Тень на грибоедовом канале

                “Давай, у Грибоедова канала
                Закурим, на прощанье, сигареты”
                /из разговора в трамвае/
Отскочил в сторону человек. “Не наступайте!” А в спину вдавили чемодан. Иди – не останавливайся. Ты бы ещё пару тюков с собой прихватил!
– Дорогу! Дорогу! – катится тачка с мордоворотом у руля.
        Платформа пустеет. Прибывший поезд дичает. За мутными стёклами проводники проносят мешки с пустыми бутылками и упаковки истребованного белья.
Железное небо обрывается. Перрон исчезает за спиной. Узкий закуток забит людьми. Метро. Скользящие двери впускают вовнутрь. Монетка летит в прорезь разменного автомата. Четыре жёлтых кружка звенят на вылете.
Шаги замедляются у ловушек. Но пятак опущен, и можно идти. Эскалатор. Ручеёк людей уносится в коридор-катакомбу.
И опять – в который раз – в спину кольнул взгляд.
Оглянуться. Посмотреть.
Скрипящая дорожка выпрямилась, вошла в прорезь зубчатого приёмника. Толчок. Ноги идут по искусственному мрамору. Станция метрополитена. Тупые лица спешат проскочить расстояние от походов к платформе.
“Осторожно, двери закрываются. Следующая станция “Владимирская”.
С двух сторон сжали. Девушка в белом платье наступила туфлёй на ногу – и даже не замечает.
Кто это!
Какие осторожные глаза следят, а потом прячутся. Кто он?
Девушка уплывает в открывшиеся двери.
“....Следующая станция Пушкинская...”
Но нет! – Следят с другой  стороны. Вот он – спрятался под кепочку и будто бы  газету рассматривает.
Теперь смотреть за ним. Не выпускать и незначительного движения...
– ...А он мне говорит: очко не сходится, пенис придётся менять...
Ухнула дверь и толкнули в спину.
“Кто? – Бить! Сейчас!!”
Поезд дёргается. Останавливается.
“Станция Пушкинская... Следующая Технологический институт...”
И опять тряхнуло.
“А где тот в кепке?! Пропал! Исчез!!!”
Нет. Встать спиной в угол и держаться, не психовать...
Стучат колёса. На стекле зеркало вагона. Толпа людей. Качаются. Гудят рельсы.
“Станция Технологический институт. Переход к поездам Московско-Петроградской линии...”
“Бежать!”
Дипломат к себе. Плотней прижать к бедру галантерейную кожу. Вперёд.
Арка перехода. Роскошное подземелье. Поезд. Быстрей! Уйти от хвоста. Ещё немного... и двери закрываются за спиной. И больше никого, Ты последний вошёл сюда.
Облегчение? Но ведь ещё ничего не кончилось!

                Помоги другу.
                Накажи врага своего.
                Не обидь невинного.

“...Площадь Мира...”
Выходить. Проверь – есть слежка?
Уходить в толпе и менять направление. Скользить. Затираться в людское скопище. Лишь бы уйти...
Эскалатор выносит в стеклянный павильон. Стеклянные рёбра прячут за собой город.
Прозрачные двери – выход на воздух.
Автоматы газированной воды встречают строем. И утолить жажду появилось желание. Трюшка должна быть в кармане.
Струя прыскает в стакан. Жульканье успокаивает. Да и какие могут быть в такой солнечный преследования? Какие шпионы, да диверсанты?
        Стой и пей – и никого не опасайся...
        Рука тянется к дипломату. Прерывистое дыхание...
        Резкий оборот и... люди идут. Мерещится!
        Всё! Надоело! Кончать со всем спектаклем! Передать бумаги – и тогда свобода.
        Взбодрившись облегчающей мыслью, ноги сами несут на угол улицы Садовой, что рядом с магазином “Судостроитель”. И дальше – на противоположную сторону улицы. Стоп. Остановка.
        Люди стоят у стены, возле бордюра. Кто-то курит. Из магазина вышла мамаша с ребёнком. Ждали трамвай.
        И он подошёл. Четырнадцатый номер.
        Глаза скользнули вокруг, обозрели людей и дома...
        В вагоне душно. Билет стоит пятак. А если без билета? Так можно и за трояк проехаться...
        Протарахтели колёса по площади. Ещё одна остановка.
        “Молочная столовая” – читалось за стеклом трамвая. И узкий переулок уводил к древнему, канальному, историческому.
        Трамвай опять заскрипел и архитектурные фасады заскользили красавцами – кораблями в вечное плавание.
        Улица выгнулась и её ровная планировка закончилась на повороте. Мелькнул за окном сад с решёткой.
        “Выходить!”
        Толчок – трамвай встал. Двери распахнулись. Дипломат вперёд, а дальше и остальное тело. Осмотреться. Никого? Или...
        Кто это там, на другой стороне улицы?
        Плевать!
        Теперь уже не далеко. Уйти с угла. Свернуть на неё...
        Шаги глохнут в асфальте. Под асфальтом булыжник. Могучие бордюры отделяют тротуар от движения машин.
        Магазин “Вино”... И надо сворачивать. Улица Большая Подьяческая.
        Пусто! Бежать!!!
        Нервы сдали и ноги утроили скорость.
        Вот и дом. Подъезд. Сюда! Оглянись!
        И тень прошла возле угла...
        “Всё же следят!”
        И по лестнице вверх. Бегом.
        Этажи, длинные марши. Площадка. Палец впивается в звонок. Тишина.
        Нет! Что это?! – В подъезд кто-то вошёл. Остановился.
        Дверь никто не открывает. Палец ещё раз давит в кнопочку на стене. Где-то вдали звенит, но...
        Кто-то, неведомый, стал подниматься по ступенькам. Тяжёлые и медленные шаги. Идёт с опаской, значит...
        Дипломат прижат к груди и палец опять жмёт в плоскую пуговицу.
        “Прошёл первый пролёт. Встал. Дальше пошёл...”
        Ну...
        Дверь открылась. Створка распахнулась. Звякнула цепочка.
        – Андрей? – затем радостное – Андрюха!!!

                Истина? – А зачем она вам?

        Пена клубилась, выпирала из кружки, не хотела оставаться в стеклянном объёме. Весёлая музыка плавала под потолком. Стоп! В тот момент часы показывали 12 часов по полудни. Значит...
        Они сидели за столом втроём: Юра Капранов, Вася Габов и он – Андрей Борилов. Пивной бар на улице Монастырской проветривался через входные двери и проход к летнему павильону.
        Юрка только вчера приехал из Питера. И вот они собрались вместе. Шесть лет прошло с тех времён, как кончили они школу. Шесть лет – а как жизнь раскидала дружный класс своим замысловатым спектром! Приехал Юрка, и всего два соученика смогли поприветствовать его на следующий день.
        “Кто? Где?” – вопросы естественные. Вчера и сегодня – а завтра Юрка уезжает. Заехал на пути к морю. И вот... “Зелёная муха” приветствует тех, кто заглянул в неё.
        – Андрюха, спичка есть?
        – Зажигалка.
        Дым поплыл над головами.
В “Зелёной мухе” все свои – знакомые. Вон Канцлер с Шибом. А рядом с ними Костик и Шустров. Они учились в соседней школе. Но – все знакомы. Подходят, здороваются.
        Грек стоит с плечистым Миней. Миня Крест – боксёр и задира – тянет пиво и косит глазом в сторону одноклассников. Он тоже из их школы, хотя и двумя годами старше. Рядом с Миней пьёт пиво и травит анекдоты Кизляр. Кто незнает Кизляра? Так он же знаменитый весельчак и хулиган!
        Короче говоря – все свои и ощущение дома захватывает Юрку.
        – А помнишь, Андрюха, как мы в ансамбле играли?
        – Вокально-инструментальный, – согласился Вася.
        – “Битлз”, “Роллинг Стоунз” – а у нас “Поющие гитары”.
        – И ещё – “Весёлые ребята”.
        – А ещё эти – “Червона рута”, “Верасы”, “Песняры”.
        – Да – а техника какая была!
        – Я всё ещё помню как твоя “басуха” скрипела на весь актовый зал и потом выбивало всё электричество в школе.
        Андрей хмыкнул, Юрка улыбнулся. А Вася поднялся и пошёл в сторону Кизляра. Они с Васей и вовсе жили на одной площадке.
        – Ну, – в размышлении произнёс Андрей, – А потом помнишь, что было?
        Юрка глотнул из кружки.
        – Помню. Потом Тбилиси было. Наша вера. Наши мысли. Наши надежды. И знаешь, – Юрка внимательно посмотрел на Андрея, – именно после Тбилиси наше поколение раскрепостилось.
        – Я помню.
        – И мы в руках держали наши битлые гитары, как штандарты. И мы готовы, как сейчас, бежать в атаку на дураков и заборы. А кто лидер?
        – “Машинка” – Макаревич.
        – Рядом стояли “Круиз” и “Воскресение”, “Аквариум” и “Диалог”.
        – А помнишь – потом “Динамик” и “Зоопарк” появились.
        – Да – время – оно оставит в своей клеточке историю о бьющихся в стену лбах.
       Андрей задумался.
       – А знаешь, Юрка, – сказал он, – наше поколение, после Тбилиси, стало жить в другом времени. Все окружающие жили в своей исторической области, а мы выделились.Мы стали сами по себе. Наши законы Добра и Справедливости не сошлись с гуманностью Того Мира, что окружал всех нас.
       – Мир раскололся, – согласился Юрка, – одни люди ушли указанным направлением куда-то, а другие выделились и двинулись косой прямой в своё неизвестное. И одна точка у этих прямых совпадает – первоначальная нулевая.
       Они замолчали. Задумались. Приложились к кружкам.
       Трещёточная мелодия брыкалась под потолком и голос горшочника вещал о любви.
       – А “диско” мы так и не приняли, – утвердительно надавил голосом Юрка, – где тупое “бум-бум-бум-бум” рок поворачивается задом.
       – Цветочки, лепесточки – там, где жизнь ломает человеческое целое – смешная набляшка.
       – Клоуны и лакеи отличаются друг от друга.
       А жидкая музыка всё лилась и прыскала из потолочного динамика.
       – Потом был восемьдесят третий год.
       – Разгром.
       Юрка посмотрел на Андрея, кивнул головой.
       – Всех разогнали, – сказал он, – в одной Москве – 800 групп. А что мы?
       – Что мы?
       – А мы ушли в подполье. Мы ушли, как те заговорщики, что забили мозги свои пропагандой и прокламациями.
       – А наши головы не были забиты.
       – Ты прав. Головы наши чисты. И души наши распахнуты. Друзья и братья. Зачем строить свободу, если просто можно быть свободным?
       Андрей посмотрел пиво на свет, качнул кружкой.
       – И знаешь, из подполья вышли все наши лучшие группы, которые вынесли на свет то миропонимание в которое верит наше поколение.
       – Ты прав. Из подполья, из кочегарок, из дворницких подворотен и сторожевых будок вышли на свет “Кино” и “Наутилиус”, “Алиса” и ”ДДТ”.
       – Две большие группы не пережили подполье.
       – Ты имеешь ввиду “Примус” и “Альфу”?
       – Да.
       – Ты прав. Не все выжили. Башлачёв погиб. Другие превратились в коллекционеров марками, да спичечными коробками.
       – Но дух остался?
       – Да – дух нашего поколения остался. И его можно убить только вместе с нами.
       – Юрка, последователи “Зепелина” и “Флойда” не далеко ушли друг от друга.
       – Рок есть рок. Рок – не музыка. Рок – образ жизни. Нельзя исполнить протест против тупостояния, не веря в идеи вышедшие из Ремарка, Хэмингуэя, “Битлов”, Селинджера, Высоцкого.
       – Тот кто хочет услышать в роке симфонию – ошибётся не только в адресе, но будет он обманут в жанре. А тот кто считает рок уравненным с эстрадной песнятиной или дископопсом – человек наивный и непросвещённый.
       – Рок – это жизнь. Мировоззрение раздавлено в двадцатом веке. Жестокость и насилие обесценили мораль. Жить – как они живут, – значит оправдывать всё зверство совершённое человечеством за свою историю. Рок даёт выбор: иди с нами или оставайся с гнилым и суеверным прошлым. Рок поддерживает и греет. А мир классический чахнет и затухает. Пой с нами. Стой с нами. Иди с нами. Жизнь – Кто там? Рок – твоя судьба.
       Юрка выпил пива. Андрей сыпанул соли в кружку.
       К столу вернулся Вася, ведя за собой Кизляра.
       – Привет честной компании, – возгласил Кизляр и наклонился к Юрке, – про Пупсика анекдот слышал?
       – Кизя, садись и пей пиво, – посоветовал Юрка, – а пошлятину ты мне вчера рассказывал.
       Кизляр заулыбался.
       – Я сяду, когда посадят, – сказал он.– Но, за приглашение – спасибо.
       Бравурно-попсовая музыка бренчала под потолком.
       – Но там, где рождается подделка – всплывает ложь.
       Юрка продолжал прерванную беседу.
       – Они называют себя – “роком”. Но они ничего общего не имеют к року.
       – Что ты имеешь ввиду? – спросил Андрей.
       - Я говорю об авангарде и антиграунде.
       – Розовые мальчики, отрицающие всё на свете и бледные девочки насилующие своё существо во имя кубиков и ромбиков?
       – Да, да – о них я говорю.
       – Тупики из башен из слоновой кисти, да пришибленные из подвалов.
       – И самое интересное, – продолжил свою мысль Юрка, – я так и не могу понять, кто же из них дальше ушёл от рока и в каком направлении.
       – А по-моему, – не согласился Андрей, – они вообще не имеют роковой основы. Лишь отдалённые внешние признаки присвоили себе и рады тому.
       – Это мысль, – улыбнулся Юрка. – Ты, видимо, прав. Что такое авангард? Авангард – скачок в заведомую перспективу.
       – Или его имитация, – уточнил Андрей.
       – Или имитация, – согласился Юрка. – они хотят указать пути развития из подсознания. Они ищут выхода, мотивируя подинстинктами. Так почему бы им не изображать потоки полусонных видений в картинах посткультуры? Если брать Дали или Шагала, то я могу представить себе такое полотно: пробиваются с мечами и автоматами Нерон, Иван Грозный, Наполеон, Сталин, Гитлер и Пол Пот из прямой кишки к анальному отверстию. С нижней части картины ослепительно светит Солнце. И с Солнца, снизу вверх, капают капли человеческой крови. Навстречу злодеям хлещут потоки нечистот. Под анальным отверстием лежит голая деваха на гвоздях и её опухшее чумное лоно приходится как раз напротив предполагаемого выхода на свет великих кровопускателей. Вокруг центральной сцены летают мухи, крысы. Чудные животные откусывают друг у друга самые различные части тела. Битые гитары, статуи, взрывы и ёжики выплёвывающие змей...
       И представляешь, Андрюха, такое полотно может называться: “Хочу на горшок /перед пробуждением/”.
       – Да, авангард ничего общего не имеет с роком.
       – Чего же он имеет общего с жизнеутверждением, если ищет во всём окружающем себя – извращение, да поиски из отрицания сделать смысл жизни.
       – Но и антиграунд отрицает.
       – Конечно! Однако – они отрицают совсем иное. Антиграунд отрицает цивилизацию в которой живёт.
       – Они ведут свою историю от босяков, анархистов-беспредельщиков.
       – Или просто от хулиганистой шпаны, не признающей никаких законов.
       Они отпили из кружек, и Юрка продолжил:
       – Кто люди из антиграунда? Я вот недавно был на концерте. Я тебе скажу – идиотизм на сцене. Если гиперболизировать всё происходящее, то представь себе такую картинку. – Выходит на сцену детинушка, неся под мышкой пластмассовый унитаз. Ставит унитаз посередине сцены. Потом, при общем молчании зала, снимает штаны, удобно устраивается на унитазе, берёт в руки балалайку и поёт: “Я такой, потому что я такой. А почему я такой? Да потому, что я такой!” Вот тебе преувеличенная иллюстрация антиграунда. А по содержанию – тоже самое.
       – Рок – не диско. Рок – не вопли. Рок – жизнь.
       Юрка поднял четвёртую, по-счёту, кружку:
       – За рок!
       – За рок!!
       И ещё шесть кружек поднялись над столом – к компании присоединились Миня и Грек.
       – ...А помнишь...?
       – Было дело...
       Хлопали друг другу по плечу. Вспоминали старину. Костили былых и нынешних лидеров музыки и вообще Мира.
       Андрей не заметил, как стол оброс народом. Люди всё подходили, гоготали, отпускали шуточки.
       Костик, Шустров – друзья-приятели. Малинщик и уличный хулиган Сиплый. Кизляр рассказал анекдот и пивной зал загрохотал смехом. Шиб сбегал за пузырьком” – веселье продолжалось.
       Андрей, сквозь дым, слышал отдельные фразы, но не вникал в смысл говоримого.
       Юрку приглашали на рыбалку – он отбрыкивался. Пришлось /на пару с Андреем/ играть в “козла” и ставить пиво. Любители рыбалки вели свой разговор:
       – ...Мы бреднем, а там убежим...
       – И далеко ехать?
       – Два часа на электричке.
       – Хутор Свободный – соглашайся, не пожалеешь.
       Уже стемнело, когда Андрей попрощался с Юркой. Музыкально-распивочный бар закрывался. Компания расходилась.
       – А знаешь, что? – предложил Юрка, как ты смотришь на то чтобы приехать ко мне в гости?
       – В Ленинград?
       – Да.
       – Я подумаю.
       – Думай, думай. У тебя когда отпуск?
       – Через месяц.
       – Вот и ладушки – приезжай. Я буду ждать.
       И они ещё о чём-то говорили. И смеялись. А потом пожали руки. Разошлись.
       Андрей шёл тёмной улицей и улыбался своему весеннему настроению.
       Одинокий фонарь светил ярким глазом в землю. Вот и подъезд. Дом капитальной постройки – благоустроенный.
       Андрей остановился рядом с лужей света. Достал сигарету из пачки. Щёлкнул зажигалкой. Прикурил. Пару раз затянулся и хотел уже идти дальше – к дому ближе. Да только увидел он в освещённом пространстве нечто, схожее с кожаной сумкой /или инкосаторский мешок?/.
       Андрей приблизился, наклонился. На асфальте лежал кожаный портфель и поблёскивал замысловатыми застёжками.
       “Что там?”
       Андрей поднял портфель. Попробовал на вес. Нет – тяжести нет. И всё же...
       Защёлки брякнули. Андрей раздвинул кожу. В портфеле лежал пакет. А из пакета выступал листок бумаги. Андрей аккуратно достал листок и увидел розовый текст на шершавой бумаге:
“Наставник, передай пакет по адресу:
г. С-Петербург. Большой проспект, дом 49. кв.33.
Торопись. У тебя мало времени.”
       “Кто наставник? Почему торопиться?”
       Андрей ещё раз прочитал текст. Ничего не понятно! Как поступить?
       Фонарь неожиданно потух. Стало совсем темно. И тихо.

                Отступление 1.

       Они вошли в вагон из тамбура. Ветер свистел за окнами. Электричка скрипела на ночных рельсах.
      – Шо, фля, притихли?!
      Длинный, с замотанной белым шарфом шеей, косо окинул вагон серым глазом. Приказал:
      – Псих, держи ту дверь.
      Низкорослый проковылял к скрипучей роликовой деревяшке.
      Длинный прошёл по вагону. Заглянул во все лица.
      Старушки и дедушки, работяги и детишки. Семьи и одиночки. Притихли. Вдавились в сидения. Опустили глаза.
      Подошёл к молодой девахе, показал пальцем.
      – Вставай.
      Двое молодцов подхватили деваху под руки. Подняли.
      – Кто?
      – Я? Я студентка...
      – Лысый, годится?
      Лысый смотрит, оценивает.
      Ноги длинные, губы накрашены. Выглядит интеллигентно. Чёж – такую можно обломать.
      – Годится, – цедит сквозь зубы и дымит девахе в лицо, – Берём.
      Длинный задирает девахе юбку.
      – Не-енадо!
      Парень слева бьёт девахе по голове.
      Длинный ломает застёжку, двумя руками срывает юбку и звук лопающейся материи разодрал тишину вагона.
      – Не...
      – Писюн, заткни ей ебло.
      Паренёк справа, с размаху, бьёт деваху в зубы.
      Длинный стягивает плавки. Лысый хватает девку за волосы и кидает её на скамейку. Чулки стягиваются до колена. Блузка разлетается в разные стороны.
      Деваха бьётся в истерике.
      – Держи ноги, – коротко бросает Длинный.
      Боковые ребята хватают ноги и раскидывают их широкой дугой.
      Девка бьётся. Лысый ещё раз оглушает её по голове.
      – Подняли.
      Длинный становится рядом со скамейкой. “Шестёрки” поднимают деваху и насаживают её на Длинного.
      Истошный крик. И стало тихо. Только хихиканье и причмокивание.
      Лысый, Писюн, второй, Косой, ещё трое...
      – Псих, твоя последняя очередь.
      Низкорослый проковылял к скамейке, усмехнулся. Затушил сигарету о лоб девахе. Снял спортивные штаны.
      Длинный достал из заплечной сумки бутылку “Агдама”. Содрал железную крышку, заглотнул из горла и передал бутылку Лысому. Лысый тоже выпил и пустил бутылку дальше по кругу.
      – Псих, спустил?
      – Сейчас.
      Псих довольный отходит от скамейки. Длинный забирается на соседнюю скамейку и мочится с неё на голову девахи. Лысый проделывает ту же операцию, не усложняя себе процедуру. Он стоит над самой головой и поливает закрытые глаза, разбитый нос, окровавленные губы.
      – Косой, шмон!
      – А-ша!
      Представительный, в костюме, достал из кармана складной нож, показал ночным пассажирам лезвие, сделал короткое объявление:
      – Господа, нам не нужны ваши жизни. Мы берём деньгами.
С десяток глоток исторгли восторг.
      Электрическая лампочка мигала в полусумраке.
      – Стоп!
      – Кино смотрели все, – разъяснил Косой, – а за зрелищные мероприятия, в Советской стране, положено платить.
      Они надвинулись на немногочисленных пассажиров. Мелькнула в воздухе цепь от велосипеда.
      Дедушка раскрыл свой кошелёк. И мамаша с детворой, сидевшая поближе к выходу, выложила всё что имела. И старушка рассталась с тем, что должно было стать её хлебом. И отец семейства лишился выходного отдыха с цирком, да зоопарком. И пацан, копивший на жвачку, вывернул карман. И толстячок поторопился расстаться со своими кровными.Отдал, и прижался в уголок, лишь бы не били.
      Длинный ещё раз оглядел вагон, закинул широкий конец шарфа на спину, харкнул в проход. Попрощался.
      – Живите, суки. Мы ещё придём.
      И они ушли в тамбур. Ветер свистел за окном. Электричка скрипела на ночных рельсах.
      Деваха упала со скамейки на пол вагона.


      Озри вокруг – жизнь и бренность стоят лицо к лицу.
      Озри вокруг – и останешься один. Центр мира и ты – вот та точка от которой движется Всё.
       Человек – не стремись понять Мир, ибо тебе дано знать отведённое свыше.
      Заглянув за черту, ты умрёшь. Во имя истины лишиться себя. Во имя каких помыслов платить невозможную цену?
      Комок духа путешествует по Космосу. Великий друг, спираль, имеющая и конец, и начало в не плоскостном виде, – гонит своего путешественника из Мира к Миру, от круга к кругу – ибо нет конца движения, как и нет конца энергетической потенции Великого Космоса.
      Имя тебе – Человек. Но лишь в данном векторе, в данное время и в своём узком кругу ты именуешь себя таким словом. Твой дух до тебя именовался другим именем, а твой дух после тебя примет своё изменённое название.
      Комок духа путешествует по Космосу и ищет себе дом, а находит пристанище. Ибо жизненное тело смертно.
      Звёзды, планеты, провалы жизни и бессмертия – всё гибнет и рушиться от Времени. Лишь блуждающим вечным странником движется Комок духа и ищет покоя. А спокойствия нет. Круг космоса порождает Жизнь. Тело смертно. Круг ведёт к вечному обновлению. Ибо сохранить дух можно в молодом организме. Вечная смена, вечное движение – механизм Космоса, сохраняющий главную свою ценность – дух Вселенной.
      Человек – ты смертен. Ты частичка Космоса и подчиняешься общему закону. Кто ты – Человек?
      Комок духа оторвался от  ушедшего в небытиё тела и отлетел в блуждающий Космос. Дух покинул свой старый дом и ему стал нужен дом новый. Космической бурей занесло Комок духа в отдалённый район Вселенной и он своими стараниями находит телоплодящий координат и устремляется к нему.
      Тела появляются в жизненном своём состоянии разными путями. Отдалённый кусочек Космоса, именуемый человеком Солнечной системы, даёт жизнь телу путём размножения.
      Комок духа устремляется к живородной планете Солнечной системы, – Земле – ищет своё тело и селится в нём.
      В момент зачатия, в тот самый миг, когда семена вторгаются друг в друга, смешиваются и появляется возможность зарождения новой жизни, Комок духа приближается, высматривает свой будущий дом и селится в нём. С этого момента в теле начинается борьба за жизнь.
      Комочку духа желательно на более долгий срок сохранить свой дом и блаженно проводить в нём годы. Он начинает борьбу за выживание тела. И природные условия отступают перед борьбой духа.
      Ну а как же те зачатые тела, которые обошёл Комок духа, как те эмбрионы до которых он не успел долететь?
      Младенцы рождаются мёртвыми. Или умирают в первые дни своей жизни.
      Единый Комок духа нисходит на Землю.
      Единый корень поселяется во всех живых существах Земных.
      Все Земные существа равны в рождении, в праве на Жизнь, в Смерти.
      Да и что есть смерть? – если умирает тело, а Комок духа продолжает своё Космическое скитание?
      Вечность внутреннего и бренность внешнего. Закон разделяет посланца Космоса и живородящее тело на второе отражение.
      Сознание тела лишено Космической памяти Комка духа. Ибо каждое тело – продолжение материального развития данного кусочка Космоса. Ибо каждое тело – появляется на свет один раз и имеет право на одну материальную жизнь.
      Единичность воплощения тела на Свет, считает процесс Жизни исключительным актом.
      Комок Духа и Жизнь тела соединяются всего один раз. Соединение их становится самым ценным в системе всех ценностей и всех Законов Времени.
      Чти своё тело. Ибо нет ничего более важного в Большом Мире.
      Чти тела других – ибо они сходны с твоим телом и равны твоему отражению.
      Развитие составных частей тела, достижение гармонии – наивысшая телесная радость.
      Соединение с другим соплеменным телом, достигшим наибольшей гармонии – тот придел, для которого существует материальная жизнь и происходит самородящий процесс в пустотных пределах Космоса.
      Человек человечен – ибо он понимает себя, но не понимает процессов, происходящих вокруг него. Мир, состоящий из Комочков духа и самородящих тел, – закрыт сознанию, истину ведёт к блуждающему единению.
      Окружающие условия указывают путь к гармонии. Красота тела и чистота помыслов – ещё не конечная цель, но уже тот путь к цели, ведущей к гармонии.
      Естественные желания тела, его потребности, его слабости – вот истина тела и иное стремление нагрузить или занять тело – насилие над плотью, как и принижение Комочка духа, находящегося в теле.
      Тело – символ. Тело – людской бог. Телу – единому может позволить себе поклоняться Человек. Ибо свет и темнота, боль и радость, горе и счастье, – познаёт человек через тело.
      Сообщество тел идёт дорогой познания наибольшей гармонии. Наивысшего счастья тело не получит никогда. Но сам путь, – не путь страдания и боли. Путь к постижению гармонии идёт от постижения той же гармонии, лишь на более удобном отрезке своего развития.
      Чистое, развитое физически и интеллектуально, тело соединяется с чистым, физически и интеллектуально развитым телом.
      И в этот момент истина Жизни тела достигает того предела гармонии, который пододвигается вплотную и – на какой-то миг – становится составной частью Закона Космоса, под которым ходит вся Вселенная, все Вселенная, все Миры, все Комочки Духа.

      – Чертовски рад тебя видеть, Андрюха!
      – Юрка, а ты потолстел.
      – И такие вещи случаются в наше время.
      – Юрка, у тебя есть выпить?
      – Бьёшь, как Будённый, с налёта! Ну как не быть! Такие гости не каждый день меня посещают. Проходи, проходи. Не задерживай публику.
      Юрка провёл Андрея через массивную прихожую, свернул на кухню.
      – Сюда, давай иди – не запинайся.
      Андрей увидел фигурную дверь.
      – Вперёд!
      Юрка открыл дверь и сделал жест рукой.
      – Сколько имеем – всё наше.
      Ещё один коридорчик. Две двери, и ещё одна.
      – Мои апартаменты.
      Андрей сел в кресло. Поставил дипломат рядом. Огляделся. Посмотрел в окно. Но там виднелась крыша. Двери? Нет – беспокоится не надо. Двери Юрка закрыл на два замка и цепочку. Тогда что?
      – Рассказывай.
      Андрей перевёл дыхание.
      – Ещё не налил – и уже рассказывай, – грубовато пошутил он.
      – Вот те раз! – наиграно взмахнул бутылкой Юрка. – Что бы сказал Фёдор Михайлович, если бы узнал, что  в его город приехал алкаш?
      – Какой Фёдор Михайлович? – ещё не справившись со своей нервозностью, спросил Андрей.
      – Ну и ну! – разливая коньяк по рюмкам, завопил Юрка, – этот человек не знает как звали коренного петербуржца Фёдора Михайловича Достоевского.
      – Ты, как всегда в ударе.
      – А как же! – обрадовался Юрка и передал наполненную рюмку Андрею. – За твой приезд, Андрюха! За твоё прибытие в свящённый город белых и чёрных ночей, солнечных и дождливых дней! За тебя!
      – И тебе того же.
      Они осушили рюмки.
      Юрка поспешил нагнуться и достал из шкафа коробку конфет.
      – Извини, не ждал так скоро, – пояснил он. – Но через час закусон мы обеспечим.
      Андрей улыбнулся и что-то расслабилось в нём. И сразу мир перестал казаться гнетущим, пошлым. И сразу стало легко на сердце.
      – Нервы расшатались, – прошептал он, ни как не связанную, с темой разговора фразу.
      – Да, да, – подхватил Юрка, – и я так думаю. Гениальный город произвёл на тебя подавляющее впечатление. Итак, я жду твоей исповеди. Сын мой, открой своему пастору свои прегрешения и он отпустит грехи твои за причитающееся вознаграждение.
      Андрей ещё раз улыбнулся. Да и чего там... Рассказать Юрке всю историю в шутливых тонах – и делу конец. А то ещё...
      – Знаешь, Юрка, со мной такая штуковина приключилась...
      – Ну, ну...
      В этот момент зазвонил телефон.
      – Одну секунду, – оборвал себя Юрка и кинулся на кухню – к аппарату.
      – Аллё! Я слушаю.
      На том конце провода молчали.
      – Говорите! Вам кого нужно?
      Но слышалось дыхание, а слов – никаких.
      – Аллё...
      В телефоне застонали гудки.
Юрка вернулся в комнату, странно посмотрел на Андрея. Глуховато произнёс:
      – Положили трубку.


      Звонок бил по ушам. Дребезжащий телефонный аппарат вырывал из пелены сна, лишал спокойствия, блаженства. Что ему надо? Что?!
      Андрей сонной рукой снял трубку, поднёс её к уху и заспанно спросил:
      – Да?
      Холодный, чёткий голос, с другого конца провода произнёс:
      – Наставник, ты должен передать текст по данному на листе адресу.
      Трубка запищала гудками, а Андрей стоял и прижимал пластмассу к уху.
      Сон смыло страхом.
      Жуть повисла в комнате.
      – Аллё... – глухо проговорил Андрей и не узнал своего голоса.
      “Кто это? Откуда он узнал?!”
      – Аллё...
      Гудки и тишина.
      Андрей положил трубку на аппарат и сел на пол. Стало тоскливо.
      “Во что я попал? И почему я? Кто они? Зачем я им нужен?”
      Андрей заглянул под кровать, увидел кожаный портфель. Руки вынесли на свет то самое, из-за чего звенел утренний телефон.
      “Так что же делать?”
      Андрей повертел в руках портфель. Хотел открыть его и ещё раз посмотреть на текст, но не решился – затолкал портфель под кровать, а сам пошёл умываться.
      “В конце концов, – думал он, – что-то должно произойти. Только надо ждать”.
      Однокомнатная квартира молодого специалиста занимает достаточно небольшое пространство. Пока идёшь от дивана до ванной комнаты – количество мыслей, приходящих в голову ограничено.
      Андрей открыл кран с горячей водой, взял в руки мыло и посмотрел на себя в зеркало.
      Из зеркала на Андрея пытливо смотрело незнакомое лицо с внимательными глазами.
      – Ат...
      Андрей отступил на шаг, потом протёр глаза. Посмотрел в зеркало. Лицо незнакомца пропало. Из зеркала на Андрея смотрел Андрей.
      “Что это со мной?”
      Дневная улица встретила тёплым ветром и пустотой. К полудню в Самославле замирала всякая жизнедеятельность, в связи с обеденным отдыхом.
      “Ещё надо в школу зайти. А там...”
      Но Андрей не успел додумать своей мысли, так как из-за угла вышли Грек и Миня Крест.
      Миня вертел в руках сигарету.
      – Спички есть? – спросил он.
      – Спички?
      Андрей хлопнул себя по карману. Достал зажигалку. Миня прикурил, вернул блестящую игрушку, спросил:
      – Ну как жизнь? Что Юрка пишет?
      – Всё нормально.
      – Ну давай – пока...
      И они разошлись.
      Только у ограды школы Андрея осенила мысль: “Почему Миня спросил про Юрку?” Но мысль появилась – и пропала: проблема утренних странностей завладела Андреем окончательно.



      Великая Вселенная пустотными пространствами висит в обратной плоскости, скручивается к центру и, одновременно, раскручивается от него.
      Космос делится на внутренний и внешний, спиральный и веерный.
      Схематичная модель Космоса – атом в замороженном состоянии в стадии разогревания.
      Великая Вселенная живёт Законом Космоса – Законом Движения.
      Отсвет одной звезды и блеск другой создают иллюзию пространства. Но Великим Законом – пространства нет. Есть движение, от которого отталкивается поток Космического звена, что и даёт размер пространства.
      И есть Великий Дух – Жизнь Вселенной, невидимый организм существования. И Великий Дух правит Космосом, как и всеми Мирами Вселенной – телами Великого Духа.
      Великий Дух восполняет в себе массу силы и когда общий центр Вселенной не может удержать в себе весь Великий Дух, части Великого Духа откалываются от единого целого, распадаются и маленькими Комочками духа разлетаются по всей Вселенной.
      В тот же момент, как только единый Великий Дух почувствует в себе ослабление энергетического поля, – он призывает к себе разбросанные по Космосу Комочки духа, насыщает себя собранной, за время Космического путешествия, Комочками духа информацией о живущих Мирах, напитывает свои силы духовными силами всех существующих Миров и получает гармоническое равновесие.
      Знания, объяснение поступков, этика отношений, эстетика ценностей – предметы, которыми насыщается Великий Дух, тот внутренний состав, который движет Вселенную, заставляет двигаться двухстороннюю спираль тел ближнего и дальнего Космоса спирального и веерного – раскиданного в строгой порядковой закономерности галактик.
      Живое тело Космоса и мёртвое тело Вселенной, существование Великого Духа и самостоятельные путешествия Комочков духа – подчиняются лишь одному единому Закону Времени.
      Время – вечно. Время не имеет конца, границ, смерти.
      Движение и Время – они всегда вместе, они всегда рядом.
      Космос имеет много Миров. И все Миры подчинены Великому Духу и Закону Времени. Переступить через черту не может ни одно существо живущее в спирали Вселенной.
      Пустоты Космоса не имеют физических законов, существующих на Звёздах и планетах. Каждый Мир подчиняется своему координату и каждое Космическое тело – в данной местности и в данное время имеет свои физические законы, которые могут не повторится через мгновение – ибо сменись координат – изменится любое физическое правило или положение.
      Те же Законы свойственны Земле – планете одной из звёзд отдалённой от центра Вселенной окраинной веерной галактики.
      Жизнь, существующая на Земле – продолжение Мира обитающего у звезды Солнце.
      Звезда Солнце сгорает, как и все остальные звёзды веерных галактик. Чем больше сгорает звезда – тем меньше энергии она выбрасывает, а значит и скупее обогревает свои мегаполисы – планеты.
      Жизнь веерных галактик проста и примитивна. Она состоит из тепла и биноза. Тепло сгораемой звезды нагревает биноз и возникает биотело, в которое может поселиться Комок духа. Когда тепло уходит – биноз гибнет или же принимает консервированную форму.
      В своё время жизнь обитала на планетах звезды Солнце, по мере её остывания. Молодая звезда обогревала дальние планеты – биноз расцветал на дальних планетах. Звезда остывала и биноз приближался к звезде. Разных форм и разного развития достигал биноз, но суть Мира жила и оправдывала своё существование.
      Земля стоит на третьей к Звезде ступени. Пройдут долгие годы, незамеченные Временем, и звезда сгорит на столько, что биноз на Земле не сможет существовать. И что же? – конец Миру? Нет!. Биноз перенесётся на следующую к звезде планету и продолжит своё существование.
      А когда звезда сгорит до тлена?
      Тело Космоса никогда не умирает. Гибнут одни миры – появляются другие. Система отсчёта ведётся во Времени. А у Времени нет ни конца, ни начала. Время подвластно лишь одному Великому Духу.
      А значит, не надо смотреть в будущее, ибо будущее не подвластно сознанию, так же, как и телу.
      Гадать можно, но гадание бесполезно. Всякий Закон Мира ничего не стоит перед Волей Вселенной. Всякое достижение ума – лишь отблеск мудрости Космоса.
      Так что же Земля? Что это за планета в системе Вселенной и Космоса?
      Звёзды веерных галактик служат обратным отражением звёзд спиральных галактик. Мир Космоса, как и весь Мир Вселенной имеет закрученный обрат с обязательным отражением живого и неживого тела на обоих полюсах Миров.
      Планета Земля занимает своё место в системе жизни звезды, а значит несёт функции рождения тела, в которое вселяются Комочки духа.
      Полёт галактики предначертан, ибо она должна пройти через своё начало, пройденное своим подобием в спиральной системе галактик.
      Жизнь и повторение Закона Вселенной – истина звезды Солнце, а с ней и всех её планет.
      Но ведь жизнь на планете Земля не вечна? Да. Звезда сгорит, жизнь переместится на следующую пригодную для развития биноза планету, лишь самые стойкие к невзгодам организмы смогут ещё жить – некоторое время – под корой Земной поверхности.
      Но свои функции планета будет нести до конца, а значит вечно – ибо нет конца, как и нет начала в отражённом движении Космоса. Движение подчиняется Времени. Время вечно, как и Великий Дух, обитающий в центре Вселенной.
      Тело смертно – функциональное отражение тела останется в контурной памяти Космоса.


      Июнь подходил к концу. Отпуск начинался через два дня. Поздним вечером – около десяти часов, местного времени, Андрей возвращался из библиотеки, где он засиделся в читальном зале, просматривая находившиеся в картотеке работы по эстетике и философии. Первые звёзды загорелись на небосклоне. Тёплый ветер обдувал лицо, успокаивал, освежал голову.
      Андрей шёл размышлял на темы, отстранённые на далёкое расстояние от повседневной жизни.
      “Ну почему же так происходит?...”
      Фонарь, под которым Андрей нашёл портфель, горел Свет бил ярко и когда Андрей проходил мимо столба, на земле он увидел расплывшуюся лужу.
      “Что это?”
      Андрей наклонился. Пригляделся и... отшатнулся. “Кровь?” Лужа расплывалась в разные стороны.
      Андрей посмотрел вверх, вокруг себя и поспешил домой.
      “Опять! Что со мной происходит?”
      В почтовом ящике что-то белело. Андрей машинально достал почту, закрыл ящик, вбежал по лестнице и открыл двери квартиры.
      Тихо. Никого. Значит – опять мерещатся кошмары.
      Андрей проверил крепость замка, накинул цепочку. Прошёл в комнату. Включил настольную лампу.
      Почта пришла, как обычно – две газеты. Но когда Андрей стал разворачивать их, из глубины газетной бумаги вырвался белый почтовый конверт, перевернулся в воздухе и упал в покрытое накидкой кресло для отдыха.
      Андрей поднял конверт. Ни адреса получателю, ни обратного адреса отправителя – на конверте пусто. Лишь в уголке три расходящиеся веточки. Словно треугольник без граней или...
      Андрей разорвал конверт. В конверте лежал белый свёрнутый листок. Андрей развернул его и прочитал:
“Наставник, передай портфель по адресу:
г. С–Петербург. Большой проспект, дом 49, кв. 33
Не жди. У тебя мало времени. Больше
предупреждать тебя не будем...”
      Почерк ровный каллиграфический, старинный. В конверте ничего другого не было.
      “Что они от меня хотят? Кто они?”
      Андрей опустился в кресло. Достал сигарету. Прикурил. Если это шутка – то шутят не умно. А если нет – то тогда...
      А что случится тогда?
      Слежку Андрей ощутил на следующий день. Постоянно чьи-то глаза смотрели за ним. Весь день невидимый преследователь шёл по пятам, угадывая любое желание Андрея, а – иногда предвидел обстоятельства, которые вот-вот должны случится. Андрей оглядывался, смотрел  во встречную витрину и долго причёсывался у зеркала. Но преследователь опережал разоблачительные ходы Андрея и успевал укрыться.
      “Так кто же они? Кто? Чёрт возьми! Что им от меня нужно?”
      А ещё через день пришла телеграмма от Юрки:
      “Срочно приезжай. Мне необходимо твоё присутствие. Юрий.”
      И тогда Андрей понял, что что-то случилось. Юрка не стал бы посылать такой телеграммы без нужды.

Отступление 2.

      Они звонили долго, терпеливо. На вопрос “Кто?” – Ответили коротко: “Милиция”.
      Как только дверь приоткрылась, её вышибли с цепочки, сломали защёлку и вошли молчаливой толпой.
      Хозяин кинулся в комнату к телефону.
      Долговязый догнал его, сбил на пол, пнул между ног.
      – Шмон. Банан на стрёме.
      Дверь аккуратно прикрыли. Щёлкнули замком. Прошли в гостиную.
      – Ничего фатера.
      – Тащи его сюда.
      Высокий сел в кресло. Достал сигарету. Прикурил.
      Долговязый и Бритый приволокли, держащегося за спортивные брюки, хозяина.
      – Дай ему в рыло – пусть прочухается.
      Долговязый размахнулся и разбил мужчине губы.
      – Ну, Смирнов, готов?
      Мужчина открыл глаза, сглотнул кровь, спросил, через боль:
      – Кто вы? Что вам надо?
      – Гляди, прочухался! Бритый, дай ему ещё разок – пусть забалдеет.
      Бритый ударил снизу – по зубам. Мужчина качнулся. Но его удержали.
      – Смирнов, где деньги?
      Другие тени из толпы обыскивали квартиру. Открывали столы, шкафы, вспарывали кресла, диван, ломали кровать и сантехнику в туалете.
      – Ну, Смирнов? Ты понял?
      – Я, я...
      –Ну?
      Мужчина закашлялся.
      – Бритый...
      Бритый с размаху пнул ногой в живот. Мужчина упал. Бритый второй ногой ударил под рёбра. Мужчина ёкнул, закричал. Долговязый ухватил лежащего за волосы и стал бить его лицом о пол.
      – Заткнись, с-ссу-ка!
      Бритый пнул лежащего между ног.
      Высокий меланхолично курил, смотрел за избиением.
      – Есть!
      В гостиную вбежал парнишка. Глаза его горели. В руках он держал пачку денег.
      – Ага, – зловеще понизил голос Высокий, – Нашли. Колись, Смирнов-кооператор. Колись, пока не поздно.
      Притих мужчина. Припал к полу. Прижался к ковру.
      – Н-ну?
      Бритый ухмыльнулся. Потрогал носком окованных кроссовок ягодицы лежащего.
      – Да он усрался.
      – Подними, – приказал Высокий.
      Долговязый и бритый подняли мужчину.
      – Смирнов! – деньги?..
      – У-у...меня...
      – Деньги?...
      – У меня в квартире нет денег.
      – А нам сказали – есть, – Высокий пустил дым в лицо мужчине, – колись, Смирнов-кооператор, не серди дядю.
      – Можно курить? – неожиданно спросил мужчина.
      – Пацан, дай ему дым, – приказал Высокий, стоящему в дверном проёме пареньку.
      Паренёк исполнил указание.
      – Я присяду? – спросил позволения мужчина.
      – Присядь, фраер – и думай шустрее. Время идёт.
       Мужчина сел на вспоротый диван, а Долговязый и Бритый стали исследовать стоящую на столике аппаратуру.
      – Шмон, братва, шмон.
      Высокий встал с кресла, подошёл к окну. Посмотрел на улицу. Затушил окурок о стекло. Харкнул в кактус.
      Мужчина вскочил, побежал, рванул дверь на себя. Уже коридор.
Но в коридоре Банан с ножом в руке. Налево! Крик за спиной. Дверь в ванную. Открыть. Никого!
      Мужчина заскакивает в комнатку, закрывается на задвижку. Просовывает под ручку угольник от сорванной ванной полки.
– Убивают! Помогите! Спа-асите! Убивают!!!
– Вруби музыку.
Приказ Высокого исполняет Бритый.
Долговязый, Высокий, Пацан, Гнутый и ещё двое толкутся у дверей в ванную. Хотели открыть дверь, да только ручка оторвалась.
– Выбивать будем, – решил Высокий.
Разбежался Долговязый. Ударил. Треснула дверь. Из комнаты загремела музыка.
– Помогите! Убивают!!!
Ещё раз разбежался Долговязый. Проломил. Стали ногами расчищать вход.
– Помогите!!!
Ворвались. Стоит мужчина на ванне, вырвал сетку с вентиляционного канала и кричит туда.
        – Ах ты, па-адла!
        Сбили.
        – Помо...
        Бьют ногами. Забивают.
        – Стоп. А-ша!
        Высокий врывается в свалку.
        – Стоп. Пусть деньги отдаст.
        Взяли за руки, за ноги. Понесли. Бросили на ковёр. Скрутили проводами ноги.
        – Н-ну, Смирнов? Ты спортсмен? Где, пидар, деньги?
        Высокий надавил каблуком на горло лежащего.
        – Ты пончиками торгуешь – у тебя есть деньги. Где они? Ну?!
        – Нет у меня дома денег, – заплакал мужчина.
        – Где деньги?
        – Сейчас он скажет.
        Бритый поднял с пола паяльник.
        – Снимай с него штаны.
        Бритый втолкнул вилку в розетку. С лежащего сняли спортивные брюки, трусы. Повернули его лицом вниз.
        – Щас скажет.
        Бритый вставил загнутый конец паяльника в анальное отверстие мужчины.
– Слушай, гад, – стал внушать бритый, – Это – тебе кранцы. Выжжет – загнёшься и ни какой дохтур тебя не спасёт. Отдай деньги – для тебя дешевле будет.
– Нет у меня денег – они все в сберкассе.
– Лёнчик не мог ошибиться. Он – халявый навод.
В комнате запахло жжёным мясом.
– Шмон! Шмон!!!
И опять ищут, ломают, вскрывают.
– Нет у меня – нет!
– Тепло, гнида? Ещё добавить?
– А–а!!
Рот заткнули полотенцем.
Долговязый обошёл всю квартиру. Сам всё проверил.
– Денег нет, – сказал он.
– Берём аппаратуру.
– Смирнов, где деньги?
– Да он кони кинул.
– Достань жестянку. Интеллигент, сколько взяли?
– Полтора куска. Аппаратуры на пять штук.
– Выносите.
Высокий встал. Потянулся. Достал сигарету. Прикурил.
– Бритый, – тихо произнёс он.
– А?
– Выкиньте его.
Пацан открыл балкон. Долговязый и Бритый натянули трусы, спортивные брюки на тело, подхватили мужчину под руки. На балконе перевесили хозяина квартиры через перила – вниз головой. И вытолкнули тело с площадки.
– Уходим.
– С девятого этажа пархнул, как ангелок.
– Банан, закрой дверь.
Лифт ждёт открытый. Звенит ключ. Нажимается кнопка. Шуршат канаты над головой.
Высокий, вдруг, выругался грязно, сплюнул под ноги. Притянул к себе Бритого. Дохнул на него.
– Бля буду ещё раз с кооператорами связываться. Понял?
Нас кто-то заложил.

                Сними с себя лишнее. Сделай шаг. Войди
                В природу. Соединись с землёй, воздухом,
                Солнечными лучами и водой. Пусть природа
                Войдёт в тебя. Пусть твоё существо
                И стихия сольются в единое целое.
                /из разговора в трамвае/
Всю ночь снились кошмары. Яркий луч пробивал темноту, освещал скалы, долины, сонный лес. Из леса скакал на коне безголовый всадник. Смеялась лошадь, а на скалах горел костёр. Костёр из черепов. Унылый человек шёл через долину. Вдруг он остановился и из него стали вырываться звёзды. Они вылетали, взвивались в небо и гасли, полусонно догорая в темноте. Вокруг событий собрались люди и один из них удивлённо спросил: “А где человек? Тут человек стоял, куда он делся?”...
Суровый металлический голос проговорил: “Наставник, ты должен сделать свой шаг. У тебя остаётся ещё один день. Передай текст по адресу”.
Андрей вскрикнул и проснулся.
“Сколько будет продолжаться вся эта чушь?”
Но уже немного осталось ждать. Сегодня получить отпускные и сегодня же ехать. Или?... Нет – сегодня!
Андрей умылся, оделся, побрился и поспешил из дома.
Летний день радовал свежестью и теплом. Андрей не заметил буйства природы – призрак неясного и загадочного притаился за его спиной.
Уже по дороге домой, на углу улиц Косыгина и Пельше, Андрей встретил Васю Габова. Тот шёл, заметно шатаясь, торопясь, неся в руках сумку с ягодами и тёмный кожаный дипломат. Вася шёл и озирался в разные стороны.
– Привет, Васёк, – окликнул его Андрей.
Вася вздрогнул, узнал Андрея и кисло улыбнулся:
– Привет.
Андрей хотел идти своей дорогой, но Вася вдруг оживился:
– Слушай, Андрюха, ты сейчас чего делаешь?
– Ничего. Домой иду.
– Ясно. А потом?
        Андрей задумался: говорить школьному другу или не говорить?
– А то бы съездил со мной в одно место, – выжидательно предложил Вася.
– Да нет, пожалуй, не могу – уезжаю.
        Андрей посмотрел Васе в глаза и уловил в них интерес. “С чего бы это?”
        – В дальний путь? – спросил Вася.
        – В Ленинград, – осторожно согласился Андрей.
        – Ну – ты даёшь! К Юрке заедешь?
        – Постараюсь.
        – Привет ему от меня передай.
        Андрей свернул с улицы к своему дому. Вася от него не отставал.
Вот и подъезд.
        – Ты как? – поинтересовался Андрей у Васи.
        – К себе уже не приглашаешь…
        Вася выжидал.
        – Заходи, конечно, – согласился Андрей, – Только я сейчас собираться буду…
        Вася на кухне поставил чайник. Андрей стал собираться в дорогу.
        – Слушай! – Вася подошёл к Андрею со спины и ткнул его кулаком в правую лопатку, – Купи вещь.
        – Какую?
        Андрей поинтересовался отстранёно.
        – А вот эту.
        Вася показал на дипломат и щёлкнул пальцами.
        – Вещь! Выручи друга.
        – Куда?
        – Ну, Андрюха, – на мороженое.
        Андрей выразительно показал пальцем себе под скулу.
        – Не завязал ещё?
        – Не-е, – дурашливо промычал Вася. – Ещё балуюсь.
        – Знаешь…
        – Дёшево отдаю, – встрепенулся Вася, – Задаром.
        – Ну?
        – Мне б на пузырёк… коньячишки. А так – задаром.
        Андрей посмотрел на дорогой новый дипломат, потом на Васю.
        – Продешевишь.
        – Думай быстрее, а то Жорке Томпону продам. Он за такую цену ещё и в зад целовать будет.
        Андрей махнул рукой.
        – Ладно, – твоя цена.
        – Тридцатка. И сигарета сверху.
        – Сейчас оплачу.
        Андрей сунул руку в карман, где лежал у него бумажник с получкой и отпускными.
        – Ой! У тебя чайник сбежал.
        Андрей ринулся на кухню. Вася отпрыгнул в глубину комнаты, наклонился над дипломатом. Открыл его ключиком. В дипломате лежал толстый свёрток. Вася схватил его, затолкал в сумку и закрыл дипломат. Потом Вася отставил дипломат в сторону, заложил свёрток яблоками и вернулся на своё прежнее место.
        – Чай или кофе будешь пить? – крикнул из кухни Андрей.
        – Кофе, – отозвался Вася, – Он с коньячком лучше мешается, чем чай.

        Ленинградский поезд отправлялся в восемь часов вечера. Дипломат в руке, нервы спокойны, билет куплен. А ждать ещё целый, час!
        Андрей пристроился на перронном диване. Закурил.
        Незнакомый человек подошёл к Андрею.
        – Не скажете, который час?
        – Семь часов.
        – Благодарю.
        Человек отошёл, а Андрей подумал: “Почему он спросил? Над головой висят вокзальные часы. А там...”
        Андрей оглянулся, посмотрел вдоль перрона. Но человек пропал. И опять появилась неуверенность, сомнения...
        Из вокзального буфета вышли Миня и Грек. Грек щёлкает семечки. Миня подошёл к Андрею.
        – Огонь есть? – спросил он добродушно.
        Андрей щёлкнул зажигалкой. Миня задымил.
        – В дальний путь собрался? – лениво поинтересовался он.
        – В отпуск, – уклончиво ответил Андрей.
        – И куда?
        – К Юрке в гости.
        – Ага. Ну – передавай Юрке привет.
        Миня сплюнул на асфальт, и они с Греком поплелись вдоль вокзального здания.
        “Гляди – и этот всё выспрашивает!”
        Андрей удивился, посмотрел на часы, потрогал ногой дипломат.
        Поезд отправился вовремя. И, несмотря на летний сезон, в вагоне было много пустых мест.
        Андрей затолкал дипломат под сидение, сам пристроился у окна, наблюдая уплывающие в ночь огни поселений и дорог.
        Сон пришёл как-то сам – спокойный и долгий. Поезд мерно качался, пролетая станции и разъезды.
        Безмолвная тень встала в проходе. Андрей не видел её, но почувствовал. А почувствовав – проснулся. Внутреннее чувство подсказало Андрею, что выдавать себя нельзя. Он не пошевелился, лишь приоткрыл веки и увидел, что его пристально рассматривает человек, стоящий в проходе. Лицо терялось в темноте. Но блестящие зрачки впитывали в себя лежащего на казённой полке пассажира.
        Андрей не выдержал взгляда и брыкнул ногой в сторону тени. Призрак отшатнулся и бесшумно пропал в проёме вагонного перехода.
        Андрей вскочил с полки и выглянул из купе. В коридоре никого не было. Дежурные лампочки сумрачно мигали, угрожая погаснуть в любой момент.
        “Что за наваждение?” – подумалось тогда Андрею.
Но спать ему больше не захотелось.
        Рассвело. Подъехали к Бологому. Андрей собрался уже выйти с дипломатом и покурить на свежем воздухе. Он достал сигарету, зажигалку, выдвинул дипломат и выглянул в окно.
        С платформы, прямо на него, смотрели пристальные глаза одетого в серый костюм мужчины. И Андрей узнал его. Это был тот самый человек, который спрашивал “который час” на вокзале в Самославле. Или...
        Человек повернулся и быстро пошёл по платформе.
        Или это был не он?


        Человек, озри вокруг – и останешься один. Центр мира и ты – вот та точка, от которой движется всё.
        Озри человек и послушай, – ибо к тебе обращено послание, ибо ты знаешь жизнь на Земле.
        Пирамида борьбы за выживание на Земле делит и сильных, и слабых на единое противоборство в едином Мире планеты Земля.
        Солнце едино. И жизнь – едина. Все живущие на Земле – от Солнца – звезды греющей планету. Значит и в своём существовании равны все получившие жизнь на Земном корабле Космоса.
        Единение живого и неживого Мира регулирует устойчивая и подвижная Гармония. Общие законы Космоса используются на Земле так же, как и в любой другой точке Вселенной.
        Наибольшее приближение Человека к развитой и стимулируемой Гармонии – идеал ведущий к постижению наивысшего смысла Жизни.               
        Все рождённые на Земле и имеющие в себе Комочки духа живущее под единой звездой, дающей жизнь Телу – братья единой Жизни. Равенство братьев соблюдается как в рождении, так и в процессе жизни. Смерть, которой нет у Комочков духа, постигает одинаково все тела, всё братское сообщество.
Человек равен как со своими собратьями Земли, так и со своими соплеменниками, имеющими единое обличие, потенцию, разум.
        Человек рождается свободным. От самого рождения Человек не несёт ни каких обязанностей или обязательств перед кем либо или перед чем либо.
        Свобода рождения делает человека организмом без привилегий, а так же принуждения.
        Закон Космоса предписывает каждому рождённому телу стать хозяином своего тела, хозяином своей жизни, волей своего Комочка духа.
        Путь хозяина – жизнь сообщества тел.
        Каждый человек – хозяин того, что окружает его. Воздух и вода, леса и города – они принадлежат человеку, так же как и его ближайший или дальний собрат. Владеть Миром, ощущать Мир, чувствовать величину Мира – естественная потребность Тела – на всей Земной планете.
        Хозяин любого предмета Космоса является Собственником.
        Собственник может стать Индивидуальностью и тем самым приблизиться к постижению гармонии Великого Космоса.
        Человек, ничего не имеющий – ни к чему не привязан, а значит не может ценить своей свободы, и не познаёт глубины бытия через Ценность – мерило Земной цивилизации.
        Людское сообщество лишь тогда целостно и уравновешено, когда каждый человек из этого сообщества имеет собственность, которая признаётся достоянием в людской цивилизации.
        Человек, достигший индивидуальности – умеет делать всё, что присуще высокоразвитым людям. Он может прокормить себя своими руками; он может дать жизнь последующему телу; он может объяснить Мир и воздать должное Космосу.
        Человек, в котором зачатки имеющихся на Земле искусств, наук и жизненной философии, получили своё развитие – самозначение – становится интеллектуалом.
        Жизнь тела имеет три ступени, образующие свои названия, а так же отличающиеся друг от друга.
        Юность, зрелость и старость. Каждая ступень поднимает и меняет. Каждый, период жизни требует своё, и отдаёт свои силы вечности.
        Где бы ни родился человек, в каких бы условиях он ни вырос, юность потребует от него любопытства и отдаст ему познания; а зрелость захочет страсти и желания, что вернётся красотой любви. Старость – пора увядания, но и она прекрасна. Благополучие и достаток греют воспоминания о чудных безумствах юности и сказочных похождениях зрелости.
        Мир, предполагающий гармонию, заложил в человека возможность развиться, оторваться от обыденности – постичь наивысшее наслаждение и осмыслить свою жизнь в отношении Великого Космоса.
        Единение Комочка духа, тела и мысли – составляют Человека.
        Триединство – символ людской цивилизации. Три опоры – самое устойчивое сооружение на Земном шаре. Три дороги – символ выбора. Три друга – самая крепкая среда общения. Три раза повторяется жизнь. Три – магическая цифра, оберегающая тело от злой цифры – два, обещающей беду и расставание.
        Человек, несущий на своём теле знак цифры три – защищает себя от магии пустоты и призовёт к себе оберегающие силы Космоса.
        Великий Дух следит за порядком исполнения Законов Вселенной. И никто не смеет нарушить Воли Великого Духа.
        Родился человек. Пути открыты. Сделай выбор – и иди.
        Но что делать? Куда идти? Какой путь предначертал Великий Космос человеческому существу?
        Прожить жизнь. Прожить материализованный отрезок жизни.
        Но как?
        Великий Космос учит: постижение ведёт к знанию. Знание будит совершенствование. Совершенствование зовёт к гармонии.
        Единство Мира и Жизни соблюдается через гармонию.
        Великий Дух подводит тело к ступеням гармоничного совершенствования. И если на первую ступень человек взбирается самостоятельно – вместе с рождением своего тела, то следующая вершина не доступна смертному человеку без поддерживающей помощи Космоса.
        Узнай и возьми, сохрани и запомни – Что делать, как поступать, – рассказывает Великий Космос каждому живому существу, каждому телу Вселенной.
        Он приходит в беду и в радость, в ожидание и отчаяние; приходит Посланец Великого Космоса и свершается Закон Вселенной. И тогда живое существо Земли (так же как и всей Вселенной) видит во сне картину своего будущего или предначертания своей судьбы. И тогда Комочек духа покидает тело и уходит в Великий Космос. Он уходит на Суд Вселенной или на Совет Вселенной или на Печать Вселенной.
        А тело отдыхает, тело набирает силу, тело прислушивается к предупреждению и указанию Вселенной.
        И если пожелает того Вселенная, живое существо, через свершившийся закон, обретёт своё новое качество – взойдёт на следующую ступеньку Гармонии.
        Человек постигает Гармонию так же, как иные живые существа Вселенной. И лишь одна особенность имеется у него. В теле человека непропорционально развиты умственные способности, с возможностью тела постигать законы Гармонии.
        Человеческий мозг передумывает гармоничные послания и забывает их, приписывая непонятные видения Человеческой культуре и Человеческой фантазии.
        Для того чтобы Законы Гармонии Вселенной не ушли от человека, они должны наложиться на Гармонию Человеческого тела и перейти в наполняющуюся прострацию.
        После того, как Комочек духа вернётся из Космоса в своё тело, а тело восстановит свои силы и проснётся, человек усилием воли может вспомнить те видения, что приходили к нему во время сна. А вспомнив Послание Космоса, слить-ся в человеческой телесной Гармонии с другим Земным телом, предрасположенным природой для этой функции.
        И во время слияния тел, необходимо человеку держать в сознании те видения, что приходили к нему из Космоса. В тот момент, когда наступит наивысшее гармональное наслаждение тел, посыл Космоса сам исчезнет из сознания. Но уходя из ощутимых переживаний, он отложится в душе, а человек взойдёт на следующую ступень гармонии. И – бесконеч-ность. И – жизнь. И – смысл существования.
        Постижение Гармоничного развития Законов Космоса желает взаимности между двумя, восходящими по лестнице Гармонии Вселенной людьми. И если взаимность образуется, – Челове-ку откроется истинный смысл его жизни, истинная ценность тех прожитых лет, что тело его проживёт Земной жизнью в Солнечной системе окраинной веерной Галактики.
        Великий Космос берёт и возвращает. Дни прожитые в ожидании, сменяются днями активного действия.
        Но можно ли изменить предначертание, изменить судьбу, заглянуть в вечность? Как обратиться к Космосу, который неустанно ведёт возвышающую тему в каждое Земное тело?
        Открой дверь. Войди. Скинь с себя всё, что не дано тебе с рождения. Преклони колени. Подними триедино левую руку и обратись к символу. Скажи ему всё, что захочешь. Обратись к нему с просьбой или пожеланием. Скажи ему, что ты хочешь. Затем исторгни из себя жизненную силу и покинь ло-гово символа.
        Чистота и гармония обратились к самому вольному и свободному, к дикому и непредсказуемому. Идол воли и жизни – Волк звериный – перенесёт Слова человеческие к Духу Великому.
        Иди дорогой предначертанной Великим Космосом. Не насилуй своё тело – данное тебе единожды. Следуй предначертаниям Законов Космоса о Гармональном развитии.
        Человек – в твоих руках твоя жизнь, Тебе дано всё, Ты можешь лишь правильно использовать дарованную Вселенной собственную Жизнь.


        Проём подворотни остался за спиной. Каблуки туфлей зацокали по булыжнику.
        – Екатерининский канал, – торжественно объявил Юрка, – Чудо рук жестоко эксплуатируемых крепостных мастеров, времён Екатерины Великой – оно же – Распутницы.
        Набережная. Гранит. Ряд тополей отделяет проезжую часть от пешеходной дорожки. Глыбы гранита под ногами.
        – Закурим?
        Канал. Река, закованная в камень.
        Андрей достаёт из кармана пиджака пачку сигарет. Щёлкает зажигалка.
        Юрка дымит в небо.
        – По случаю проживания на канале – в течение одного года – русского дипломата Александра Сергеевича Грибоедова, – балагурит Юрка, – И идя на встречу пожеланиям трудящихся, в октябре 1923 года, канал переименован в Грибоедов.
        Чугунная решётка, гранитные башенки парапета. Спокойная вода уносит вниз по течению хлопья белого тополиного пуха.
        В небе чисто. И чистота небес отражается в глубине водного потока. Лучи Солнца выбиваются из ущелья улицы и играют в широких листьях тополей.
        А здесь внизу сумрачно, спокойно, тихо.
        – Местная достопримечательность.
        Юрка показал сигаретой на коричневый ларёк, что стоял метрах в тридцати от друзей.
        – Что это?
        – Пиво – друг и брат любого Питерца. Между прочим – увековечено.
        – Где?
        – На картинах великих Питерских художников. И как раз этот ларёк. Картину купил “Метрополитен музей”, – Юрка усмехнулся, – И за большие доллары.
        Тёплый освежающий воздух спускался с вершин тополей. Водянистая прохлада поднималась с поверхности канала.
        – Вот он – выходной день, – выдохнул Юрка, – Ну что ж. Пошли! Камни Российской, столицы помнят ботинки Шаляпина и сапоги Петра. В путь!
        Сигареты затушены. Машина пролетела через канальный мост. Друзья двинулись к “увековеченной” пивнушке.
        Вот они – исторические камни. Вот они – исторические дома.
        – Проспект Римского-Корсакова, – объявил Юрка, – Но мы должны отметиться. Иначе – город не простит.
        Очередь не большая. Минуты. Проезжающие за спиной машины. Мелочь звенит о тарелку.
        Андрей и Юрка отходят с кружками к канальному ограждению.
        – Между прочим, – говорит Юрка, – если бы современный сервис существовал в девятнадцатом веке, мы бы могли наблюдать в этом уединённым уголке Коломны и товарища Пушкина и безбожника Толстого и патриота Мусоргского и даже сиониста Левитана.
        – А Чехова? – задумчиво спросил Андрей.
        – С Чеховым проблема, – Юрка глотнул из кружки, – У Чехова была болезнь грудная. Но в молодые годы и он бы не отказался от радости жизни.
        – Конечно, – согласился Андрей.
        – Вот стоит на моём месте Антон Палыч, – фантазировал Юрка, – А ты подходишь к нему и говоришь: “Антоша Чехонте? Рад познакомиться. А у меня сюжет для вас имеется. Оглавление: “Мужики”. А он тебе в ответ: “Я тут седьмую кружку пью с мужиками. Зачем мне ваш сюжет? Вот они – все образы в очереди стоят. Так что прошу прощения, милостивый государь. Позвольте с вами выпить на "ты"?"
        – Это, скорее, не Чехов, а Булгаковский Коровин, – отозвался Андрей.
        – Всё может быть, – усмехнулся Юрка, – От романа все как с ума посходили. Даже церковь посещать стали.
        Два воробья устроились на бордюре и зачирикали, заспорили друг с другом, потом вспорхнули и улетели.
        – Великий город – Питер. И тут не всё так просто, как кажется. Юрка допил кружку и поставил её на тумбу парапета.
        – Говорят, что сам Пётр обходит ночной город, а здесь – на канале – тень Достоевского мелькает.
        – А чего он мелькает? – задумчиво спросил Андрей, – Не всем ещё мозги засорил? Новых жертв ищет?
        Юрка отнёс кружки в ларёк, вернулся к Андрею и они пошли вместе, вдоль решёток, через мост, на противоположную сторону канала.
        – Чего это ты так обрушился на Фёдора Михайловича? Чем он перед тобой провинился? – спросил Юрка и хлопнул Андрея по плечу.
        Они шли через мост. Андрей смотрел на спокойно текущие воды. И улыбка появилась у него на губах.
        – Он отрицает за человеком обыденность. Человек, по Достоевскому, должен искать божественное, то есть идеал христианства. И больше человек ничем не должен заниматься.
        – Ну и что?
        – Бред сумасшедшего.
        – А ведь Достоевский был психически больным человеком. Эпилепсия и её влияние на психику – в результате "Преступление и наказание", "Идиот", "Бесы", "Подросток", "Братья Карамазовы". Но – Андрюха! Мы сейчас говорим о другом Достоевском.
        – В каком?
        – Мы говорим о Достоевском, как об авторе "Белых ночей" и "Неточки Незвановой".
        – Тогда лучше вспомнить Сашу Чёрного.
        – И он тоже Петербержский мираж.
        – “Там говорят, что вздорожали яйца и что комета стала над Невой, – любуясь, как каминные китайцы кивают в такт под граммофонный вой”.
        – Или, скажем: “Вчера мой кот взглянул на календарь
                И хвост поднял трубою моментально,
                Потом, подрал на лестницу, как встарь,
                И завопил тепло и вакханально:
                “Весенний брак! Гражданский брак!
                Спешите, кошки, на чердак...”
        Мост остался за спиной. Юрка взял Андрея за локоть и они пошли по набережной, мимо высоких домов.
        – Почти, как в Италии, – произнёс Андрей.
        – Скорее – Париж, – поправил Юрка, – Город спроектировал Леблон – француз, хотя и других хватало.
        – Бульвар, канала Грибоедова.
        Переулок. Юрка свернул в него. Угловой дом. К фасаду пристроен трёхцветный флаг.
        – Итальянское консульство, – представил Юрка.
        За домом открывалась площадь. Большие красивые дома на площади. Памятник.
        – Площадь Театральная, Консерватория. А это, – Юрка сделал жест рукой в сторону асимметричного дворца, – Бывший, Его Императорского Величества Мариинский тватр. Вот в нём и пел Шаляпин. А это памятник Глинке.
        Солнечные лучи заискрились, заиграли на асфальте и фасадах. Дохнуло свежестью пространства.
        – Столичный лоск?
        – Европейский город.
        На площадь выехал, громыхая, трамвай.


        Великий Космос цел и постоянен. В нём нет ничего лишне-го или не нужного. Приводящие в тупик нарождения исчезают, уступив место природостойкой материи.
        Ясность и конкретность – замкнутый символ Великого Космоса. Все тела плывут к своему центру притяжения.
        Развитие цивилизации гармонично осуществляет жизненный путь. Менее развитые носители жизни пытаются объяснить окружающий Мир, исследовать его, подчинить своей воле.
        Мир не принадлежит сознанию. Великий Космос не подчиняется никому в единении, ибо Великий Дух везде – размытый на блуждающие Комочки – и нет ответной стихии, сумевшей подчинить себе Пространства Великого Духа, ибо для того, чтобы вместить пространство, нужен больший объём поглощения. И где взять новый объём, если Весь Мир вместился в великий Космос, а сам Великий Космос бесконечен.
        Поиск новых, не устоявшихся в Космосе Законов, побуждает любопытство. За любопытством спешит действие, за действием – ошибки. За ошибками разочарование и обиды.
        Существование Мира вывело и утвердило Все Законы Великого Космоса. Находка новых правил или уточнений настолько мала, что можно утверждать бесполезность исследователь-ского посыла. Да и если возможен исследовательский акт, то он случится в системе пунктуально следующих законам Великого Космоса, системах жизни спиральных галактик, где уровень развития на триллиарды лет опережает саморазвитие веерных галактик.
        Космические Законы последовательно исполняются Вселенной. Подчиняется им и планета Земля – третья ступень звезды Солнце.
        Развитие жизни на Земле – называемой людьми “цивилизация” – содержится в изначальном состоянии. Мир Земли молод, беден, наивен, ищет свои собственные пути познания.
        Меняются условия жизни, меняется форма жизни, но её содержание остаётся в младенческом состоянии.
        Обитатели Земли – рабы стихии.
        Они боятся холода и тепла Звезды. Они страшатся болезней и природной стихии. Они опасаются призрака и удивляются отсутствию тени.
        Люди ничем не отличаются от других обитателей Земной планеты. Они так же суеверны и в таком же творческом поиске, как и свои собратья.
        Для облегчения жизни, люди придумали свою простенькую систему ценностей. Для подавления страха перед стихией – они вознесли, богов, к которым обращаются со всеми претензиями жизни. Чтобы упорядочить отношения между соплеменниками – создали государство и законы юстиции.
        Испытывая пути саморазвития, люди получили примитивную модель равновесия молодого Мира Великого Космоса.
        Поиск ведёт к тупику. Модель истины – ложь истины.
        Законы Великого Космоса устоялись. Поиск составных частей мироздания – удовлетворение любопытства не отстоявшегося биноза. Опытный путь развития – поиск очевидного.
        Законы не надо придумывать. Законы Великого Космоса существуют. Ими следует пользоваться.
        Тело живое обретает ценность, отделившись от естества полу мира. Предрассудки, условности, фитишные поступки, признаки соблюдения условных координатных ценностей – тормозят развитие тела. Поступки живого существа приобретают нереальные черты и идут в сторону от Законов Великого Космоса.
        Первый Закон Великого Космоса утверждает – Дух. телесный ищет счастья и высвобождении из своего существа. Истина познаётся вне оболочки. Умение уйти от своей сущности, своего содержания, взглянуть на тело с иной стороны – первый путь постижения Законов Великого Космоса.
        А вырвавшись за границу онизма, тело получает открытость духа. Внутренняя заложенность начинает развиваться и вырабатывать энергию познания величия Законов Великого Космоса.
        Открытость взора, открытость сердца, открытость помыслов – второй Закон Великого Космоса.
        Мир окружающий тело – тот кусок жизни, которому нужно открыть себя, а затем слиться с ним, смешаться, соединить-ся. Мир окружающий тело – самая благостная среда для данного тела. Слившись с природой, окружающей его – тело получает силу жизни, весь спектр мироощущения, радость и долговечность.
        Скинуть одежду условного дара долговечия; раздеть предрассудки, забыть страх и неверие в невозможное, знать о том возвышении, которое явится следом за отказом примитивного толкования бытия – третий Закон Великого Космоса.
        Гармония соединения – путь в вечность. Достаточно соблюдать истинные Законы Великого Космоса – и жизнь укажет своё подлинное содержание.
        Един Мир, как и един Великий Космос. Воспоминания прошлого и ожидание будущего – удел живущего. Прорицание, сотворение разумного слова и прояснение сознания своих соплеменников – истина выбранного Космосом.
        Наставник – посланник Великого Космоса в Мире живущих тел, обитаемых Комочками духа. Через Наставника передаёт Великий Дух свою волю в живые Миры. Через Наставника Великий Космос усиливает или уменьшает гармонию познания своим Детям Вселенной.
        Великий Космос посылает Земному Человечеству Великого Наставника. Великий Наставник находит иных помощников себе. Он передаёт Законы Космоса, гармонии, величия Великого Духа и назначает своих помощников Наставниками Первой Стаи.
        Земля и Космос, Человечество и остальные Миры. Связана нить единения. Вместе Миры Космоса и Дух Великого Космоса. Как бы ни шло развитие Миров – они придут к гармонии предначертанной Великим Космосом.
        Что бы ни случилось на Земле – Великий Наставник найдёт путь в будущее, путь общего развития.
        Ожесточение, тупость, обида, раздражение,ярость, распущенность, подозрительность – человек несёт в себе много самопридуманных излишеств. Законом Великого Космоса они не имеют подтверждения на существование.
        Принятие окружающего Мира, вмещение в себя того, что существует – путь к долгой жизни.
        Великий Космос учит: чтобы тело несло в себе долгую жизнь, оно должно смириться с духом, а смирившись – при-нять окружающее вокруг как крупинка единого целого.
        Восставший против ветра – упадёт. Возжелавший полёта, но не имеющий крыльев – разобьётся. Возжелавший воды, но не наученный плавать – утонет. Кто идёт против природы – обречён.
        Долгота жизни тела определена окружающим пространством. Для того, чтобы дольше сохранить тело, достаточно войти в унисон с окружающим Миром и боли тела исчезнут. Насилие над телом – нарушение Закона Великого Космоса.
        Следует принимать жизнь так как она есть. Следует питать тело натуральными продуктами. Следует растить тело на натуральных продуктах и развивать его, а естественных природных условиях.
        Питаясь естественностью, в естественных условиях проживания – тело становится естественным, то есть наиболее приспособленным для жизни в данных условиях проживания.
        Тело, как и дух, удовлетворяют свои желания доступными средствами. Сдерживание желаний, как и сокрытие их – на-рушение закона Великого Космоса о естественности жизнен-ного процесса.
Помыслы, приходящие в какой-либо момент, затем переходящие в назойливый зуд – никогда не являются излишеством. Если тело потребовало – значит ему необходимо удовлетворение.
        Долголетие прямо зависит от удовлетворения потребностей. И чем полнее будут удовлетворяться потребности, тем предпочтительнее сохраняется тело. И ни каких запретов или фитишных канонов не должно лежать между желанием тела и его осуществлением. Такова Истина. Таков Закон Великого Космоса.
        Ничто не стоит на месте. Всё в Большом Мире движется.
        Звёзды и планеты. Мысли и реки. Птицы и люди.
        Движение вечно. Движение – путь развития Великого Космоса.
        Для чего развивается Космос? Для чего он движется? Великий Дух ведает секретом движения. Великий Дух понимает Истину Будущего.
        А Великий Космос учит: движение ведёт к гармонии. Гармония – цель развития.
        Переплелись пути галактик. Смешались идеи и помыслы – цивилизаций. Космические пространства отдаляются и приближаются. Но они не ускользают друг от друга. Они все вместе.
        Представители одних Миров ищут встречи с иными Мирами. Поиск и любопытство бинозных цивилизаций обогащает эмоциональный потенциал высокоразвитых спируальных Миров.В свою очередь, спируалные галактики помогают веерным системам выйти из катаклизма, пережить катастрофу, получить необходимые для жизни знания.
        Разум и строгое исполнение Законов Великого Космоса – истина для долгой спокойной полноценной жизни.
        Всё что случается в Великом Космосе – естественно, ибо так возжелала Вселенная, ибо такова воля Великого Духа.
        Озри вокруг, человек – жизнь и бренность стоят лицо к лицу.
        Озри вокруг, человек – и останешься один. Центр Мира и ты – вот точка от которой движется Всё.


                Вы хотели правду – возьмите.


        Трамвай под третьим номером увозил вперёд – в неведомое, неизвестное.
        Андрей прижал дипломат к перегородке вагона и смотрел в окно.
За окном мелькала Садовая улица. Дома, афиши, реклама, люди.
        Улица закончилась красным замком-дворцом. За окном – то ли парк, то ли сад. А по другую, сторону гигантская площадь, ухоженная зелёными растениями. Трамвай огибает площадь, поворачивает, минует памятник и коридор фасадов. Небольшой подъём – и электроколесница выскакивает на широкий величественный мост.
        Подавляющий простор раки открылся глазам. И сам город и загадка его центра – в этом единственном месте. Петро-павловская крепость, а дальше колонны Биржи. Дворцы на набережной и шпиль Адмиралтейства. Осуществился великий замысел Петра – встал город на болоте.
        А трамвай трясётся и спешит своей дорогой.
        Мост кончился. Ещё один парк. Дуга улицы и совсем не к месту стоящая мечеть.
        Андрей задумался: “А что если я сплю? Что за чушь? И зачем я туда еду?”
        Трамвай отвернул в сторону от парка. Водитель объявил остановку и Андрей понял, что ему следует выходить.
        Трамвай дернулся, встал. Двери открылись. Андрей вышел
на асфальт.
        “Вот же плотно здесь понастроили!” – подумалось Андрею.
        Люди, машины, небо в ущелье домов.
        Большой проспект Петроградской стороны. Дом 49. Строгий.. Классического стиля. Парадная дверь забита. Вход со двора.
        Андрей свернул в проулок, обогнул угол дома. Железная ограда. Проход. Двор, как двор. Скамейка. Деревья. На подъездах таблички.
        Нужный номер находится во втором подъезде. Заходи – никто не задерживает.
        Андрей ещё раз оглянулся вокруг себя, посмотрел на небо и зашёл в подъезд.
        Широкая лестница. Удлинённые пролёты. Первый этаж, второй, третий, четвёртый... Пятый этаж. Двери налево. На полированной поверхности латунный номер “33”. Звонок. “Ловушка?”
        Андрей прислушался к шуму в подъезде, потом посмотрел на свой дипломат. Решительно нажал на кнопку звонка.
        “Только передам и сразу уйду”.
        Дверь беззвучно отворилась. Но за дверью никто не стоял. Андрей замялся выжидающе, потом заглянул в коридор и шагнул в прихожую.
        Синеватый луч света пробивал из глубины квартиры.
        “Закройте дверь,” – то ли кто сказал, то ли воздух смедитировал фразу.
        Андрей ещё раз оглянулся. Никого. “Раз пришёл – надо от-дать портфель”, – подумал он и прикрыл распахнутую дверь.
        Луч света мигнул. Андрей расхрабрился и пошёл из мрака к этому лучу. Коридор закончился. Открытая дверь. А за дверью большой зал-гостиная. В центре зала стоит кресло, высокой спинкой повёрнутое к дверям.
        “Проходи, наставник”, – опять пронеслось в воздухе, – “Мы тебя долго ждали”.
        Андрей вошёл в зал, приблизился к креслу и обошёл его.
В кресле сидел человек с закрытыми глазами. Человек был пожилых лет и когда Андрей обошёл кресло полностью, он открыл глаза и приветливо кивнул Андрею:
        – Здравствуй, наставник. Ты успел ко времени.
        Кисти пожилого человека свисали с ручек кресла, а спина плотно прилегала к кресельной мягкости.
        Андрей приподнял дипломат.
        – Я принёс, – сказал он приглушённо.
        – Присаживайся, – и человек показал пальцем на мягкий стул, что стоял у окна, – Меня зовут Великим Наставником.
        Андрей сел на стул, поставил дипломат у ножки и тихо спросил:
        – Значит Это Всё правда?
        – Ты читал Первое послание? – в свою очередь спросил Великий Наставник и сам ответил на свой вопрос, – Ну конечно – читал. Любопытство – первая человеческая слабость. Я на неё надеялся, когда посылал тебе Первое послание.
        Андрей кивнул головой.
        – Значит мы начнём разговор не с пустого места, – утвердительно сказал Великий Наставник и легко поднялся из кресла. Андрей хотел тоже встать, но его удержал палец хозяина квартиры:
        – Можешь курить, – коротко оказал он, – Гостиная хорошо проветривается.
        И хозяин вышел из зала через боковую дверь.
        Андрей хлопнул себя по карману, достал пачку сигарет.Зажигалка щёлкнула и потухла. Лёгкий дым устремился к потолку Андрей вздохнул свободней, расслабился и стал осматривать зал-гостиную, где находился.
        Массивные шторы скрывали гостиную от дневного свет.
        Свет? Откуда поступает свет, если шторы ничего не пропускают? И Андрей уставился на потолок.
        Пушистый неоновый шарик плавал ниже люстры. Он мерцал и светился солнечными лучами.
        “Новое зарубежное изобретение,” – подумалось Андрею. Он выпустил дым в сторону от комнатного солнца и принялся за другие предметы гостиной.
        Старинные шкафы и громадные живописные полотна. Ковёр на полу и величественные – от пола до потолка – часы в футляре из чёрного дерева.
        – Правило первое: “Истины нет, так как никто не может окончательно сказать, что есть истина”.
        Голос шёл изнутри (или откуда?). Слова входили в созна-ние через душевные силы.
        – Правило второе: “Нет реальности, ибо никто не знает, что такое отрезок времени, проходящий через принятую Миром ценность координат”.
        В зале никого нет. Так кто же тогда говорит?
        – Правило третье: “Не следует думать, что законченное действие имеет конец – пустота, получившая осмысление, всегда значительнее свершившегося факта или неповторности жеста”.
        Сигарета у Андрея потухла. Он сидел, откинувшись на стуле и загипнотизировано смотрел в пустоту зала.
        Боковая дверь открылась и в зал вошёл хозяин квартиры.
        – Освоился уже? – участливо поинтересовался он.
        Великий Наставник держал в одной руке бутылку коньяка, а другая его рука несла чернённое блюдце с двумя рюмками.
        – Стесняться не надо – ты у себя дома.
        Откуда-то появился изящный столик, который встал между креслом и стулом. На столике возникла ваза с конфетами, блюдо с апельсинами и тарелочка с нарезанным лимоном.
        Великий Наставник скрутил с бутылки пробку, разлил коньяк в рюмки, взял одну из них пальцами правой руки и устроился опять на своём месте – в кресле.
        Глаза Великого Наставника смотрели куда-то вдаль, вглубь и непонятная сила исходила из них.
        “Кого он мне напоминает? – подумал Андрей, – Вольтера? Штирлица? Жоржа Сименона?”
        Черты лиц неуловимо появлялись в памяти и исчезали, на – и Андрей это ясно ощутил, – человека, сидящего перед ним на кресле, он уже где-то видел.
        Взгляд Великого Наставника обращался на серебряную рюмку. Он приподнял её пальцами, посмотрел, вскользь, на Андрея и тихим, глубоким голосом произнёс:
        – За встречу, наставник. Мы должны были встретиться. И мы встретились.
        Потом он выпил коньяк и поставил рюмку на серебряное блюдце.
        Андрей последовал примеру хозяина загадочной квартиры. Великий Наставник взял в руки апельсин и протянул его своему гостю.
        – Закусывай.
        Андрей взял апельсин и стал счищать с него кожуру.
        Великий Наставник посмотрел на плавающее над ним комнатное солнце, потом опустил глаза на свою левую руку, сдавленно стал говорить:
        – Мир и Земля едины. Ты равен передо мной, как и я равен перед любым из живущих на этой Земле.
        Великий Наставник вдруг улыбнулся своим мыслям, перекинул ногу на ногу, налил себе ещё рюмочку коньяка и осушил её.
        – Ну что же – ты прав, – сказал он более оживлённо, – Врмя пришло. И ты всё поймёшь. Только не надо меня перебивать.
        ...Несколько недель назад пришёл ко мне – сюда – в эту комнату молодой человек. Он устроился на стуле, который обслуживает сегодня тебя – Андрей Борилов. Он сел на стул, посмотрел на меня пристально и я понял – пришло время. Этот человек сказал: “Я Андрей Борилов. И вы знаете, зачем я пришёл”. Мы с ним выпили, посидели и он ушёл. Он оставил на столе листок. А на листке был твой адрес, наставник. И тогда мой хранитель повёз к тебе Первое Послание. Он сопровождал тебя, он охранял тебя. Он отводил от тебя беду, и болезни. И вот ты тут. Ты у меня дома, – ты у себя дома. И я – Великий Наставник – приветствую тебя. Давай, ещё подкрепимся.
        Великий Наставник разлил по рюмкам и сказал уже совсем изменённым, полусонным голосом:
        – Ты слушай и не спрашивай. Я тебе сегодня всё открою. Время пришло.
        Великий Наставник поднялся с кресла, встал во весь рост и, не слеша, пошёл к боковой двери.
        Андрей поставил свою рюмку прямо на столик и откинулся на стуле. Он – ничего не понимал. Он ждал, что случится дальше.
        Хозяин квартиры подошёл к двери, но выходить не стал, а указал рукой на старинный гобелен с изображением звериной сцены, что висел в простенке между дверью и окном.
        – Вот оно – сотворение жизни, – глухо сказал Великий Наставник и голос его отдался гулом в полумраке потолка.
        – Мифы и сказания, былины и легенды, пророчества и ясновидение – ложь Земная; утешительная сказка для взрослых детей Земного Мира. Ты смотри, смотри, наставник, внимательно: память твоя запомнит и ты восстановишь для себя эту картину. Рождение травы и воды, Мира живого биноза и Мира умершей плазмы.Вот смотри – вот он прообраз существа на четырёх конечностях. Вот он стоит рядом с существом, лишённым подвижных суставов. А это – остатки тех, кто прилетел с Сатурна. А это – съедающий сам себя зверь. Нет – он не самоед. Он пришелец и он не приспособился к разряженному состоянию Земной атмосферы. А это... Узнаёшь? Да, да – горящий вулкан и гибнущее селение. Но это не гибель Помпеи. Ты видишь засыпаемый пеплом посёлок Пустынников – изгнанников из своих Миров. Они опустились на Землю, чтобы сделать передышку в скорбном своём пути. Но что-то случилось с их системой прогноза и они не смогли больше пустить-ся в своё вечное плавание. А это – восходящее из-за гори-зонта звезда Солнце, давшая жизнь одиннадцати планетам своего бинозного окружения. Мир! Мир! стоит перед твоими глазами. Ты видишь, как зарождалось то, в чём ты живёшь, то что тебя окружает, то чему тебе быть наставником.
        Великий Наставник перевёл дух, ещё раз посмотрел на гобелен, щёлкнул пальцами и повернулся к Андрею.
        – Коньяк на столе. Наполняй рюмки, – сказал он сухим, пустым голосом.
        Комнатное солнце вспыхнуло, зажглось ярче и выпустило из себя острые световые лучи.
        Коньяк зажурчал в пространство серебряных рюмок.
        Великий Наставник, медленным шагом, подошёл к своему креслу. Он взял в руку, поставленную на столик бутылку, поднёс её к глазам и слегка встряхнул жидкость.
        – Смотри, как скручиваются капли жизни, – сказал он, обращаясь к Андрею, – Смотри – огонь и свежесть возмутились, когда их бесцеремонно потревожили. А по другому и не могло быть. Эти капли жизни знают себе цену.
        Великий Наставник поставил бутылку на столик, устроился на своём кресле и посмотрел на Андрея.
        – Запомни, наставник, – сказал он, – Коньяк – это не спиртной напиток, достойный любителя алкоголя. Коньяк – напиток неба, посланный на Землю для радости жизни. Великий Мир не может существовать без радости и расслабления.Дела и Заботы – далеко не единственная сущность Мира.
И вот для радости тела в нашу Солнечную систему Великий Мир послал этот напиток. Вкуси и возрадуйся.
        Великий Наставник взял свою рюмку и слегка приподнял её, приветствуя Андрея.
        – Ты вкушаешь естественный напиток, – сказал он, – Солнце и Земля породили его. Но и тело рождено Солнцем и Землёй. И значит они полностью подходят друг к другу. Солнечные лучи попали на виноградные листья и налили своим сиянием плоды виноградной веточки. Плоды давятся человеческими ногами и сок этих плодов бродит от живительной Солнечной энергии, которая находится в них. Потом этот сок переливается в дубовые бочки и пропитывается дубовым эликсиром – ещё одним порождением Солнечных лучей. И вот – через несколько лет – готовый напиток попадает в бутылки и ты видишь – сейчас, в этой бутылке – сконцентрирован-ные лучи Солнца, лучи дающие радость жизни Земному телу. Вкуси его – и тебе станет хорошо. Ибо то, полезно, что порождается естественностью и простотой. И то вредно, что появляется на свет после многотрудного и сложного процесса переливания из одной пустоты в другую.
        Великий Наставник ещё раз приподнял рюмку, кивнул голо-вой и выпил коньяк. Андрей последовал совету хозяина квартиры.
        Неожиданно в зале забулькало и засвистело нечто не понятное, потом пронёсся перезвон, и мелодично забил коло-кол. Он пробил три раза.
        – Пора, пришла пора.
        Великий Наставник встал с кресла, оправил на себе халат и пошёл вновь к стене, только противоположной первой.
        – Мир и Жизнь – они едины, – прогремел голос Великого Наставника, – Ты сам видишь путь прошлого и путь будущего. Смотри, наставник, смотри и запоминай! Придёт время – и ты сам будешь передавать всё то, что сегодня познаешь. Смотри – на Землю пришла жизнь, – и палец Великого Наставника упёрся в висящий на стене гобелен, – Смотри на этих чудовищ, смотри на этих дьяволов – по человеческим понятиям. Вот оно – прошлое Земли. Цивилизация сатаны. Человек не умел писать. Человек не умел рисовать. Но человек имел память и он сохранил в этой памяти Мир, для него страшный, Мир, который он назвал Адом и Преисподней. Вот она жуть. Вот тот Мир из которого вышел современный человек. Тёплый климат, обилие растений, кишащая бинозом вода. Трансформированные переселенцы другим цивилизаций. Нарождающиеся бинозные формирования Земли. Всё смешано. Жизнь дана всем. И лишь возникшая борьба помешала сохра-ниться тем, кто существовал тогда на этой планете. Миллионы веков прошли и разрушились следы того Земного Мира. Несчётные годы погубили ясность картины. Все подробности исчезли из глубин памяти. И картина развития цивилизации не просматривается за пеленой бытия. Но именно из того Мира – из Ада и Преисподней – появился человек, вернее прообраз его. Его пропращур.
        Великий Наставник замолчал, достал, из кармана халата пачку сигарет, зажигалку и прикурил.
        – Никогда не отказывай своим прихотям, если они вызывают удовольствие, – сказал он приглушённо, – Даже, если твоё пристрастие вредит телу. Порок, который сдерживается усилием воли – лишь усугубит разрушение тела.
        Андрей тоже закурил. Закурил непроизвольно, поддавшись движениям Великого Наставника.
        – А как же наркотик? – спросил он.
        – Наркотик? – голос Великого Наставника не изменился, – А зачем человеку наркотик? Наркотик нужен растению, поэтому оно его и вырабатывает. А человек ищет удовольствие в глубинах самого себя. В человеке существует Мир, неведомый ему, ещё не открытый и не познанный. И познание это-го Мира вызывает ощущение большего удовольствия, чем от общения с таким же Миром растения.
        – Значит в человеке?...
        – Да. И в человеке – тоже.
        Великий Наставник усиленно задымил в сторону окна, понуро ссутулился, мягким голосом проговорил:
        – Вот так кончается отпущенный тебе отрезок. Пустынен Мир. И кто ты в этом Мире? Всё едино. И тело должно уйти. На смену ему явится новое тело. А Комок духа отправится в дальний свой путь.
        Сигарета догорела, оборвалась у фильтра и потухла.
        – Да. Мир.
        Великий Наставник бросил фильтр на ковёр и пошёл через зал по диагонали. Как ни странно, комнатное солнце последовало за ним и осветило ещё целый ряд гобеленов.
        – Смотри, наставник, смотри.
        Хозяин квартиры остановился возле гобелена с зелёным фоном и полоской голубого безоблачного неба.
        – Ты видишь вторую цивилизацию планеты Земля. Люди, почему-то, с юмором воспринимают главных действующих лиц этой цивилизации. Конечно – ты узнал. Ископаемые ящеры, в просторечии именуемые Динозаврами. Отталкиваясь от природных условий, в которых они жили и от того интеллектуального потенциала, который они имели – ящеры создали первое – первое Земное — цивилизованное общество. Даже Юпитер не смог бы похвастаться наличием такого состояния биноза (хотя, знаешь – и по поверхности Юпитера гуляли схожие в объёмах костно-мышечные массы). Мир ископаемых ящеров велик и неохватен памятью или историей. Нет жизни людской, для того, чтобы пересказать все их деяния за многие сотни миллионов лет. Можно лишь – в общих чертах ознакомиться с великой цивилизацией канувшей в прошлое планеты.
        Андрей докурил сигарету и, почти не разжимая зубы, тихим голосом спросил:
        – А от чего погибли Динозавры?
        – Причина? – Великий Наставник усмехнулся, – Причина самая Земная. Так эта планета живёт. Так же она и жила раньше. Неприязнь одних видов к другим. Озлобленность удачей соседа. Нетерпимость к цвету кожи или произношению с акцентом. Были войны ящеров. Были битвы за колонии, всеобщая  борьба за место под Солнцем. Но ничто не стоит на месте. И беду приносит прогресс. Развивалась техника уничтожения собратьев своих. Совершенствовалась наука тотального изживания соплеменников. И вот он результат – все они погибли.
        Великий Наставник посмотрел на гобелен и вздохнул.
        – Отдельные виды цивилизации остались живым укором. А  сама цивилизация пропала во мраке пустоты. Ты можешь видеть Вартана и Крокодила, Черепаху и маленькую подкаменную ящерку, у которой отрывается хвост, если на него наступить. Вот они – жалкие остатки от Великой Земной цивилизации, не захотевшей жить по закону Великого Космоса. Суетен мир. А зачем?
        Хозяин квартиры медленным шагом подошёл к столику, взял в руки бутылку с коньяком, снял пробку и наполнил рюмки.
        – Освежим память прошлого этой Радостью жизни. И Земля наша покажется не такой мрачной, как она есть. И пусть Мир и Жизнь вселятся в Земное пространство. Пусть законы Великого Космоса займут своё место в сознании Земных существ на вечные времена отпущенные Великим Духом.
        И Великий Наставник осушил свою рюмку.
        – Дух и тело. Соединились в единое целое – вечность и бренность. Есть смысл жизни. Но и чём он – для человека?
        Великий Наставник подошёл к книжному шкафу, открыл дверки, просунул руку между книг и извлёк на свет нечто сверкающее, вытянутое.
        – Смотри, наставник, смотри.
        Хозяин квартиры вернулся к столику и воткнул предмет в лежащий на блюде апельсин.
        – Смотри, наставник – это цветок жизни. Чёрные его лепестки хранят эликсир, способный восстановить из тлена любое тело Земное. Я передаю его тебе. Владей, но помни – цветок этот существует только для укрепления тела Великого Наставника. Великий Космос охраняет своих представителей, но и посланники Великого Космоса хранят мудрость законов Великого Космоса в себе. Помни, наставник: всё, что случается во Вселенной – правильно, ибо регулируется законами Великого Космоса, а то что становится на пути происходящего по воле Великого Духа – гибнет, ибо нет воли способной соперничать с Великим Духом.
        Великий Наставник круто повернулся и пошёл в дальнюю часть зала. Комнатное солнце последовало за ним.
        – Смотри, наставник! Смотри и запоминай, – голос хозяина квартиры неожиданно загрохотал басом, – Смотри и знай, – на Земле зацвела цивилизация млекопитающих. Так люди зовут себя и своих собратьев по функциональным признакам.
        Кулак Великого Наставника заступал по висящему в дальнем углу гобелену и комнатное солнце контрастно осветило хаотично расплывающуюся картину.
        – Законы раннего биноза завладели Земным Миром. Земная цивилизация отступила на много шагов в прошлое. Практически – всё пришлось начинать с пустого места. Борьба за жизнь, битва за Солнце, сражение каждый день во имя насыщения тела – с этого начиналось человеческое восхождение к первенству на Земле. Миллионы лет, множество поколений потребовалось для того, чтобы оторваться от воды и земли, встать на задние конечности, перебраться на деревья и деформировать своё тело. Путь к восхождению был равный и победил наиболее сильный и хитрый. Завоеватель коварен и умён, а значит и опасен. Развилась на Земле цивилизация,млекопитающих и человек занял в ней верховное место. И... ничего не случилось. Цивилизации иных Миров отошли в сторону и стали жить с цивилизацией, млекопитающих по законам Земным, соблюдая законы Великого Космоса о всеобщей гармонии. Мир устоялся и приблизился к ординарной истине. В наступившей формации выявились недостатки рода млекопитающих на примере главы рода. Люди, следуя закону развития, совершенствовались. Они перебрались из гнёзд древесных на землю и стали ночевать на земле. Они стали организовывать поселения и жить в них. Они достигали прогресса путём опытов а вырабатывали универсальное поведение для всех ситуаций бывающих в жизни. – И люда достигли своего расцвета. Они научились определять свою роль и своё место в жизни Великого Космоса. Они возвели города и развили науки. Культура достигла апогея – если сравнивать всю историю человечества. Тело сделалось подвластно разуму... и чёрная тень несовершенства человеческой породы перешла.дорогу всему пути развития цивилизации млекопитающих. Прогресс, направляемый торопливой рукой, зачеркнул все достижения. Далеко идущая фантазия летела намного впереди не слишком совершенных возможностей...
        ...И произошла Катастрофа. И случилось падение цивилизации. И стала явью гибель бинозного центра Солнечной системы. Предохранительная оболочка Земли не выдержала окультно-химических экспериментов человеческого сообщества. Она разорвалась. И произошли изменения на планете Земля. Материки разошлись и океан поглотил лучшие достижения цивилизации млекопитающих. В озоновые провалы хлынул на Землю Космический холод и сжигающие, всё на своём пути, лучи звезды Солнце. И бежали люди и собратья их до роду от беды, да никуда не могли они укрыться. Нигде – на всей планете – не нашлось им уголка для спокойной жизни и возможности полноценного развития. Забывались науки, бросались культурные приобретения. Детей некогда было учить. Единая мысль овладела всеми живыми существами – стремление выжить. Представители живого Мира забивались в норы, устремлялись под воду, уходили под землю. А на самой Земле – в то время – уже началось оледенение, Окончательная гибель бинозного Мира Солнечной системы – стала реальность того периода. Ибо оледеневшая планета ни-кого прокормить не может, а Космический холод не даст возможности существовать растениям. И это был конец Мира.
...И пришёл на помощь Великий Космос. И посланники Великого Космоса пришли на Землю. И трудом своим исправили они фатальную ошибку цивилизации млекопитающих и её главы – человечества. Ну а что же сами люди? Как они дальше жили? Они одичали. Они ушли в своё прошлое. Пещера и каменный топор – вот что от их былого процветающего Мира осталось. Последствия катастрофы были ужасные. И Земля сотни тысяч лет не могла оправиться от случившегося. Мир не находил гармонии и помыслы о развитии не могли реализоваться. Атмосфера Земли несколько раз лопалась и опять наступал холод. Но это были не фатальные катастрофы, а лишь аварии в природе. Солнце светило, оболочка Земли функционировала и жизнь, постепенно, налаживалась. Ну а что человек? Как он пережил катаклизм? Нет – человек не погиб и – мало того – не утратил своего места в Земном Мире. Уж такая сложилась ситуация и человек подошёл  к Земным условиям выживания. Да так и добрался до нашего времени. Но восстановил он своё прошлое, свои былые достижения? Нет! Они утеряны. Достиг ли он того уровня гармонии, который имел? Нет! Человек не только не смог достигнуть гармонии – он забыл, даже, сам путь к постижению этой гармонии. Так хоть что-нибудь осталось от той – первой – человеческой цивилизации на Земле? Хоть что-нибудь – да! И память хранит и руки творят, повинуясь памяти. Это сооружение напоминает пирамиду со ступеньками. Пирамида создана в разное время – но она всегда похожа на что-то, что держат глубины сознания. Будь то пирамида Египта или Центральной Америки, Японские классические дома или храмы Индии. – Суть одна и форма одна. А ещё что сохранила память? – да, пожалуй, ничего особенного. Легенда об Атлантиде да сама Катастрофа остались в людском пересказе. Сотворили люди зло. И были люди наказаны за своё зло. И кара к ним явилась страшная – явился к ним ад земной. Да пожалели Боги Великого Космоса Земных существ. И пришёл на Землю Мес-сия – спаситель. И спас он Землю от смерти. А уходя, наказ дал – “Живите по законам Великого Космоса, смиритесь и не идите против воли Великого Духа”. Да, в общих чертах, так пересказывали люди, из поколения в поколение, быль о катастрофе и тех посланниках Великого Космоса, что сохра-нили Землю. Вот только трансформировалась эта история у разных групп людей по разному. У одних в Библию, у других в Коран, у третьих в книги Будды. Да и ничего необычного в этом нет – люди ещё были разобщены и Земной шар вновь стал для них загадкой. И страх от пережитого горя затуманил людское сознание и отправил их в бездну безграмотности и суеверий.
        Комнатное солнце неожиданно потухло и в зале стало темно. Сумерки, лишённые надежды на просвет, провисли от расписного плафона, до укрытого ковром пола. И стало жутко.
        – Открой глаза.
        Над Андреем стоял Великий Наставник. Комнатное солнце светило у него над головой. В руке он держал рюмку, а другая его рука протягивала Андрею яблоко.
        – Закусывай, наставник. Фрукты – это полезно. В слабеньких оболочках скрыта большая сила. Воспользуйся – и сила перейдёт в твоё тело.
        Андрей взял яблоко и надкусил его.
        Великий Наставник осушил рюмку, поставил её на стол и щёлкнул пальцами.
        – Огонь и вода – бояться не надо. Всё в Мире имеет цену и всё в Мире обесценено временем.
        Великий Наставник прихватил с тарелочки дольку лимона, захрустел ей и, в развалку, пошёл к ещё одному отдалённому гобелену. И комнатное солнце поплелось за ним, как хорошо отдрессированная собачка.
        – Жизнь человеческого сообщества начиналась сначала, – глуховатым, преподавательским голосом заговорил Великий Наставник, – Пещера, примитивная охота. Упрощённые социальные связи – доля отступников от законов Великого Космоса. Сохранённый на века – и до сегодняшнего дня – страх за непредсказуемое личное будущее, сделали человека лжи-вым и подлым, изворотливым и продажным. Деформировалась сама сущность человека. Отношения между соплеменниками стали строиться на рациональности. Произошло рациональное расслоение сообщества. Природа восстанавливалась и – в один благоприятный миг – сложились подходящие Земные условия. Появилось первое, исторически обозримое, человеческое государство новой формации. Да, да – Египет. Ну а дальше путь прослеживается довольно ясно – открой книгу истории и она тебе расскажет о пяти тысячах лет человеческого любопытства и безрассудства. Китайское государство и Римская империя, Девственная Индия и не оправившаяся от Великой Катастрофы, Полинезия. Всё лежит на ладони. Всё видно через увеличительное стекло исторических сочинений и истлевших документов. Новое открытие Мира. Торжество пещерного закона холодного межцарствования. И к чему люди пришли? Ни-к-чему! Они стоят, топчутся на месте. Они направляют своё копьё из своей пещеры на пещеру соседа (инстинкт самосохранения с времён оледенения). Они всё ещё не нашли путь к достижению гармонии и не вспомнили простейших законов Великого Космоса. Наставник! – и они вновь заходят в тупик. А этого не хочет Великий Космос. Ты призван...
        Но тут голос Великого Наставника осёкся, он резко повернулся и вышел из зала через боковые двери.
        Белый луч света прорезал зал, застыл в его центре и погас. Андрей достал из пачки сигарету и прикурил. Дым заструился к потолку. В голове слегка покалывало. И ощущение было такое...
        – Ты правильно делаешь, – глубины Мира познаются через радость тела.
        Великий Наставник вышел из-за спины Андрея и подошёл к своему креслу. Андрей не испугался. Он потерял способность к удивлению и другим, странностям, свойственным людям в их обыденной жизни.
        Глаза Великого Наставника светились фосфорическим светом, зубы сияли золотом, но лицо сохраняло спокойствие и невозмутимость.
        Хозяин квартиры пропустил ещё одну рюмочку, глянул поверх Андрея, произнёс:
        – В Мире ничто не вечно, как и сам Мир бренен. И лишь Великий Дух наделён Высшей Силой. А Земля – что Земля? Лишь малый отрезок Времени в потоке жизни Великого Космоса. И что люди? Люди – одна из цивилизаций развившихся на планете Земля, при благоприятных для себя условиях. Ну а как другие цивилизации? Чем они живут. Смотри и запоминай.
        Великий Наставник резко повернулся, пошёл к стене, где за страшным животным гобеленом висело яркое жизнерадостное полотно.
        – Смотри, наставник, смотри! Миры могут жить рядом друг с другом и не замечать существования себе подобных. Две цивилизации соприкасаются, но – они не понимают смысла своего сосуществования. И лишь когда меняются окружающие природные условия – одна из цивилизаций покидает своё ведущее место и уступает его другой цивилизации – приспособленной к сложившимся условиям жизни.
        Смотри, наставник – и ты видишь. Прошли миллионы лет от сегодняшнего дня. Солнце отдало свою пылающую энергию и планета Земля остыла на несколько градусов. Условия жизни млекопитающих ухудшились настолько, что самые развитые из них превратились в Космических странников, а остальные перешли в зоологический вид редких и исчезающих. Кто пришёл на смену цивилизации четырёхконечных? Ты догадался! Пришли маленькие существа, всегда готовые строить свой дом и жить по законам Великого Космоса.
        Великий Наставник вознёс руку над гобеленом.
        – Ты видишь их! Ты узнаёшь их! Да – люди называют их насекомыми. А – это параллельная млекопитающим цивилизация на планете Земля. В сегодняшний день они ещё молоды..0ни развиваются и их эпоха впереди. Но новый – нарождающийся – Мир и сегодняшний – созревший, – и прошлый – отмирающий, – все они связаны вместе, все они единая цепь. И какая разница – беда губит цивилизацию или чрезмерное пресыщение – Миры не могут существовать друг без друга. Всё существующее в Великом Космосе взаимосвязано. Как жизнь и смерть, как радость и горе. И ничего нет лишнего или не нужного. Но Мир и тело жизненно связаны воедино. Со смертью тела гибнет Мир. И лишь дух оставляет свои ценности и передаёт их иным Мирам Великого Космоса. История жизни Миров остаётся в памяти Великого Духа. А значит, ничего не исчезает из этой жизни бесследно. Как и жизнь человеческой цивилизации на планете Земля звезды Солнце веерной, галактики дальнего Космоса.
        Великий Наставник смолк, вяло повернулся к центру зала и вернулся к своему креслу. Комнатное солнце мерцало у него над головой.
        Великий Наставник разлил коньяк по рюмкам. Произнёс тост.
        – Единство Мира сохранит гармония. Люди должны образумиться – они должны жить законами Великого Космоса. И пусть они найдут свой правильный путь, и будут обогреты лучом утраченной – по ошибке – истины.
        Великий Наставник осушил рюмку, внимательно посмотрел вглубь Андрея и закрыл глаза. Но Андрей не мог оправиться от подобного взгляда. Будто бы его всего осмотрели до глубины существа, всё перебрали и выяснили настоящую его ценность.
        Андрей поднёс к губам рюмку, ощутил металл на губах, а потом, приятную на вкус, обжигающую язык, жидкость. Капли переливались в рот и капали вглубь – в бренное тело – и душа радовалась встрече с каплями жизни. А может и в правду – эликсир создан для радости...
        Великий Наставник открыл веки. И опять глаза его светились добром и приветливостью.
        Андрей поставил рюмку на стол. Взял в руки конфету.
        – Постижение гармонии, для человека, начинается с молчания.
        Голос Великого Наставника шёл из глубин лёгких. А может это и не голос был, – а лишь дух передал свою волю сознанию Андрея.
        – Закрой глаза. Сядь на камень у пустынного моря. И забудь обо всём. Очисти свои мысли от суеты и скорби. Выпусти из цепких объятий заботу и желание. Расслабься. Попытайся дышать вместе с набегающим прибоем. Попробуй мысленно двигаться с налетающим ветром. Ощути разутыми ступнями сырость и сухость песка. И тогда ты услышишь молчание. И оно заполнит тебя. И ты не поймёшь её ценности. Но ты сделаешь первый шаг к гармонии. И ты найдёшь точку единения со своим Миром.
        Великий Наставник щёлкнул в воздухе пальцами и поднялся с кресла.
        – Миры и тела – части одного целого. И чем ближе они будут соприкасаться друг с другом, тем проще станет гармония. Не противоречь своей природе. Будь тем, кто ты есть. Отдай природе то, что она тебе дала и взамен получишь несравнимые ни с чем наслаждения. Великие законы Космоса учат простоте. И чего стоит запутывание истины, если высшая радость в простоте?
        Великий Наставник отошёл от своего кресла, повернулся спиной к Андрею и свистнул. Кресло поехало в сторону. Оно двигалось бесшумно и медленно. Но Великий Наставник хлопнул в ладоши и кресло ускорило своё движение, шмыгну-ло в открывшиеся двери и скрылось где-то там – в темноте.
        – Смотри, наставник, смотри. Смотри и запоминай.
        Великий Наставник отошёл к окну и ковёр, лежащий на полу, засверкал непонятными огнями.
        Великий Наставник обошёл переливающееся разными огнями пространство и очутился рядом с ещё одним гобеленом.
        – Смотри, наставник. Смотри.
        Голос Великого Наставника окреп.
        – Ещё минуло несколько миллиардов лет, с сегодняшнего дня. Незаметный срок, в общем течении времени. Но за этот срок звезда Солнце значительно израсходовала свою энергию и бинозная жизнь на планете Земля подошла к своему завершению. Мир звезды Солнце сузился и оболочка его сократилась на одну планету. Грубые неприхотливые растения покрыли Землю. Ледяная замерзающая вода отнимает последнюю надежду у бинозных организмов. И уходят под Земную кору менее развитые из них.И отправляются в свой скорбный путь достигшие способности внешнего передвижения. Земные странники отправились в своё последнее – на этот раз вечное – Космическое путешествие. И будут они скитаться и постигнут последний закон Великого Космоса: “Нет наказания за грех, нет обиды за несправедливость – лишь вечный путь и вечное время остаются завершающей истиной, которым оканчивается всё в этом Мире”. А Земля? Что случится с Землёй? Она замрёт. Она прислушается к тишине. Она станет телом Великого Космоса, отдав свои Комочки духа Великому Духу. Да и что Миры? Они связаны друг с другом невидимыми нитями. Они питаются от одного корня. И нет сожаления, наставник. Нет печали. Всё в Великом Космосе приходяще. И лишь одна Гармония приближает к вечности. И не надо думать, что Земля умерла. И не надо думать, что в Великом Космосе одни несправедливости. Считай Землю уснувшей. Звезда Солнце – не единственная звезда Вселенной. Придёт время и более сильное зарево осветит далёкое небо. И – всё повторится. Но другой Мир породит другой Мир. Таков уж порядок в Космосе: одно и то же никогда не повторяется дважды. Такова истина и у землян: в одну и ту же воду не войдёшь второй раз.
        Великий Наставник отошёл от гобелена, мелкими шагами обогнул зал и встал рядом со стулом Андрея.
        – Ты запомни мои слова, наставник: “Что бы не происходило в Мире или Великом Космосе – всё правильно, ибо это воля Великого Духа”.
        Комнатное солнце блестело под потолком и не освещало зал. Стены стали серыми и Андрей уже не мог разобрать тех самых полотен, что так причудливо раскрали для него Время. Или наступил сон? А может – бред?
        Хозяин квартиры взял со столика бутылку. Вылил остатки жидкости в свою рюмку. Потряс бутылку в воздухе, извлекая последние капли.
  – Вот так же и жизнь человеческая, – сказал Великий Наставник, приглушённо, – В самом начале – полный сосуд жизненных сил. Но идут годы и капли иссыхают, испаряются, ис-чезают, теряются в суете и пустоте. И настанет тот день, когда последняя капля вырвется из горлышка, и упадёт, упадет вниз. И... разобьётся.
        Великий Наставник аккуратно поставил опорожнённую бутылку на столик, приподнял серебряную рюмку, чокнулся, неизвестно с кем – в воздухе, и опрокинул в себя те остатки коньяка, что наполняли внутренний Миp шоколадным ароматом и привкусом лета.
        Андрей смотрел на столик, и его постигло просветление. Внутренние сомнения отошли в сторону. Голова стала ясной и свободной. Руки и ноги повиновались его воле и, в то же время, ждали какого-то приказа.
        – Встань, наставник. Дай руку.
        Голос Великого Наставника прогремел над самым ухом Андрея. А сам он стоял над ним большой и скульптурный.
        – Смотри, наставник, и запоминай.
        Огни на полу вспыхнули, заискрились, стали двигаться.
        Великий Наставник взял руку Андрея, и они вместе шагну-ли в мир движущихся огней.
        – Ты вошёл в Космос, – прогремел над ухом Великий Наставник, – Ты вошёл во вселенную. Смотри и запоминай, наставник. Но ни о чём не спрашивай. Моё время пришло, и я сам тебе обо всём поведаю.


                Отступление 3.


        Ночь опустилась на шоссе.
        Запоздалая машина остановилась на обочине. Из машины вышел мужчина. Он прошёлся вдоль дороги, осмотрел окрестности. Вернулся к машине.
        – Здесь остановимся?
        Из машины спросил женский голос.
        – Пожалуй.
        – Света, Лёша, выходите. Будем на ночь устраиваться.
        Мальчик и девочка, лет семи-девяти, выскочили из открытой дверки и зашептались, засекретничали друг с другом.
        Мужчина стал устраивать салон машины в спальное помещение. Женщина тоже вышла из машины и заскрипела термосами, стаканчиками, скорлупой.
        Детишки обступили её.
        Мужчина выбрался из машины.
        – Всё готово.
        – Сейчас. Света, Лёша – на оправку.
        – В шесть часов отправимся дальше.
        – Чаю выпьешь?
        – Да. Завтра, к вечеру, в Херсоне будем.
        – На своей машине – лучше, чем на поезде.
        – Согласен.
        Вот и дети вернулись.
        – На место. Быстро запрыгивайте.
        – Ну что ж – и я заберусь.
        – Оставь мне место с краю – у руля.
        Мужчина сходил к придорожному пролеску. Ночная свежесть струилась с неба. Тепло дня поднималось от трав и лето кружило голову.
        Мужчина вернулся к машине, проверил запоры на дверях, забрался в салон, закрылся за собой, выключил сигнальные огни, лампочку над головой и машина затонула в ночной темноте.
        Они появились неожиданно. Гул моторов нарастал хрипло, натужно. Яркие фары вырывали из темноты куски деревьев, кустов, полосы асфальта. Мотоциклы тарахтели, бурчали, хрюкали.
        Вдруг передний взвизгнул тормозами, чихнул, остановился.
        – Стой!
        И другие мотоциклы сгрудились рядом с одинокой, стоящей на обочине, машиной.
        С переднего мотоцикла сошёл крепкий человек.
        – Стратил, чего встали?
        Человек не ответил на вопрос, а стал обходить машину.
        Фары мотоциклов осветили “Москвича”.
        Человек обошёл машину и достал из кармана пачку сигарет.
        – Сутулый, – тихо позвал он.
        От группы мотоциклистов отделился квадратного сложения тип в кожаном пиджаке, с длинными руками.
        Стратил прикурил, предложил сигарету Сутулому.
        – Как тачка?
        – Да так...
        – Берём?
        – Тряхнём молодостью.
        – Ободранный, Парнишка...
        Сутулый пошёл к мотоциклам, а Стратил подошёл к дверям машины, дёрнул ручку. Дверь не открылась. Стратил наклонился и пристально стал разглядывать внутреннее содержание машины. Сзади подошли те, кого звали Парнишкой и Ободранным.
        – Держи двери, – коротко распорядился Стратил и оба мотоциклиста обошли машину и встали у противоположных дверей.
        Стратил постучал пальцем по лобовому стеклу, наигранно позвал:
        – Хозяин.
        А к машине подошло ещё пять или шесть мотоциклистов.
        – Хозяин, – вновь позвал Стратил и забарабанил костяшками по капоту.
В машине зашевелились. Сонное лицо показалось за стеклом.
        – Кто там?
        – Госавтоинспекция, дорогой. Открывай.
        – Что? Кто?
        В салоне загорелась лампочка и компания увидела полураздетого мужчину и ещё одеяла, которые прикрывали что-то шевелящееся.
        Мужчина громко попросил:
        – Покажите удостоверение.
        Стратил усмехнулся.
        – Открывай, хозяин. Сразу покажу.
        Мужчина отрицательно качнул головой.
        К машине подошёл Сутулый.
        – Чё делать будем?
        – Ломай.
        – А-ша! Бей!
        Они ударили разом. Зазвенели стёкла. Неподдающуюся дверь стали выламывать монтировкой.
        Из машины раздался крик. И детский, и взрослый.
        – Хозяин, заткнись, – посоветовал Стратил и просунул свою голову в уничтоженное стекло двери.
        Но не успел Стратил завершить своего действия, как невидимая сила оглушила его, оттолкнула и отбросила от машины.
        Стратил упал на дорогу, схватился за голову и взвыл.
        – Падлы! Га-ды!
        И штурм на мгновение прекратился. Затих. Мотоциклисты оцепенели. Замерли.
        Истошный стон Стратила сменил спокойный и ясный голос:
        – Ну – кто следующий?
        И мотоциклисты увидели решительное лицо мужчины и молоток в его руках.
        – Сутулый! – закричал Стратил.
        И Сутулый подбежал на зов.
        – Чего?
        – Сутулый – сделай их!
        И Сутулый ринулся к машине.
        – Бей гадов!
        И вновь началась работа. И ломали и дробили. Но двери не давались. А мужчина в машине яростно метался от окна к окну и страшно размахивал своим молотком.
        Стратил перестал вопить, превозмог боль, сел на асфальт. С его лба струилась кровь. Бровь была рассечена и нос представлял расквашенное месиво.
        Стратил достал пачку сигарет. Прикурил.
        Его, залитые кровью глаза, смотрели на побоище.
        А в машине всё не сдавались, хотя искорёженный остов уже и не являлся машиной.
        Стратил встал на ноги, проковылял к машине. Растолкал двух приятелей. Его рука скручивала крышку о горловины бензобака.
        – А-ша! Всем назад!
        И ещё громче:
        – Назад, я сказал!
        И мотоциклисты кинулись к шоссе. А глаза Стратила встретились с глазами хозяина машины.
        Горящая сигарета полетела в горловину бензобака.
        Стратил прыгнул в сторону, побежал.
        За спиной взметнулось пламя. Друзья-приятели подхватили Стратила под руки. Мотоциклы взревели, забились в истерике и сорвались с места.
        И вновь тишина на шоссе. Только у обочины догорает искорёженная машина.


                ...и систему сменит братство...


        – А вот и наш знаменитый пустырь.
        Юрка обвёл рукой вокруг себя, добавил:
        – Забытый пустырь.
        Андрей, всё равно, ничего не понял.
        – Мы идём по засыпанным каналам и заваленному болоту. Прогресс требует жертв. Смотри с десяток углов выходит на площадь. И здесь десятки лиц истории. Вот – завод “Новая Голландия” – а вот казарма Гвардейского Экипажа. Вон царский Николаевский дворец, и напротив его булочная, рядом с которой – в сугробах – умирали блокадники. Всё смешалось на пустыре в центре города. И рядом с этим пустырём жил Пушкин.
        Гул города тонул на большом пространстве площади. И свежеполитый асфальт отражал лучи полуденного солнца.
        – Галлерная улица, – продолжал шутливо комментировать Юрка, – По ней можно прогуляться не спеша и почувствовать себя человеком – ну, скажем, более лучших времён.
        Они перешли площадь, встали на углу улицы. Прикурили.
        – Дни уходят за днями. Век за веком. А нам остаётся шлёпать ногами по мостовой и любоваться Галлерной улицей – оно же Красной. В путь!
        Классические очертания и строгость форм – ущелье улицы, монолит истории.
        Ноги стучат на тротуаре. И гул шагов уходит ввысь – над домами несётся резкое цоканье и в небе плывёт мелодия. Да только из какого она времени?
        Юрка и Андрей шли по красивой, но пустынной улице в центре города и вели взбалмошную, бессистемную беседу. Да и какой серьёзный разговор может происходить в этот тёплый ублажающий день?
        – Где-то в этих местах корнет Лермонтов искал приключений на свою голову.
        – А поручик Толстой шустрил за предметом на другую часть своего тела, - продолжил трёп Юрки Андрей и рассмеялся.
        Они шли в пустоте и историчности. Они дымили сигаретами. И их голоса отскакивали от тротуара, вместе с грохотом туфель.
        – А вообще – этот город ловушка для людей искусства,– сообщил Юрка, – Попав в эту точку планеты – невозможно вырваться на свободу, не оставив в городе своего сердца.
        – Ты так думаешь?
        – Я знаю. Да и смотри сам. Некрасов рождён Петербургом и Чайковский рождён им, Брюллов и Серов – сыны этого горо-да. А Шевченко? А Рахманинов? А Александр Грин?
        – Но многие из них – ушли из города и искали забвения на стороне.
– Ты правильно заметил – забвения. Но город их не отпустил и они навсегда остались пленниками этой болотной местности.
        – Другим словом – Город-ловушка.
        – Да. И для всех людей, познавших его.
        Андрей задумался.
        – А ведь ты не прав, – наконец сказал он, – У многих Питерских деятелей искусства – Питера в творчестве нет.
        Юрка засмеялся.
        – Вот ты и не понял меня, – сказал он весело, – Я говорю не о фактографической любви, а о духе, которым наполнен этот город и который переходит в тех, кто прикоснулся к бытию и сознанию Петербурга.
        Юрка замолчал, задумался и будто тень пробежала по его лицу.
        Молчал и Андрей, хотя его молчание вызывалось определёнными раздумьями.
        – Знаешь, Андрюха. Человек в этом городе теряется. Но он, одновременно, наполняет себя культурой и смыслом. Сегодняшний день и завтрашний день – они пусты для одних людей и чрезвычайно наполнены для других.
        – Что ты этим хочешь сказать? – прервал свои размышления Андрей.
        – Я хочу сказать лишь банальность – художник ничего не может изменить в Мире, а его творчество – пустое место, радующее своего создателя. 
        – А если он великий художник?
        – Личность в истории? Беда человека в том, что он не может оставаться просто человеком. Он движется. И имеет три пути развития. Или он поднимается или он опускается или стоит на месте и тупеет.
        – Ну а если он великий художник?
        – Ну что ж – великий тоже человек. И чем они кончили? И что от них осталось? Гомер – призрак. Данте – миф. Кто такой Шекспир? Хорошо ли жилось в тюрьме Сервантесу? Где могила Моцарта? И вообще – кто автор “Тысячи и одной ночи”?
        – Но О. Хаям был счастлив и его стихи нужны людям.
        – Стихи нужны, – согласился Юрка, – Но что они изменили? Что в Мире изменила хоть одна книга, пусть, даже, самого гениального из всех великих?   
        Андрей выпустил струю дыма в небо и спросил:
        – А Библия? А Коран?
        – А что Библия?! – с жаром возразил Юрка, – Чему учит Библия? Братству? “Не убий, не укради...” А кому это надо? Ну ты скажи – кто обращает на Библию внимание? Кто исполняет хоть одну заповедь из её учения? Грязь отношений между людьми. Убийства, подлоги. Насилие, обман. Гордость и презрение к окружающим. Воровство и ****ство – вот он современный мир. А ты говоришь о том, что книга может, что-то изменить. То же и Коран. Он учит миролюбию, человеколюбию. Что бы во всём положиться на волю Аллаха. А что в жизни? С именем Аллаха, на устах, человек убивает человека. С именем Аллаха торговец обманывает покупателя, а мать своими руками душит своего же младенца. И где справедливость? В чём заключается магическая сила книги, если при помощи её совершается преступление?
        – Ну пусть не книга, – упрямо стал настаивать Андрей, – Ну а как музыка, живопись, скульптура?
        – Живопись? А ты заметил, что живописью интересуются лишь те люди, кто целенаправленно восполняет свой интеллект? И ты сам видишь, что большинству людей живопись менее дорога, чем закрутка анаши или стакан портвейна.
        – Ты уходишь в крайность.
        – Я исхожу из жизни. А реальность она такова и есть – поются песни на две-три мелодии, пляшется один и тот же танец пьяного гувернёра и отблёвывание идёт, если не в тарелку с винигретом, то уж, без сомнения – на штаны соседа.
        – Смысл падения. Ну а как же цивилизованные общества, где культура развита и ухожена?
        – А разве там нужны книги? Нет – ты посмотри, – Юрка обвёл рукой окружающее пространство, – Объевшиеся люди колупаются пальцами в кукурузных палочках и лениво взирают на стоканальный телевизор. А по телевизору передают те же две-три мелодии в разных аранжировках, да исполняется танец живота, в разной, степени раздетости. Колоннады машин ползут по дорогам. Бейсбол, бокс, хоккей. Бродвей, Монмартр, Александерплац, Монте-Карло, Атлантик-сити, Лас-ве-гас. Лазурный берег? Майами, Гаваи. Кому там нужен Стендаль или Диккенс? Кто смотрит на Вольтера или Теофила Готье? Бедолаги студенты усердно изучают Фрейда, Спенсера и Ницше, чтобы, сдав на степень, со смехом, подтереться мыслями ве-ликих копателей истины. И вот я тебя хочу спросить, Андрюха – А надо ли – вообще – создавать Книгу, если она ни-кому не нужна?
        Андрей ещё раз пыхнул сигаретой и бросил окурок в попавшуюся на тротуаре урну.
        – Знаешь, – сказал он, – Если бы книги, картины и музыка не пользовались спросом – их бы никто не покупал. И ты посмотри на проблему с этой стороны. Некто – желающий – отдаёт целое состояние за полотно Ренуара или платит приличную сумму, чтобы попасть на концерт Британской оперы. А умеющий читать, читает не только Чейза или Ирвина Шоу.
        – Или, говоря иными словами – вообще не читает, – прервал Андрея Юрка и зашпульнул чинариком в сторону надвигающейся на друзей аркады.
        – Площадь Сенатская, – объявил Юрка, – С Медным всадником посредине. Просьба обратить внимание на змею, обвивающую лошадиные копыта. Змея – не символ чего-то потаённого, сокрытого от глаз слушателя. Змея – всего-навсего – противовес лошадиной морде. В те далёкие времена, когда царь Пётр был водружён императрицей Екатериной на этот гранитный камень, его Величество несколько раз клевал, носом в очищенный, но не засаженный, перед ним, газон. Вот тогда и появилась змея. Внимание – Собор.
        Юрка, встал и показал рукой направо. Андрей оглянулся и замер.
        Классическая колоннада. Башенки. И купол. Словно с открытки, где изображён Рим и точно такой же собор на округлой площади. Или другой собор. Но появилось желание стоять и смотреть на монументальные портики, высокие проёмы ворот, золото перекрытия...
        – Не забалдей от счастья, – предупредил Андрея Юрка, – Ты ещё не всё увидел – и сходить с ума не пришло время.
        Андрей достал пачку сигарет. Щёлкнула зажигалка. Огонёк взвился над блестяшкой. И дым поплыл над головой.
        – А ты говоришь – искусство никому не нужно, – медленно проговорил Андрей, – И не правду ты говоришь.
        Юрка посмотрел на Исакиевский собор, потом на лицо Андрея, потом опять на собор и улыбнулся.
        – Искусство требует жертв, но оно же – покоряет сердца. Стоило перейти из области абстракции в стихию утилитарности и все проблемы решаются без философии и лишних слов. Что хорошо, то хорошо. А что хорошо для человека – вдвойне хорошо. Вот и все выспренности, что могут тесниться в голове у человека. Да ладно – пошли смотреть памятник.
        – Какой памятник?
        – Николаю Палкину, стоящий на площади его же имени.
        Огромный дворец-собор проплывает перед глазами. Гранитные глыбы, лежащие в основании – удивляют, гипнотизируют. Величие человеческого гения вылилось в камень и застыло.
        – А вот и Николаевская площадь.
        Юрка махнул рукой и Андрей, волей не волей, пришлось оторваться от шедевра архитектуры.
        – Прямо перед собой мы можем видеть чудо придворной архитектуры – Мариинский дворец, – разглагольствовал Юрка, – Дворец построен для сестры Николая Палкина, чей памятник мы видим в центре площади. Перед дворцом наблю-дается самый широкий канальный мост Петербурга, – Синий мост (ширина 99 метров). Мост переброшен через реку Мойку. А теперь обратим свои взоры налево, кстати, туда и пойдём – нам по дороге. Итак, мы видим гостиницу “Астория”. (Пошли быстрей, пока зелёный свет горит). Здесь, на снесённом “Интуристом” пространстве стояла столичная забегаловка с номерами “Андиглер”, где кончил свои дни русский поэт Есенин. Ну что же – будем помнить о преступлении “Интуриста”. Давай, пошли быстрее. Улица Герцена (бывшая Морская) – улица банков и ювелирных магазинов. И дома здесь то, что надо – с наганом не ворвёшься...
        Юрка говорил, а Андрей смотрел на фасады, тротуары, композицию построения и чувствовал, как город приблизился к нему, встал перед глазами. Или Андрей стал впитывать дух города?
        – Невский проспект – лицо города.
        И Андрей увидел узкое пространство, по которому двигались автомашины и люди. И это всё?
        – Здесь его начало, – пояснил Юрка, – Далее Невский разойдётся и расширит свои возможности в два раза. Ну а ты видишь тот самый Невский, каким заложил его Пётр и каким он простоял первые пятьдесят лет.
        Они перешли Невский и оказались на широкой пешеходной улице, которая загибала за угол и казалась искусственной – музейной.
        – Ну вот – пусть перед тобой предстанут величие и красота. А я умолкаю. Комментатор спешит удалиться.
        Юрка говорил торжественно и на самом деле – замолчал.
        Шаги ударяют по асфальту. Изгиб выворачивает к арке, и в проёме показалось широкозримое пространство. “Дворцовая площадь”, – подумал Андрей. Ему вспомнились открытки, картины, кинофильмы и плакаты. В глубине души всколыхнулись приятные воспоминания и торжественность заполнила всего Андрея.
        Арка осталась позади. Громада площади приветствовала пустотой. Люди стояли, ходили. И автобусы и фотографы присутствовали то там, то тут. Но – пустота владела площадью. Слишком величественна и велика она оставалась.
        Колонна с ангелом наверху. Фонари по краям площадки.На ступеньках сидят молодые люди. Строгие квадраты булыжника. А за колонной – Зимний дворец. Торжественный и печальный, бедно окрашенный и, местами, облупленный.
        – Когда орудия стреляют – муза смотрит в урну.
        Юрка процитировал не точно. Но Андрей добавил к сказанному:
        – Когда орудия заткнулись – заговорили музы.
        – Романтика, всё романтика. Но ты видишь последнюю резиденцию русских царей. А ныне здесь самый большой музей России. Но – мы ещё успеем посетить его драгоценные залы. А сейчас я тебя приглашаю на улицу дворцов и памятников. Это первая улица нынешнего центра Питера. И первая слобода на левом берегу Невы. Итак – перед вами Греческая слобода и улица Миллионная. Прошу любить и жаловать.
        Они сделали поворот направо, обогнули квадрат дома и, действительно, оказались на уютной улочке, в немногочисленном обществе прохожих.
        – Эрмитаж, – просто сказал Юрка и указал на дворец в классических формах, – И новый Эрмитаж.
        Да, конечно – вид атлантов, подпирающих широкие балки, впечатляет и всё же...
        – Вот видишь, Юрка, – сказал Андрей, – видишь  – архитектор излил свою душу. Мы видим его талант. И я, и ты соприкасаемся с тем, что нам нужно. Искусство неуловимо, но оно даёт возможность соприкоснуться одной душе с другой душой. И когда случается соединиться с родственной душой – очень хорошо становится. Отсюда исходит вечный поиск общения. Громадный перебор возможностей. Но лишь на том останавливаются глаза, что близко внутреннему миру, что роднит тебя с твоим существом. И мои слова можно отнести к музыке или живописи. К хореографии или книге.
        Они шли по улице дворцов и шаги их не отдавались в глубине неба, а исчезали под асфальтом, пропадали и затихали.
        – Мир громаден. И человек окружён множеством предметов из которых единицы способны восприниматься его избирательностью. Вот и стремится он найти ту душу, которая близка ему. Для этого он и ощущает музыку, созерцает полотна и углубляется в стихию книг.
        Тени от домов падали на асфальт, загораживали Солнечные просветы. И фасады дворцов казались угрюмыми, неприветливыми – старцами, взирающими на жизнь с высоты своих годов.
        – И ты веришь, что книга, что-то может?
        Юрка спрашивал, настороженно. Нечто неуловимое появилось у него в голосе.
        И ещё один дворец остался за спиной.
        Узкий канал пересекал улицу. А может это водный переулок?
        – Зимняя канавка, – пояснил Юрка.
        – Зимняя, – отозвался Андрей, – А это что за здание?
        – Эрмитажный театр. На его месте, в дни основания города, был построен первый Зимний дворец для ПетраI. A напротив дворца возвели первый почтовый двор Петербурга.
        Андрей смотрел на исторические фасады. Да – люди ушли, дома остались. Камни живут дольше людей. И если бы они имели язык...
        – Ещё Аристотель говорил, что искусство должно очищать. И мне кажется – он прав.
        – И как ты проецируешь этот тезис на современность? – по-интересовался Юрка.
        – Человек в современном мире теряется от надавившего на него прогресса. Но он не в ладах, так же, и с вечными проблемами, преследующими человечество с момента его основания. Жизнь, любовь, загадка смерти – темы от которых никогда не отступится человек. И вот человек переполнен буднями, заботами, сомнениями и страхом. Человеку нужна разрядка. Человек идёт на исповедь и кается. Он получает облегчение от обнародования своих грехов. Но не из одних же грехов состоит человек. И тут на сцене появляется искусство. Именно тот эффект очищения, облегчения способен придать смысл происходящего вокруг...
        Юрка усмехнулся и прервал Андрея:
        – Смысл объясняет, скорее философия. А мы говорим, несколько, о другом.
        – Ты прав.
        Андрей остановился. Достал из пачки сигарету. Щёлкнул зажигалкой.
        – Ты много куришь, – заметил Юрка.
        – Никогда не отказывай себе в том, что хочешь, – согласился Андрей и они пошли дальше.
        – Ты прав, – Андрей глубоко затянулся, – Мы говорим о другом. Философия объясняет мир и человека в этом мире. А искусство несёт в себе возвышительную роль. Опираясь на извечные темы добра и зла, победы и поражения, любви и ненависти – искусство способно создать то самое не при-ходящее мгновение, когда душа поднимается над земным и суетным и летит, поднимается к небесам, очищается от повседневности и человек становится лучше, чем был до этого.
        – Ну а если привести пример?
        Юрка прищурился и, казалось, поймал Андрея на слове.
        –Хорошо, – Андрей ещё раз пыхнул сигаретой, – Давай возьмём самое демократическое и потребительское искусство – кино. Помнишь, в рамках фестиваля иностранных фильмов, показали фильм, о судьбе гангстеров – от самого начала и до самого конца. От девства и до беспомощной старости.
        – Помню, – согласился Юрка, – Смотрел. Ну и что же дальше?
        – Создатель фильма берёт самые простые, самые понятные человеческие чувства и показывает их откровенно и доступно для любого здравомыслящего человека. Что, мы видим? Мальчишки с окраины города. Они живут бедно. Они часто хотят есть. И вот они начинают зарабатывать на жизнь самыми простыми и доступными способами. Они воруют, занимаются вымогательством, шантажируют. Но они живут. И вот юноша любит девушку. А она не хочет его замечать, потому что он небрежно одет. И опять простые человеческие чувства. Всё как в жизни. И жизнь своё берёт. Ребята проворачивают хорошее дельце и зарабатывают деньги. Но они встали на пути конкурента. И дальше – как в жизни. Конкурент гибнет, от руки юноши. И юноша попадает в тюрьму. Проходят годы. И что дальше? Дальше опять жизнь. Друзья встречаются и... расстаются. Предательство. Самое примитивное человеческое чувство. Да. Одно предательство – и человек лишился всего, что имел.  Да и вообще – он лишился жизни. Годы прошли – а жизни не было. И в конце расплата. “Ты так понимаешь жизнь. А я так”. И местью становится отказ от мести. Простые чувства. Простые слова. А люда уходят после просмотра фильма с очищенными душами. Почему? Вот оно мгновение, вобравшее в себя вечность и вечность растянувшаяся в мгновение. Вот та основа ценности, что есть в Мире. И как хочешь его назови “катарсисом”, как это сделал Аристотель или основой “Цин” – от чего исходили китайские мудрецы.
        Они шли, и улица подходила к своему завершению. Уже была видна площадь и светлое небо готово открыть свои просторы для обозрения.
        Юрка тоже закурил.
        – Ну да, – хмыкнул он, – Ты закончил Педагогический. Куда уж нам с нашим Университетским.
        И замолчал, задумался.
        Они шли и молчали. Дымки вились над головами. Упругий асфальт отскакивал от подошв.
        И улица дворцов провожала своих посетителей добродушной скукой.
        Вдруг Юрка остановился у последнего дворца на улице и ткнул в него пальцем.
        – Мраморный дворец, – объявил он, – построен Екатериной Великой для своего любовника Григория Орлова. К сожалению, Григорий, потеряв память, приличие и человеческий облик, скончался в этом самом строении, так и не уяснив, для чего его сюда поселили.
        И Юрка резко обернулся. Его рука уставилась в памятник на постаменте.
        – Александр Суворов. Полководец и любимчик Екатерины, хотя, говорят, – с норовом был человек. Взбалмошный.
        Друзья подошли к памятнику. Вокруг шумели машины и широкий мост открывался глазам.
        Солнце на небе переместилось в сторону и первое дыхание вечера пронеслось над большим озеленённым пространством.
        – Марсово поле, – сказал Юрка, – Названо в честь бога войны. Да и предназначено было в качестве военного плаца. Место исторических событий. Нынче – мемориал и место отдыха.            
        А ноги идут и идут. Ещё один высокий дом. И светлый парк вырастает на пути.
        – Летний сад.
        Пейзажный канал преграждает путь.
        – Лебяжья канавка. Когда-то здесь паслись стаи лебедей.
        И они идут вдоль Лебяжьей канавки, смотрят на Летний сад и Юрка продолжает знакомить с городом.
        – В Летний сад водила няня маленького Пушкина. И, именно, в Летнем саду император Павел I “пожурил” карапуза Александра Сергеича. А сам сад – история города и сказание о Петровых проделках.
        Они идут, и ноги сворачивают на гранит набережной. Впереди Нева. По правую руку, через мостик – решётка Летнего сада.
        – Здесь была, когда-то, граница города, – проговорил Юрка, – На том берегу стоит домик Петра и Летний дворец встал напротив него. А рядом с домиком строились дома Меньшикова и Головина, Троицкая церковь и первая – Троицкая – площадь города.
        Они вышли к Неве. Простор реки подталкивал воображение.
        – Именно по этой реке Петровы солдаты пришли из Руси и основали город. Наскоро сколоченные галеры, фелюги, боты – флотилия Петра подошла к устью Невы и дала бой шведам. И сразу же заложили Петропавловскую крепость. И сразу же стали строить город и форты вокруг него. Заложили адмиралтейство для строительства флота. И наступило безумие, ко-торое именуется историей города Петербурга.
        Андрей переводил взгляд с одной исторической точки на другую, всматривался в очертания Невских берегов. История и современность сошлись воедино, и одно и то же место рассказывало о многих событиях.
        – Миллионы людей прошли через этот город. Тысячи погибли, поднимая болото на четыре метра выше своего уровня. И вот он город-памятник стоит над миром. Отдадим память основателю города – Петру Великому. И пройдём Летним садом, возведённым так же его волей.
        Они вошли в центральные ворота. Гаревая дорожка приятно зашуршала под ногами.
        – Вон Летний дворец. Пётр жил в нём.
        – Давай посмотрим.
        И они пошли, мимо статуй, аккуратных газонов, к приземистому двухэтажному дому в голландском стиле.
        Что сразу бросалось в глаза – причудливые художественные композиции, рядом с самим Летним дворцом.
        – Мифологические аллегории – дань прошедшей эпохе.
        – Венера и Афина, Аполлон и Юпитер, – согласился Андрей, – А тебе не кажется, что Пётр Великий больше предпочитал историю античности, в ущерб былинам и сказкам?
        Юрка улыбнулся.
        – Пётр предпочитал крепкую власть и полноценную жизнь. И вот этот великий город – итог его деяний. Эти каналы и эти дома. Этот воздух и столица белых ночей, искусства, света и любви.
        Андрей смотрел на Летний дворец. Разные мысли приходили к нему в голову.
        – И ты знаешь, – сказал он Юрке, – Когда смотришь на этот дом, никогда не подумаешь, что он – дворец императора самой большой империи мира.
        Юрка согласился.
        – Скромность украшает человека. Даже, если он – император, – и тут же поправил себя, – А скорее всего – не хватало средств. Менять мир и ублажать себя удовольствиями – несовместимые деяния.
        Они постояли у закрытых дверей, подошли к решётке набережной.
        – Река Фонтанка, – представил Юрка, – При Петре здесь был небольшой залив. И он вёл к входу во дворец. Всё как в любезном Петру Амстердаме. Любовь к воде, любовь к новшествам – жаль, что таких людей, как Пётр не так много бывает на свете. Его не стало и его идеи, со временем, умерли. Да и этот заливчик засыпан деловитыми потомками.
        – И ты видишь какой-то смысл во всём происходящем или аллегорию? – спросил Андрей.
        – Смысл в истории? – Юрка усмехнулся, – История лишена закономерности.
        – И мир наполнился стихией...
        – И всё же – что в мире важней: плоть или дух?
        Они шли по мягким дорожкам. Белые статуи приветствовали молчанием и грациозностью.
        – Плоть живёт своей жизнью, а дух – своей.
        – В всё же – есть выбор между словом и телесной потребностью?
        – Посмотри на небо, посмотри на деревья, – Андрей сделал – жест рукой, – Что ты видишь вокруг себя? А теперь посмотри вглубь себя самого. Разве ты не чувствуешь сходства окружающего тебя с твоим внутренним существом? На соединении плоти и духа возникает гармония от которой начинается мир.
        – И всё же – если желудок полон, зачем ему книга и мир духовной жизни?
        – А разве они не могут сосуществовать друг с другом? – удивился Андрей.
        – Я не вижу взаимосвязи.
        – Да. Сознание потребления захлестнуло Мир. И всё же – Мир духовный нужен человеку не меньше, чем новый плащ или тарелка каши. Знать во имя чего живёшь, так же важно, как иметь красивые вещи, свободный досуг и стабильную безбедную жизнь.
        – И ты думаешь, что книга тоже нужна людям?
        – Да. И книги нужны. Котлета для желудка. Книга – для души.
        – Ты в этом уверен?


                Аморально лишь то, что противоречит
                природе космоса, его желаниям,
                склонностям, натуре...
                (из разговора в трамвае)

        – Миры?! Где они, Миры? И что от них осталось!
        И тёмная плёнка зашевелилась под ногами, вздрогнула, а тело провалилось и поплыла невесомым комочком духа в пустоте.
        – Ты в Космосе. И Космос в тебе. Смотри, наставник – и запоминай!
Великий Наставник подхватил Андрея под руку и они, взявшись ладонями, помчались в бесконечном пространстве.
        Ночь? Или не ночь? Так что же это?
        Падает на голову звезда. Она приближается, летит с нарастающей скоростью, и вот-вот раздавит Андрея. Свеча сгорает и улетает. Где-то там, под ногами, горит световое пятно опасности.
        Но почему так легко? И тело не чувствуется. И ноги в свободном полёте.
        – Ты хочешь спросить – чему цена жизни?
        Голос Великого Наставника гремел величественным колоколом.
        – Ты – человек – хочешь узнать, что в Мире прекрасно, а что безобразно?
        И они летели, летели в пустоте.
        – И ты хочешь знать, что такое истина?
        Шквал тёплого ветра прошёл через грудь.
        – Жизнь. И её цена. Смерть и её значение. Любовь и её вечность. Всё хочет познать человек. И никогда он ничего не узнает.
        Дрожат звёзды в пустоте. Неяркий свет бьётся, словно свеча – подрагивает от прикосновения с ветром.
        И только летит Комочек духа и свободно ему, хорошо, спокойно. Словно Мир убаюкивает своего сына любимого.
        Ночь. Темно вокруг. И яркие лучи пронизывают пространство. Что это?
        – А это Комочки духа отправляются в своё вечное движение.
        – И они остались без дома?
        – Да. Они ищут свой новый дом.
        А душа омывается. Или свежесть сама струится через душу. Или тепло мягко обнимает своими пушистыми лапками.
        – Много веков человек объяснял сам себе те ценности, что оправдывали его существование и примиряли с бытиём. И никогда человек не понимал, что его ценности точно та-кие же, что и во всём Космосе, что и во всех Мирах.
        И лёгкое покачивание ощутил Комочек духа. Словно он кораблик, а добрая волна играет с его бумажными бортами.
        – Ценностей нет. Люди сами придумали для себя ценности, что бы оправдать своё существование, свои поступки, свои действия и свою смерть.
        Великий Космос примиряет в себе Миры и жизнь. Он возносит и он принижает пороки и достоинства, надежды и отчаянье, помыслы и сожаления. Всё что бы ни происходило в Мире – от Великого Космоса. От его законов и его воли.

        И вы встретитесь когда-нибудь. И вы увидите друг друга.
        Стройные ноги. Гибкие тела. Руки и волосы.
        Но запомнятся глаза.
        Что в них будет написано, то и прочтёшь и поймёшь.
        Появится желание подойти. И ты подойдёшь.
        Появится желание заглянуть в душу. И ты заглянешь.
        И захочется сказать слово. И ты скажешь его.
        Руки возьмутся за руки. Плечо прикоснётся к плечу. Глаза соединятся с глазами.
        И вы поймёте друг друга. И вы войдёте друг в друга.

        Космический путь невесом и бесконечен. Где начало и где конец? – путь открыт в будущее. А в прошлом блуждающие воспоминания и несбывшиеся мечты.
        Летит Комочек духа и Время теряет над ним силу. И день и месяцу тысяча лет могут уместиться в один час и ворваться в прошлое и проникнуть в будущее.
        Что ждёт впереди? А ещё интереснее узнать о том, что осталось сзади.
Но путь открыт. И остаётся полёт в безвоздушном пространстве.
        – Человек, сразу после своего рождения, попадает в систему отношений, придуманную самим же человеком. И он должен попасть в тот координат существования, в котором находятся все его собратья. Он должен стать подобием социальной сетки, морали и предрассудков принятых обществом в котором он находится – даже насилуя свою физиологию и те качества, которые вложил в него Великий Космос.
        Насилие – беда человечества.
        Беда, от которой оно не хочет освободиться.
        И снова Великий Космос струится в пространстве. Горят звёзды.
Блестящие точки Космических частиц, пролетают с невиданной скоростью.
        – Насилие никогда не оправдано. Насилие над человеческим тело, тоже самое, что насилие над природой Космоса. Нельзя принуждать человека делать то, что он не может сделать. Нельзя переделать заложенные Космосом в человека свойства.
        А какая чудная мелодия поднимается из глубины! Но из глубины чего? Да и какая разница... Но полёт превращается в парение и становится унисоном этой мелодии.
        – Насилием живёт вся человеческая стая. На насилии держится всё человеческое общество. С самого рождения и до самой смерти человек следует догматам насилия. И не поиски гармонии тревожат его, а забота приспособления к обстоятельствам становится сущностью человеческого бытия.
        Религия и обычаи, традиции и, догматизм – стоят между человеком и Великим Космосом.
        Человек от рождения, стремится жить законом Великого Космоса. И от самого рождения до самой смерти мешают человеку, придуманные человечеством порядки.
        А ведь сделать шаг к гармонии так просто.

        Гибкие мягкие руки соединятся.
        И голоса сольются в единое целое.
        Губы найдут губы. А руки ощутят тело.
        Души встретятся, столкнутся вместе и поймут друг друга.
        Какие ровные, гармоничные изгибы тела!
        Сколько притягательных таинств хранит силуэт тела!
        Нога коснётся ноги. Рука пройдёт по спине и застынет – не окончив бега – в мягком, тёплом, зовущем.
        А губы ласкают лицо. А язык стремится соединиться с другим языком – встречающим и жаждущим.
        И ласка слов сменяется лаской рук.
        А помыслы выльются в движение тел.
        И желание плоти опрокинет весь мир стоящий вокруг. И плоть победит все законы и запреты писаные на бумаге или в углах.
        И луч Космического счастья пробьётся к Земле.

        Ушла кометой тревога. Пустота Космоса наполнилась облегчением. Да и зачем думать, переживать – если и так всё ясно и понятно.
        – Лети. Смотри.
        Великий Наставник прокладывает путь. Он задумчиво смотрит вперёд.
        – До той поры, пока человечество не захочет жить с Великим Космосом его законом, до того момента, пока человечество не найдёт путь к закону Великого Космоса – жить людям в замкнутом кругу метания от идеализма к материализму, от общественной пещеры до добровольного заточения в четырёх стенах бессмысленности.
        Как велик Космос! И нет ему конца. Да и начала не было. Полёт всё продолжается. И сколько времени прошло с его начала? тысяча лет или одно мгновение?
        – Приблизиться к закону Великого Космоса, найти унисон с общим развитием Космоса. Нет. Судьба ничего не выдаст в готовом виде. А человечество привыкло потреблять только то, что видно и понятно. Вот растение. Его можно сорвать и съесть. И это будет вкусно. Память зафиксировала открытие. А вот животное. Его можно убить и съесть. И это тоже будет вкусно. А вот огонь. На нём можно поджарить животное и согреть себе воду. А вот кусок железа, которым удобно убить животное. А вот сколотый кусок дерева, который напоминает крут и который можно использовать в качестве колеса. А вот кусок жилы, который можно использовать в качестве нитки и в качестве тетивы.
        Человечество находит и подбирает только то, что находит. Да и равен путь его природе. Природа развивается и приспосабливается к условиям Космической стихии. И её не интересует стоящий за стихией смысл. Путь к Космической гармонии у Природы случаен. Да и не нужно требовать от чего-то, того, что не должно требоваться.
        Мы же говорим о пути к закону Великого Космоса. О том пути, который может пройти каждый и открыть для себя Мир совершенства и ценностей, которые недоступны стихийной природе, а значит и человечеству в целом.
        Великий Наставник держал Андрея за ладонь. Но, казалось, энергетическая воля Великого Наставника приковала Андрея к себе и вырваться из покровительственного объятия не было никакой возможности. Да и зачем вырываться? Вокруг Космос – Великий и безграничный. И нет смысла оставаться в нём одному?
        И они летят вперед. Одному Великому Наставнику известной дорогой.

        Руки – послушные исполнители души – побегут по телу и встретятся с другими руками.
        А губы сольются с губами.
        И тогда душа возжелает душу, а тело захочет тело.
        И руки скользнут по одежде. Руки выполнят волю души –  уберут преграду между телами.
        И он проникнет своими руками под материю и дотронется до кожи.
        И она захочет видеть его тело без условного прикрытия.
        Руки, руки – совершат волю души.
        И руки снимут лишнее. Руки ощутят тела и лишат их прикрытия.
        Материя падет, отлетит, испарится в порыве желания. И тогда предстанут они в том самом естественном виде, который и волнует и возбуждает и приближает к естественности Великого Космоса.

        Пути. Кто их выбирает? Кто знает выбор дорог и пристанищ?
        Они летели вдвоём, и Мир звёзд стал их дорогой.
        – Ты хочешь знать, где путь, ведущий к закону Великого Космоса?
        И словно смешок слетел с губ Великого Наставника.
        Он откинул голову и облегчённо выдохнул:
        – Путь в том, что пути нет.
        Далёкие звёзды горят внизу и чёрное пространство полёта захватывает дух...
        – Для того, чтобы постичь закон Великого Космоса надо жить законом Великого Космоса. А иного пути нет.
        И над головой пустота и сзади и с боков никто не мешает полёту. И душа блаженно замирает в нечеловеческом экстазе,
        – Начиная с рождения следуй пути предначертанному. Взрослей и соединяй себя с единой системой Космической гармонии. Мужай и становись полноправным целым в Космической цепи совершенства. Старость твоя будет согрета истиной, смыслом Жизни, которую ты постиг.
        И опять смешок слетел с губ Великого Наставника.
        – Ты меня спрашиваешь – на что опереться человеку, для того, чтобы жить законом Великого Космоса? И ты прав – нельзя делать того, что неведомо тебе. Невозможно перепрыгнуть высоту, если не известна эта высота. Такова природа сознания человека. Или нет. Давай, скажем, что такова судьба. А судьба непредсказуема. И всё же ты ждёшь от меня ответа.
        Рука Великого Наставника ослабела, а сам он стал задумчив.
        – И знаешь, наставник, – и голос зазвучал, словно человек заговорил сам с собой, – знаешь – самое необычное в моём ответе будет тебе не совсем понятно. Почему? Потому что ответом на вопрос будет истина – ответа нет.
        Великий Наставник вновь усмехнулся.
        – Видишь – и ты растерялся. Ты не понял ничего. Так слушай же, наставник. Слушай закон Великого Космоса. Закон Великого Космоса, давай, сформулируем человеческим понятным языком. Нет единой системы, как и нет единой, предписанной для любых случаев жизни, инструкции, как себя вести. Нет, норматива, нет параграфа и статьи приказной. – Закона нет. Есть возможности. Великий Космос их даёт каждому. И широта возможностей превращается в ценность.
        Посмотри на Мир. Попробуй всё в этом Мире. Выбери для себя то, что ближе тебе. Возьми себе Мир, который созвучен Миру твоей сущности и Миру Великого Космоса. Унисон гармонии откроет возможность жить законом Великого Космоса. Путь к закону Великого Космоса остаётся лишь дорогой к постижению Мира и нахождению возможностей.
        Великий Наставник замолчал. Задумался. Или переживал сказанное?          
        Парение в Космосе. Полёт в неизвестное.
Андрей заворожено ощущал окружающее.
        Да и возможно вообще то, что с ним происходит?
        Великий Космос...
        – Перенесёмся на Землю.
        Голос Великого Наставника вновь окреп.
        – Как спроецировать закон Великого Космоса в Земном Миру? Даже не во всём Миру, а у человечества – племени планеты Земля.
        Рождение. Начало Жизни. Вхождение в Мир.
        Человек появляется в Миру человеческом.
        И он может постигнуть этот Мир. Он должен увидеть всё в Этом Миру. Забудем, на мгновение, реальность и начертим картину того, что должно произойти с человеком в первые годы его жизни.
        Наступает день и этот день посылает Будущее.
        И Мир принимает своего Нового человека.
        Воспитание? А зачем воспитывать, если не знаешь, что такое воспитание?
        Откройте возможности – покажите Мир. И с этого начнётся воспитание.
        Цель – Гармония. Но нельзя навязывать гармонию. Смысл воспитания – представить воспитуемому многообразие мира, его лучшие стороны. А уж пусть он сам выбирает для себя, что подойдёт к природным его возможностям, а что отойдёт в сторону.
        Какое многообразие можно представить живущему молодому телу?
        Красота тела и его возможности. Окружающую природу и единение человека с природой. Глубинный смысл поступков – будет не понят молодым организмом. Но моделирование отношений Будущего Мира и отношение к Будущему, как естественному переходу из состояния детского к взрослому, – пути воспитания.
        Больше открытости. Меньше запретов. Больше игрушек и игр. И меньше наставлений и словесного догматизма. Больше возможностей увидеть и услышать через действие. И меньше абстракции.
        Если молодому человеку показать кокосовый орех и дать подержать его в руках, уже не придётся этому молодому человеку объяснять, что же такое кокосовый орех словами.
        И так – во всём.
        Мир наглядности побеждает Мир абстракции.

        И губы приникнут к губам.
        И руки охватят тела.
        И тела приникнут, соединятся в желании, словно сама природа столкнёт их друг с другом.
        И он будет ласкать её кожу.
        А она безвольно станет искать его силы.
        Захочется охватить всё существо, познать весь Мир, который состоит в этот миг из двух возбуждённых тел.
        И он, поцелует глаза и его губы перейдут ниже – к шее, груди.
        И она будет целовать его грудь и она станет ласкать губами и руками.
        Ноги соединятся, сплетутся, замрут в ожидании. Лишь импульсы желания передадутся друг к другу и лёгкое трение сообщит о желании, о возможности возможного.
        В Мире нет недоступного.
        И стоит сделать движение друг к другу, как волна счастья переполнит сердца решившихся.
        Путь прост.
        Но решение всегда останется лишь за двоими.
        И пусть свершение помысла останется их тайной.

        –  Ты говоришь – воспитание. А что воспитание без примера? Пустыми словами окажутся призывы к величию и возможностям. Жалкой суетой станут арифметические правила и упражнения грамматики.
        И пример – подтверждение слов.
        Видеть живое воплощение теории, слышать о том, что возможно в Мире Всё. А потом убедиться в истинности слов и поступков – простое и доступное воспитание, ведущее к цели и никогда не ошибающееся.
        Или нет – давай, наставник, проследим человеческую судьбу.               
        Вот он – смотри – появился на свет.
        Маленький и кричащий.
        Вокруг него Мир. И в этот Мир он пришёл.
        И сразу пусть откроется самое лучшее для него.
        А что?
        Смотри, наставник, за движением неба. Смотри на Млечный путь и светящиеся звёзды. Вот эти звёзды и должен видеть появившийся на свет.
        А потом Солнце. А потом воду. А потом воздушный поток и природу, окружающую земных обитателей.
        Смотри, наставник, – вот он подрос. У него появились игрушки. И игрушки разнообразят Мир. Все виды деятельности в тех игрушках. Пусть играет, пусть выбирает.
  И – никаких ограничений. И нет крика и одёргивания. Лишь раскрытие Мира и его законов.
        И пусть природа войдёт в жизнь молодого человека. Пусть он, в выборе, найдёт тот самый путь к окружающему Миру, который для него ближе.
        А потом он ещё подрос. И его начинают учить тому, что ближе для него, тому, что решит его будущие проблемы.
        И арифметика и словесность войдут в жизнь с игрой.
        А биология и философия приложатся к жизненному выбору.
        Если человек ближе расположен к земле – зачем его обучать прикладной математике? А если у человека конструкторский склад ума – к чему ему обучаться актёрскому чтению или балетным движениям?
        Гармоничное развитие физических возможностей тела никогда не должно сталкиваться с принуждением. Если челове-ку нравится купаться в воде в ущерб гонянию футбола – пусть купается. Он – и в этом случае – формирует своё тело.
        Система ученичества и наставничества оправдала себя на Земле.
        Получил молодой человек представление о Мире, в первоначальном своём объёме – и уходит учиться к Мастеру наук.
        Проходят годы и молодой человек изучает профессию свою и – одновременно – гармонично развивает тело и душу. А тут и физическая гармония и приобщение к искусству и развитие мыслительных способностей.
        И приходит время. И человек формируется.
        И к 17-18 годам внутренний Мир его должен гармонично схлестнуться с Миром взрослой жизни и подняться на ступеньку к гармонии Великого Космоса.
        У него есть профессия, его тело свежо и развито, его душа готова к жизни.
        И к человеку приходит любовь.
        Да – он и раньше любил. Он и раньше переживал душой великое чувство. И как любить его обучили в, школе жизни.
        Но – к человеку пришла настоящая любовь.
        И с этого момента начинается его Настоящая жизнь.
        Жизнь, которая и станет дорогой к гармонии. Путь ведущий к приобщению таинств Великого Космоса.
        Дело Жизни и путь Жизни соединяются, идут вместе.
        Человек знает ценности и пользуется ценностями.
        Жить ради жизни, ради ее неповторимости и уникальности.
        Идеи, работа, идиллии и диктатуры – ничто не сравнится, по своей цене, с простой жизнью, проживаемую в простом Мире.
        Человек входит в Мир. Он входит в него вдвоем, как повелевает закон Великого Космоса, для планеты Земля.
        Их двое. Они счастливы и они единое целое.
        И жизнь дает им шанс остаться счастливыми навсегда.

        И он опустится ниже!
        Его язык пройдёт по коже и остановится, повинуясь силе желания.
        И она станет частицей eгo. Его воля вольётся в её тело и тело будет готово отдаться волне счастья.
        И он будет целовать ноги и бёдра. И он будет гладить руками то, что уже готово стать всем Миром, существующим в Вечности.
        И она не сможет более сопротивляться желанию.
        Её руки найдут то, чего хочет её плоть.
        И на волне страсти она будет ласкать его плоть.
        Она станет частью великого и вечного, ради чего и появилась на свет.
        А он достигнет самого желанного и волнующего. И его движения разожгут её помыслы. И её тело пойдёт за его призывом.               
        И её желание усилится его желанием.
        И окружающее потеряет своё значение, как рухнут ценности превозносимые веками, как кончится Мир условный, Мир придуманный. И останется одна настоящая ценность. Ценность вечности.
        И Великий Космос войдёт в Мир двоих людей, как единственная ценность, которая всегда существовала и сохранялась на Земле.
        Смысл Неба и Жизнь Земли соединяются в порыве вечного счастья.

        – Годы, годы делают человека счастливым.
        Те дни, что прожиты, те часы, что проведены за занятием или отдыхом даются Миром для жизни.
        Как заполнить свои часы, как сделать минуты вечными, а пустоту сравнять с нулевой отметкой?
        И тут, наставник, нисходит к человеку взаимосвязь потребности души и потребности тела.
        Потребности следует удовлетворять. И вот когда желания находят материальное своё осуществление, – опять же, гармоничное единение даст человеку путь к истине, путь к счастливой жизни.
        Любимая профессия и любимый образ жизни, местность в которой хочешь проживать и семья, удовлетворение потребностей в пище и культурном Мире – условия для человеческой гармонии.
        Молодой человек входит в большую Жизнь. И их двое. И они счастливы. И его душа имеет всё для своего счастья. И его тело всегда получит то, что ему потребуется.
        Часы любимой работы, любимой профессии – удовлетворят потребность в самовыражении.
        И не обязательно профессиональной стороне нужно отводить определённые часы в определённые дни. Принудительная работа может травмировать и психику и душевные силы, при-вести к отупению, когда гармония не возвысит душевные порывы, а лишь пропадёт во времени и рутине.
        Ты хочешь работать, ты умеешь работать. Ты знаешь, что от работы зависит твоё положение в этом Мире.
        Ну что же – работай. Работай столько, сколько тебе подскажет твой рассудок, работай столько, сколько потребуют твои потребности.
        И не больше. К чему насилие души, если в душе твоей Комочек Великого Духа, то есть то, что соединяет тебя с Великим Космосом?
        А удовлетворив профессиональную потребность, ты можешь и в семейную жизнь окунуться. Дети, дом, быт – и вновь душа отзовется на призыв и омоет себя счастливый чувством.
        Ростить детей, открывать перед ними окружающий Мир – отцовство и материнство вызывают радость и ополчение крепости в ногах, стоящих на земле.
        И жизнь не кажется пустой. Она обретает свою ценность.
        Да и сам дом, в котором ты живёшь – твой дом. Ты несёшь его на своих плечах и охраняешь его и улучшаешь, и всегда знаешь, что это тот самый уголок на Земле, где будет для тебя тепло, сытно и счастливо.
        Поэтому Великий Космос предполагает, что на Земле человек должен иметь свой дом и свою землю, на которой этот дом стоит.
        Да и вообще всё должно быть взаимосвязано. Всё должно быть гармонично.
        И если свои профессиональные потребности ты не можешь выполнять в стенах своего дома, то твоя работа должна, быть невдалеке от дома. Ибо потеря времени на дорогу – недопустимое расточительство. Коротка жизнь и каждая её минута требует гармоничного наполнения.
        А удовлетворив природную родительскую потребность, ты можешь отдохнуть. И – опять же – выбери, себе отдых, который необходим в этот момент твоей душе.
        Общение с друзьями, спортивное состязание, общение с природой как и совершенствование своего тела, интеллектуальная игра или же отдых в мире искусства – выбор всегда широк. Стоит лишь остановиться на том, что возжелала душа в данный момент.
        А знаешь, наставник, – составные части гармонии подсказывают и сам образ жизни, в котором легче всего будет происходить гармоничное единение с Великим Космосом.
        И самым рациональным будет тот вариант, когда люди станут жить в ландшафтной местности, небольшими поселениями вблизи друг от друга. И пусть у каждого человека будет свой дом и своя земля. И пусть в этих поселениях будет всё необходимое для жизни. 
        Фирмы, работающие для потребностей человека и фермы, трудящиеся для насыщения тела – та реальность без которой невозможно жить.
        И великая свобода! Ты помнишь, наставник, что человек рождается свободным. Таким же свободным он должен оставаться всю свою жизнь.
        Если тебе не нравится твой образ жизни, – смени его.
        Если ты чувствуешь, что твоя профессия не доставляет радости твоей душе – никогда не поздно начать сначала. А так же и выбор – Мир, наставник, настолько велик, что ни-когда не закончится выбор души.
        Скука, лень, не желание жить – признак того, что душа остановилась в своём выборе и не знает куда ещё двигаться. А ей достаточно открыть глаза и сделать шаг в неведомое. И потребность души будет удовлетворена.
        Вот, наставник, мы добрались с тобой к главной человеческой потребности. К самому широкому Миру души. К Миру любви.
        И человек обретает этот Мир. И человек отдаёт свою душу любимому. И человек удовлетворяет главную свою потребность. И станет полноценной его жизнь. И обретёт он земную гармонию. И приблизится – на миг – он к Великому Космосу.

        Страсть сожжёт все запреты.
        Страсть ворвётся в жизнь.
        И его плоть войдёт в её плоть.
        И она закроет глаза. И она станет впитывать в себя внутренний Мир зовущего действия.
        И он будет нежен и он будет прав в своих действиях.
        И она отдастся ему душой. И она покорится его силе.
        Земля, воздух, вода – сольются в единое целое, перестанут существовать и волны Лунных приливов и обжигающее Солнце исчезнет из сознания.
        Возжигающее пламя страсти усилит движения.
        И поток невидимого прекрасного приблизится, охватит всё тело и разум.
        Нервные оконечности напрягутся и отдадутся стихии блаженства.
        Он станет целовать её.
        И её губы будут искать его тело.
        И волна конвульсий сотрясёт её тело.
        И всё поплывёт в сознании. Мир окружающий провалится в пропасть, исчезнет, померкнет.
        И он потеряет контроль над собой и его движения будут ускорятся.
        Желание еще больше проникнуть друг в друга, соединиться, сцепиться – убьёт волю.
        И она станет метаться и он почувствует, что желание вырывается из него и великий порыв высвобождения облегчает тело.
        Крик или стоны, плач или смех совпадут с мигом опустошающего счастья.
        И тепло пройдёт по её телу.
        И в невесомости почувствует он себя.
        Свет померкнет и свет возродится.
        Пламя страсти потухнет, но на смену ему придёт нежность.

        – Свобода – и есть содержание жизни человека. Свобода внутренняя и свобода внешняя – они поднимают человека в цене, делают его проживание на свете драгоценным металлом. И чем больше свободы, наставник, тем выше становится проба каждого конкретного индивида.
        И можно ли считать свободой смену ощущений, перемещение в пространстве, уход от реальности, перемещение в абсурд? Ты абсолютно прав, наставник – и это тоже свобода, так же как и свобода выбора.
        В конце концов, жить возможно лишь как на душу положено. И если душа просит...
        А ты никогда не задумывался над тем, почему душа просит только то, что может исполнить тело? А ведь в этом нет никакого секрета – душа и тело нашли свою гармонию.
        Так же и Мир в котором живёт человек. Приблизиться к нему вплотную, ощутить его, узнать глубины и осмыслить происходящее в Мире – ещё одно стремление к гармонии.
        Человек живёт и человек путешествует. Он движется во времени, но он движется и в пространстве.
        Путешествие – естественное состояние человека.
        Видеть Мир, видеть новых людей, общаться с ними на всех уровнях – путь к познанию. И так из времени во время из года в год.               
        Да и что такое год, наставник? Один год – одна жизнь. В природе так и происходит. Beсна рождает и цветёт, лето – время зрелости, осень – созревание плодов, накопление мудрости. И зима – уход в небытиё и отдых.
        Сколько лет проживёшь, столько жизней и познаешь. И будь в каждой жизни разный, будь в каждой жизни новый.
        С годами наполняется человек. С годами он познаёт то, что называется мудростью.
        Сохранить крупицы истины, уложить их в одну человеческую книгу мудрости – кто додумается? Нет – человек сам не хочет для себя добра.
        Ученик превращается в мастера. Юноша в мужчину. Девушка в женщину и мать. Но время не имеет отмеренного срока  – для мудрости. Сколько бы лет ни прошло – истина останется истиной, а ложь будет ложью.
        И крупинки нажитого тобой, сохрани человек.
        Наставник, ты понимаешь, что мастер оставляет после себя учеников. Но он оставляет после себя и учение.
        Нет старости – есть совершенствование гармонии и написанная книга жизни, которую оставляет после себя каждый человек.
        Движение никогда не останавливается. Но с годами человек приобретает такую виртуозность в своих действиях и такую универсальность в своих поступках, что неопытная молодость может лишь завидовать, да преклоняться перед достигшими совершенства.
        А можно достигнуть совершенства?
        Возможно достигнуть настоящей Космической гармонии? 
        Нет, наставник. Что не дано человечеству, то и не случится.
        Да и красота Космоса недоступна человеку. Глубина спируальных галактик несравнима с проблемами веерной системы.
        Человек никогда не сравняется с красотой Космоса. Он может приблизиться вплотную и стать зеркальным отображением, но идентичного сходства никогда не получится. Да и не нужно оно никому.
        На Земле есть всё для человеческого счастья. А искать от блага ещё одно благо – бессмысленная пустота.
        И старость и смерть имеют своё очищающее значение. И страх смерти – страх не имеющий под собой основы.
        Тело переходит из одного своего состояния в другое. А Комочек духа отправился в новое своё путешествие.
        Это всё так.
        Но – если человек жил законом Великого Космоса – то тело получило всё, что оно могло получить, а Комочек духа впитал в себя всё, что мог впитать. А значит и дальнейшее пребывание в состоянии перегружения бессмысленно.
        Если в стакан лить воду, то – в конце концов – она польётся через край. Если струну тянуть без конца, то она порвётся. Есть ли смысл строить дом до небес, если он упадёт от своей этажности?
        И пусть жизнь продолжается. Она будет в ваших детях и ваших внуках. И они повторят свой путь, и они оставят – жизнь на Земле. А человек идёт к гармонии. И, может быть, понимает её, обретши мудрость и исполнив все свои земные обязанности?
        Знаешь, наставник – единое правило Космоса и жизнь на Земле, всё равно, всегда взаимодействовали. Хотя бы краешками своих сторон. А иначе – закончилась бы жизнь на Земле. От противоречия...
        И ты меня спрашиваешь – так что, гармония приходит только со смертью, а всё остальное время лишь путь к Гармонии?
        А знаешь, наставник, человек всё же ощущает Гармонию Великого Космоса всю свою взрослую жизнь. И не только сон его помощник.

        И вы будете лежать вместе.
        И вы будете смотреть друг на друга.
        И безвольные губы будут шептать неясные слова, а тела из невесомости станут опускаться на Землю в обновлённом своём состоянии.
        Движения душ станут сближаться, в то время, как тела будут уходить в отдаление.
        И руки благодарно встретятся.
        И ей захочется прижаться головой к его груди. И она прижмётся.
        И ему захочется погладить её по волосам, рукам, спине.
И он погладит.
        И великое спокойствие наступит в Мире.
        И Великий Космос опустится, в этот миг, на Землю и задержится, на мгновение, с вами.

        – Да, наставник. Так и будет. Человек дойдёт до вершины, ступит на нее и рухнет к исходному своему рубежу. Но всё повторяется. И сколько будет восхождений, столько раз и войдёт гармония в человеческую жизнь.
        Гармония Великого Космоса – та самая, в которой живёт Вселенная, все галактики, все Миры.
        Космическое пространство скользит сквозь душу. И Комочек духа словно растворился в том самом Космосе, частичкой которого он является.
        Великий Наставник держал Андрея за руку и они летели – уже не поймёшь и куда. А небесные тела становились сопровождением или караулом Великого Космоса.
        И как легко! Андрей никогда не ощущал большего освобождения своего духа, чем в эти минуты. Или часы?
        Парение в неизвестном, блуждание в том чего нет...
        – А теперь, наставник, я задам тебе тот самый вопрос, который люди задают себе столетие за столетием.
        Великий Наставник замолчал, задумался – или пауза ему нужна?
        – Люди спрашивают сами себя: а есть ли жизнь, не призрак ли она, дарованная небом?
        Великий Наставник ускорил полёт и его рука плотно сжала ладонь Андрея.
        – Если смысла нет, значит его нет, – негромко заговорил Великий Наставник, – Так же и жизнь, так же и человек, живущий на планете Земля.
        Посмотрим, наставник, несколько шире. Посмотрим на Космос.
        Всё во Вселенной движется и даже самое незначительное движение имеет своё значение, свою наполненность. А если перенести, поведение Великого Космоса на Землю и применить его к жизни, которая и является частичкой Великого Космоса?
        Да, наставник, – жизнь это движение, это наполненность жизненного времени событиями и значением.
        А ты думал, что жизнь – это физиологическое функционирование?
        Нет. Ты ошибался.
        Физиологическое присутствие – не жизнь, а Существование.
        Жизнью является движение – путь к Великому Космосу и наполнение души гармонией.
        А ведь миллиарды людей никогда и не жили на Земле. Они рождались, существовали и умирали.
        В том-то и дело, наставник, что истины нет, если не знаешь, что такое истина.
        А значит и нет реальности, если реальность закрыта твоему сознанию.
        И пути нет, если не знаешь конечной цели.
        В конце концов ты прав.
        А значит и Открытое сознание может сосуществовать в жизни вместе с философией Древних и Новых, вместе с материализмом, идеализмом и абсурдом.
        Ты совершенно прав, наставник.
        Щёки обрели тепло. В кончиках пальцев покалывало. Но голова была совершенно ясна.
        – Открой глаза, наставник.
        Голос Великого Наставника звучал мягко и проникающе, в глубину сердца.
        Андрей последовал совету. 
        И оказался в том самом зале, в котором всё и началось.
        Под потолком лениво мерцало комнатное солнце. На сумрачных стенах проглядывались удивительные гобелены. А под ногами лежал мягкий и пушистый ковёр.
        Великий Наставник сидел в кресле и держал в руках пачку “Мальборо”.
        – Сигарету, наставник?



        Зелёный парк оборвался водным пространством. Квадратный пруд. Белые лебеди и серые утки. Галечник и цветочные газоны.
        – Летний сад, – Юрка задумался, – Всё в истории не оправдано. Но свершившиеся факты остаются неизменяемыми.
        Вечернее небо путается в листве. И прозрачные тени окружают городские предметы.
        Чёрные прутья решётки обрывают зелень и выводят на улицу. А что там впереди? Канал или река? Ров или замок?
        Красного цвета дворец и золотом написанные слова горят в заходящем Солнечном луче.
        – А вот и Михайловский замок!
        Юрка очнулся, улыбнулся и вновь его рука поднялась в жестикуляции.
        – Он же и Инженерный. Ценнейший памятник истории и городской фортификации. Был построен по приказу императора, Павла в целях защитить себя от своих же аристократов. Но сразу после новоселья был удавлен этими аристократами в покоях данного замка.
        Они шли тротуаром и замок надвигался на них, становился контрастней. Удаляющийся Солнечный свет выделял баш-ни, и парапет, торжественный фронтон и строгость крепости.
        – И ещё знаменит замок своим литературным прошлым, – просвещал Андрея Юрка, – После кончины императора (в следствии хондроза) замок передали в военное ведомство и его стены воспитали в себе – как огурцов теплица – корифеев русской литературы: Григоровича, Достоевского, Плещеева. Сегодняшняя история замка грустна. В виду того, что сооружение имеет фортификационный вид – судьба распорядилась сделаться ему военным архивом и прибывать в этом качестве по сегодняшний день.
        Они обошли замок, узкой дорожкой пробрались к задним воротам и тут Юрка указал пальцем на конную статую, стоящую на квадратном постаменте.
        – Первый памятник Петру Великому, изготовленный в этом городе. Но выставлен на всеобщее обозрение позже других, а посему и малоизвестен.
        А фасад замка, с тыльной стороны, оказался не таким блестящим. Доски, строительные леса, лебедки и бочки с известью, явно портили торжественную картину.
        – Ремонт? – спросил Андрей.
        – Реставрация, – согласился Юрка.
        И вновь заулыбался.
        – Я тут вспомнил один, анекдот. Приезжает в Питер “бывший” из Парижа. Конечно ходит тут везде.
Всё ему показывают. “Имею, – говорит, – желание осмотреть свой особняк, в котором провёл детство”. “Нет проблем”– отвечает человек из органов. Ну вот – приезжают. Выходят. Стоит бывший дворец. Крыша провалилась, окна фанерой забиты, а где и нет их вовсе. На доме строительные леса. А вокруг мусор накидан, разбитые урны валяются, бумажки, какашки. Вот “бывший” и спрашивает человека из органов: “А что здесь теперь?” “Райсобес”, – отвечает. “Так вы им скажите, что Юденич уже отступил и можно разбирать баррикаду”...
        Тенистая аллея. Асфальт уводит вперёд. И шаги глохнут, теряются в наступающем вечере.

                Отступление 4.

        Радостно светило Солнце. Зелёная листва высоких тополей создавала тень. Спокойная река лениво катила свои тёплые воды к далёкому невидимому морю.
        Трое ребятишек – лет десяти-двенадцати – только что выкупались и лежали на песке.
        – А если в мореходку пойти, – говорил один из них, – то тогда можно другие страны посмотреть и вообще всё, что в мире делается – узнать.
        – Не – лучше быть дипломатом, – возразил второй, – Всё время живёшь за границей, а домой только на отдых приезжаешь. Зато и аппаратура и одежда иностранная...
        Тут в разговор вмешался третий.
        – А мне папка говорил, что лучше всех живут космонавты. Один раз слетал в космос – и вся тебе райская жизнь на Земле. Они и деньги большие получают, и ничего не делают.
        – Нет – моряком всё же лучше, – не согласился первый.
Они лежали, на песке, а пляжный песок обжигал и ласкал нежные тела. Каникулы и отдых. Спокойствие – и никаких забот.
        – А я буду поступать в институт, – сказал второй, – Мне дядька рассказывал, что в армии делается и я туда не хочу.
        – А я в мореходку – после восьмого класса, – мечтательно произнёс первый.
        – А меня, наверно, в пэтэу отдадут, – пробурчал третий и разговор снова оборвался.
        Трое парнишек лежали закрыв глаза и принимали оздоровительный загар, после длительного купания.
        Они появились в конце пляжа неожиданно. Вышли из кустарника, загородили всю дорогу, ведущую в город и, не твёрдым шагом, двинулись по песку. Их было пять человек.
        День обычный – будничный. На пляже никого, кроме детишек нет.
        Пятеро пьяных прошли по пляжу, осмотрели реку, песок и остановились у стайки лежащих на песку ребятишек.
        Самый пьяный подошёл к ним. Спросил:
        – Пацаны, закурить есть?
        Ребятишки подняли головы, наперебой заголосили:
        – Нету!
        – Мы не курим.
        – Нет.
        Пьяный икнул:
        – Вы ещё и не курите... А чего тут тогда, делаете?
        Из компании отделился ещё один. Подошёл.
        – Да пойдём, Шива – чего нам тут...
        – Не-е. Ты погоди, – оборвал пьяный, – пусть они ответят – чего они тут делают?
        – Купаемся – неуверенно проговорил парнишка, тот что мечтал о море.
        – А ты... купаетесь, – промычал пьяный и ещё раз икнул, – А деньги у вас есть?
        Ребята озирнулись.
        – Не-а, – неуверенно проговорил тот, что собирался в дипломаты.
        – А если поискать? – не унимался тот, которого назвали Шивой.
        – Нету, мы пешком, – пояснил будущий моряк, намекая на автобусную мелочевку.
        – Шош вы, гады, купаетесь, а денег за купание не платите? – обиделся Шива.
        К месту событий подошли и другие члены компании.
        – Ну – чем будем расплачиваться? – вновь поинтересовался Шива.
        – У нас ничего нет, – потухшим голосом проговорил будущий моряк.
        – Ах, ничего нет, – и резкая команда, – Встать!
        Встревоженные ребята покорно поднялись.
        – Да брось ты, Шива, – попробовал успокоить пьяного приятель.
        – Нет – ты погоди.
        Шива качнулся, попросил:
        – Дай бухла.
        Невысокий юноша, похожий лицом на Шиву, протянул ему бутылку.      
        Шива заглотнул. Но, видно, вино не пошло ему впрок. Обратный процесс совершился бурно и стремительно.
        Шива стоял и блевал на голову будущего дипломата. А тот, со страху, не смел пошевелиться.
        Шива шатнулся, закончил желудочное излияние и достал из кармана рубашки смятую сигарету.
        – Спичку.
        Приятель зажёг для Шивы огонь. Шива прикурил.
        – Пошли, Шива.
        Но Шива, шатаясь, показал пальцем на будущего моряка.
        – Пусть он у меня сосёт.
        Лицо будущего моряка стало белым.
        – Да чего ты, Шива...
        – Заткнись.
        И Шива вплотную подошёл к растерянному парнишке.
        – Ну? Будешь сосать?
        Парнишка что-то пролепетал губами.
        Компания подвыпивших засмеялась.
        – Да пошли, Шива – он и так уже обосрался.
        – Не-е, ты погоди...
        Шива расстегнул брюки и схватил парнишку за волосы. Стал клонить голову к своей пояснице.
        Будущий моряк, вдруг, стал сопротивляться. Он лягнул Шиву по ноге. Кулачком дал ему под дых. А зубами впился в Шивину руку.
        – А-а, бля!
        Шива, на миг, выпустил парнишку из рук и схватился за укушенное место.
        Парнишка побежал.
        – Держи его!
        И кто-то из компании догнал, саданул ногой в спину, свалил, пнул в живот.
        Шива зверем рванулся к жертве, оттеснил задержавшего, навалился, ударил.
        – Ах ты пидар! Будешь у меня сосать! Будешь!!
        И он стал производить непристойные действия. А парнишка выбивался, кричал, колотился ручонками и ногами о землю.
        – На, пидар! На! И в рот, и дальше...
        А у парнишки слезы в глазах стояли и он сжал зубы.
        – У-а!!!
        Удар, ещё удар!
        А зубы не разжимаются. Сжались в истерике.
        – А-ы!!
        Шива бьёт кулаками, потом хватает парнишку за горло пальцами и душит.
        Подрагивающее тело и всхлип.
        Зубы разжимаются.
        Шива воет.
        Вдруг он достал из кармана финку и, упав на колени, взрезает парнишке живот.
        – Падла, пидар!
        – Шива – ты охуел!
        – Падла!
        И корявые пальцы сыплют, в разодранную полость, речной песок. Такой тёплый и скользящий.
        – Шива – ты...
        Его отталкивают.
        – Держи тех...
        Будущие дипломат и пэтэушник бегут по пляжу. Их догоняют.
        – Заложат.
        – Мочи их!
        Шива трёт больные места и его трясёт.
        Детские крики оглашают пляж.
        Ножи сверкнули на Солнце. И алая кровь брызнула на песок.
        – Режь ему горло...
        ...И стихло.
        – Сматываемся. Менты могут приехать.
        – Шоб все молчали. Кто вякнет – прирежем, – предупредил
Шива.
        И они побежали. Скрылись в кустах. Исчезли.
        И лишь ослепительное Солнце яростно освещало пустынный пляж.



        – И всё же она вертится, как сказал мученик науки – Галлилей.
        Они вышли на круглую площадь-перекрёсток и Юрка указал рукой на приземистое, строгой архитектуры, здание:
        – Цирк Чинизелли. Место паломничества в конце прошлого и начале нынешнего века. Но нам налево – по Инженерной.
        Совсем сумеречно стало. Поклонники белых ночей зашевелились и улицы заполнились приведениями, тихими парочками и любопытствующими туристами.
        Дома, дома. Узкий коридор в классическом стиле и улицу пересекает лента трамвайных путей. А там ещё какое-то здание или дворец...
        – Пойдём, пойдём...
        Они обошли чугунное ограждение, пересекли ленточку путей и очутились в переулке.
        – Михайловский дворец, – объявил Юрка, – Был построен Николаем Палкиным для любимого брата, после чего неоднократно перестраивался. В сегодняшнем своём пристойном виде – Русский музей, – а так же памятник архитектуры. Флигель закончился, и они пошли вдоль чугунной решётки. А за решёткой – классические формы архитектуры и знакомые, по фотографиям, каменные очертания.
        – Площадь Искусств.
        Юрка остановился, не доходя центральных ворот музея, повернулся и указал пальцем:
        – Александр Сергеевич в живописной форме.
        Да. Памятник Пушкину. Тот самый, что сопровождает все рекламные проспекты города.
        И сквер вокруг памятника. Белые скамейки. Но все заняты. Белая ночь, белая ночь...Юрка провёл Андрея вокруг площади. Показал здание консерватории и стоящую в проезде гостиницу “Европейская”.
        Классические формы. Застывшая в камне история.
        – Невский проспект.
        И Андрей увидел разошедшийся объём городского пространства. Улица распахнулась и её сменил проспект...
        – Гостиный двор. А это бывшая городская дума. Место обитания свободных художников.
        А ноги несут по Невскому. И Юрка всё показывает, объясняет.
        Белая ночь мастерит рисунок изысканным воятелем.
        – Пассаж – дамский магазин. Но что-то мужчин привлекает в этом здании. Помнишь у Достоевского: “Пассаж в Пассаже”. А у Розенбаума: “На Невском, у Пассажа, там где деньги рекой...” Или слово необычайно звучное или...
        Перекрёсток. Друзья спускаются в переход. А над головой гремит гром – по Невскому проезжают автомашины.
        Полусумрак, полутишина... Всё воздушно, зыбко. Очертания домов расплываются. Окружающие люди становятся неузнаваемыми, далёкими.
        – Ресторан “Метрополь”. Шикарное заведение.
        И Юрка щёлкает пальцами.
        – Садовая улица – особая улица в Питере.
        Они идут по этой Садовой улице, и торжественная тишина сопровождает негромкую беседу.
        – А как ты думаешь, – спросил Юрка, – Вот как ты сам думаешь – что значит человек в Мире?
        Андрей не ожидал подобного вопроса. Удивился.
        – А почему ты об этом спрашиваешь?
        – А всё же – человек в истории. Может ли один человек быть историей? И может ли он – один – перевернуть Мир?
        – Интересно ты говоришь, – Андрей вновь закурил, – Один человек. А что один человек может?
        Юрка закурил тоже и ждал. Андрей развил свою мысль.
        – Если говорить о человеке, который имеет особенное место в истории, то надо – прежде всего – обратить внимание на обстановку, в которой человек проявил себя. Скажем, в определённый миг, при определённых обстоятельствах, одно слово человека или один его поступок, способны изменить Мир. А при других сложившихся обстоятельствах, тот же человек, со всеми своими словами и поступками, останется пустым местом или же одним из многих – рядовым человеком.
        – И ты считаешь, что один человек, своими открытиями и своей волей не способен переломить судьбу Мира?
        Андрей затянулся, сбил пепел. Подумал.
        – А ты думаешь, что Мир жаждет, чтобы его ломали?
        – И всё же? – не сдавался Юрка.
        – Мне кажется, что человек должен заниматься своим делом, которое он знает. А Мир менять или ломать всё в этом Мире – пустое занятие. Потом, всё равно, придётся, отроить. И строить то же самое. Потому что иного не дано. И Солнце будет всходить на востоке. И так же будет зима и лето. И ручьи будут впадать в реки. А реки – в моря. Естествен-ное останется естественным. Зачем же ещё что-то придумывать сверх того, что уже есть и гармонично соединяется?
        Юрка остановился. Пыхнул сигаретой. Посмотрел на Андрея.
        – Андрюха, мне с тобой надо поговорить.


                Отступление 5.


        Женщина просила оставить её живой. Она ползала на коленях, целовала Лосю руки, ноги, говорила, что у неё дети и...
        Лось поднял пистолет и выстрелил женщине в лоб.
        Последним добивали шофёра. Мужик оказался крепким. Ему сломали обе руки и, только после этого, закололи ножами.
        – Зверь, деньги...
        Слетела пломба. Щёлкнул замок инкассаторской сумки.
        – Есть!
        – Учёный – дипломат.
        Парень в кожаном костюме открыл скрипящую кожу.
        – Считай.
        Зверь перекладывает. Лось проверяет.
        – Держи стрёму.
        Нет – дорога чиста.
        Мелкий моросящий дождь, грязь и наступивший вечер – кому захочется тащиться из города в деревню или обратно?
        – Ну?
        – Сейчас.
        Ещё роется, ищет. Нет – больше ничего. Но и того, что...
        – Почти семьсот тысяч. Лось ухмыльнулся.
        – Подарок нам колхозники дали – презент.
        Заулыбался Зверь.
        – Дело взяли. Теперь заживём.
        Лось сплюнул.
        – Не спеши. Ещё уйти надо.
        – Как договорились?
        – Да.
        – Орангутанг, – позвал Лось.
        Из группы наблюдения оторвался парень. Подошёл.
        – Поедешь с Учёным, – приказал Лось, – Он спрячет деньги, а ты его в город доставишь. И чтобы – всё тихо. Понял?
        – Понял.
        – Учёный, – обратился лось к парню с дипломатом, – Оставишь всё на хуторе. Три дня проживёшь в тихую. Потом в баре встретимся.
        – Да.
        И люди пришли в движение. Орангутанг завёл мотоцикл. Учёный проверил замки на дипломате. Сел на заднее сидение.
        – До встречи.
        – А-ша!
        Мотоцикл взревел, набрал скорость и полетел по размытой дороге, разбрасывая раскисшую грязь. Скрылся в сумраке.
        Лось проводил взглядом удаляющийся красный огонёк. Закурил.
        – Следы убираем.
        Приказал тихо. Зверь тут же кинулся исполнять.
        Трупы женщины и шофёра положили на заднее сидение Уазика, рядом с третьим остывающим трупом.
        За руль сел Зверь. Рядом с ним устроился Лось.
        – Топить?
        – Да.
        – На Логовскую трясину?
        – Кати.
        Мотор заработал. Машина сорвалась с места, захлюпала колесами, фары осветили замызганный просёлок.
        – Пошли!
        За машиной потянулись заляпанные грязью мотоциклы.
        Орангутанг гнал на предельной возможной скорости.
        – Осади, – крикнул Учёный, – Не дрова везёшь.
        Орангутанг сбавил скорость, а через пару километров и вовсе остановился.
        – Ты чего? – спросил Учёный.
        – Поссать мне надо.
        – Ну давай – быстрее.
        – Не торопи.
        Он отошёл к обочине.
        А темнота, между тем, сгустилась. Тягучая дождливая ночь повисла над лесом и далёкими лугами, которые уже не было видно.
        – Ну, скоро ты?!
        – Иду.
        Орангутанг вернулся к мотоциклу. Правая рука его оставалась за спиной.
        – Знаешь, Учёный...
        – Ну?
        – Давай... смоемся.
        Учёный озадаченно посмотрел, на Орангутанга.
        – Ты опупел? – спросил лениво.
        – Нет – ты послушай. Кто нас видит? А через три дня мы во Владивостоке будем...
        – Ты серьёзно? А если я Лосю всё это расскажу?
        Орангутанг помедлил.
        – Не-е надо, – и потом, улыбнувшись, – Да я пошутил. Проверить тебя хотел. Шуток не понимаешь?
        – Ну и ****ские у тебя шутки. Поехали. Время не ждёт.
        – Поехали.
        Орангутанг приблизился к мотоциклу, наклонился к цилиндру, потом резко выкинул руку и всадил нож под рёбра Учёному. Навалился всем телом. Сбил с мотоцикла.
        – Ах ты...
        Но Учёный не договорил. Нож замелькал в ночном воздухе. Ещё раз, ещё....
        Ученый навсегда замолчал, а Орангутанг всё колол и колол его.
        – А! На!
        Разрезанные части остались лежать на дороге. Орангутанг схватил дипломат, подёргал замки. Они были закрыты. А руки уже щупают карманы убитого Учёного.
        Вот он ключ. Вот!
        Дипломат открыт. Да. Деньги все тут. Вот они. А мокруха... Да. Прятать надо.
        Орангутанг закрыл дипломат. Поставил его рядом с мотоциклом.
        Разрезанные части Учёного собраны в кожаную куртку. Орангутанг перебирается через кювет. Вот и лес. Первая же ям-ка-ложбинка становится могилой Учёного.
        Орангутанг забрасывает место грязью, дёрном, ветками. Сверху накидал травы.
        Чёрт! Заметно.
        Что делать? Нога ступила во что-то мягкое. Фу, падла! Муравейник. Ага...
        И руки уже гребут. Руки уже работают. Всё туда, туда – к дереву, к ложбине.
        И пот. Холодный пот пробивает тело. Что наделал? Что наделал!!
        Убьют за это! Убьют!!
        Ноги топчут.
        И обратно, под дождём, к мотоциклу. Вот он дипломат. Из-за него...
        Мотор заработал. И сердце забилось судорожно и страх охватил душу. А что дальше?
        И понёс мотоцикл, полетел – унося с собой и страх и жуть и всю алчность мира.



        Серое здание выступает колоннами первого этажа на тротуар.
        – А это ещё один Гостиный двор?
        – Нет, – улыбается Юрка, – Двор, но только – Апраксин. Центр комиссионной торговли Питера.
        Под сводами совсем темно. Витрины и ступеньки. Ровные площадки и – уходящие куда-то вглубь – проезды.
        – Такое ощущение, что за границей.
        Юрка согласился.
        – В сущности, старый город так и остался обломком Европы. И время разрушает камни, но не меняет дух.
        Андрей медленно докурил сигарету, бросил её в урну. Произнёс:
        – Разные разности случаются в Мире.
        – Конечно, – Юрка посмотрел на Андрея пристальней, – Чего только в наше время не случается. И пришельцы, и колдуны, и врачи-экстрасенсы. Жуть берёт от новизны.
        – Недавно – рассказывали. Поезд шёл в вечернее время. И к какой-то станции стал подходить. Вдруг в вагон зашла женщина в белом и сказала всем, что через десять минут поезд потерпит крушение и все, кто не пойдёт за ней – погибнут. Никто не поверил этой женщине. И только один человек вышел с ней из вагона. И действительно – поезд столкнулся с идущим, на полной скорости, электровозом. Триста человек погибло. В том числе – и все те, кто оставался в том вагоне.
        – Да – случаются в Мире чудеса.
        Юрка сказал тихо и задумался. Андрей тоже не продолжил своей мысли. Они шли и думали – каждый о своём. А может быть об одном и том же?
        Там, где Апраксин двор заканчивает свои аркады и Садовую улицу пересекает узкая Гороховая улица, Андрей остановился. Его пальцы мяли пачку с сигаретами.
        – Да, Юрка, – сказал он, – Разные разности случаются не только с чужими, но и со знакомыми и, даже, с самим тобой.
        Юрка тоже встал. Лицо его приняло серьёзное выражение.
        – Да, да – ты прав, – согласился он и замолчал.
        Андрей прикурил. Сумрачно посмотрел вдоль пустынной Гороховой, потом на малолюдную Садовую.
        – Вот со мной такие разности приключились. Сначала неожиданная находка. Потом Тень, которая преследует по пятам и всё время стоит за спиной. Сейчас, то что они хотят... В общем...
        Андрей затянулся, посмотрел в глаза Юрке.
        – Ты с какой целью телеграмму послал?
        Юрка зашевелился.
        – Конечно. С этого могли начать. Ты прав.
        И Юрка тоже закурил.
        – Знаешь, – глуховато проговорил он, – Ты говоришь о разных странностях. Так вот эти странности со мной происходят последнее время. И, даже, не странности, а фантастика на гнилом соусе.
        Юрка дымнул, глянул на Андрея, предложил:
        – Или в самом деле – время такое наступило. Или...Но сам я ничего не пойму. К ты говоришь, что у тебя приключилось подобное...
        – Да.
        – Расскажи.
        – Конечно. Но давай, сначала, тебя послушаем.
        – Ладно. И так... Нет – знаешь, как-то. Давай – дома. Всё расскажу. .
        – Согласен. Улица – не для чертовщины.
        – Вот-вот. А вон и трамвай едет. Побежали. Успеем.
        Друзья кинулись к остановке. Ещё Юрка успел проговорить, на бегу:
        – Сразу надо было с этого начинать...

                А что есть жизнь?

 
        – Да – ты прав. Слова остаются словами. А мысли выражают внутреннюю сущность организма. Воспитай сам себя, сделай сам себя – и ты станешь самим собой.
        Они сидели и курили. Комнатное солнце бросало блики на разные предметы в зале-гостиной. Но особенно выразительно оно вырывало из темноты лица. И, казалось, что лица за-горелись своим собственным лаковым светом.
        – Да, наставник, я совершенно с тобой согласен – человек воспринимает Мир через себя. И как только человека покидает Жизнь – всякие ценности, мгновенно, теряют свой смысл. Даже в самой безысходной ситуации ещё можно надеяться на то, что в дальнейшем будет нечто хорошее. И стоит ждать свою надежду. Может и не будет, ничего. А может и случится нечто неожиданное, желаемое. Если взял билет в поезд Жизни, то есть смысл проехать до конечной станции не сходя самому на вынужденных остановках.
        И в этом смысл. И в этом посыл Великого Космоса.
        Великий Наставник неторопливо поддерживал беседу...
        Он сидел в кресле, изредка дымил. Глаза полузакрыты. Казалось – хозяин квартиры задремал.
        Андрей не спал. Он переживал всё увиденное и услышанное. Как-то не привычно всё и не реально.
        – И всё же – ты совершенно прав. Человек одинок. Он одинок по своему рождению, по тому, как у него одна оболочка. И в этой оболочке он всегда один. И человек встречается с другим человеком. И они начинают общение. И если они не находят общих точек соприкосновения – люди расходятся. Гармония Великого Космоса учит общению. Законом Великого Космоса Тело, несущее в себе Комок духа не может быть одиноким в Мире себе подобных. Встречаются два инди-вида и начинают выискивать не различия друг в друге, а общие черты – общие мотивы поступков и действий. Для человека поиском будет – общечеловеческий уровень. Не стоит обращать внимание на то, как человек ходит или говорит. А вот если начать с того, что все люди равны по своему рождению и Все проживают один и тот же путь, независимо от ценности этого пути – вот тогда и появляются общие темы и общие мысли. Рождение и взросление, зрелость и ста-рость. Где судьба, а где и общие черты характера найдёт один в другом. А дальше? А что дальше? Человек привыкает к человеку. Он изучает особенности другого. И вот тогда, когда общее найдено и один привык к облику другого. – Вот тогда и можно обменяться своими особенностями, тем, что именуется индивидуальностью, тем, чем отличает сущность одного от внутреннего мира другого. И не может такого случиться, чтобы законы Космической гармонии не нашли своего подтверждения в общении двух одинаковых соплеменников. Общение друг с другом обогатит обоих. И Миры, познавшие свою ценность, наполняются смыслом и полнотою жизни. Чем больше общения, тем меньше повода сойти с поезда. Ты согласен со мной, наставник? Я так и думал, – ты согласен. А значит и Великий Космос согласен с нами. Ибо Земля такое же тело, как и другие тела Великого Космоса. И законы везде едины, как и един Великий Дух, рассыпанный на неисчислимое количество своих Комочков. Вселенная соблюдает законы Великого Космоса при помощи Гармонии. Так же и люди вкусят радость жизни, отталкиваясь от тех же соображений.
        Великий Наставник замолчал. Его неспешный голос повис в воздухе – и словно пропал. Когда Андрей посмотрел на Великого Наставника, ему почудилось будто тот окончательно поддался искушению сна.
        Но Андрей ошибся.
        Ясные, умные глаза посмотрели в зрачки Андрея.
        – Наставник, ты играешь в шахматы?
        Андрей не ожидал подобного вопроса.
        – Нет.
        – Ну ничего страшного. Это очень простая игра.
        Хозяин квартиры наклонился и откуда-то – из нижней части столика, с недоеденными, угощениями, – достал блестящий ящичек шахматной доски.
        – Вот. Никакой особой мудрости не требуется. Смотри – и всё поймёшь.
        Пальцы Великого Наставника очистили место для доски, расставили фигурки и проплыли дирижёрским жестом над полем предполагаемой шахматной битвы.
        – Смотри, наставник, смотри. Всё очень просто. Это – белые, а это – чёрные. Вот фигурки, а перед ними пешки. Фигурки ходят вот так... и так вот. А пешки прыгают только вперёд по одной клеточке. Ну, а остальное ты поймёшь – правила этой игры – самые простые правила из правил жизни.
        Великий Наставник посмотрел в потолок, сосредоточился, потом щёлкнул пальцами и решительно произнёс:
        – Начнём. У меня белые – значит мне ходить первому. Вот я и хожу пешечкой от ферзя. Да, да – первый ход пешка мо-жет сделать на две клеточки. Ход за тобой, наставник. Ну, ну – смелее. Ага! Ты ходишь своей пешечкой от своего короля на одну клеточку. Очень хорошо. А я ещё одну свою пешечку продвину. Теперь от ферзевого слона. И опять на две клеточки. А ты отвечаешь? Ты от своего ферзевого слона и вновь на одно поле. Что ж – оригинально. А я выведу своего, коня на поле цэ3. Вот так. Как видишь – всё очень просто. И ты отвечаешь... пешкой на бэ6 – очень, даже, интересно. Ну а я схожу пешечкой на е4. И... ты поставил слона на бэ5? Да, да – замечательно. Тогда я хожу слоном на эф4. Как ты отвечаешь? Слон на бэ4? Серьёзное нападение. А я пешечкой на а3. А ты берёшь коня? Ну что ж – и я беру слона пешечкой. Да, да – пешечка бьёт наискосок, а ходит всегда вперёд. Вот так. И что же у нас получилось? Ты двигаешь пешечку на дэ5. Очень, очень... А я беру эту пешечку цэдэ. И ты берёшь пешечку цэдэ? Ну и – слон бэ5 – шах. Твои действия? Конь цэ6? Мой ферзь а4. Твой конь е7. Так, так... пешечка е5. Короткая рокировка.
        Великий Наставник задумчиво смотрел на доску. Его пальцы теребили дорогую сигарету.
        – Ну и – ты хочешь сказать, что никогда не играл в шахматы?
В голосе Великого Наставника слышалась ирония.
        Щёлкнула зажигалка. Лёгкий дымок поплыл над игрушечным полем брани. Глаза Великого Наставника переместились от шахматной доски на лицо Андрея.
        – И ты, конечно, хочешь знать, как надо жить в этом Мире человеку. Я понимаю твой вопрос. Но ты сам знаешь, что ответа нет. И закон Великого Космоса подтверждает это. Миры? Миры имеющие свой внутренний порядок, соблюдают правило, но не ведают истины.
        Великий Наставник вновь посмотрел на доску и его приглушённый голос чеканно продолжил:
        – Всё в Мире движется. И в Космосе происходит постоянное движение. Движение – это Жизнь. И жизнь человеческая – вечное движение во времени и пространстве. Закон Великого Космоса сохраняется. Ты прав. Но он сохраняется в простом своём изложении. Человек рождается и старится, – он движется во времени. Человек передвигается на Земле – он движется в пространстве. Как видишь – всё одноценно и подчиняется случаю жизни. Человек остаётся травой, которая гнётся в том направлении, какое изберёт для этого ветер.
        Великий Наставник затянулся, выпустил дым и глянул поверх головы Андрея. (на что?)
        – И знаешь, наставник, Великий Космос предполагает жизненный процесс, как цепь движения. Движения внутреннего и движения внешнего. И не всегда они могут совпадать. Порыв души и желание тела – ещё не повод к действию. Законом Великого Космоса только осознанные действия приводят к гармонии. Да – путь к Космосу не прост. И желающий совершает его через отказ от привычного, через замену признанных ценностей на общекосмические законы. И существует четыре этапа постижения Космоса, четыре ступени Космической гармонии. И человек может пройти их и стать тем, кем он и является от рождения – частичкой Великого Космоса. Но как осознанно вернуться к своему естеству, к своей основе? И первая ступень гармонии ведёт к слиянию с природой, окружающей тебя. Стань составным того, что именуется среда, стихия. Освободись от всего липшего, выдуманного, приобретённого в ходе прогресса. И станешь естественным, как и сам Мир, окружающий тебя. Суть второй ступени состоит в познании природы в себе и себя в природе. Поиск того, что в тебе ценно, как и познание красот Мира – замысел учения Великого Космоса. Не бойся потрогать красоту. И дай себя на изучение естественности. Каждый человек индивидуален. И если нечто, одно подходит одним – другие не воспримут это “нечто” для себя. Если одни люди легко переносят свои жизненные функции на берегу моря, на продуваемом ветром пространстве, то для других людей – точно для таких же функций – потребуется закрытое помещение и отказ от всяких посторонних шумов. Изучи себя. Изучи свои особенности. Изучи особенности природы. И впитай в себя то, что ведёт тебя к гармоничному единению с Природой Земли и Внутренним твоим Миром. Познание гармонии Великого Космоса, изучение основ и путей развития – третья ступенька гармонии. Эта ступенька уже не для всех людей, наставник, а лишь для тех, кого выберет Великий Космос. Законы Космической гармонии ведут к вечности. Они познают Время и Космос. Четвёртой и последней ступенькой гармонии стано-вится Впитывание в себя Космоса. И эту ступень познают лишь Избранные. Стать частью Космоса, познав все его законы – честь для любого тела Вселенной. Да и во всей Вселенной таких Избранных не так много. И, всё же, ты меня спрашиваешь, наставник: как жить человеку. Как видится его Мир из закона Космической гармонии?
        Великий Наставник пыхнул сигаретой.
        – А человеку следует пройти свой путь, познать радость бытия и человеческие чувства, определённые природой. Быть в мире с природой. Быть в мире с собой и со всеми тебе подобными. Сам жизненный путь ты видел в Космосе. Но ты не знаешь ещё одного закона Великого Космоса, без кото-рого обесценивается вся жизнь человеческая в человеческом Мире. Я говорю о добровольности в выборе. Насилие над своей душой или своим телом – выводит человека из круга Космической гармонии. А насилие над душой или телом подобного тебе, лишает человека права быть частичкой Великого Космоса. Пути ясны – но и осуществление их не так просто, как кажется тебе или видится из Космоса.
        Великий Наставник вздохнул.
        – Люди напридумывали бездну лишнего для самих себя и Мира. Они совершают насилие над природой Космоса, так же как и над природой собственной души. Человек уподобляется грабителю, ограбившему магазин и старающемуся скрыть свои следы. Он упаковывает сворованное себе в карманы, а всё остальное обливает бензином. Да только спичку он зажжёт не вовремя. И сгорит сам, вместе со всем. О чём я говорю, наставник? Я говорю о прогрессе.
        Великий Наставник докуривает сигарету, медленно переносит окурок к пепельнице и его рука расплывается, размывается – становится не чёткой. Обман зрения, а может и ус-талость – кто поймёт суть происходящего?
        – Да, наставник – люди сами себе враги. Люди сами себя губят.
        И Великий Наставник откинулся в кресле.
        – Что человеку надо?
        Вести естественный образ жизни, основанный на природных возможностях. А значит сон, еда, оправление нужд, действие мозга и действие мышц, как и любовь – должны быть подчинены единому правилу.
        Всё, что не соприкасается функционально с потребностью человека – не нужно.
        Зачем человеку машина, если она не способствует пищеварению и не стимулирует любви?
        Но человеку нужна красивая посуда и искусство готовить, для удовлетворения первого и мягкие удобные простыни, с красивой кроватью, для удовлетворения второго.
        А значит и производить необходимо лишь то, что требуется. И добывать надо лишь то, что можно потребить человеку.
        Великий Наставник встал с кресла, обошёл его и вновь закурил.
        – Нет ясного представления о Мире. Но у людей нет и о самих ясности.
        Зачем создавать то, что никому не нужно? А прогресс воздаёт и создаёт одну глупость за другой.
        Человечество усиленно разрабатывает свою планету, выкачивает из неё всё, что только возможно. Но кому необходим продукт, который бесполезен и душе и телу?
        Нефть и газ, уголь и соль. Добыча растёт с каждым годом. Но не станет та добыча золотом, под тяжестью которого тонет галеон, не достигнув желанного берега?
        Восполнения нет. Есть потребление. А Великий Космос – ты знаешь – не терпит пустоты.
        Для полноценной, счастливой жизни человека достаточно окружающего Мира. Так зачем человеку химические продукты питания, отравленная вода и химические дожди?
        Всё что производится – потреби. Продукт, полученный сверх, того, что необходимо для жизни человека – вредный продукт.
        Мир, рвущийся к получению сверх того, что ему требуется в этот миг – безумен.
        И что же Великий Космос? Как он предполагает жизненный путь в материальном Мире? Нет, наставник, – Великий Космос не имеет закона и регламентации. Путь один – вернуться к рациональному, через достаточность потребления. Замкнутый цикл – итог поиска и гибель прогресса.
        Прогресс – смерть. Рациональность – будущее.
        Слившись с природой, войдя в гармоничный контакт с Космическими ценностями – станет разумным добытчиком составных своего счастья. Пусть каждый человек возьмёт то, что ему надо в этот день. И пусть каждый человек отдаст природе ровно столько, сколько и взял.
        Мелкое производство позволяет человеку иметь всё необходимое для его жизни. Мелкое производство разрушает природу на столько, что природа – чаще всего – сама способна восстановить свои потери. Мелкое производство, возглавляемое мастером, удобно помещается в ландшафтной местности, среди свободной стихии, где легко и счастливо живёт человек. Мелкое производство не противоречит рациональности Мира и в его желании потреблять. А значит – Космические правила не будут нарушены и человеческая жизнь останется полноценной, не подрывая своей основы – природы планеты Земля.
        Великий Наставник замолчал, постоял мгновение, после чего, уютно устроился в своём кресле.
        – И так – чей ход?
        Глаза хозяина квартиры остановились на шахматной доске, а оживление и напор сменились задумчивостью и полудрёмой.
        – И так – мой ход. Отлично. Так куда же мне ходить или что делать? Как и все образованные шахматисты, ты мне предлагаешь сдаться. Но я лучше сдам бутылки, а здесь мы ещё поиграем.
        Искра лукавства промелькнула в глазах Великого Наставника. Он сделал ход и, вновь, стал шутливо комментировать.
        – Вот мой конь прыгнул на эф3. А ты? – ты напал на меня пешечкой на а6. Опасный ход. А я слоном на дэ3. А ты бэ5. Ну это же – безобразие! Лишить ферзя его стоянки... Ферзь цэ2. Ходите, дорогой товарищ. Прошу не останавливаться... Ах, заметил! Жэ6. Вам не нравится предстоящий мат. Но и наши ресурсы нескончаемы! аш4. Вот так! Пешечка на эф5. Вы так сходили? Ваше право. Однако... и брать нельзя на проходе. Конь жэ5. Ферзь дэ7. Глазастый партнёр... аш5. Ладья на цэ8. Удивительная небрежность. Ты хочешь сказать, что я слепой. Возьму твою пешечку на жэ своей. И ты берёшь конём? Странно... Тогда я беру конём на аш. И ты берёшь конём слона? Да-да... А я возьму ладью. А ты мне шах объявляешь? Допры-гался твой конь. Беру ферзём! И ты берёшь коня ладьёй. И это твоё право. Ферзь на жэ3. Шах! Закрываешься ферзём. А я – длинную рокировку. А ты королём на эф7. А я ладьёй на аш3. Берёшь ферзя. Странная логика. И я беру ферзя ладьёй. Ладья на аш8. Да – шахматы игра не для дедушек. Молодые соображают с реактивной скоростью. Куда за ними угнаться...
        Великий Наставник закрыл глаза. Его веки отдавали синевой. И только сейчас Андрей заметил насколько старый человек сидит перед ним в кресле.
        – Пути жизни выбирает каждый живущий сам. Но сама жизнь отталкивается от окружающего её.
        Голос шёл из нутра. Тихий, но значительный. И Андрей – казалось – не слышал слов, а лишь понимал их значение.
        – А что должно окружать человека в его естественной жизни? Ты знаешь, что тело остаётся частью природы, а значит естественная окружающая среда будет надёжным домом для те-ла. Космос и Земля. Природа и человек. Гармония находит свои пути, но и разум должен стремиться к гармонии.
        Чистый воздух, чистая вода, оставленная в покое Земная кора и остановленные загрязнители стихии. Разум помогает телу. Очевидность спасает тело.
        И ты понимаешь, наставник, что Земной человеческий прогресс вредит телу и его жилищу – природе. А значит его развитие должно остановиться.
        Как видит Космос жизнь потребностей и разумный прогресс? Как он предполагает будущее в остановленном прошлом?
        Возьми – и отдай. Возьми сколько потребишь и отдай столько, сколько сможешь.
        Экономика, сконцентрированная на человека, потребит от Земных щедрот разумное. Но и человечеству незачем гнать-ся от Космического счастья к абсурду потребления бессмысленности.
        С Земли пропадают машины. В ландшафтной местности появляется лошадь, вол, мул. Межконтинентальные трассы передвижения уходят под землю. А железные дороги, самолёты, грязные дизеля, вонючие электростанции, химические гиганты и отравляющие нефтебазы – исчезают навсегда с Земной поверхности. Для всей планеты Земля достаточно двух выводящих путей в Космос. И к чему людям химические добавки в жиз-ненный процесс?
        Свободная жизнь в ландшафтной местности, разумное ведение хозяйства, чистый воздух и здоровая пища. И гармония войдёт в человеческие отношения. Обретёт человек счастье.
        Великий Наставник зевнул.
        – Коротка жизнь, – сказал он, – Сколько не живи, а дни и годы заканчивают свой бег. И посмотришь – а где жизнь? Вот она была тут, стояла рядом с тобой. И нет её. Да, наставник – и пути наши станут пустыми. И не увидим мы ничего в этом Мире. Если не будем жить, так же, как живёт Великий Космос. Если не будем соблюдать его закона.
        Великий Наставник достал из кармана своего халата пузырёк с прозрачной жидкостью, повертел его в руках и вновь опустил в карман.
        – Всегда так и происходит в Мире – беду не знаешь и миром не живёшь. А что ещё? А ещё раздоры и деления. Племена и границы, законы и наука.
        Теряется человек в лабиринте существующего изначального и приобретённого разрушающего.
        Племена людские. Чем они отличаются друг от друга? Ничем. Все они рождены под Великим Космосом и живут его волей. Все люди равны в своём пути, а значит и между собой. И лишь условия жизни той местности в которой они живут или откуда дни вышли родом – меняют и облик и язык и движения души. Человек живущий в холодной местности – имеет приспособленность к холоду. А человек, дни которого протекают под палящими лучами – от этих лучей и меняет-ся.
        И всё же – все люди равны. И все они составные единого целого.
        Беды между племенами происходят не от того, что одни люди не похожи на других людей. Беды случаются тогда, когда людские племена разобщены. Путь к Великому Космосу один – гармония. Но люди ищут свои пути – и ошибаются. Символы и ритуалы не дают соединиться всем и зажить в мире и согласии. Вера или неверие. Обожествление и отри-цание – разъединили одних и тех же созданий, живущих в одном и том же Мире. Ритуалы и традиции одних народов и ритуалы и традиции других народов – разрешают доверие и лишают понимания.
        Поиск пути, поиск счастья и рая – приносят людям беду и горе.
        Миллионы людей хотят истины. Миллионы людей верят в священные книги, систему обогащения, идолов и идеи.
        Но ты понимаешь меня, наставник, – они ошибаются. Только законы Великого Космоса объединяют людей. Великая Гармония ведёт к счастью, долголетию и полноценности.
        И гармонией объединятся люди.
        И пусть начало будет положено Космическими днями.
        В Земном календаре первый день – пятнадцатое апреля. День посвящения. И пусть человек отбросит свою прошлую жизнь и веру в пустоту. Пусть он захочет жить законом Великого Космоса.
        И будет второй день – пятнадцатое Мая. День любви и ласки. И пусть человек познает гармонию природы, неба, желания и тела. И пусть в этот день запрет истории перестанет быть запретом и превратится в возможность естественного.
        И третий день придёт – седьмое Июня. День друзей и братства. И пусть в этот день радость души и радость тела отдадут должное Великому Космосу. И пусть встретятся друг с другом те, кто дорог и те, кто знакомый пусть они будут вместе. И пусть исполнят заповедь Великого Космоса – полноценное общение делает жизнь осмысленной.
        И настанет Великий день – первое Августа. Великий день Космоса. И в этот день Великий Космос смотрит на Землю. А живущие на Земле должны смотреть на Великий Космос.
        И встретятся, в этот день, на Земле племена людские. И обретут они гармонию Космическую и гармонию между собой. И будет Великий праздник. И свершится закон Великого Космоса – в Мире все равны, а значит и Мир воздаст – исполняющим Космические заповеди – неповторимым процессом счастья, которое именуется полноценной жизнью.
        Сохранят племена язык и традиции, неповторимый облик и одни – им свойственные – поступки и прекрасно. Чем больше черт характера и нюансов вековых традиций – тем богаче живой Мир планеты Земля.
        Но будут племена в Мире друг с другом. И найдут они общие поступки прикосновения. И будут они жить на Земле законом Великого Космоса в вечной гармонии.
        Великий Наставник поднял свою левую руку. И рука зависла растопыренными пальцами над столиком.
        – Земля – она один дом для всех. Земля – единая почва для бед и радости, для слова и молчания.
        И рука взметнулась над головой Великого Наставника и опустилась на ручку кресла.
        – А человек делит Землю. Человек делит то, что не делится в Космосе. Условности и преграды. Страх и жадность. Созна-ние регламентации. И поиск клетки, которая противоречит свободе Великого Космоса. Человек не ушёл из своей пещеры. Он, по прежнему, охраняет вход острым копьём и считает всех приближающихся к входу врагами, а то что остаётся за его спиной – рабами и собственностью. Нет – века не окультурили человека и не внесли в его голову Космичес-кий разум. Человек придумал границы. И стал замкнутой пустотой. Пространство не делится на части. Самозаточение ведёт к самосьеданию. И Великий Космос открывает все пещеры. Путь открывается и один человек может войти в дом к другому. И им – обоим – есть, что сказать друг другу.
        Но граница рушится и восстаёт вновь. И возводит стену – Государство.
        Люди возвели для себя структуру, которая лишает их подвижности. Люди сами себя привязали к столбу однобытности. Но люди сами и не хотят ничего менять в своём ежедневном быте.
        Государство – отнимает у человека право быть свободной частичкой Великого Космоса. Государство принуждает человека стать деталькой в своём механизме и никогда не отклоняться от своей функциональной принадлежности.
        Идея во имя идеи – но не ради человека – принимает свою завершённую форму в Государстве.
        И ты, наставник, меня спрашиваешь: А как же иначе, как по другому жить, если не будет Государства и Границ? Мысль человеческая не придумала больше ничего достойно-го и годного для массового человеческого общежития.
        Да – ты совершенно прав. Великий Космос подтверждает это.
        Границы существуют, чтобы сдерживать. А если общение и товар примут своё изначальное состояние и обмен станет производиться в зависимости от потребности и согласно закону Великого Космоса – зачем тогда граница? Что она, кроме отрицания понесёт в своём факте?
        И к чему государственная машина, если люди смогут общаться как равные, свободные по своему рождению и развитые в соответствии с гармонией Космоса?
        Она не нужна – администрация. И структурная сетка регламентации опадает с души человека. И будет он свободен. И откроется перед ним Мир.
        А как же народы, спросишь ты? Как быть с его территорией, богатствами, символами?
        Самое великое богатство народов – мудрость. И пусть будут хранители мудрости.
        В тех домах, где живут люди и в той местности, что живёт народ – сохранится язык и культура, традиции и символы. И будут они в Мире с сущностью Земли и сущностью Космоса.
        Народы. Пусть выберут достойных своих представителей. И пусть эти представители возглавляют народ и несут от-ветственность за путь, ведущий к гармонии Великого Космоса.
        Ну а что ценности? Ценность недр и воздуха, биноза и Комочков духа – не принадлежат людям. Они – ценности Великого Космоса.
        И ты, конечно, спрашиваешь меня, наставник: Человек не совершенен. Он сам не раз нарушал свои заповеди. И аргументом в человеческом споре преобладало копьё и нож. Как же он может жить без порядка и Государства?
        И я с тобой согласен. Наставник – твоя истина.
        Но в Мире нет пустоты. И к людям приходят законы межчеловеческих  отношений.
        Великий Наставник вновь забрался пальцами в карман своего халата, извлёк на свет сигарету. Прикурил.
        – Шахматы – игра Индийская. И мудрость древних не роднится с мудростью сегодняшнего дня. Прошлое останется прошлым. А сегодняшний день порождает новые игры. Мой ход и я хожу.
        Великий Наставник на минуту замолчал, задумался, потом решительно сделал ход.
        – Вот моя ладья сходила на жэ5. И тебе нечем ответить. Конь а5? Нет – вы ошибаетесь. У меня сильнейшее продолжение: жэ4. Пешечка – она маленькая. Но она – будущий ферзь. Ладья аш2. Ну – это не проходит. Моя ладья на эф1. Ладья жэ2? И это не страшно. Эф3. Конь цэ4. Угроза. А как вы посмотрите на ладья аш5? Король жэ6. Логично. Моя ладья аш1. Да – теперь они сдвоены. И готовы поставить мат. Берёшь пешечку на жэ. Ладья аш6. Вам шах. Король жэ5. Ладья эф6. Ещё один шах. И-и... Король жэ5. Я забираю пешечку на жэ. И ты берёшь мою пешеч-ку. И я беру пешечку на е6. А ты ходишь ладьёй на жэ3. Ло-гично. Игра принимает интересный оборот. А ты говоришь – шахматы в ауте...
        Великий Наставник закрыл глаза, откинулся в кресле. Отдыхал ли он или же просто ждал чего-то....
        – Право и закон. Распорядок и условность.
        Великий Наставник открыл глаза. Его кадык заходил и он выдохнул:
        – Закон не будет параграфом. Так же, как статья закона не станет истиной. Закон – един на всех. И он подчиняется разуму Великого Космоса.
        Тысячи лет люди придумывали себе систему наказания. И тысячи лет терпели неудачу.
        “За убиенного – убиенный, обмани – и обманут будешь, украдёшь – неси наказание телом”.
        Но если Великий Космос даёт возможность безбедно жить и открывает право на Большую жизнь – останется преступление против человека.
        И если человек нарушит закон Великого Космоса, о всеобщем братстве – пусть его карает Великий Космос. А люди должны отказаться от своего собрата.
        Человек, лишённый общения, наказывается не придуманным законом. Такой человек становится один на один с жизнью. И наказание ему – его собственная жизнь.
        Всё в Мире связано друг с другом. И провалы восполняются. И выпавшее звено заменяется новым. Человек, нарушающий систему общения, ищущий удовлетворения своих склонностей в причинении вреда другому человеку – преступник. Он выпадает из общей гармоничной системы отношений. А по закону Великого Космоса, что лишнее – то никому не нужно. И человек уходит в небытиё. Он отрезается от сообщества людей.
        У человека нет права лишать другого человека жизни. Жить или не жить – воля Великого Космоса. Но обречённый на одиночество несёт самое страшное наказание в Мире. Живя – он лишается жизни.
        Строгий закон и строгое исполнение. И граница разумного встанет на пути недозволенного. Аргументом войдёт в Мир сила Великого Космоса, через разумность человеческих отношений.
        Непонятная тишина вошла в залгостиную. И в этой тишине отчетливо пробили часы – три раза.
        “А ведь они били уже три раза”, – подумалось Андрею. Но его мысли оборвал хрипловатый голос Великого Наставника.
        – Да, конечно. Время пришло. И надо... Слушай, наставник, слушай. Ты говоришь, наука...
        И дым сигареты взметнулся облачком над головой Великого Наставника.    
        – Учёные и учение. Законы физики. Законы химии. Алхимики, извлекающие, эликсир жизни и делающие искусственное золото из ртути. Ароматные дымы, подышав которыми, умирающий человек, оживает. Камень мудрости, хранящий знания. Концентрированная энергия и летающие аппараты. Всегда учёные и учение могли найти себе применение на Земле. И всегда наука уходила в себя, становясь пустотелым догматом, пустынным миром Учения.
        Открытия и знания. И знаешь, наставник, – почти все открытия бесполезны. Они подчинены времени, а время меняет.
        Восхищение неведомым, возвеличивание Земных радостей... И человек благоговеет перед наукой, не замечая воли Вели-кого Космоса, от которой существует Земля и всё на Земле.
        Учёный открывает закон физики. И кажется – жизнь людская изменится, изменится к лучшему от этого закона. Меняются условия жизни, понижается на пол градуса температура планеты Земля – и закон перестаёт действовать. И уже новый физический параметр действует.
        Теоретический математик высчитывает систему расположения звёзд, не понимая, что Земная цифирь не распространяется дальше влияния звезды Солнце.
        Химик создаёт заменитель органа пищеварения, не понимая того, что если орган изношен – он изношен. И менять его чем-то – идти против воли природы.
        Тысячи учений и тысячи наук. Десятки тысяч светил. И миллионы учеников. И всё уходит в пустоту. Ибо придумывать нечто новое, отличное от природы Космоса и пытаться внедрить это новое в жизнь, так же бессмысленно, как и измерять объём океана кружкой...
        Но, наставник, – наука не бесполезна.
        И наука, познающая стихию и плоды её, воплощённые в плоды земли и человек, излеченный наукой от бессилия – оправдывает тех самых людей, что не делают вещи и не обрабатывают землю.
        Наука, обращённая лицом только на человека, работающая во благо жизни – не противоречит Великому Космосу.
        Наука и образование. Образование и культура.
        Много ли человеку надо, чтобы приблизиться к Космосу, стать осмысленной частичкой бесконечной Вселенной? Нет. Для понимания ценности жизни от человека требуется не так много. Но для самой жизни и существует всё остальное, что есть в человеческом племени. А ценность жизни равна её плотности. Вот и ищет наука эту плотность. Вот и учит образование пользоваться ценностями жизни.
        Сигарета Великого Наставника слегка дымилась, а сам он утомлённо прикрыл глаза.
        – А люди и в науку внесли своё представление о регламентации. Они стали присваивать звания, обозначающие Учёность. Нет, наставник, ты послушай! Человек восходит на ступеньку и автоматически становится учёным.
Ты же знаешь – наставник – что учёным можно быть или быть учеником, если не достиг уровня учёного. А система званий воспитывает Шарлатанов, которые вместе со званием получают и выгоду для себя.
        Да, конечно – люди сами усложняют свою жизнь и делают то, что никому не приносит радости. Но такая стихия той жизни из которой ещё не вышел человек.
        Ну а как человек может стать лучше и выше? Как он обретёт Мир и покой внутри себя и вокруг себя? При помощи чего познает он гармонию?
        Вот и я тебя спрашиваю: Что наука и образование, законы и народы, чистый воздух и разумное хозяйствование – что они без культуры? И ты ответишь мне, наставник, – Ничего.
        Великий Наставник открыл глаза и устало посмотрел на Андрея.
        – Ночь наступает, – сказал он, – А с ночью и красота становится таинственной.
        Чёрный сверкающий плащ звёзд раскинут над головой. Драгоценным камнем светит луна. Магические очертания ландшафта возбуждают воображение.
        Культура, существующая на Земле, лишь для души и для тела. А если она начинает искать иные пути своего применения, то становится ненужной пустотой.
        Разум питают иные источники, чем культура. Достаточно информации и учебника, что бы стать умным. Но для наполнения души необходимо искусство. А для красоты тела – физическая культура.
        Душа. Её совершенствование. Разнообразие жизни и её ценность. Гармония Земли и Гармония Великого Космоса. И всё можно выразить через искусство.
        Даже самого незначительного и малоразвитого человека искусство, со временем, способно превратить в образец гармонии и пример для всех живущих на Земле.
        Но путь в душу идёт через Великий Космос, через его законы и его волю.
        Чёрная ночь хранит таинства. Загадки и чудеса остаются в ней. Но наступает рассвет. И розовая прозрачность предвосхитит приближение Солнца.
        И через движение души к Космосу и через движение одной души к другой душе – познаёт человек красоты Мира. И возвышенные переживания его возвышают. И безмолвие величествен-ной картины принижает человека к земле, делает его душу восхищённой и послушной неведомому, большому.
        Культура возвысит душу, вознесёт её на высоту недоступную разуму. И осмысленно просветлеет человек. И станут лёгкими для него дни, и будет знать он, что ему делать и где искать.
        День сменяет ночь. И яркое Солнце поднимается над горами, освещает зелёную листву, снег на вершинах и несущее буруны море. День с радостью жизни. День наполненный человеческими отношениями и смыслом жизни.
        Да, наставник, – искусство может всё изобразить, найти дорогу к прекрасному и возвеличить душу.
        А физическая культура создаёт тело, делает его совершенным.
        Гармонию духовной жизни и физической создаёт культура.
        Конечно – общение, живопись, музыка, красота окультуривают.
        Но если действия не связаны со смыслом, который вкладывает в них Великий Космос – пусты слова и нелепы восторги.
        Вечерние сумерки. Уходящий день. Слова, что сказаны и слова, которых никто не услышит. Всё становится призрачным. И одинокая душа находит жизнь в соприкосновении с другими душами.
        Да, наставник, – человек понимает окружающее его через жизнь. И нет у него другой ценности. А в жизни есть чувства и человек наделён чувствами. И что он чувствует – такая у него и жизнь.
        И если человек в искусстве видит жизнь и чувства, которые близки ему и греют его и дают подумать и разрешают проблемы и подсказывают как ему дальше жить, – такое искусство и нужно человеку. Такое соприкосновение с культурой всегда с человеком и никогда не становится скучным.
        Да так же и со всем Миром. Так же и со всей Землёй. То что Земле не надо – ей не надо. То, что бесполезно для человека – зачем ему иметь?
        Сигарета Великого Наставника потухла. А сам он грустными глазами посмотрел на Андрея.
        – Вот ты спрашиваешь, наставник: где дорога? К чему идти и куда идти? И сам ты знаешь – дорога в Великий Космос. Так же и искусство. Оно пытается найти дорогу к Великому Космосу и его таинству. Этим оно и нужно. А люди? Что люди? И они идут вместе с искусством и культурой, жизнью своей и жизнью планеты Земля. И какое название у пути? Истина. Может быть. А ты говоришь – истины нет.
        Великий Наставник откинулся в кресле и закрыл глаза.
        И Андрей почувствовал, что его охватывает непонятное волнение. Ему захотелось встать и идти куда-то.
        – Подожди.
        И глаза Великого Наставника вновь твердо смотрел на Андрея.
        – Мы ещё не доиграли.
        И ладонь Великого Наставника вновь проплыла над шахматной доской.
        – И снова мой ход.
        Подобие улыбки мелькнуло в уголках губ Великого Наставника.
        – И вот я хожу ладейкой на е7. И каковы твои действия? Слон на цэ8. Оригинально. Но... Ладья жэ7. Король эф4. Что ж – это тебя не спасет. Забираю ладьёй на жэ3. И ты берёшь королём...
        Но тут рука Великого Наставника замерла над доской, потом опустилась и сгребла фигурки на столик.
        – Да, наставник, нет у этой игры конца, – сказал хозяин квартиры, – и его зрачки покрылись стеклянностью, – Нет конца, – потому что и начала не было. Мы не ведаем начала, потому что приходим в Мир, когда в нём уже всё происходит. И уходим мы из Мира, когда ничто ещё и не думало кончаться. А игра – она и есть игра. Она как жизнь – проста и закономерна.
        И глаза Великого Наставника вновь приобрели жизненный блеск.
        – Вот ты говоришь – жизнь, – оживлённо заговорил он, – Ты думаешь, что происходит в ней всё случайно. А то, что не случайно – предусмотрено человеком. И ты ошибаешься, наставник. Всё происходит не случайно.
        И ты не случайно сидишь здесь. И я не случайно разговариваю с тобой.
        И не случайно ты выбран Великим Космосом, а я отправляюсь в Вечный Путь.
        Ты и сам понимаешь, что движет тебя воля, а воля исходит не от твоих желаний. И сам ты знаешь, что не стопка бумаги заставила тебя покинуть уют и спокойствие, сесть в поезд и очутиться тут.
        А во всей нашей истории нет вообще ничего случайного.
        Посмотри. Какую роль играет в ней твой друг Юра Капранов? Ты знаешь? Нет. И он сам не знает. Но его действия предначертаны. А твой приятель Вася Габов? И ты не знаешь – и он не знает. Но встречи человеческие не объяснимы логикой.
        И твой знакомый – Миня Крест. Что он предвидит наперёд? Что знает? – Ничего. Он думает, что незнакомый человек (по его мнению – теневик и уголовник), предложил ему передать пакет за три тысячи рублей и оплаченный проезд в оба конца. Он думает, что всё логично и дело стоит денег, благо ничего не стоит для самого Мини. Но он не знает, что всё не так просто, что всё предначертание.
        И я скажу тебе – Андрей Борилов, – я скажу тебе, что никто не знает. И думают все, будто поступают по своей воле или логике событий. Но это совсем не так...
        Взгляд Великого Наставника размягчился. И появилось в нём предчувствие чего-то такого...
        Боковая дверь в зал отворилась. Комнатное солнце под потолком вспыхнуло и стало как-то уютней.
        В зал вошёл волк.
        Он не торопясь пересёк зал, ткнулся носом в кисть Великого Наставника, потёрся, потом посмотрел в глаза хозяину квартиры.
        – Старый друг.
        Великий Наставник слегка потрепал волка по загривку.
        – Ты верно мне служил. И всегда был тем, кем и должен был быть. И вот наше время пришло. И нас зовёт Великий Космос. Посмотри, Волк, на того, кто остаётся.
        И Великий Наставник слегка кивнул головой в сторону Андрея. И волк повернул свою голову. И глаза его встретились с глазами Андрея. И что-то необычное и волнующее светилось в этих глазах. И таких знакомых. Где Андрей мог их видеть? Где?
        – Да. Время приходит и приходит пора прощания. И мы простимся. Но простимся не словами, а душами. Человек уходит из жизни тогда, когда сделает в ней всё, что и должен был сделать. Такова воля Великого Духа. Таково исполнение Великого Космоса.
        Сколько бы лет не было человеку, в какие обстоятельства он не попадёт, но если он не исполнил своего предназначения – жизнь его продолжается.
        А также и смерть. Смерть приходит по завершению дел Земных. К одним для этого – как Цезарю – требуется пятьдесят пять лет. Другим – как Толстому – восемьдесят два. А иным – как Лермонтов – и двадцати семи хватает для исполнения предначертанного. И каждый знает свой предел. И каждый идёт дорогой выложенной только дли него.
        И как хочет Великий Космос, так и будет. Вот и мне пришло время. Чаша выпита. И на дне скоро совсем высохнет. И тогда – в путь.
        Великий Наставник ещё раз потрепал волка по загривку, потом достал из апельсина чёрный цветок.
        – Возьми, наставник. Он от болезней и бед тебя обережёт. Держи.
        Наклонился – и Андрей принял в руки подрагивающее растение.
        – Если случится с тобой Земная беда – съешь лепесток – и всё пройдёт. Но никогда не противоречь Великому Космосу. Вселенная не противоречит своей же силе. Ну, вот и пришла пора прощаться.
        Великий Наставник хотел приподняться в кресле. Но силы его покинули и он опять очутился на шелковой мягкости.
        – Ну что ж – значит так, – сказал он, – Возьми, наставник, свой дипломат. И эту бумагу с собой возьми. Придёт время – и ты передашь её кому-то. Да. Придёт время. Наставник, придёт время – и Великий Космос даст тебе знак. И ты станешь хранителем мудрости Великого Космоса на Земле. Да. Иди, наставник. Иди. Время пришло.
        Андрей поднялся со стула и комнатное солнце услужливо тронулось в путь, освещая ему пространство.
        – И ещё запомни, наставник: Чтобы счастливо жить, надо просто счастливо жить. Что бы жить законом Великого Космоса – надо просто жить законом Великого Космоса. Все. Иди.
        И в уплывающем свете комнатного солнца погасло лицо Великого Наставника. Из темноты провожали Андрея два уголька. Это волк наблюдал за неровными, шагами уходящего.
        Вот и коридор. Дверь не закрылась. А комнатное солнце освещало дорожку в прихожую. Сюда.
        Андрей загипнотизировано шагал вперёд.
        “Иди. Иди – ты успел вовремя”.
        И погасли слова – то ли в ушах, то ли в душе.
        Рука неуверенно берётся за ручку. И дверь поддаётся, открывается.
        Вот и площадка. Андрей хочет оглянуться, но невидимая сила толкает его и он спускается, опускается по ступенькам.
        А за спиной глухой щелчок. Это закрылась дверь.
        А впереди пролёт. Ещё один пролёт. Лестница. Площадка. Переход. Двери. И вот она – улица.
        Андрей вышел. Яркое Солнце било ему в глаза.
        Андрей посмотрел на часы. Электронное табло показывало 15 часов. Значит скоро вечер.
        Дипломат поставлен у ног. А в дипломате Первое послание, цветок жизни и... просто не верится, что с ним такое произошло.
        Андрей достал сигарету. Прикурил.
        Во дворе почти пустынно. Две старушки сидят на отдаленной скамейке. Парнишка, лет десяти, что-то делает у качелей... Но какая яркая листва и какие графические цветы на клумбе!
        Дым сигареты поднимался к небу, успокаивал, возвращал на Землю. Андрей качнул головой, сплюнул. Но стряхнуть видение не мог.
        “И почему я у него ничего не спросил? Надо было всё узнать, всё выведать. А так – и ничего не спросил?”
        Смятение в сердце.
        Андрей отбросил окурок, обернулся и взялся за ручку дверей подъезда. Постоял мгновение. Потянул ручку на себя. Дверь приоткрылась...
        Но потом что-то изменилось в Андрее. Он резко обернулся, подхватил дипломат и зашагал в направлении трамвайной остановки.



        Трамвай скрипел, шумел на рельсах. Обширная площадь осталась позади.
        – Сенная, – задумчиво произнёс Юрка.
        Остановка.
        В вагоне людей не много. И никто не выходит.
        Но двери открываются и на задней площадке разносится бормотание, всхлип, серия малопонятных слов.
        Андрей обернулся.
        В вагон вошли двое. Оба в очках, но один моложе – лет восемнадцати, а другой постарше – лет двадцати двух. Даже на расстоянии было заметно, что ребята “под газом”.
        Юрка задумчиво молчал. Двери трамвая закрылись и он тронулся своей дорогой.
        Оба вошедших прошли в середину вагона. Со спины Андрей рассмотрел их лучше. Типичные городские жители. Один в коричневом костюме – другой в кожане.
        И тут бормотание, того, что помоложе, стало слышней Андрею. И он понял, что читаются стихи.
        – “Мы долго шли, – запинаясь, декламировал “коричневый”, – И дней прошло не мало, сменялись и закаты и рассветы. Давай, у Грибоедова канала закурим, на прощанье, сигареты!”
        “Коричневый” хлопнул по плечу своего приятеля и провозгласил:
        – Во, друг Саня, какие дела!
        “Хорошо жить, когда нет забот или когда выпьешь,” – подумалось Андрею.
        Оба вошедших устроились на лавочке перед Юркой и Андреем. Они слегка покачивались и вели беседу, которую – по всей вероятности – не окончили на улице.
        – Вот этот тезис о равенстве с природой, – говорил “коричневый”, – Вот он умным человеком придуман. “Войди в природу. Скинь с себя всё – и станешь естественным”. Очень гигиеничный человек его придумал. Он, наверное, был врач. Не зря говорят, что на востоке перед восходом Солнца и после его заката люди посещают баню. Причём – каждый день.
        – Да, да, – вторил второй, – Это высказывание развивает учение нудизма. Когда нечего надеть – ходи голый. Да. Как в пещерный период. Пока не снимешь с кого-то шкуру – сам останешься без одежды. Очень умный принцип в природе.
        “Коричневый” качнулся, ещё раз хлопнул по плечу “кожаного".
        – А, Саня, слышал, что писатель Гольский умер?
        – Да ты что! Нет, не слышал. А когда?
        – Говорят, дня три назад.
        – Какой загадочный человек был...
        – В его книгах всё – загадка. И интересно, и неожиданно. И сразу не поймёшь, в чём магия его обаяния.
        – И как он умер – не слышал?
        – Да знаешь – так же загадочно, как жил. Нашли его на Петроградской  у себя в квартире, в писательском доме. Говорят – он яд принял. И собаку свою отравил. А собака – настоящий волкодав. Так и нашли – сам в кресле, а собака у ног. И пузырёк на ковре.
        – Значит самоубийство?
        – А кто его знает. Говорят, что и в квартире, что-то не так – кто там побывал, что ли? Да и самому старикану за девяносто было.
        – Да – дела. Ну и время у нас наступило.
        – Хорошее время, друг Саня, – икнул “коричневый”, – Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. Год, что надо.
        – А помнишь высказывание того же Гольского о морали?
        – Из его “Чёрного цветка”?
        – Да.
        – Ну как – помню. “Аморально то, что противоречит природе”... Очень существенное высказывание. Если ты, скажем, хочешь женщину, а женщины, нет – значит это и есть аморально. Очень ценное наблюдение. За такие мысли я Гольского уважаю.
        – И какой конец! Если брать ещё и его сочинения, то его могут сумасшедшим объявить.
        – Почему же, – не согласился “коричневый”, – Я с тобой не согласен. Возьми Рериха. Ну такую галиматью всю жизнь проповедовал, такие непонятные книжки писал. А оказалось, что новое учение основал – Агни-йогу. И с космосом, говорят, породнился и вообще великим гуманистом объявлен в мире.
        “Кожаный” согласно закивал головой. Потом остановился, повёл носом, словно вдыхал в себя что-то и мотнул головой.
        – И всё же мне кажется, – сказал “кожаный” решительно, – Мне кажется, что писатель должен быть совестью народа в котором живёт. А разные аномальные загадки – это уже нечто из другой оперы...
        “Коричневый” передёрнул плечами.
        – Нет, ты погоди, – оборвал он “кожаного”, – Ты не учитываешь одного обстоятельства.
        – Какого?
        – Писатель может быть не только защитником и моральным знамением общества, он ещё может быть философичным писателем.
        Трамвай тряхнуло на повороте и “кожаный” усиленно качнул головой вперёд, словно со всем соглашаясь.
        – Взять, к примеру, писатели Гегеля, – не совсем послушным языком проговорил он.
        – Да, да, – согласился “коричневый”, – Немецкий литератор Гегель. Очень умный человек был. И смотри какую теорию выдвинул: Диалектика. Мудрая теория. Если, скажем, ты потре-бишь стакан портвейна и не закусишь, то с одной стороны тебе станет хорошо, а с другой стороны ты от стакана можешь получить отравление, так как и краску и ацетон тоже надо закусывать. А зубную пасту и гуталин лучше запивать одеколоном или сразу же выблевать, если нечем закурить. С одной стороны “Бло” и то, чем окна моют дешевле “Вер-мута”. Но с другой стороны отрыгон от “Вермута” много больший чем от Бээф и огуречной воды. Очень мудрый был писатель Гегель. И ему памятник надо поставить на долгие годы за его научный подвиг...
        Трамвай всё ехал и ехал. И остановки были и пейзаж за окном менялся. Но Андрей заслушался пьяным разговором и только сейчас посмотрел на Юрку. На лице Юрки держалось напряжение, борьба с самим собой. Или он тоже слушал трёп?
        Андрей толкнул Юрку.
        – Уснул?
        – А? Нет.
        Юрка встрепенулся, глянул в окно. Резко встал.
        – У, чёрт. Проехали!
        Но тут же успокоился. 
        – Одну остановку. Выходим.
        Друзья выбрались в проход и пошли к дверям задней площадки.
        – Странные болтуны, – произнес Юрка.
        – Ты о чём? – спросил Андрей.
        – О них, – и Юрка качнул головой в сторону “коричневого” и “кожаного”.
        – Бухнули ребята – вот и болтают, – согласился Андрей.
        Трамвай остановился. Двери открылись.
        И снова асфальт. И снова белая ночь.
        Ноги уверенно ступают на асфальт. Подворотня. Петербургские дома. Старые.
        – А нам обратно возвращаться.
        И они пошли тротуаром, туда где виднелось пространство. Площадь или...
        Современный дом, в классическом стиле, магазин “Молоко”, “Галантерея”.
        – Одно из самых поэтичных мест города, – представил Юрка.
        Да. И они вышли на перекрёсток или площадь или архитектурное сцепление. Мостик один. Еще один. А там и третий. Уходит вдаль канал...
        – Крюков канал, – пояснил Юрка, – А это – Грибоедов. А там, – и он показал рукой направо, – Там Фонтанка. А если посмотреть налево, то видишь собор Николы Морского. Восемнадцатый век. И как раз именно его и это пространство, что ты видишь, чаще всего изображают художники, как образ бы-лой столицы.
        Булыжник. Плиты набережной. Сквер.
        Они идут и история города идёт с ними.
        Когда последний мостик остался с левой руки, Андрей подошёл к решётке набережной, опёрся на нее и достал сигарету. Прикурил.
        Ночь. Загадочная ночь. А вокруг – полное умиротворение.
        И канал в сумраке. И сквер. За спиной Садовая улица.
        Юрка нервно сжал руки. Переступил с ноги на ногу. Потом тоже достал сигарету и достал зажигалку. Но прикурил, почему-то, от сигареты Андрея.
        – Знаешь, в чём дело, Андрюха, – срывающимся голосом начал он, – Понимаешь, – я написал книгу.


                Отступление 6.


        Барабанная музыка какала под потолком, веселила душу, не давала думать.
        В “Зелёной мухе” аншлаг. Столики заняты. Сизый дым заполнил пространство.
        Пиво желтеет в кружках. Хлопья пены стекают со столиков на пол и высыхают, образуя тёмные пятна.
        Жара, уютно – клёво.
        – Ба-а!
        Кизляр льёт из кружки, булькает жидкостью и – как всегда дурачится.
        Вася Габов курит и чему-то улыбается.
        Ребята стоят за другими стойками – а кто ещё и не пришёл.
        – Слышал, – лениво говорит Вася, – Витек на завод пошёл работать?
        – Дуракам закон не писан, – соглашается Кизляр.
        – Говорит, что там зарплата, премия, путёвки, детский сад...
        – Грыжа через двадцать лет, – продолжает Кизляр, – Хозяин с палкой. Четыре стены – на всю оставшуюся... Сам – добровольно – на зону пошёл. Лопух. Да я заработаю деньги и куплю квартиру и всё остальное. Но что б сам... Во! – и Кизляр дёргает себя за зуб, – Падлой буду!
        – Честно жить хочет...
        – Ослов хватает. Всё ищут где жирней и лучше. А чего искать? Вот оно – бери и твоё.
        – Я тоже знал одну бабку, – отхлёбывая из кружки продолжает Вася, – Так та всю жизнь честно, прожила. Да ты помнишь её, наверно – на Весенней улице жила. Такая старушенция...
        – Нет – не помню.
        И Кизляр опять булькает пивом.
        – Так вот мужик у неё дуба дал. По пьяни загремел в ящик. А дочка осталась. Вот она и давай ростить её. Сама в две смены. Одевает, обувает... И всё на зарплату. Воровать не умела. Вот время прошло. Дочка выросла. Замуж вышла. Ещё там время прошло – и она забухала. С мужем в развод, детей нет – а сама лакать, что придётся. И с работы её выгнали и ёбыри за так не тянут. Вот она тогда стала у матери всё из дома таскать и продавать. А потом и пенсию материну забрала. Била мать. Как напьётся – домой ночевать не пускала. Потом заставила её побираться идти. Да ты помнишь, Кизя, стояла такая, старушенция на углу Весенней и Ленина.
        – Не-а – не помню.
        – Да помнишь – я знаю. Стояла такая в старом заношенном платье или кофре истлевшей. Всё заштопано – дыры одни штопаные. Но, зато, чистое. А глаза добрые. И вот стоит молча, а люди ей в ладошку деньги дают – мелочь. А вечером дочка деньги забирала. Если мало – бьёт мать и на улицу... А если на бутылку хватает – кидает ей тряпки под порог. А сама с ёбырем на диван. А потом, знаешь, что устроила? Ну – ты уссышся! Она – дочка – мать родную голодом заморила. Надоела ей мамаша. Вот она освободила кладовку и закрыла там старушенцию. Та и сдохла, через несколько дней. И знаешь – ни разу не закричала. А как сидела, так к стене привалилась, глаза закрыла – И всё. Да помнишь ты её – Верка-проститутка сама рассказывает, как напьётся. В больнице никто докапываться не стал от чего бабуля копыта кинула. Написали – от старости. И захоронили. А Верка-проститутка ухе всё продала и квартиру скоро продаст. На улице жить будет. И сдохнет. А может и нет. Спиртовые – они долго живут.
        Кизляр опять булькнул в кружке, хлебнул, ёкнул от удовольствия и улыбнулся.       
        – А у меня тоже история с одной бабулей была, – радостно сообщил он, – Мы тогда с ныне сидящим Шибом в деревеньку попали. Денег на автобус нет. Зима. Выпить хочется. Вот и решили крутануть кого попадётся. А тут, видим, избушка чуть в стороне стоит, а к ней из магазина бабка ковыляет. Видим, что ключом дверь открывает – значит больше никого. Решили рискнуть. Минут пять подождали, перекурили. Потом звоним. Спрашивает: “Кто там?” Ну, говорим, что из ментуры – в щёлку членский билет ВЛКСМ толкаем. Открывает. Ну бабка так себе – лет под семьдесят. Сопротивляться не будет... Зашли. Она нас в горницу свою провожает. Спрашивает там: “Что надо, зачем пришли?” А ты Шиба знаешь – он психованный у нас. Взял – бабке по башке вмазал. Потом руки фартуком связал за спиной. И бросил её на пол. Ну и за главное: “Где, бабка, бабки. Говори – а то душу вытрясем.” Она в слёзы, а Шиб за нож. 0н у нас псих. “Заткнись, – говорит, – а то зарежу”. Ну она и заткнулась. “Где деньги?” – говорим. Вот бабка на кошелёк свой кивает. Проверили. Двадцать ко-лов нашли. “Ещё, – говорим, – не всё”. Шиб пнул её в живот. Она охнула так интересно – и на заначку показывает. Там сто рублей нашли. “Ещё не всё,” – говорим. “Нет, – говорит, – больше ничего”, А Шиб у нас извращенец – ты его знаешь. Задрал бабке юбку, снял там, как их, панталоны. Взял кочергу и тупым концом в дыру эапихнул. Ворочает там. Говорит: “Если не скажешь – насквозь пропорю”. А бабка “ох”, да “ах”. Говно старое.
        Кизляр отпил из кружки и замолчал.
        – Ну и отдала? – ленивым голосом спросил Вася.
        – Отдала, – согласился Кизляр, – Когда мы ей керосином волосы облили и спичку поднесли, тогда и раскололась сука. У неё в погребе еще две сотни запрятаны были. Топить их сучек надо – тогда всё отдадут, гниды.
        Кизляр вновь забулькал пивом. Вася, не торопясь, достал новую сигарету. Прикурил.
        – Ну и как, – спросил, – В город тогда уехали?
        – А – да, – кивнул головой Кизляр, – Шоферюга подкинул за червонец.
        – И выпить взяли? – отстранено поинтересовался Вася.
        – У таксиста – три бутылки бухла. Да ты помнишь, может. Вы тогда на рынке дублёнками спекулировали. Замёрзли. А мы на хату с девочками пришли и отогрев подогнали?
        – Да – может и было, – кивает головой Вася.
        Словно всё изменилось в баре. И люди зашевелились и бармен засуетился и даже музыка под потолком заиграла бодрей.
        По проходу шёл высокий плечистый молодой человек; лет двадцати восьми – тридцати. Одет он был в джинсовые брюки и чёрную рубашку с закатанными до локтя рукавами.
        Люди оборачивались, смотрели на него. Но он ни на кого не обращал внимания. Он шёл к столику, за которым сидели Кизляр и Вася.
        – Привет, Катран.
        Кизляр приветствовал первым.
        – Привет.
        Кизляр подвинул кружку и сообщил:
        – Шиба взяли.
        – Когда?
        – Сегодня утром. Вместе с братом.
        – Козёл долговязый... Из-за пляжа?
        – Да. Там кто-то в кустах загорал. Видел всё и заяв сделал.
        Катрана передёрнуло.
        – Падла, – выразился он, – Костика взяли?
        – Ещё нет. Но Псих может колоться. Ему вышак светит. Он про всё может колоться.
        – Падла! – ещё раз сказал Катран, – Лохи херовы. Им – каждый о себе думать – а они ещё и за других стараются.
        Вася сочувственно кивнул головой.
        – Обосрался Шиб.
        Катран перевёл на него глаза.
        – Банан, где Канцлер?
        Вася незаметно вздрогнул.
        – Я же тебе говорил, – твёрдым голосом проговорил он.
        – Говорил.
        И Катран перекривился, цикнул на пол.
        – Я ездил на хутор. Денег там нет.
        К столику подходили ребята. Становились за спинами. Слушали.
        – Ну? – надавил Катран.
        Вася пожал плечами.
        – Деньги Канцлер прятал. Я в дом не заходил.
        – А потом, потом что? – не унимался Катран.
        – Потом я его к городу подвёз. Он сказал, чтоб к дому не подвозил, а у парка высадил. Я и высадил. Он домой пошёл. А я в гараж – мыть “Яву”.
        – Ты, Банан, не придуривайся, – зашипел Катран, – Денег нет. И Канцлера нет. А ты – не знаешь. Говори, как оно есть. Понял!      
        – Да я чего, – кивнул головой Вася, – Я как все...
        – Где Канцлер?
        Вася посмотрел Катрану в глаза и сделал робкое предположение:
        – А может он с деньгами и...
        – И? – переспросил Катран. Вася поменял опорную ногу и тихо сказал:
        – Я ничего плохого не говорю. Но Мини тоже нет. И Канцлера нет и Мини нет.
        Катран осмотрел весь бар.
        – Грек, – отрывисто спросил он, – Где Миня?
        Из-за спин к столику, протиснулся сутулый Грек.
        – Та уехал он, – сообщил тусклым голосом.
        Глаза Катрана заблестели.
        – Куда?
        – В Ленинград.
        – Когда?
        – Да вчера – под вечер.
        Вася почему-то выпил пива и поднял палец. Указал на Грека.
        – Во, – сказал он, – И Андрюха Борилов в Ленинград уехал к Юрке.
        – Ну и?..
        Катран смотрел выжидательно.
        – А они друзья-приятели.
        Вася еще раз отпил.
        – Кто?
        – Андрей и Юрка.
        – Ну и что? – терпение Катрана заканчивалось.
        – И Миня их обоих знает, – пояснил Вася.
        – Да-а, – почёсывая живот, вмешался в разговор Грек, – Мы с Миней на вокзале были, когда Андрюха уезжал. Миня еще прикурить у него просил.          
        – Да, – в глазах Катрана мелькнула догадка, – Постой, Грек. Вспомни – может у Андрюхи какие вещи были?
        Грек тупо смотрел на столик. Почесал живот.
        – А, вспомнил, – пробубнил он, – У Андрюхи дипломат был. Он между ног его держал.
        Глаза Катрана сузились.
        – Какой дипломат? – прошипел он.
        – Да какой – простой. Квадратный. Кожаный.
        – Черный?
        – Да, вроде, чёрный. Не разглядывал я его.
        Катран подвинул к себе кружку, отпил. Достал сигарету, Прикурил от зажигалки. Ещё отпил. Его глаза смотрели на поверхность столика. Он думал.
        Ребята расслабились. И вновь в баре пенится пиво, играет музыка и слышатся обрывки разных разговоров – то там, то здесь.
        Кизляр опять принялся за свою шутку – булькать в кружке.
        – А-ша! Стоп!
        Катран резко хлопнул по столику ладонью и бар замер.
        – Едем, – коротко распорядился Катран.
        – Куда? – спросил Кизляр.
        – А туда, куда эти Андрюхи и Мини уехали. Сегодня поезд идёт?
        – Идёт.
        – Значит – сегодня.
        – А мы их там найдём? – усомнился Вася.
        – Адресное бюро в каждой дыре есть. Найдём.
        И Катран одним глотком допил пиво из кружки. Ребята в баре зашевелились. Стали слегка разминать мышцы и голоса.
        Уже когда выходили из бара, Катран приблизился к уху Кизляра и проговорил:
        – Скажи ребятам на деле, чтобы с Шибом разобрались. Он псих. Но он никого не должен заложить.
        – Скажу, Катран. Куда он от нас денется.
        И Кизляр подмигнул глазом.


        – Да, Андрюха – я написал книгу.
        Юрка глубоко затянулся и посмотрел вдаль канала.
        – Это не простая книга, – тихо оказал он, – Но с неё всё и началось.
        Канал. Парапет. Гранитная дорожка у решётки. И сквер высоких, увешанных большими зелёными листьями, деревьев.
        Какой интересный сквер! Там улица. Здесь канал. А между ними сквер.
        – Миры, эпохи, верования – всё смешалось в сегодняшней жизни. Разные учения, понятия, мудрость народов – нашли выход в наши дни. И все науки тянут по своему учению к истине. И каждый пророк объявляет: “Я единственный. Верьте мне”. Ho ты же, Андрюха, понимаешь, что это не совсем так.
        Юрка опять затянулся. И на его лице отразилось внутреннее волнение.
        – История народов. Их ошибки, удачи и неудачи. Всё повторяется. Понимаешь, Андрей, – всё повторяется из века в век.И человечество делает круги. Крути пустоты. А от этого ничего не происходит. Из пустоты рождается пустота.
        Юрка передохнул, затянулся. Продолжил.
        – Я ещё в университете, как-то, увлёкся этим делом. И понимаешь – когда стал сопоставлять разные времена, разные народа и разные учения, то понял, что у всех у них есть одно общее, что и повторяется в своей основе и остается неизменным, даже, у самых различных верований.
        Юрка ещё раз дымнул, посмотрел блестящими глазами на канальную воду и, словно через силу, перебарывая себя, продолжил признание:
        – И, видишь ли, я стал выписывать это общее и как-то систематизировать. Из всех этих разных книг, умных учений, неоспоримых изречений, я выстроил вполне пристойную систему. Я отбросил символы и удалил сказки. Я получил оголённую фактуру и оголённую, для любой критики, систему. Весь последний курс университета и вот этот последний год я занимался подобным занятием. И вот получилась книга. И не обычная книга. Она кажется нереальной.
        Они уже шли ночным сквером. Песок под ногами глушил шаги. А высокие деревья создавали иллюзию близости с природой.
        И вдруг в Андрее зародилось какое-то предчувствие, догадка. И он хотел спросить Юрку. Но Юрка говорил. И слова вставить не было возможности.
        – Да – книга получилась, – продолжал Юрка, – Осталось лишь написать предисловие, где бы рассказать историю создания, а так же написать комментарии и пояснения. И вот знаешь, Андрюха, – я потерял свою книгу.
        Юрка тяжело вздохнул.
        – Ты помнишь – я ездил в отпуск к морю. Я думал отдохнуть. Но я думал и закончить там свою книжку. А потом попытаться её куда-нибудь пристроить. Текст у меня был перепечатан на машинке и положен в чёрную папку. И ты помнишь, что я заезжал в Самославль. Мы там немножко расслабились, а потом я уехал. И в поезде папки у меня уже не было.
        Юрка глубоко вздохнул, затянулся и вновь заговорил:
        – Но я тогда не особенно расстроился. Я же знал, что у меня есть рукопись, а в ней то же самое, что и в папке. Ну, думал, – временные неудобства. А когда приехал – обыскал всё и везде. Рукопись тоже пропала!
        Юрка на секунду замолчал, посмотрел себе под ноги.
        – А потом началась эта чертовщина. Меня кто-то преследовал. За мной, постоянно, кто-то следил. И эти непонятные телефонные звонки. И эти нелепые сообщения в письмах. И вообще...
        Юрка махнул рукой и сплюнул на кучку мусора.
        Андрей переваривал услышанное. Да как же так?! Как так...
        – А потом, – совсем тихим голосом произнёс Юрка, – Потом мне позвонили и сказали, что ты знаешь... Ну, в общем, ты тут имеешь место не последнее. И я дал телеграмму.
        Сказав последние слова, Юрка поднял глаза от дорожки, и внимательно посмотрел на Андрея.
        Сквер закончился. И опять город стоял перед глазами.
        Канал делает поворот. Угловой дом. Лента трамвайных путей отворачивает в сторону и перегибает мост. А сам мост, через Грибоедов, канал, крепкий старинный – аркадой ладо-ни соединяет оба берега.
        Ночь. Фонарь мигает где-то в стороне.
        Компания ребят стоит за мостом и переговаривается. Тихо. Тепло. Спокойно.
        Белая ночь.
        Андрей встретился с глазами Юрки и он всё понял. Зачем объяснять и так понятное? Беды и радости у них одни. Но требуется время, чтобы осмыслить и сопоставить. А ответить на вопрос в Юркиных глазах надо сейчас, вот через мгновение. И ответить просто и... утвердительно?
        – Да, Юрка – ты всё знаешь...
        Они перешли железные рельсы, утопленные в булыжник и собирались свернуть, так же как и Грибоедов канал.
        – Тебе всё известно. И я...
        От компании ребят, стоящих у канального парапета, оторвался один паренёк и подошёл к Андрею.
        – Огоньку не дашь?
        Андрей щёлкнул зажигалкой и, не глядя на просившего, поднёс стрелу пламени под подставленную сигарету. Паренёк прикурил, удовлетворённо кивнул. Вгляделся в лицо Андрея.
        – Благода... Андрюха?
        Юрка ушёл на несколько шагов вперёд, но тоже остановился.
        – Андрюха! – громко приветствовал паренёк и хлопнул Андрея по плечу, – Вот они!
        Андрей тряхнул головой, освобождаясь от своих мыслей и посмотрел на случайного встречного. Перед ним стоял Кизляр.
        А компания зашевелилась, пришла в движение, шагнула вперёд и окружила, стала плотным кольцом обоих друзей.
        – Приятная встреча! – прохрипел над ухом Андрея издевательский голос.
        Андрей увидел высокого, крепко сбитого молодого человека в чёрной рубашке и джинсах.
        Юрку оттёрли в сторону и высокий подошёл вплотную к Андрею.
        – Гад, где деньги?! – приветствовал он коротко и злобно.
        – Какие деньги?
        А Кизляр уже заходил сбоку. А с другой стороны ещё кто-то пристраивался.
        – Ах, какие деньги? Щас объясню, падаль, какие!
        Высокий замахнулся, но Андрей успел отступить в сторону, рвануться, пробить кольцо и, в несколько прыжков, достигнуть стены дома.
        Бежать! Освободиться от идиотского положения. Но – поздно.
        Компания зашумела, словно встревоженный рой и надвинулась, отрезала пути к отступлению. И высокий со страшным оскалом опять приблизился.
        – Ну!
        Какой-то человек появился из-за угла и походкой – в развалку – не торопясь пошёл в сторону компании.
        – А, пля... – с сожалением мотнул головой высокий и опустил руку.
        – Гляди-ка – Миня, – пропищал чей-то голос и все головы повернулись в сторону идущего.
        Да – действительно. Это был Миня Крест.
        – Возьми его!
        И двое парнишек кинулись к Мине. Один из них подбежали стукнул Миню в скулу. Но Миня есть Миня. Он не зря боксёр и спортсмен!
        Ударивший его парнишка взвыл, отлетел метров на пять и хряпнулся на мостовую. Второй же раза три или четыре встретился своим лицом с Мининым коленом, которым Миня усердно работал, держа противника за волосы.
        Кизляр, Костик и Шустров отделились от толпы.
        – Ты Миня, дрыщ, бес – отхватишь! – кричит Кизляр.
        Но Миня уже встал в боевую стойку и готов отразить нападение.
        Человек с тёмным лицом что-то шепчет на ухо Юрке, потом отходит от него, приближается к Андрею, неожиданно накидывается, бьёт в бок, хватает за плечи, подминает под себя и валит на асфальт тротуара.
        – Мать твою! Предатель хренов! – а потом тихим голосом на ухо Андрею, – Беги, Андрюха. Я их отвлеку. А ты беги, куда хочешь. И уезжай потом подальше.
        Это Вася Габов. Он махает руками и имитирует удары под дых.
        События происходят так быстро, что никто не успевает проследить за последовательностью.
        Вася. вскакивает на ноги, хочет что-то сказать Катрану, но потом, слегка бьёт его по плечу, увлекает в сторону и тычет пальцем.
        – Во – держи! Вот он! У него всё!
        Юрка метнулся в сторону, перебежал рельсы. И вот-вот скроется в сквере.
        Вася увлекает за собой Катрана и бежит за Юркой.
        – У него всё! – кричит Вася.
        И ещё четыре человека рванулись в погоню.
        В это время по Садовой улице проехал трамвай, остановился у сквера и открыл свои двери. Юрка припустил к трамваю.
        Но и Миня заметил спасение. Отбиваясь от нападавших, он сделал обманное движение, оторвался от махающих ног и в несколько скачков допрыгал до, остановки.
        Юрка вскочил в центральную дверь. Миня в заднюю.
        Двери захлопнулись и трамвай двинулся с места. Он всё больше и больше набирал скорость. Уносился вперёд.
        Кричащая, грозная толпа бежала за ним и размахивала кулаками, ножами, велосипедными цепями.
        Андрей увидел, что остался один. Он поднялся на ноги, добрался до угла и свернул. Тень от дома скрыла его. Белая ночь, она хоть и белая, но всё же – ночь.
        Тишина. Пустынно. Где-то слева несёт свои воды Грибоедов канал.
        Мысли мешались. Напряжённое тело восприимчиво ощущало темноту. А ноги уносили, уносили дальше и дальше.
        “Почему ребята оказались у моста? Какие деньги? И Миня – Миня против своих...” – мысли проносились, а понять происшедшее так же невозможно, как и объяснить.
        Дуга поворота отдалила и от моста и от сквера. Да и сама Садовая улица, словно, потерялась – не видно её.
        Андрей остановился. Оглянулся. Никого нет. Белая ночь. А ночью все спят.
        Андрей пригляделся к окружающей местности. Сомнений нет – что-то знакомое в очертаниях домов и в этом повороте канала и вон там сереет ларёк...
        Да – именно отсюда они и начали свою прогулку.
        Вот и подворотня. Идти? Зачем? – ключ у Юрки.
        Да – Юрка. Что с ним там? Как он от беды уйдет? Но там Миня – а он поможет. Идиотизм, какой-то! И что, вообще, происходит?
        Андрей подошёл к гранитному парапету. Глянул на пустынную воду Грибоедова канала. Хлопнул себя по карману. Сигареты на месте. А зажигалка? И зажигалка тут.
        Что же произошло?
        Андрей прикурил. Посмотрел на противоположный берег. А там такая же чугунная решётка. И такие же – теряющиеся в сумерках – спящие дома.
        “Юрка. Что Юрка мне сказал? – подумалось Андрею, – Ах, да! Он потерял... Так значит это его книга. И то, что меня кто-то разыгрывал – это глупая шутка. Но и Юрку тоже... Ну и что? Зачем я поеду на Большой проспект? Что я там забыл? Книга Юркина, значит я ему её и отдам. А потом мы обсудим всякие странности. И если судить об этой всей чертовщине...”
        – Молодой человек, разрешите прикурить.
        Андрей резко обернулся. Перед ним стоял мужчина в сером костюме. А лицо его расплывалось в темноте. И терялись контуры.
        – Да, конечно.
        Андрей щёлкнул зажигалкой.
        Мужчина нагнулся, прикурил.
        – Благодарю вас.
        Потом он отступил на шаг назад и сказал:
        – А ведь всё произошло так, как и должно было случиться. И ничего необычного не вершится без предпосланного пути. Если суждено быть событиям, то они будут. И не стоит об этом думать, Великий Наставник.
        Незнакомый мужчина протянул левую руку и чёрный цветок перешёл из его пальцев в пальцы Андрея. А глаза мужчины вспыхнули светящимся звериным огнём. Или так показалось?
        – Ты опоздал. Но твой путь предначертан свыше.
        Мужчина проговорил тихо, но с большой силой. Потом он слегка поклонился, повернулся, сделал два шага и скрылся за толстым стволом тополя.
        Растерянный Андрей смотрел то ему в след, то на чёрный цветок, что покоился в его левой руке.
        “Да что же это!”
        Андрей тряхнул головой. Отбросил сигарету и кинулся за дерево. Но за деревом никого не было! И вообще ни кого не было в этот ночной час на набережной Грибоедова канала!
        “Что же это?!”
        Андрей вернулся к парапету. Ещё раз уныло осмотрел пространство. Нет – никого нет.
        – Что же это?! – проговорил он вслух.
        И то ли ветра порыв, то ли вздох дунул ему в ухо:
        – Судьба.