стажем. Ты бы не умничал, мужик, а нагнул свою зазнобу, страстно поцеловал…только в губы.
М: это чего, при всех-то? Я так сразу не смогу.
В: сможешь – будет круто! Как у Виктюка, только с бабами.
М: не-ет, я так не буду. Да и с чего нам, трезвым-то, на людях целоваться? Не молодые ведь почем зря куролесить. На работе засмеют, да и желания особого нет.
В(подыгрывает): как так, едва ли вместе, а уже желания нет? Может, к урологу пора, или корень женьшеня подвязывать?
Нюрка пошло хихикает, режиссер орет свое психованное «Все по местам, мотор!», зал наливается светом, аплодисментами и добрыми улыбками. Вралдис скандирует:
В: тили-тили тесто – жених и Селеста. Поддержим сладкую парочку, миряне. Громче ветра пожурчим!
Нюрка, все так же спьяну и беззубо улыбаясь, впивается в Федора губами и когтями, тот – без ума от гнева, но в титрах это выдается за бурную страсть и удачный пиар.
В: а мы напоминаем, что наш косметический спонсор – компания «Макс Трактор» предоставила молодоженам ценные призы (появляются все те же «реечные» девушки, но в откровенных майках с логотипом компании). Нинке – дустовый набор для душа, Федору – подарочную связку туалетной бумаги «Путеводная звездочка». (пульсирует тазом в зрительный зал): Больше аплодисментов, лиходеи! Не вам ли балдеть от чужого счастья?
Да уж, Вралдис Фальш разошелся не на шутку, задевая разбрасываемыми в припадке руками нечто пиротехническое, но бесполезное. Зал взрывается хлопками и смешками, Нюрка радостно скачет над Федором. Естественно, ей с четвертого класса никто ничего не дарил. А тут – сразу все: и для туалета, и для ванной. Только Федор хмур, как и прежде, но его мнение уже никого не интересует. Особенно пьющего из горла режиссера, что взвинчивает ажиотаж до предела. Да, он всегда молодец: запустил в народ несколько зубных паст «Акватреш» - и ажиотаж взбудоражил всех. Даже побочный (пардон, подручный) персонал пытается долю урвать, что поближе да с пола. Снова реклама, снова ажиотаж. Только на этот раз никто уже не шевелится, только Нюрка любовно теребит Федора за щеки. Даже ведущий не пытается острить, а сутуло горбится в потном кресле…
 Снова «мотор», яркий прожектор и баба с противогазом на голове, что незаметно для всех (и даже для себя) разделась до исподнего, знаменитой русской «ночнушки». Жуткое зрелище! Теперь-то ее точно на всю страну покажут. Напоследок камера берет крупным планом лицо Нюрки, нагло жующее спонсорскую карамель. С такими-то зубами! На журнальный столик выскакивает не унывающий ведущий Вралдис и грозно показывает безумным от халявы зрителям губное «тсс!». Народ вмиг стихает, только кто-то, согнувшись в заднем проходе, выкрикивает: «видали мы таких демократов!». Ведущий, но еще не пьющий Вралдис подскакивает к хмурому Федору, насильно усаживает к нему на руки Нюрку и многосложно беседует с упревшим в жаре объективом камеры:
В: ну что, мышки и безнорушки, ваша правда пришла. Просто прилетела на крыльях счастья! Посмотрите на эту до безобразия милую парочку, и вы поймете, что есть еще Бог на свете. Твердая железнодорожная правда свела этих простых, но давно обреченных людей. Свела, чтобы навечно склеить их в своих семейных объятиях. Ни опасные рельсы, ни похмельные горести, ни венерические заболевания – не смогли сломить это крепкое и терпкое чувство. Давайте же пожелаем им светлой радости в далеко идущей темени дней (зал взрывается аплодисментами, девица с силиконами театрально охает).
Н(подпрыгивает и безобразно кривляется в зал): какие вы лапки, я вас люблю. Сразу всех!
М(теряется в неловкости): да уж, рады мы. Как и прежде, но…
В: Но мы напоминаем, что генитальный (мои соболезнования, генеральный) спонсор нашей программы туристическая компания «Светлый, но последний путь» предоставила сегодняшним участникам три путевки в круиз по экзотическому Нечерноземью.
Зал сходит с ума от зависти, но энергично хлопает, Вралдис достает из заднего кармана брюк  смятые диванной кожей бумажки и демонстративно разворачивает перед камерой. Тут же вручает их Федору, целует в потный лоб и жмет руку чавкающей Нюрке. Федор  урезонивает жену толчком в бок, деловито разглядывает путевки и заявляет:
М: а почему же на троих, нас ведь двое?
В: да вы что? Это же экзотика, русское Нечерноземье в Рождество! Еще кого с собой прихватите, для правильного удовольствия (подмигивает Нюрке), или ребеночка вашего возьмете. Когда еще столько халявы увидит. Даже я не отказался бы от роскошной поездки, любезно предоставленной таким честным спонсором.
Н(виснет на Вралдисе): поехали, парниша, я тебе гейзеры покажу.
В: рад бы в рай, да запонки не пускают (смех в первых рядах). Не могу – РА-БО-ТА!
Н: ну и гад. Все вы так – сперва целоваться лезете, а как до нижнего танго доходит…
М(жестко одергивает Нюрку за синяк на запястье): ну, спасибо тогда, Леонид Аркадьевич,  пойдем мы (насильно тянет жену в березки, та упирается и силится задрать сарафан).
В(вслед): вот и вся любовь…в декорациях от Краснова (зал дружно, но матерно острит, шурша пакетами, газетами и билетами). А с вами был я супер мега лега сега ведущий Вралдис Фальш и мое забойное блицкриг шоу «Герой дня без памперса»!
Народ вскакивает с мест, а ведущий стелится на заранее брошенный перед камерой водяной матрасик и чопорно шепчет:
В: до встречи в русской бане, дорогие мои. После таких сальных историей, да еще и без памперсов, она ох как вам понравится. С легких отпаром и наваром, генацвали!
Прожектор резко гаснет, зрители торопятся на выход, а раскрасневшийся от стыда противогаз раздает всем автографы. Кто-то запустил утку, что это известная артистка Мордюкова (только непонятно с какого бока) специально разделась, как бы рекламируя свою новую эпизодическую роль в молдавском триллере. «Явно баксы заплатили!» - выдал «на гора» мудрый пожарный и, тем самым, спровоцировал толпу. А тетке-то чего: долгожданный бенефис настал! Кто билет протянет, кто сзади за живот ущипнет…
Народ постепенно просачивается за двери, светотехники и просто случайные любители халявных деталей сворачивают аппаратуру. Вралдис тяжко дышит на диване, забросив  сапоги ковбойских ног на покосившийся от эмоций столик. В руках – косячок и сразу две банки уже вскипевшего пивного спонсора. Для себя и визажистки Симы, во всех отношениях компанейской девахи. Уж она-то знает толк в подобных посиделках! Где-то в глубине березок слышится ауканье заблудшего Федора и, совсем уже рядом, пошлое сопение Нюрки. Та, видать, уже встретила свое сиюминутное счастье, и все не может с ним расстаться. Может, кто из персонала «случайно» подключился, или еще кого нелегкая занесла? Какая, блин, разница, в темноте-то? Главное, что процесс движется!
И только грустный, но умный режиссер привычно ерзает на своем угловом табурете и пьет дармовое виски. Он-то уверен: на этот раз все получилось КРУЧЕ яйца вкрутую в его, безусловно, блицкриг гениальном шоу «Запой дня без сникерса». Пардон, я опять все перепутал.
«Герой дня без памперса» - самое хитовое шоу всех армян и народов. Удачи!

Особая благодарность спонсорам этого неординарного, а потому сумбурного действа. За щедрость и…вдохновение. А также соседке Розарии Блюм с третьего этажа, послужившей реальным прототипом дамы в противогазе. Уж она-то, когда в потном неглиже вывешивает на балконе капающее тряпье, явно талантливее большинства наших теле мега звезд. По крайней мере, в боках толще, что, намного интереснее и привлекательнее, чем фальшивыми (пардон, пиратскими) компакт-дисками перед людским безразличием щеголять. Такой вот облом, пиппл…