Dевочки

   Нас было пятеро. Молодые, красивые девчонки, прекрасные специалисты, студентки-заочницы хорошистки и отличницы… Все у нас получалось за исключением одного – личная жизнь не складывалась у всех пятерых. Однажды зашел разговор о родителях, и выяснилось, что все мы, воспитывались в семьях, где не было отцов. Такое вот совпаденьице.
   Муська – стройная длинноногая типичная южанка. Голубые глаза, длинные ресницы и вьющиеся волосы – возможно, эти детали более полно характеризуют ее внешность, но не характер, конечно. На ее непосредственность, естественность, эмоциональность, способность к сопереживанию и сорадованию слетались самые разные молодые люди – от предпринимателей до студентов-первокурсников.   
   Муську мать воспитывала одна с малолетства и девчонка привыкла к тому, что женщина должна крутиться, что она может рассчитывать только на себя, если хочет иметь все, что хочет, плюс некоторые предметы роскоши разумной стоимости. Еще учась в школе, Муся нашла работу и уверенно двигалась по служебной лестнице, поступила в университет и в настоящее время является одним из лучших специалистов в Москве. Она не побоялась однажды бросить все и податься в первопрестольную, когда поняла, что в своем провинциальном городишке она достигла всего. Ей захотелось больше, а на периферии ей было уже скучно. И лишь нам было известно, откуда ведет свое происхождение ее неуемное честолюбие. Воспи-тание? Да, конечно. Личностные качества? И это тоже. А решающим фактором стало хроническое невезение в личной жизни. И тут сама Муська иной раз не могла понять, в чем дело. Ей хотелось тепла и любви. Походы по мага-зинам, готовку, уборку она не считала господней карой за блага цивилизации – всем занималась с таким же удовольствием, как и работой. После расставаний, бурных слез, примирений и разрывов она все больше вгрызалась в работу, находя в ней единственное средство спасения от одиночества, которое не бросит тебя, пока ты сама не захочешь с ним распрощаться.
   Нюшка совсем другая. Совершенно безбашенная и бесцеремонная, заводившая друзей и знакомых в самых невероятных ситуациях. Спокойно могла обложить преподавателя, когда тот нес чепуху. Что, в общем-то, ей, натуральной блондинке, позволяли. В ее присутствии даже коты начинали нализывать шерстку, что уж говорить о мужчинах – те только успевали слю-ну сглатывать, разглядывая ее фигуру. Она не боялась никого и ничего. Кро-ме одного – остаться одной. Она не была одна, благо из широкого круга знакомых всегда находились люди, способные поддержать ее в трудную минуту. Нюшка так же легко сходилась с мужчинами, как и расставалась, плакала, конечно, но забывала и шла дальше. Но… Она все же была одна там, где это ей хотелось меньше всего.
   Лерка. Кудряшки и глаза в пол-лица с такими ресницами, что она не могла носить летом солнцезащитные очки – ресницы задевали стекла. Очаровательная мордашка, на которую преподаватели любили смотреть больше всего, ибо такого внимания (даже если в этот момент она думала о чем-то своем), почтения и усердия не было написано ни на одной студенческой нахальной физиомордии со всего нашего курса. Обладательница отдельной трехкомнатной квартиры, второй человек после шефа в своей компании. Она была замужем, но развелась, сменила фамилию и не желала больше даже слышать новости о бывшем муже. Другой поклонник вел себя крайне стран-но – наличествовали все элементы настойчивого ухаживания, но… Длилось это несколько лет и Лера на все расспросы только пожимала плечиками – и сама не могла взять в толк, что это значит и как с этим бороться.
   Ветка – огненный ураган. Смешливая, ироничная, она могла расшевелить любое сонное царство, охотно поддерживала безумные проекты Муськи и Нюты, когда те что-то затевали, но не решались начать. Она участвовала во всех походах и затеях несколько отстраненно, словно и ни при чем она тут и вообще все это баловство одно, оставляя первенство за подругами. Мужчины активно интересовались и ею. И как, правило, это были серьезные люди, непременно чем-либо существенно отличавшиеся от остальных друзей своего круга. Либо умница, либо добрейшей души человек, либо такой профессио-нал, к которому и подойти-то страшно спросить что-нибудь по существу, не говоря уже о том, чтобы глазки ему построить. Ветка, кстати, не делала этого никогда. Как и не заводила романов. У нее были друзья и поклонники, но как только намечалось что-то серьезное, Вета просто сматывалась либо к Лерке, либо отсиживалась у Муси. В отпусках, которыми ее охотно премировало начальство, чаще всего отправлялась фестивалить с Нюшей по городам и ве-сям нашего региона, предоставляя обожателям законное право обрывать все известные им телефоны, кроме мобильного.
   Лёка была безумно влюблена в своего будущего мужа, родила прелестного сына, когда ему исполнилось три с половиной года, выгнала мужа из дома. Муж приходит в гости, просится назад, но Лёка твердо стоит на своем – не хочу больше ничего. Эта красавица смешанных кровей, пылкая любов-ница и главная «жилетка» нашей компании, великолепная актриса и мудрая женщина, за которой руководящие посты всегда бегали сами, где бы она ни работала, воспитывает ребенка, воюет с глуповатыми начальниками, контролирует все процессы, происходящие в фирме и ведет себя так, словно больше ей действительно ничего не хочется.
   Как водится, работая в одной сфере, обучаясь на одном курсе и проживая на одной квартире во время сессий, мы говорили о многом. Вот так од-нажды веселая беседа перескочила на наших родителей и мы выяснили, что все являемся безотцовщиной. Мы еще подивились тогда сходству наших су-деб, спокойно отнеслись и к тому, что все мы не состоялись как женщины, счастливые в личной жизни. Поиронизировали на эту тему: дескать, у нас один любимый мужчина на всех – бизнес и забыли о том разговоре.
   Почему я сейчас вспомнила о нем, думаю, ты догадался с первого абзаца. Ты можешь не согласиться с моими доводами, но прислушаться тебе ничто не мешает. У всего есть свое начало и порой оно кроется в таких глубинах, что в это поверить сложно. Это письмо поначалу было более резким. По здравому размышлению я поняла, что эмоции здесь неуместны. Нельзя сразу говорить человеку, что он дурак, если он о чем-то и понятия, может быть, не имеет. И вообще, прежде чем обзываться, можно попробовать что-то объяснить, попробовать убедить.
   Все дело в экзамене по психологии. Седенький профессор из Москвы вещал такими заумными фразами, диктовал конспекты, перескакивая с пятого на двадцать второе, и жонглировал такими терминами, что на протяжении всего курса лекций наши тетради оставались девственно чистыми, если не считать всяких чертиков, зарисовок с места морских сражений и шаржей на самого профессора. Решив, что сможем ответить на вопросы билетов благодаря природной одаренности, мы стали первой пятеркой, которая отважилась сдавать этому «профессору завалительных наук». Мы полагали, что в науке психологии нет таких вопросов, которые нельзя осветить человеческим язы-ком, не используя трехэтажные термины. Увидев нас вместе, профессор расцвел и первым делом стал интересоваться семейным положением. Нюша, вполне справедливо сделав соответствующие выводы, сказала, что мы свободные девушки. Что ты думаешь, сделал препод? Мне почему-то кажется, что ты ошибся. Профессор уткнулся носом в бумажки, собрав свои морщинки в выражение, которое обычно появляется, когда у человека изжога, а ему предлагают лимон к чаю. «И вы осмелились прийти сдавать мой предмет в числе первых?» - спросил он, не поднимая головы. Пока он просматривал наши образцовые зачетки, Нюшка лихорадочно пыталась сообразить чего ему надо, этому старому п… и т. д. и т. п. Тут включилась Вета: «Вы хотите сказать, что если мы не сумели устроить собственную личную жизнь, то не можем считать себя людьми, знающими психологию?». «Лимонные» мор-щинки в одно мгновение превратились в лучики солнышка. «Но ведь у каж-дого свои проблемы бывают в жизни, согласитесь. –   Вета взялась за свое излюбленное дело – выяснение проблемы до полного прояснения. – Может, мы хотим прежде получить образование, а потом уже думать о семье». «Вы любите и любимы?» - тут же среагировал профессор, перегибаясь через стол и заглядывая Вете в глаза. Профессору не понадобился ответ на этот вопрос. Судя по его реакции, все было понятно без излишних мудрствований. «Ну, хорошо. Давайте разбираться. Вы девочки смелые, рисковые, я бы даже сказал, при этом не лишенные обаяния, если не сказать больше».
   …Шел второй час с той минуты, как мы вошли в аудиторию. За дверью слышалось обычное в таких случаях: «Во валит, гад!», а мы чувствовали себя раздетыми. Хотя такое обычно случалось под определенными взглядами довольно часто, но в первый раз было так… не сказать, чтобы стыдно, а неудобно, что ли… И очень больно. Мы узнавали о себе и друг о друге то, о чем никогда не говорили, и даже не решались подумать. Преподаватель каждой задал несколько на первый взгляд ничего не значащих вопросов, а затем начал выдавать психологические портреты. И ту нашу общность, которую мы вывели на только третьем курсе, он предположил сразу.
   Первой досталось Ветке. Она боялась серьезных отношений, которые в процессе развития приводят либо к разрывам, либо к браку, которого она боялась еще больше. В личной жизни ее матери была такая драма, что Ветка старалась себя оградить от подобного, отказывая себе даже в радости свида-ний, букетов и прочих «валентинок». Будучи очень романтичной натурой (мы с изумлением осознали это впервые за все время нашего знакомства), она долгие годы культивировала в себе циника и любовь презирала, стремясь при этом стать женой, хозяйкой и страстно мечтая о ребенке. Вот такой вот ком-пот.
Нюша спрятала свои комплексы за спиной женатого ловеласа, когда поняла, что ему больше ловить нечего и никуда он от нее, кроме жены, не сбежит. Она радостно осознала, что теперь и у нее «есть кто-то», не понимая, что такие отношения не приводят ни к чему. Как выяснилось, любви там не было, было лишь желание Нюшки быть с кем-то «навсегда», потому что со свободными мужчинами у нее не получалось не то что навсегда, а даже надолго.
   Причина развода Леры крылась в том, что муж хотел кино и душевного общения, а получал телевизор и секс. Лера считала, что для мужчины именно такой комфорт главнее, чем ежедневные беседы о произошедшем за день. Она боялась, что ее звонки на работу он воспримет как попытку контролиро-вать его передвижения, а муж считал это эмоциональной холодностью и равнодушием к его драгоценной персоне. Что касается поклонника, то он не мог понять, что нужно нашей Лерке, потому что она никак не выказывала жела-ния сблизиться с ним, жить одним домом, а он боялся ее отпугнуть своей настойчивостью. Еще решит, что его квартира интересует…
   Брак красотки Лёки крахнул по вполне объяснимым причинам. Муж в какой-то момент стал думать только о себе, новые прибамбасы для машины были в его первоочередных планах, а вот йогурт для малыша – это если денег хватит. Профессор сделал упор на то, что были же времена, когда Алекс тащил в дом все, что ни попадя, заваливал и жену и сына подарками, но в том, что «все как-то неожиданно сломалось» (по выражению самой Лёки) есть и ее доля вины. Она просто устала воспитывать мужа и решила предоставить ему свободу быть таким, каким ему больше нравится. Молчание жены Алекс расценил как согласие, тем более, что зарабатывали оба хорошо, и решил за-няться своими проблемами, пока в доме есть все, о чем должен позаботиться мужчина.
   Муська отчаянно спорила с профессором, отказывалась отвечать на вопросы, не стала тестироваться, заявив со свойственной ей безапелляционностью, что у нее все в порядке. «Я еще успею, сейчас для меня главное – карьера», заявила Муся, на что препод ответил, что она, как и все мы не научились строить прочные отношения с мужчинами, не понимает, что им нужно и не знает как им дать желаемое.
Этот экзамен стал для нас и походом к гадалке, когда после несложных на первый взгляд манипуляций удивляешься тому, как точно рассказывается вся твоя жизнь; и сеансом шоковой психотерапии, когда на свет божий вытряхиваются все твои страхи, вся твоя душевная боль. И одновременно это стало экзаменом на взросление и личностную состоятельность. Кстати сказать, Лера объединила со своим поклонником жизнь, доходы и чувства. Подумывает о ребенке, хотя раньше просто не выносила маленьких детей. (Это еще одна фобия, но оставим ее в тайне). Нюрка уехала к Мусе в Москву, бросив своего «женатика». Как сложится их жизнь, покажет время.
   Ты уверен, что твоей дочери попадется в нужный момент такой психолог, который научит ее справляться с мужчинами? В ее жизни первый мужчина – это ты. Твое общение с ней отнюдь не только рядовые «воскресные» отцовские посещения. В это время малышка не просто ест мороженое и гуля-ет в парке. Она привыкает к особенностям «существа с другой планеты», учится разбираться в нюансах отношений противоположных полов, кое-что начинает понимать в средствах манипулирования (это только звучит страш-но, а на самом деле нужная вещь). Она сможет потом добиваться своего от любимого мужчины, будет уметь разговаривать и понимать дорогого ей человека, не станет бояться быть нежной и слабой, потому что с детства будет знать – это не страшно и за это не наказывают. За ссорами бывают примире-ния, за расставаниями – новые встречи и она поймет, что это не трагедия, а обычная жизнь. То понимание, которое нам с девочками далось с таким трудом и кровью, будет для нее естественным, как дыхание. Как бы тебе это сказать еще понятнее… Лошади тоже живут с нами на одной планете, а понимает их и чувствует лишь тот, кто прожил жизнь рядом с ними. Конечно, ты скажешь, что лошадям чувства вроде бы и ни к чему, но я думаю, суть примера тебе понятна.
   Ты говоришь, что твоя жена тоже безотцовщина и считает, что дочери будет лучше без тебя? Ты пьешь, бьешь их, выгоняешь из дома? Отчим, какой бы он ни был распрекрасный, прежде всего – чужой человек. И такой душевной близости, как с родным отцом, у нее не будет. К тому же, когда она вырастет, то почувствует себя обманутой, если ты исчезнешь совсем, а «новый папа» станет для нее всем тем, кем должен быть ты. И уверен ли ты в том, что этот «новый папа» не сменится потом? Ты ведь помнишь, о чем я тебя просила? Ты ее не бросишь? Ты поможешь ей состояться как сильной личности, лишенной комплексов? Не оставляй ее, помоги ей и пусть она будет счастливой. Хотя бы за нас. Я буду надеяться на твое благоразумие, которым ты до сих пор отличался.
   Слышу шаги на лестнице. Наверное, мое вечно лохматое кармическое наказание бредет. Точно, виноватая улыбка, взгляд блуждает по сторонам, будто он и не ко мне пришел вовсе. Сейчас снова начнет каяться и просить прощения за испорченные праздники. У него очень много работы. Он слиш-ком любит своего сына и столь редкие выходные дни все посвящает только ему. А жена позволяет ему видеться с ребенком только в ее присутствии. Но, как знать, может именно это его гипертрофированное чувство отцовства и нравится мне в нем больше всего. Он понял суть всего вышесказанного еще до меня. И лошади ему не понадобились.   
   Он просто не хочет, чтобы его сына воспитывал чужой человек.
   Пойду прощать.