Отойти в сторону начало

Кто бы мог подумать, что букет темно-красных роз с дрожащими капельками воды на бархатных лепестках, может вызвать столько досады? Сейчас любое непредусмотренное событие в  жизни – будь то настойчивое внимание  со стороны мужчины или блажь квартирной хозяйки - пугало возможной вереницей ненужных проблем и лишних  переживаний. Мосты сожжены, принесена жертва собственному честолюбию. Не хочется размениваться на пустые надежды и глупые иллюзии. Однако и червячок соблазна уже пробудился в душе, теперь, нет-нет,  да и напомнит о себе в самый неподходящий момент, лишит ночью сна, отвлечет от работы днем.  Мы всегда вольны передумать и выбрать себе какое-нибудь другое будущее или какое-нибудь другое прошлое. Но кто может гарантировать, что и этот выбор не будет ошибочным.
  Светка задвинула банку с цветами в дальний угол стола, за которым наскоро перекусывали в перерывах между работой, на следующий день нахамила беcпричинно, съязвила что-то по поводу неразборчивого, размашистого почерка. В среду получила деньги за оформление выставочного стенда о продукции ростовской машиностроительной компании, купила модные полусапожки и сумочку в тон. А в пятницу согласилась после рабочего дня заглянуть ненадолго в кафе на набережной, расслабиться за чашечкой кофе.
Изображать холодное внимание и неприступность в такой ситуации - глупо, прикидываться  ласковой домашней кошечкой – незачем. Светка решила быть вызывающе-наглой.
- Вы так внимательно смотрите на меня, - сказала она  после пяти минут пустой болтовни о погоде и общих знакомых, - словно хотите по-моему внешнему виду определить, какая я на самом  деле.
- Какая же вы на самом деле?
- Не без симпатии, как говорит моя бабушка. То есть не красавица, но есть что-то, что привлекает внимание окружающих.
- Улыбка. У вас щедрая, смелая улыбка. Хочется улыбнуться в ответ.
- Неплохо,- одобрила она. - А как вам моя прическа?
- На мой взгляд, коротковато. Да и пряди обесцвечены как-то нелепо, - он рассмеялся.- Вы только не обижайтесь, Светлана.
- И не подумаю. Но вам не кажется, что вы откланяетесь от сценария. Вы должны быть в восторге от шелковистости и пышности моих волос. А этот взгляд с поволокой. Эти нежные беззащитные пальчики, которые так и хочется согреть в своих надежных  больших мужских ладонях.
Он поправил очки – легкая пауза в диалоге. 
- Хотите еще кофе? Мороженое? Салат? Да, поверьте, здесь чудесно готовят осетрину. Вам понравится, - он подозвал официанта.
- Нет, нет, нет. Я не хочу. Если только еще кофе. И сигарету.
Он привстал, давая ей прикурить.
- Что еще приятного скажите обо мне?
- Вы не легкомысленны.
- Это хорошо или плохо?
- Это приятно.
- Давайте я перехвачу инициативу? Еще  я остроумна, мила, нежна, немного рисую, вкусно готовлю, люблю детей. Я также пунктуальна – редкое качество для женщины. Дерзка, иногда. Что еще? Да, я чертовски скромна. Довольны?
- Вполне.
- Теперь ваша очередь. Расскажите о себе.
- Боюсь,- он помолчал, словно задумавшись,- боюсь обо мне ничего интересного сказать нельзя. Старый больной человек, много повидавший, много познавший,  но это обычно не представляет никакого интереса для молоденьких прелестнейших женщин, вроде вас, обворожительнейшая Светлана… Простите. Не знаю как вас по отчеству.
- Анатольевна.
- Светлана Анатольевна, - произнес он неспешно, словно пробуя это словосочетание на слух.
- И все же. Вы щедры, бескомпромиссны, суровы, нежны?
- Щедр, да, пожалуй, - он рассмеялся, - когда водятся деньги в кармане. Еще я добрый, как говорят.
- Ну, этим разве стоит гордиться мужчине, - скорчила гримаску Светка.
- Почему – «нет?»- удивился он. 
- Доброта – это слабость, бесхарактерность, Ты жалеешь человека, и он этим пользуется, ты прощаешь нечаянную обиду,  наглость , он думает, что безнаказан, и продолжает в том же духе. Мужчина должен быть жестким, наглым, умным, решительным. Шикарные курорты и самые красивые женщины, здоровье и молодость, шарм и спокойствие,  все последние достижения человеческой мысли принадлежат именно таким.
- А женщине позволяется быть доброй?
- При наличии такого мужчины рядом почему бы и не позволить себе быть доброй.
Он мягко улыбнулся.  За  столик подсела бойкая дама с пожилым лицом. Светка узнала, что ее спутника дама не видела года три, с тех пор как  сменила место работы. Впрочем, столько же лет она не видела душку  Рембуса, и Тоню с Юриком, которые были несправедливы к ней в той ситуации с потерянными ключами. Долгая история о ключах сюжетной запутанностью напоминала  роман Агаты Кристи. А дочь- невеста на фотографиях - в алом, а не белоснежном платье согласно новым модным веяниям -  выглядела слегка испуганной, что, вероятно, оправдывалось торжественностью момента.
   Светка закурила, игнорируя болтовню навязчивой незнакомки,  мысленно оценивая   сидящего по правую руку от нее мужчину. Старше лет на пятнадцать. Невысок ростом, не импозантен, лысина – сомнительный показатель мудрости и мужской потенции. Лицо утомленного жизнью актера, играющего несчастных, но благородных отцов. Во взгляде, в улыбке – подкупающее сочетание опытности много познавшего игрока и виновато-мальчишеской застенчивости. Приятное сочетание, вызывающее ответное желание согреть, ответить пониманием, искренностью.
   Отчаянная попытка престарелого Дон Жуана урвать от жизни внеочередную порцию удовольствий?! Банальное стремление скучающего филантропа  бескорыстно одарить кого-то душевной  щедростью?!
 Когда они покинули кафе и пошли, не спеша, вдоль освещенных витрин, их постоянно останавливали знакомые,  здоровались, пожимая руку, интересовались делами, телеграфично, отрывисто сообщали о разрешении каких-то проблем. Светка всматривалась в его лицо, искала хоть каплю самодовольства – признак скрытой ограниченности ума. Но он был просто приветлив и мил. Она услышала,  что знакомые называют его  Юркосом, сокращая имя и отчество,  и мысленно окрестила - обозначила - нарекла для себя также. Обращаться на «ты» было пока рановато, а именовать по имени-отчеству – чересчур официально.

 Спустя два дня они случайно встретились на презентации торгового центра «Эльдорадо». 
- Наш фотограф, - представила Светка Володю Никитина. По случаю такого ответственного мероприятия он причесал непослушные волосы, сменил потертые джинсы и черный свитер на темные шерстяные брюки и светлую рубашку.
- Я на спец-задании, - сообщила  Светка Юркосу. – Собираю материал для пресс-релиза о данном мероприятии. И заодно знакомлюсь с будущими потенциальными клиентами нашего агентства.
- Обратитесь ко мне за помощью, - сказал Юркос. – Я знаком со многими нужными вам людьми.
- Это было бы великолепно, - картинно воскликнула Светка.
Они вместе бродили по залам, рассматривали  бытовую технику от известных производителей, пили шампанское, болтали ни о чем; он действительно представил Светку некоторым заметным в городе бизнесменам, дамам из администрации.
  Один из этих людей, энергичный, немногословный Владимир Дуборецкий, владелец сети оптовых магазинов,  позвонил через несколько дней  и сообщил, причем лично Светке,  о желании  заказать в их  агентстве несколько полноцветных рекламных макетов – имиджевого и информационного характера  для «Делового еженедельника» и «Городского обозрения».
- Качество и оригинальность,- подчеркнул он. – И желательно, чтобы к понедельнику они были готовы.
 А это значит  - прощайте спокойные выходные. Но Светка и не подумала отказываться.  Бакаева поморщилась недоуменно : они безрезультатно раскручивали «оптовиков» на рекламу несколько месяцев подряд. Те предпочитали работать с конкурентами.
 Всю субботу Светка промучилась, выискивая в интернете ценные идеи той же тематики, чтобы на их основе создать нечто свое, более четкое и сочное. Даже вечно спокойный неторопливый в словах и движениях компьютерщик Стас  заразился  ее энергией, оторвался от меланхоличного созерцания хаотичных  цветных шариков на мониторе  и подключился к работе.
    Вместе они выпили полбанки кофе, съели три сдобных рогалика и несколько яблок, исписали пару листов бумаги, дважды поссорились и попутно поделились  друг с другом массой новых анекдотов. Светка считала Стаса  малоразговорчивым снобом, личностью, несомненно, оригинальной  и не лишенной внутреннего обаяния, но явно малопривлекательной. При более пристальном рассмотрении она отметила хорошее  чувство юмора и спокойную рассудительность. А сдержанность в общении с малознакомыми людьми объяснялась скорее природной стеснительностью, чем пренебрежительным отношением.
  В результате – продукт их совместного творчества был сразу же и единодушно одобрен заказчиком.  Просто и стильно, без обязательной для  неопытной провинциальной рекламы напыщенности.
Осталась довольна выполненной работой даже Бакаева.  Хотя виду, конечно, не подала. Не ее стиль общения.  Просто обошлось без ехидных реплик и замечаний. Светка с ощущением полного удовлетворения от проделанной работы, занялась очередной текучкой : фирменные блокноты для  «Стайлза», два варианта эскиза рекламной листовки для стоматологической клиники 
 Давайте жить с улыбкой,
Нашим клиентам все по зубам.
Или проще – улыбайтесь с нами, улыбайтесь лучше нас.
  И вдруг  поймала себя на мысли, что мысленно обдумывает повод, чтобы позвонить Юркосу.  Но он позвонил сам.
- Юрий Константинович, я выполнила работу для вашего знакомого.
- Какой процент от сделки получают ваши рекламные агенты и менеджер? – поинтересовался он.
- Десять процентов или пять в зависимости от заказа. А что?
- «Боярыня» - ваш клиент, Светочка. Они  связались с вами, и вы вправе настоять на том, чтобы вам заплатили полагающиеся проценты.
Светка представила себе выражение лица Бакаевой. Но действительно, Дуборецкий связался именно с ней, можно соврать, что она, Светка, долго раскручивала клиента, изводила его настойчивыми телефонными звонками и днем и ночью.
- Позже я познакомлю вас еще с одним человечком, который также может быть вам полезен.
- Спасибо, Юрий Константинович. Мне  как - то неловко.
- В чем же неловкость? – удивился он. – Я ничего не требую от вас взамен, запомните,  пожалуйста. А у меня больше знакомых, чем у вас.  Это естественно. Я старше. Опытнее. Вы главное не стесняйтесь  требовать то, что вам причитается. Скромность, конечно, украшает женщину, но скромность в бизнесе, в деловой сфере - это  путь к безвестности.
- Вы говорите афоризмами.
- Это не я сказал. Это я слегка словесно извратил Игоря Ганжу. Кстати, вы не осчастливите меня еще раз, быть может, мы пообедаем вместе. Допустим, завтра.
      Светка замялась с ответом. Он тут же торжественно отчеканил:
- Вас это ни к чему не обязывает, запомните, пожалуйста.
           Почему бы и нет. Можешь ты, Светлана позволить себе даже скромный обед в каком-нибудь приличном заведении? То-то и оно. И общаться с Юркосом  приятно.
Светка повесила телефонную трубку, беспричинно улыбаясь. Хотелось сделать что-нибудь хорошее. Купить на всех банку кофе. Или терпеливо выслушать чью-нибудь долгую исповедь о личных проблемах. Помочь добрым советом, наконец.
      Но тут и примчалась из кабинета директора, дыша праведным гневом, Бакаева.
- Где Верочка, черт побери? Кто-нибудь знает, куда подевалась эта незаменимая работница?
- Ее с четверга нет,- заметил Никитин. 
- Внезапная страсть бросила ее в пьянящие объятия богатого красавца…
- Прилив вдохновенья затянул в пучину самозабвенных творческих мук..
- Очень смешно, - Бакаева принялась лихорадочно листать свою записную книжку.
  Верочку Уткину в коллективе  ценили. Как благодатный объект для шуток и мелких поручений. Она была покладиста  и немногословна. Одевалась безвкусно и серо. Часто выполняла чужую работу, отличалась маниакальной обязательностью, не умела скандалить, торговаться, требовать повышения оклада.
     Год назад Верочку приняли на работу по просьбе кого-то из городской администрации. Занималась она тем, что писала заметки  рекламного характера  и сочиняла   последнюю  страничку для пятничного выпуска «Городского обозрения» :  душещипательные письма от излишне эмоциональных читателей с мудрыми советами от опытных специалистов  различных профилей. Советы брались обычно из других периодических изданий и интернета и перерабатывались. 
     Писала Верочка легко, но сухим, казенным языком. Так учили писать в  школах - правильные морфологические и синтаксическими конструкциями, без лишних эмоций и всплесков фантазии. Так собственно,  писались все статьи в местной прессе - по старинке, деловито и назидательно. Особенно удачно получались у Верочки заголовки статей. Бакаева с постоянным упорством цитировала их каждому вновь приходящему на работу в агентство. Скандал на местном молзаводе, в продукции обнаружены тифозные палочки. «Даст Бог, пронесет!»- проникновенно обещала горожанам Вера Такли. «С путеводителем  - на кладбище» - местная типография выпустила справочник о старинных склепах и захоранениях Старого кладбища.
    В принципе, отсутствие Верочки на работе даже в течение недели никого бы особо не взволновало, но для написания цикла рекламных статей о продукции одной из фирм города она получила необходимые проспекты, а заказчик требовал предоставить выполненную работу в кратчайшие сроки.
- Телефона домашнего нет. С ума я сойду с такими работничками. Уже схожу, - стонала Бакаева.
- Адрес–то домашний есть. Давай я съезжу, - предложила Светка. – Может, у нее все готово, заберу и привезу.
    Не то чтобы очень уж хотелось проявить инициативу, просто надоело сидеть в насыщенном ионами кондиционера пространстве, хотелось прогуляться, поглазеть на людей, подышать свежим воздухом.
- - Где она живет-то?
Бакаева заглянула в личные дела сотрудников.
- Первый глинный. Это у моря, на Басманке. Дом 8.
Обычное совпадение, конечно. Но Светка записала адрес и без  раздумий решила, что встанет на одну остановку раньше, пройдется пешком через дворы. Что из этого выйдет – неизвестно,  но  оправдание есть – обстоятельства.
    Стоял сырой, но теплый ноябрь. Под ногами – грязь,  дрожат на деревьях последние, почерневшие от горя листья.  Светка шла, не спеша. Раньше она любила бесцельно слоняться по улицам, всматриваться в людей, придумывая им судьбы, прошлое и будущее, наделяя тайными желаниями и нескромными мечтами.
    Солидный мужчина в пальто, с кейсом в руке, высокомерный, как английский лорд, на самом деле всего  лишь швейцар в престижном ресторане, неудачник в любви, сутенер по убеждению. Красивая девица c задумчивым «долматинцем» на поводке – дочь известного столичного финансового воротилы, одиноко проживающая подальше от папочкиных врагов и друзей. Чей-то мимолетный взгляд, рассеянная полуулыбка, случайно оброненное слово, яркая деталь одежды…   И Светка уже начинает плести бесконечную паутину придуманных снов.
    Та Светлана, дурашливая фантазерка, простушка, лентяйка осталась в прошлом. Нынешняя  Светка приспособилась, приноровилась, достигла кое-какого успеха, научилась не жалеть о потерянном. Не столь уж и трудно. Главное, заполнить каждый день до отказа событиями и впечатлениями, от которых мертвенная усталость, ночи – без сновидений, а желания – самые скромные.
    У детской площадки, что уютно примостилась между «шестиэтажками» Светка замедлила шаг, постояла на месте, разглядывая кусочек неинтересного неба, балконы, окна, густо поросшую высоким кустарником железную ограду. Чуть поодаль две беседки. Деревянные скамейки. Окурки и шелуха семечек на полу.  Светка нашла местечко почище, села,  закурила. Отсюда хорошо просматривалась вся детская площадка – ребятня у горки, забавный карапуз  у  качели, мамы и  бабушки, смиренно подпиравшие ограду.
      Светка выкурила две сигареты. Прогнала кота, вздумавшего вдруг потереться  о ее ноги. Было грустно и пакостно на душе. Забавный карапуз  в синем  комбинизончике притащил на площадку то ли маму, то ли няню – уж очень молодо выглядит! – с коляской. Надо было идти дальше.
      Дом номер 8 по Глинному переулку она нашла без труда. Небольшой, комнаты на две, видимо, саманный, обложен кирпичом. За невысоким штакетником не было видно собаки. Светка из предосторожности заходить не стала, принялась молотить по жестяной крышке почтового ящика, выкрикивая, как бродячая цыганка:
- Хозяйка! Хозяйка!
      Позабавились, выглядывая поверх соседского забора, две девчонки-школьницы, залаяли чужие дворовые собаки. В окнах нужного дома шторы на окнах не шелохнулись.
     Светка почувствовала, что  устала, сама себя выругала за ненужную  активность. Сидела бы сейчас на работе, в тепле, попивала чаек, перекидывалась шутками с рыжим Вальком, красочно расписывала  достоинства очередного товара. Так нет, потащилась в такую даль, лишние раздумья пробудила в голове.
     Наконец, из дальнего двора показалась крепкая тетка колхозного вида в сапогах и тулупе поверх полосатого свитера. Светка направилась к ней навстречу.
- Мне нужна Вера Уткина? – начала она.
- С Верюхиной работы надыть? – спросила тетка.
Прозвучала эта фраза как иностранная, хотя общий смысл был, конечно, понятен.
- Надыть,- посмаковала Светка новое слово. - Ее нет на работе несколько дней, что-то случилось?
   Оказалось, что умерла мать Верочки, которая уже год не вставала с постели, все эти дни Верочка занималась похоронами, а сын у нее – инвалид детства, родственники из Ростова  забрали мальчика на неделю к себе, и пока Верочка из Ростова не вернулась. 
     Светка оторопела. По нескольку часов в день окружали Верочку на работе  люди – умные, добрые, в сущности, не злобные, готовые приласкать бездомную собаку или возмутиться видом малолетнего попрошайки на углу.  А о том, что неказистая, вечно плохо одетая Верочка  сама растит сына-инвалида и ухаживает за матерью, не желая сдавать ее в дом престарелых, не знал никто, или знали, но стыдливо отворачивались, умалчивали, стараясь не будить в душе ненужных терзаний.
   Светка пошла обратно к остановке, чувствуя себя бесконечно одинокой, никому не нужной в этом людском водовороте, было трудно дышать, как будто она проглотила кусочек льда.
    Возле продуктового магазинчика  не удержалась, опять закурила, глубоко затянулась, уступила дорогу мамаше с коляской – и замерла от неожиданности.
    Из магазина вышла женщина в каракулевом пальто с полной сумкой продуктов.  Рядом  мальчик, помогал нести хлеб в полиэтиленовом пакете и грыз печенье.  Женщина увидела Светку, поджала сухие губы, не останавливаясь, взяла мальчика за рукав курточки, увлекая за собой, в другую сторону – не оглядываясь – ускорив шаг – как от опасности – капюшон на курточке мальчика испачкан мелом, со спины задорно скалится веселый Микки-Маус.
    Вы бывали когда-нибудь в цирке!? Там слон, забавные обезьянки, сонный крокодильчик. Чужая жизнь. Не к тебе обращенный смех. Не с тобой разделенные маленькие горести.
   Светка села в маршрутное такси, доехала до городского парка, заказала в  кафе на углу  сто грамм водки и холодный пирожок, потом еще водки.
     Юркос должен был быть на работе, редакция газеты - неподалеку, на первом этаже громадного здания, на углу. Она никогда не бывала в редакции, но он, словно поджидал, стоял у входа, курил. Удивился – искренне, обрадовался.
- Светлана Анатольевна. Какими судьбами? И что это у вас за праздник, позвольте спросить?
- Праздник женской эмансипации, - пьяно улыбнулась Светка.- И ее последствий. У вас, Юрий Константинович, нет жилетки? В которую плачутся.
- Жилетки у меня нет. Могу предложить носовой платок. Рабочий день закончен. Давайте зайдем ко мне в кабинет, поговорим, я вас кофе угощу.
   Они прошли по длинному полутемному коридору, в комнатушке, именуемой кабинетом, действительно никого не было. Светка  сбивчиво, долго рассказывала о Верочке, о ее матери. Он внимательно слушал, так как будто  это касалось лично его, как будто не ждали его на столе бумаги, требующие строчной правки.
- Хотите кофе?
- Я боюсь одиночества, - сказала она, глядя в омуты темной жидкости. – Боюсь быть совсем – совсем никому не нужной. Не могу жить, зная, что если люди проявляют ко мне интерес, сострадание, так только от праздного любопытства или от корысти. Каждый должен быть как сейф. Хранить глубоко в душе собственные переживания и проблемы. И Верочка это поняла. Потому не лезла ни к кому со своими бедами. Вокруг чужие. Все по сути чужие друг другу. Рядом чье-то горе, чьи-то слезы, каждый дежурно посочувствует с облегчением – не со мной, не с моими близкими, уже легче.
- Есть старое как мир правило,- сказал он.- Относись к другим так, как хочешь , чтобы относились к тебе.
- И вы ему следуете?
- Стараюсь.
- И что?
- Что?
- Другие к вам также относятся.
- … Не все. Но мне легче, когда я понимаю, что честен сам с собой.
- Упаднический идеализм.
- Возможно. Хотите кофе?
- Да вы не понимаете, - почти закричала Светка,- я видела его и ее.
- Кого?
- Сына. И свекровь. Я ушла. Я поняла, что мне надо вырваться из этой семьи, начать новую жизнь, но у меня нет родных, нет поддержки, средств, чтобы растить его одной. А там бабушка, дедушка, тети, дяди. Достаток. Поддержка. Я что могу дать – долгие дни в детском садике, покинутость, самостоятельность с детских лет.
- Где же ты живешь? – участливо спросил он.
- Снимаю квартиру. Не знаю, что будет дальше, – Светка и злилась сама на себя за эти внезапные слезы, и не могла уже остановиться, подавить в душе боль и усталое отчаянье. – Я знаю, что там ему лучше. Но так не поступают настоящие матери.  Я – кукушка, стерва, гадкая баба.
- Да Бог с тобой, Светочка, что ты говоришь…
- Смеешься.
- Не думал даже. Не ты виновата в том, что не имеешь возможности растить ребенка, как полагается.
- Меня презирать надо. Я сама себя презираю. Потом он меня… скажет…явилась, где была…
    Юркос обнял ее. Мир отодвинулся. Бесценное счастье – тепло рук, спокойствие объятий. Мимолетное ощущение оторванности от суеты жестоких условий мира. Это самое главное, что должен всегда ощущать каждый -  спокойствие, надежное тепло небезразличных рук, ласковых губ, внимательных глаз.
- Ты понимаешь, я специально была на детской площадке. Возле дома, где живет мой муж. Боялась увидеть, но хотела… Хоть на минутку. А потом уже после, неожиданно увидела в другом месте. Я как чужая... И они уходят…
   Она подняла голову и увидела, что глаза Юркоса блестят. Он был растроган, огорчен, грустен, и он понимал ее, действительно понимал, без лишних слов и объяснений.  Светка уткнулась носом в карман на его пиджаке, вдохнула запах мужского одеколона и табака.   Он по - прежнему  обнимал ее за плечи:
-  Бедная девочка, такая сильная, талантливая, красивая, добрая…
Потом они оказались у Юркоса дома. Он снимал комнатку неподалеку, в старом двухэтажном доме, укрывшемся   в глубине двора за красивыми фасадами особняков.
Юркос приготовил нехитрый ужин, и они часов до двух ночи сидели на скрипучем диване, не включая верхний свет, горела только настольная лампа под темно-вишневым абажуром. 
   Юркос рассказывал о своей жизни, долгой, странной, торопливой и пестрой. Он учился в трех институтах – закончил один, был коком на пароходе и торговал фруктами в Греции, руководил первой в городе телекомпанией и сражался за демократию в 90-х на баррикадах в Москве. Был знаком с известными политиками и бизнесменами, дружил с карточными шулерами и свободными художниками, уличными музыкантами и проститутками. Легко сходился с людьми и расставался, ссорил деньгами, не оглядывался на прошлое и не заглядывал в будущее.
К сорока годам устал терять. Но поздно : ни квартиры, ни жены, ни удачной карьеры. Он стал топить тоску в вине.

Светка слушала внимательно, не перебивая. Чужие ошибки и горделивые признания были понятны, как свои. Потом, когда он вызвал ей такси, она подумала, что если бы он стал настаивать на близости, она легко согласилась бы, так велико было желание подарить ему немного заботливой нежности и тихой радости. Но он не настаивал, и не просил. Она поцеловала его на прощание в щеку. Он торопливо и тепло сжал ее ладони в своих. На душе было спокойно, как будто она побывала в храме, и поняла что-то, чему не могла найти пока простых и понятных слов.

   Xxxxx

- Допустим, у тебя был трудный день. На работе – аврал, дома – сын-лоботряс,  и жена нарочно гремит посудой на кухне, потому как что-то там ее не устраивает. Реклама, -  все эти красотки, пляжи, волны, креветки, дорогие машины,  - раздражает, давит на комплекс неполноценности. Когда  обещанный сказочный мир не по зубам и не по карману, чувствуешь себя отщепенцем, изгоем, неудачником.
- Хочется выпить, - комментирует Стас Альчинский, художник по образованию и крайне разносторонняя творческая личность.   
- И тут  - щит на стене дома. Изящный бокал на темном фоне с подсветкой. Витиеватым шрифтом предложение – «Плесните колдовства…»  Твоя реакция?
- Послать все к черту. И – туда. В хрустальный мир теней, в пьянящее облако ароматов.
- Пр-равильно,  сынок. Но мы, кстати, как бы и не при чем, не настаивали мы на этом. Просто напомнили ненавязчиво, что жизнь продолжается. И этот парень наш. Со всеми потрохами. А ведь в городе два десятка крупных питейных заведений, где полумрак, таинственные незнакомки. И если бы мы начали вопить  о том, что у кого-то лучше, потому что цены ниже, а девочки за углом доступнее , мы бы только вызвали раздражение. И наш парень купил бы себе бутылочку в магазинчике и выпил ее в собственном гараже с двумя корешами. Так?
Николсон – в просторечии Николай Юшенков – мило улыбается. Как добрый фокусник, доставший из шляпы именно то, что все ждали. За плечами Николсона институт и курсы креаторов, работа в крупном столичном рекламном агентстве. В Москве он научился с шиком носить дорогие костюмы и  кожаные перчатки, открывать перед дамой дверцу  автомобиля, расплачиваться кредитной карточкой и легко прекращать девичьи истерики. В провинцию вернулся после смерти отца, чтобы обрести, наконец, по его словам, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, реализовать распухшие от бессонных ночей амбиции.  Светке Николсон нравился, не смотря на присущий ему менторский тон и чрезмерную для мужчины болтливость.
- Нам никогда не придумать чего-то совершенно нового, - боролся он с ее безудержным энергичным стремлением перевернуть мир. – В рекламе , как и повсюду, оригинально то, что имеет спрос. Наша задача взять отшлифованный любимый народом фольклор, добавить красок и вернуть потребителю. Все. И не надо изобретать велосипед.
           Без поучений Николсона  - снисходительных, но щедрых, - без его поддержки, Светке не удалось бы надолго задержаться в рекламно-издательском агентстве «Мастеръ». По началу все на новой работе вызывало у нее раздражение и глухое отчаянье. Не хватало элементарных знаний и навыков, которыми в этих стенах обладали все без исключения, непривычен был суетливый неспокойный ритм, взрывная атмосфера постоянных творческих перепалок и отчаянных споров. Окружающие казались чудоковатыми и недружелюбными,  болезненно любопытными к  чужими неудачам и комплексам.
           Светка с детства толково и грамотно излагала свои мысли на бумаге, умела выстраивать логичные ассоциативные ряды образов. Упорно и старательно она начала учиться  - всему и сразу. Листала бесчисленные журналы и газеты, вырезала удачные на ее взгляд рекламные объявления, терпеливо переписывала собственные тексты, безжалостно вычеркивала и исправляла неудачные фразы, слова. С удовольствием окунулась в новый  и бесконечно – интересный мир интернета  - статьи, советы, отзывы в форумах. За два месяца она сбросила лишние килограммы, потеряла свежий цвет лица, научилась курить  и разучилась подолгу сладко спать. «Наше агентство – не работа, это стиль жизни», - смеялась Бакаева. Теперь Светка вряд ли стала  бы с ней спорить по этому поводу.
      Неугомонный Николсон  уехал через какое-то время в Ростов. Ему предложили хорошую работу.
      А Светлана к тому времени стала в агентстве своей, прониклась всеобщим духом позитивного цинизма, научилась мириться со странностями окружающих представителей порочного круга полубогемного сообщества интеллектуалов. Замкнутый, редко покидающий виртуальное пространство Стас Альчинский, солидный, всегда в светлых  рубашках и частенько при галстуке,  Володя Никитин, поклонник прогрессивного рока и заядлый нудист,  в свободное от работы время находящий извращенное удовольствие в демонстрации фотографий своей обнаженной персоны всем окружающим;  маленькая худая, как  спичка, Мышка с идеями безбрачия и свободы сексуальной ориентации,  которая откармливала и лечила дома  бездомных котят и умудрялась потом пристраивать их в хорошие руки.    Обычные интересные, нескучные люди.
       Увлекала и работа. Видимо, в Светлане с детства подспудно жило стремление покорять мир и его окрестности, управлять сложными процессами человеческой психики.       Убеждать людей в истинности бесчисленной россыпи благ, отрывать их  от суетных проблем и нескладных печалей, увлекать, очаровывать, позволять видеть,  как сбываются мечты. Умелое внушение, тонкий обман, перед которым бессильно любое благоразумие.
      Правда, все эти честолюбивые наклонности реализовывались в пределах небольшого провинциального городка. Но ежедневное ощущение собственной значимости и значительности было сладостным  и пьянящим, как постоянные дозы наркоты, работа придавала окружающему миру черты вполне  привлекательные.
      Светку заметило начальство. Как раз в день первого знакомства с Юркосом, на вечеринке  по поводу дня рождения Людмилы Бакаевой, менеджера агентства.
        У Людмилы было две страсти в жизни : оригинальные украшения  и интересные мужчины. Без холодного бабьего расчета, с наивностью молодой неопытной девчонки, она безоглядно увлекалась очередной самобытной личностью попавшей в поле ее зрения, сближалась, с пылом нереализованного материнского инстинкта окружала избранника заботой и вниманием. Ее обижали, бросали, оставляли без сожалений. Она  посмеивалась над собственной слепой глупостью, и вновь увлекалась, так же бестолково, как и прежде.
        В нынешний период жизни Бакаева  терзалась затянувшимися отношениями с директором агентства Эфимом Леонидовичем. Член союза писателей, автор двух небольших сборников стихотворений, кто-то из критиков назвал его одним из ярких представителей поэтического авангарда последнего десятилетия, о чем без устали напоминала Бакаева, когда кто-либо из сотрудников агентства начинал ворчать по поводу его взрывного, неуживчивого характера.
         - Где вы встречались с эмоционально уравновешенной творческой личностью, - вопрошала она.
       Стоит заметить, что чаще всего недоволен Эфим был именно Людмилой Бакаевой.
      В тот день ему не понравились подготовленные образцы рекламного проспекта для крупного  мебельного салона «Престиж». Утром Бакаева вышла из его кабинета мрачная и расстроенная.   В половине шестого вечера Эфим зашел в редакцию. Там  вовсю шла подготовка к празднованию дня рождения. Ирина и Мышка расставляли одноразовые стаканчики под шампанское, Володя Никитин тонко нарезал хлеб, колбасу, сыр. 
  -  Что вы тут устроили,- набросился на них Эфим. – Что рабочий день закончен?
    Повисла напряженная тишина.
- Эфим Леонидович, вы ведь разрешили нам, - заметила Лариса. – Я у вас спрашивала.
- Делу время – потехе час. Сначала обсудим накопившиеся вопросы.
- Мне, между прочим, давно положен отпуск, - объявил Стас глиняной обезьянке на полке. Обезьянка церемонно прикрывала лапками уши, вероятно, поэтому Стас говорил нарочито громко и – получалось - торжественно, как на сцене.
Людмила принялась сосредоточенно перебирать бумаги на своем столе.
- Я нормально не ем, не сплю, не отдыхаю. С женщинами не встречаюсь, между прочим,  и давно уже.
- Это не ко мне, это к врачу,- отпарировал Эфим. – Работаешь, работай. Меня твои проблемы не касаются. Если этот заказ не понравится клиенту, у меня, да и у вас у  всех будут большие проблемы. 
    Все, собственно, были в курсе событий. Владелец мебельного салона, некий Эдуард Корзун – зять мэра, видный в городе предприниматель, один из учредителей благотворительного фонда «Милосердие». Помимо всех этих достоинств – личность весьма скандальная и заносчивая. Угодить ему – значит оттяпать лакомого клиента у конкурентов, вызвать благодарность учредителей, которые в последнее время работой издательства весьма недовольны.
     Светка не имела никакого отношения к созданию буклета. Выполняли эту работу Стас и Бакаева по личной просьбе Эфима. Не вникая особо в бурное обсуждение выполненной работы, она взяла образцы, полистала. Интерьеры комнат – спальня, гостиная, детская, кухня. Варианты планировки, мебель из Италии и Англии, добротная, красивая, явно рассчитана на состоятельных клиентов. Но холодно. Безжизненно. Непривлекательно. И длинноногая шатенка на фоне газовой плиты мало похожа на добропорядочную мать семейства, хорошую хозяйку, верную жену.  Обычный стереотип. Образ молодой красавицы приелся, не задевает, не останавливает взгляд, не волнует. Купите товар, потому что он хороший – далеко не аргумент в его пользу.
- Может быть, изменить перспективу, - сказала Светка вслух. – В этих комнатах мало света, они тусклые, искусственные, невыразительные.
- Каким образом? – поинтересовался Эфим, рукой указал ей на стул около себя, и обратился ко всем. - Подходите, подходите, не стесняйтесь, идеи принимаются ото всех. Особо ценные – поощряются. И оставьте в покое колбасу и хлеб, на голодный желудок лучше думается.
Стас пристроился на краю стола, всем своим видом демонстрируя обиду и полное равнодушие к результатам собственной работы и выводам начальства. Светка понимала, что, возможно, наживает в лице Бакаевой, ее непосредственного начальника, тихого врага, но отступать теперь было поздно. Она взяла чистый лист бумаги и набросала примерный план комнат:
- Если свет направить отсюда и отсюда – тени сместятся. Стол убрать. И вместо этой девицы - женщину в возрасте, не бизнес-леди, а такую знаете - морщинки вокруг глаз, полноватую, волосы слегка растрепаны. Домашняя, родная.
- Давайте сделаем как для того типа из Болгарии, помните? – сказал Никитин. -  И текст сократим. Метафор много.
- Кстати, Стас вчера видел Кагалича,- сказал Эфим. – Помнишь, как мы его тогда. Мастерски. Эффектно.  Вспоминали вчера. Он не в обиде. Умный мужик.
- Он, говорят, сейчас в порту пристроился? – спросил Стас.
- Да, и неплохо пристроился. В зарплате не потерял, а беготни поменьше.
- Тачку  новую купил. Кто-то говорил, жениться опять собирается.  – Стас пристально вгляделся в сделанные им же снимки. Отвлеченным от основной темы разговором Эфим демонстрировал желание снять общее напряжение, а Стас конфликтов всегда старался избегать. - Ну, лады, давайте я еще помозгую вечерком, что еще можно сделать.
- Стены голые, - сказала Светка. – Вот детская, спальня, столовая. Отличаются только мебелью. Может, по стенам гирлянды елочные развесить, рисунки яркие, типа детской рукой сделанные. Уютно выйдет.
- Вот ты рисунки эти с  гирляндами и организуешь,- проворчал Стас. – Идет?
- Я помогу, - вызвалась Ирина, бойкая, улыбчивая толстушка с недельным стажем работы рекламным агентом.
- К восьми завтра будет готово?
- К половине десятого, Эфим Леонидович.
- Хорошо. Но ни минутой позже, - Эфим заметно повеселел,- теперь давайте выпьем за здоровье достопочтенной и волоокой красы-Людмилы. Пусть губки не дует. Работа иногда может  и к конкурентам  убежать. Если ее за хвост не  схватить.
    С того времени Светка почувствовала расположение к своей скромной персоне со стороны исполнительного директора агентства.  Эфим  имел собственную, отличную от общепринятой,  систему поведенческого ритуала по отношению к окружающим. В соответствии с ней, обращение к сотрудникам по имени-отчеству и узнавание в лицо, а также полная  осведомленность  об их личных проблемах, свидетельствовали  об особом расположении начальника и , как следствие, о всесторонней поддержке и понимании в любой ситуации. 
  Когда Светка вместе с Ларисой пришла к нему в кабинет просить о материальной помощи Верочке Уткиной, которая работала в агентстве как минимум полгода,  Эфим долго недоуменно морщил высокий лоб и нервно поглаживал дужки очков, пытаясь вникнуть в суть дела.
  Светка убеждала его в том, что сыну Верочки требуется лечение в хорошей клинике в Ростове (адрес и фамилию главврача нашел по ее просьбе Юркос). Сама Верочка спустя три дня после Светкиного визита к ней домой на работу вышла, еще более подавленная и незаметная, чем прежде, с запавшими грустными глазами. Лариса перевела ее в соседнюю комнату, где две бойкие девчонки занимались предварительным прозвоном анкет бесплатных частных объявлений, приходивших пачками по почте для выпускаемой агентством газеты «Шанс».
- Я поговорю с Пестряковым, - наконец, сдался Эфим.
   Пестряков был непосредственным владельцем и генеральным директором агентства, но серьезно занимался другим бизнесом, в дела агентства почти не вникал, вполне удовлетворяясь бухгалтерскими сметами и еженедельными устными докладами Эфима. 
  Через два дня Эфим сообщил, что Верочке выписали материальную помощь в размере трех тысяч рублей.  Еще около двух тысяч собрали сами сотрудники агентства.   Сумма ничтожно малая по сравнению с ценами в клинике.
         Опять на помощь пришел Юркос. Тут и пригодился Эдуард Корзун как председатель  благотворительного фонда «Милосердие» и, по слухам,  будущий кандидат в  депутаты областного Законодательного собрания. Выборы через два месяца,  и при умелой раскрутке такое благое дело, как помощь больному мальчику,  не успеет бесследно раствориться из памяти горожан. Именно в этом Юркос убедил господина Корзуна. Благотворительный фонд деньги выделил. Теперь дело было за Светланой.
         Для оформления мальчика в клинику требовалась уйма  документов и  всевозможных справок с печатями и подписями. Тихая и  убитая горем Верочка в одиночку справиться с подобным бюрократическим натиском не смогла бы. И Светка взяла на себя часть ее забот : срочное обследование ребенка в диагностическом центре, необходимые выписки в архиве, оформление, как оказалось, просроченного медицинского полиса.
          Так и пронеслись в суетности две последних недели декабря. Отдыхала Светка только рядом с Юркосом. Он искренне участвовал в ее проблемах и успехах, с отеческой  заботливостью следил за тем, чтобы она хорошо питалась и достаточно отдыхала.  Светка сама не заметила, как  привязалась к нему всей душой.
  - Отдыхай больше, - просил он. - Ты загонишь себя как спортсмен, который взял слишком быстрый старт.
         Юркос был щедр на комплименты и теплые слова. Бывший Светкин муж к подобной сентиментальности относился сдержанно. Замуж она вышла в 19 лет. Мать потеряла, когда  было всего 14. Непривычная волна нежности со стороны этого человека пьянила ее, притупляла детские комплексы  и неуверенность в своих силах. Юркос бесконечно повторял: «Ты самая, самая…» Три слова, а как они могут окрылить человека. Даже внешне Светка стала более привлекательна, задорный блеск глаз притягивал внимание других мужчин. Однажды вечером к ней подошел с предложением провести вместе вечер  водитель Лешка, красавец с голливудскими стандартами, от которого без ума были все представительницы  женской половины сотрудников издательства «Мастеръ», включая уборщицу Клавдию, женщину весьма преклонных лет.
     Юркос ревновал. Сцен не устраивал : по каким-то причинам,  известным только его ранимому самолюбию,  их отношения надолго увязли в мутной патоке платонических. Светка  находила ситуацию весьма забавной. Пока дальше поцелуев, правда, не таких уж и невинных, дело не заходило. Целовал Юркос   умело, нежно, так,  что кружилась голова,  и захватывало  дыхание.
      Немыслимо было расставаться вот так, пусть даже только на одну ночь, на несколько часов. Безумная, безудержная потребность быть рядом, касаться руки, ловить дыхание отметала саму возможность любых слов, любых возражений. Но ее самолюбие  не позволяло сделать шаг навстречу первой, а Юркос почему-то молчал, томил бездействием, словно боялся спугнуть поспешным словом, неловким движением ту нежную доверительность, которая установилась между ними. На близости не настаивал, и не просил, и даже не намекал, словно она была юной непорочной девушкой, которую он боялся обидеть неловким словом или поспешным действием.
     Накануне новогодних праздников  Светка  отправилась покупать подарки к празднику. Большая мягкая зеленая черепаха предназначалась Игорьку. На ней удобно сидеть  и даже лежать. Водяной пистолет и хлопушки – ему же. Забавная козочка с косичкой – символ наступающего года по восточному календарю – единственной подруге Алевтине. Новый парфюмерный набор – Юркосу..
     Утром выпал снег. Легкий морозец придал ему очаровательную искристость и поскрипывание под ногами. 
       Из ближайшего телефона – автомата Светка позвонила Юркосу.
- Ты где?
- В будке. Я и черепаха.
- Не понял.
- Это игрушка – черепаха. Мягкая, красивая. Во времена моего детства о подобном можно было только мечтать. Все обезьянки, мишки и зайчики отличались единой социалистической причесанностью, все были на одно лицо. Вернее мордочку.
- Сыну,- догадался Юркос.
- Ага,- счастливо выдохнула она.
- Зайдешь ко мне?
- Сейчас?
- Да, я очень, слышишь, очень хочу тебя видеть, - было в его голосе что-то такое, что заставило Светку смутиться.
- Если это удобно.
- Прекрати, пожалуйста, что мы как дети.
- Через полчасика.
- Через полчасика,- повторил он.
  Светка вышла из телефонной будки. Огляделась. Впереди крытые прилавки с полуфабрикатами. Рослая женщина в валенках и синем фирменном фартуке и головном уборе поверх теплой «дутой» куртки отчаянно ругается с мужчиной в пальто по поводу отсутствия мелочи на сдачу.  Две девушки в одинаковых черных кепочках и расклешенных джинсах у ларька с аудиокассетами. Чуть поодаль свалены на отгороженной площадке елки, терпко пахнет хвоей. Светка подумала, что это как раз то, что надо для завершения атмосферы праздника. Парочка хвойных  лап, три-четыре больших блестящих шара, конфетти и прочая новогодняя мишура…
  Две красивых разлапистых веточки она выбрала чуть подальше, у входа в городской парк. Нагруженная подарками, довольная и улыбающаяся, пошла к стоянке такси.
- С наступающим, Сюля!
   От неожиданности Светка чуть не вскрикнула.
    Это был Иван, фактически - муж бывший, формально – настоящий, так как они так и не оформили развод. Светка просто собрала свои вещи в две спортивные сумки и ушла  к подруге.
   Сюлей называл ее сын Игорь  пока не научился четко и полностью выговаривать сложное слово  «Светуля», и звучало это мило и единственно-нежно на свете.
 - Как дела?
 -  Отлично, -  Светка оценила и новую,  дорогую, стального цвета дубленку, и итальянские полуботиночки на толстой подошве.   Слегка похудел, осунулся, верхняя пуговица, как всегда, расстегнута, виден ворот также незнакомого Светке джемпера.
- Как Игорек?
- О тебе частенько вспоминает. Мы ему сказали, что ты уехала в командировку. А что, скажи на милость, я еще должен был сказать.
- Подарок, - Светка показала черепаху. – Я звонила пару раз, но Софья Михайловна попросила не звонить и не тревожить.
- Мама сложно перенесла … сложившуюся ситуацию. – Иван пристально смотрел на нее, словно оценивал, быть может, искал на лице следы усталого разочарования от поспешного шага, недовольства сложившимися обстоятельствами, вины. А она как никогда хорошо выглядела сегодня  - раскрасневшаяся, счастливая, припорошенная снежком, как снегурочка из сказки.
- Помнишь, Москву? - сказал он.
  В Москве они провели свадебное путешествие, путевка была подарком родителей Ивана, это было в  январе, чудесно, весело, легко. 
- Зайдем, погреемся,- Иван кивнул на гостеприимно распахнутые двери кафе.
    Зашли. В полутемном помещении было накуренно и душно. Иван заказал два коктейля в высоких бокалах. Светка стала жадно расспрашивать об Игорьке, Иван отвечал охотно, пространно, он любил сына, искреннее радовался его детским успехам.
  - Я, конечно, не хочу нарушать твои планы. Но раз уж мы встретились,  вот так случайно…  Мама уехала на праздники к сестре в Левантово.  Проведи эту ночь дома, вернее, с нами, с Игорьком и со мной. Ну, ты понимаешь… Новый год, чудеса и все такое. Игорь страшно обрадуется. Давай постараемся забыть ненадолго взаимные обиды.
«А почему бы  и нет»,- подумала Светка и представила себе, как теплые ручонки обнимают ее за шею, вечно мокрый носик  утыкается в щеку, глазенки, эти бесконечно дорогие глазенки-бусинки,  искрятся радостью.
- Мне нужно позвонить, - сказала она.
- Да, конечно, - Иван протянул ей мобильник.
- Юра,- она впервые назвала Юркоса  по имени,- я не приеду, я объясню тебе все потом. Пойми, прошу тебя.
- Да. –  коротко сказал он.
- Ты вправе быть взбешенным, огорченным, каким угодно, но, прошу тебя, я не могу иначе.
- Да, - печально повторил он.
- Ну что же мне делать?  Я люблю тебя,- вырвалось у нее.
- Спасибо. Я тоже. Я не думал, что судьба опять смилостивится и подарит мне тебя.  Я уже не смогу без тебя. Ты понимаешь? Я не смогу без тебя.
- Я позвоню.
- Да. Пока. 
- Я люблю его, - с вызовом сказала Светка Ивану.
Он промолчал. В эту минуту Светка была твердо убеждена, что  в ее жизни больше никогда и ничего не будет случайно, она не увязнет больше в бурном потоке чужих  желаний, кем-то придуманных истин, ненужных обязательств,  отстоит, отвоюет, вырвет зубами, если потребуется,  место под солнцем для себя и для сына. Пусть слабые и неудачники забудут о ее существовании. Им явно не по пути.  Если так устроен мир, она подстроится под его законы.
 
      XXX


  Из китайского ресторанчика они вышли в половине одиннадцатого и на такси покатили в «Вернисаж». Время было еще не позднее. Всех отхватила эйфория легкого безудержного веселья. Часа два пили сладкое «Каберне» - вино и бедняков и аристократов, курили, делились воспоминаниями о забавных происшествиях, бывших в прошлом, танцевали между столиками, требуя у молодого, почтительного бармена вновь и вновь ставить Элвиса Пресли.
   Мышка притащила за столик полноватого пьяного мужчину, из тех, что рады при наличии легко доставшихся денег  всех угощать шампанским. Он обнимал хихикающую Мышку  за плечи, шептал ей на ушко  проверенные банальности о смысле жизни и о пылких чувствах.
   Потом, уже на улице, на широкой лавочке в тени мрачного строения Светка впервые в жизни попробовала план. Ничего не случилось. Мир не распался на яркие пульсирующие элементы, дышать не стало легко и беззаботно, гнетущая тоска внутри не отступила. Стас убеждал, что впечатления после нескольких глубоких втягиваний  порций дыма через неровную дыру в дне бумажного пакета из-под сока будут происходить именно в такой логически продуманной и оттого завершенной последовательности.
     Наоборот, от выпитого  алкоголя становилось все хуже, и Светка помнила, что долго и безуспешно пыталась остаться ночевать там же, возле холодной и неприветливой кирпичной стены с витиеватыми узорами белой краской, оставленными  самобытными  художниками,  а кто-то настойчиво увлекал ее в темноту, подальше от размытых пятен фонарей.

-  Кофе. Растворимый. Сигарету. Журнальчик.  Секс.
Дэнис  сидит на плетеном коврике в классической позе  лотоса. Глаза полуприкрыты. Коротко стриженные волосы взъерошены, как у мальчишки.
   Светка обвела взглядом комнату. Спартанский снобизм. Широкий надувной матрас на полу, застеленный одеялом в клеточку, стол, компьютор на столе, кресло-качалка в углу, стопки книг и журналов, на бамбуковом подносе початая бутылка пива, грязные стаканы, шоколадные конфеты, два апельсина.  На стенах фотографии в рамочках и без – худенькая,  коротко стриженная девчонка, одетая только в блики света и цветущие каштановые ветви, женщина в возрасте, широкие скулы, маленький носик,  не красавица, задумчивый, отрешенный взгляд;  гордая своей красотой, эротически агрессивная фотомодель.
- Я хочу апельсин,- сказала Светка. Во рту – металлический привкус, голова раскалывается, проснулась неизвестно где.  Дожилась, одним словом.
Пока Светка приводила себя в порядок в маленькой, как спичечный коробок  ванной, Стас разлил по стаканам крепкий чай, нарезал аккуратными дольками апельсин и яблоко, разложил веером на продолговатой тарелке печенье. 
- Я не помню, как здесь оказалась,- сообщила Светлана. 
- У тебя вчера был глубокий негатив на подсознательном уровне, - объяснил Стас,- не мог же я бросить в таком состоянии женщину на улице. 
- И часто ты подбираешь на улицах женщин в таком состоянии?
- Ты - третья, - усмехнулся он. – С женой мы почти год жили  вместе. А  познакомились в ресторане. Я там диплом обмывал, а  она день рождение подруги. И напилась до чертиков. А еще одна была - Катюха Никитская, помнишь, заглядывала как-то на огонек в студию. Длинноногая блондинистая стерва.
    Светка  этого не помнила, но Стас редко говорил о ком-нибудь плохо, тем более о женщине. Эта фраза, видимо, как нельзя лучше характеризовала незнакомую  Катюху.
       - Вы не поняли, мисс, я совсем не прошусь к вам в постель, - заметил Стас, когда она,  в который уж раз,  принялась молча и исподлобья оглядывать комнату.
   -    Мне вот только казалось, нам есть, что поведать друг другу,- продолжила  Светлана.   
- Ты поссорилась со своим …парнем? – предположил Стас.
- Слово «парень» применимо к Юркосу как-то не звучит, - грустно улыбнулась Светка, - назовем его другом, любимым человеком.
- То-то и оно, что не звучит. – Стас протянул ей печенье. - Вы странная парочка, прости, что внедряюсь в твою личную жизнь.  Ты красивая, не без способностей. Он для тебя несколько  староват, подержан как пиджак.
- Мне легко рядом с ним, - задумчиво пояснила Светка,-   Рядом с ним хочется улыбаться и делать глупости, даже когда на душе муторно. У тебя так бывало?
- Все мы в этой жизни лишь  потребители,- не ответил   Стас. - Мы потребляем тепло, поддержку, энергию, которую дают другие люди. Родители, друзья, близкие.  Стоит найти другой источник, и выбор может быть уже не в пользу предыдущего.
- Проблема в том, что Юркос пьет. Когда все хорошо, он может долго не прикасаться к бутылке.  Но малейшая неприятность, неудача и он ищет спасения  в запое. Я не смогла провести с ним новогоднюю ночь, и вот уже неделю он скитается по каким-то подвалам, не выходит на работу, не ночует дома.
- Ты слишком близко принимаешь все к сердцу.  Надо жить проще. Не пытаться изменить то, что мы изменить не в состоянии.
- Но ведь он дорог мне.
- Но ведь это его проблемы, не так ли? – поинтересовался Стас. – А тебе они мешают нормально жить.
- Как-то это жестоко.
- Может быть. Не спорю. Но это единственный способ утвердить спокойствие в собственной душе. Выбери – либо ты терзаешься вместе с ним, не спишь нормально, не ведешь обычный образ жизни, либо ты вручаешь его жизнь судьбе, а сама идешь к своим, только тебе известным целям. Отойди в сторону, не загораживай ему дорогу.
- Он в последнее время постоянно  был рядом. Он помогал – советом, участием. Он единственный в этом городе, кому действительно интересны мои успехи, мои тревоги, моя жизнь. Он избавил меня от множества комплексов, которые благополучно привил мой бывший муж, он помог мне обрести себя, как бы громко это не звучало.
- И будь ему благодарна за это, - Стас пожал плечами. – Но жертв не надо. Иначе когда-нибудь ты горько пожалеешь об это, и вину за свои ошибки взвалишь на него же. В каждом из нас живет память о первой победе над тысячами своих соплеменников – сперматозоидов, в результате чего на свет появилась очередная индивидуальность – ты сама. Мы запрограммированы на победы, на достижения самой матушкой природой. Так иди к своим вершинам и прекрати, ради Бога, придумывать себе проблемы, усложнять эту и так весьма сложную жизнь.
      В чем-то Стас, несомненно, прав. Каждый выбирает для себя – женщину, дорогу, прошлое и будущее.  Кто-то учится на  собственных ошибках,   кто-то на чужих.  Сильный человек выбор оставляет за собой, чтобы некого потом в этом было упрекнуть.
      На работу они со Стасом отправились вместе. И, как назло, в «маршрутке» оказался сонно позевывающий Володька Никитин. Сонливость  с него как рукой сняло. Светка со Стасом от нечего делать стали изображать влюбленную парочку, никого  и ничего не замечающую вокруг. Старались вовсю. Никитин помчался от остановки в агентство задними дворами, чтобы подготовить публику к их появлению. Но затея провалилась, в редакции не было никого, кроме Верочки, которая с маниакальным упрямством  к частной жизни окружающих интереса не проявляла.
    Вообще, весь этот день был неудачным. Заболела Бакаева, и на Светку неожиданно свалились дополнительные обязанности, она нервничала, в обеденный перерыв неловко повернулась у стола и расплескала кофе, естественно, капли попали и на любимую светлую блузку. Вопреки рекомендациям Стаса, ближе к вечеру она стала  каждые полчаса набирать  номер домашнего телефона Юркоса, и, в конце концов,  услышала  в половине седьмого его надтреснутый, уставший голос.
- Я так скучала,-  пожаловалась она, сразу же простив ему и глупое пьянство, и собственные слезы, и отчаяние.
- Я люблю тебя, - просто сказал он. 
  После работы Светка  поехала к Юркосу.  И эту ночь  провела у него, мысленно убеждая сама себя в том, что руководит ею не банальное чувство жалости и вины, а нежность, первобытное желание разделить именно с этим мужчиной  ощущение восторга, полета, падения. Естественное желание, подаренное человеку природой.

XXXXXXX

        Следующие  девять дней Светка вспоминала потом как бесконечную череду приятных безумств, шуточных розыгрышей, долгих разговоров обо всем на свете. Тогда ей казалось, что она вернулась домой, никогда и не с кем еще ей не было так уютно и тепло.
      Вечерами они бродили по городу, всматривались в лица прохожих, сочиняли друг другу коротенькие стихотворные экспромты, в которых рифмовали любовь и жажду. 
         Порой  подолгу молчали, не тяготясь молчанием, а потом практически одновременно начинали разговор, и оказывалось, что думали об одном и том же.
          Юркос ссорил деньгами, но не принимал никаких возражений. Ужинали они обычно в кафе. Светлана научилась отличать картины Дали от картин средневекового Босха, хорошее вино от плохого, дербентский коньяк от грузинского, перестала бояться  темных улиц.
      Однажды Юркос привел Светлану в городской парк, к дереву гринкго – местной достопримечательности, дереву влюбленных..  Его ствол бережно опоясывали металлические обручи, на которых все желающие оставляли лаконичные опусы о неподвластности смерти и своей великой любви. Юркос преподнес Светлане на память несколько клиновидных листочков  гинкго, напоминающих традиционный японский веер.
- Существует поверье, что тот, кто признается в своих чувствах под кроной этого дерева, сохранит их в своем сердце навсегда.
- Действительно похоже на сплетение двух сердечек,  – сказала Светлана, поглаживая пальцем тонкую прохладную листовую пластинку, пронизанную разветвленными надвое жилками.
- Вообще, это одно из древнейших растений на Земле, оно в отличие от динозавров уцелело после ледникового периода. И оно действительно обладает целебными свойствами,  в Китае считают, что оно придает человеку долголетие. А вот в Германии, -  Юркос помолчал, в последнее время у него появилась такая привычка – говорить с паузами, словно он мучительно размышлял над чем-то в то время, как говорил. - Так вот в Германии  гинкго билоба  называют "деревом Гете», когда-то поэт посвятил этому дереву стихотворение и назвал его деревом влюбленных. Видимо, в нашем городе много почитателей Гете. Не смейся, пожалуйста!
- Ты лучшее, что было в моей жизни, - искренне сказала Светлана,- ты самое лучшее чудо из всех чуд на земном шаре.
- Я искал тебя тысячу лет. Я познал много женщин -  красивых, милых, чудных, оригинальных. Но вот такой, как ты,  не встречал. Клянусь!
- Нет ничего вечного на земле, - поддразнила его Светлана. – И вечной любви тоже. В твоем возрасте это полагается  знать.
- А в твоем?
- А в моем - совершать безумства, делать ошибки, прощать, начинать сначала. Ты последний романтик нашей эпохи, ты - чудом выживший вместе с этим  деревом динозавр.
- Одинокий динозавр, - сказал он.
     Иногда  они отчаянно спорили. Юркоса порой заводило несогласие Светланы с его взглядами, ее подчас ироничное отношение к опыту прожитых им лет.  Он хотел опекать, советовать, направлять – все-таки разница в возрасте. И в то же время пасовал перед людской черствостью и грубостью, путался в горьких сомнениях, как ребенок, страдал, слезно и умилительно.
     Потом заболел Игорек. Светка решила вернуться на время   негостеприимные пенаты свекрови, пришлось взять на работе несколько дней отпуска. Свекровь, правда, предпочла не усугублять ситуацию и практически не покидала своей комнаты. Светке выделили спальню. Иван перебрался на диванчик в зале. В доме царило томительное молчание, в каждой самой безобидной фразе Светка по привычке  искала скрытый уничижающий подтекст. И совершенно  измучилась в конце концов. 
     В больных глазках сына ей виделся немой укор, слабые детские пальчики не выпускали ее руки. Первым не выдержал Иван и объявил, что готов снять отдельную квартиру, вопреки желанию матери. Светлана обещала подумать.
- Ты опять с ним, - вздохнул Юркос, когда она позвонила,  - ты меня бросила.
- Что за ерунда, - удивилась Светлана. – Игорек  болен.
- Выходи за меня, мы будем жить втроем, счастливо, я тебе обещаю.
             Она не сомневалась. Она почти верила, что и пить он бросит совсем, если она   будет ждать его дома. Но у нее был сын. И она была в ответе за его будущее. А Юркос кроме нежности и  заботы,  не мог ей дать ничего - ни крыши над головой, ни материального благополучия. Без сына она могла бы легко, практически без сомнений решиться на это. С ним… Юркос злился и бросал в раздражении трубку.
         Наконец,  они договорились о встрече. Светка летела на свидание, как на крыльях, подбирала в уме единственно верные, самые трогательные на свете слова. Юркос ожидал ее на лавочке в городском парке. Выглядел он неважно, лицо стало одутловатым, давно нечищеная обувь, измятые брюки, небрежно зашитый белыми нитками ворот клетчатой рубашки.  Светка расстроилась, не сдержала резких слов.  Он раскаивался, обещал, обвинял и признавался в любви. 
         Разошлись они, поссорившись. И ссорились с попеременным успехом до конца февраля, - по телефону, и при случайных коротких встречах. В начале марта Юркос голосом, в котором звучала вся мировая скорбь мира сообщил, что готов покончить жизнь самоубийством. Светка и плакала, и недоумевала  :  как можно умудриться сохранить в себе детскую непосредственность после столь долгого существования в условиях жесткого, циничного, меркантильного до глубины основ мира?!
      - Хреново? – поинтересовался проницательный Стас, когда Светлана после трех часов непрерывной работы выдала на-гора убийственный по своему содержанию текст об индивидуальном осознании личностью сущности вселенского пессимизма.
- Фиолетово-черный период в жизни, - пояснила она.
-
Человек  такой же товар на Земле, как и все сущее. От того, какую цену ты назначишь сам себе, зависит спрос на тебя со стороны других людей. Наслаждайся болью, которую дарует жизнь, копайся в собственных ранах, вскрывай гноящиеся язвы души, посыпай их солью и находи в мучительном преодолении волнующую возможность превосходства над миром, собой, людьми.

         Через три дня в пятницу утром Эфим пригласил Светку в свой кабинет. 
У стола сидел красивый молодой человек в строгом деловом костюме с жестким взглядом. Типичный представитель нового поколения российских менеджеров. Такие умеют быстро принимать решения и категорично говорить слово «нет», после чего любые доводы и призывы, даже слезы,  сразу же теряют свою объективную необходимость.
- Рынок строительных и отделочных материалов в нашем городе насыщен в достаточной степени, - начала она, раскладывая перед гостем макеты и графики. -  При этом все предложения можно разделить на две крупные группы. К первой отнесем мелких частных предпринимателей, имеющих торговые точки на рынках города.  Вторая группа - специализированные магазины. Высокий уровень обслуживания, консультации специалистов, и - более высокие цены, несомненно, что отталкивает покупателя.
    Мы предлагаем направить рекламу ни на поддержку фирменного стиля самого магазина, как это обычно делается в нашем городе, а на формирование  информационного поля, раскрывающего качественную характеристику предлагаемых товаров. Вернее,  мы предлагаем проведение комплексной рекламной компании. Во-первых, создание модулей имиджевого характера. Вот варианты слоганов. Вы можете выбрать любой понравившийся. Все они рифмованные, что провоцирует более легкое запоминание. Они сопровождаются рисунками, стилизованными под детское творчество, подобный ход, как показывает опыт нашего агентства, также высокоэффективен.
        Теперь обратите внимание на вот эти образцы. Это второй способ воздействия на потенциальных потребителей. Делаем  акцент на качество предлагаемых товаров. Листовки с советами о качестве и особенностях использования тех или иных строительных материалов с бесплатной адресной доставкой.

     Данная речь – плод изысканий предыдущего вечера.  Светланы,  Стаса и Ирины.  Задача – потоком витиеватых заумных фраз сломить сопротивление противника ( в данном случае , потенциального заказчика),  поразить его красноречием, убедить в своей компетентности, чтобы в итоге  впарить ему заказ на изготовление четырех тысяч листовок, которыми будут, скорее всего, усеяны заплеванные  полы полутемных подъездов.
      Молодой человек слушал внимательно, не перебивая. Внимательно следил за порхающими над столом ухоженными руками Светланы, с модным  маникюром от подруги Альбины, который ни в чем не уступает маникюру, сделанному в каком-нибудь из лучших салонов города.
- Мы дадим вам ответ через два часа, - сказал он, наконец,  ловко собирая со стола   листы с текстами и графиками, разложенные Светланой.
И действительно позвонил ровно через два часа.
 - Мне необходима дополнительная информация.   Нам понравились ваши предложения.
- По телефону или вы подъедите к нам? - поинтересовалась она.
- Если не возражаете, я хотел бы пригласить вас на деловой ужин, ничего лишнего, не волнуйтесь, просто мы могли бы обсудить варианты сотрудничества и заодно приятно провести время за бокалом вина. Не возражаете?
- Почему бы и нет, - согласилась Светлана. Ни к чему не обязывающая встреча. Выпьет немного вина, расслабиться. Сказывалось напряжение последних нелегких дней. Если понадобится, она сама за себя заплатит. Легкий флирт – в качестве десерта, не более. Дома помимо Игорька ожидал Иван, и Светку это обстоятельство напрягало. А у Юркоса этим вечером была запланирована деловая встреча, и он сетовал, что не сможет проводить ее домой.
            Врать Светка не любила и старалась делать это только в случае крайней необходимости. Тем более Юркосу. Он сам не раз повторял: «Не рассказывай того, что мне лучше не знать». Спросит, позвонит – она скажет, не спросит – не скажет. Юркос не позвонил, и ровно в шесть у дверей агентства ее ожидал в своей машине новый знакомый.
              Его звали Валерием. Летом он отдыхал на Кипре, три раза в неделю посещал тренажерный зал, читал  Пелевина и Сорокина, предпочитал сухое вино сладкому и улыбчивых, душевных, как он выразился, но самостоятельных женщин.
          От матери Валерию достались темные  волосы и маниакальная страсть к порядку. От отца – умение добиваться поставленных целей. Отец спасовал только один раз в жизни, поспорил, что перепрыгнет с крыши своего дома на соседнюю через двухметровое пространство. Дома были двухэтажные. Люди падали и не с таких высот, оставались целехонькими, в крайнем случае, попадали в больницу. Отец Валерия упал неудачно. Такое случается раз на сотню. Валерию тогда едва исполнилось шесть.
          Мать воспитывала строго, каждый вечер в приказном порядке он делился с ней любыми, даже мелочными тайнами и желаниями. Когда ему было тринадцать,  она познакомилась с мужчиной, который переключил на себя все ее интересы. А у Валерки осталась потребность в сильной женщине рядом с собой, которой мучительно - больно, но приятно  подчиняться, которой томительно приятно идти наперекор.  Властные женщины на жизненном пути не попадались. Те, с которыми он знакомился, готовы были на все, чтобы женить на себе красивого, богатого мужчину, потому они покорно выполняли малейшие прихоти, не устраивали скандалов, и вскоре становились неинтересными, тусклыми, отношения теряли всякий смысл.
           Зарабатывать деньги он начал  в школе с продажи самодельного средства от тараканов, аккуратно упакованного в пакеты с  иероглифами, мастерски сделанными на домашнем компьютере двоюродного брата. Компьютер, сканер, струйный принтер, самодельный станок пресс-формы и – немного фантазии.  Потом были итальянское мороженое и турецкие дубленки, польские ароматы с французскими названиями, американские растворимые супы, чипсы, обувь,  корейские батарейки и рации «воки-токи», в инструкции которых он аккуратно исправлял радиус действия с 50 до 1500 метров,  фломастеры, сумки, двухкассетные магнитофоны «Суперсоник».
           Его послужной список был длинным и  продуманным до мелочей. На каждом новом месте работы он избавлялся от очередной мешавшей успеху черты в характере – юношеской мечтательности, наивности, искренности в отношениях с приятелями. Он многого добился. Имел хорошую машину, двухкомнатную квартиру, которую обставил демократичной икейской мебелью, солидную должность в приличной фирме. А вот вытравить из себя постыдное желание быть покоренным, униженным властной женщиной, темноволосой, ни в коем случае не белокурой, но светлоглазой прелестницей, с цепкими наманикюренными ноготками, теплым материнским дыханием.   В Светлане он заметил именно это – способность идти по трупам к намеченной  цели, уверенность в собственных силах, и при всем этом  не резкость и угловатость бизнес-вумен,  а природная женственность, мягкость, привлекательная беззащитность в улыбке. Редкое сочетание. Через пять минут после знакомства в кабинете директора рекламного агентства Валерий решил, что он добьется этой женщины во что бы то ни стало.
             Получалось не совсем так, как намечалось. Светлана мило улыбалась, слушала, кивала головой в нужных местах. Но мыслями явно пребывала где-то далеко отсюда и, как ни старался Валерий, вызвать естественную заинтересованность к своей скромной персоне не смог.      
             На улице густели синие мартовские  сумерки, внезапным порывом пробрался под пальто Светланы ветер, пошарил там холодной рукой, она заметно поежилась, и не хотела, чтобы новый знакомый провожал, но уютное тепло салона его автомобиля  притягивало.
             Они поехали вдоль сытых витрин магазинов, свернули к угловой девятиэтажке. Если сейчас остановиться возле крайнего подъезда, подняться на третий этаж и нажать кнопку звонка у темно-синей деревянной двери, им открыла бы Альбина в неизменном алом халатике с хитро прищуренной рожей небритого мужика на уровне ее аппетитного зада.
           Альбина  – ярко выраженный тип домашней женщины. Она обожает ежедневно делать генеральную уборку, печь пироги и бесконечно листать модные журналы. Еще она всегда точно знает, что ей необходимо.
           Они познакомились,  когда Светлана приехала после школы поступать на подготовительные курсы в институт. Спустя какое-то время обе они безнадежно влюбились в Олега, привлекательного, деловитого третьекурсника. Он проявлял одинаковый интерес к обеим. Через две недели в студенческом кафе Альбина разрушила любовный треугольник.
- Отойди в сторону, - сказала она Светлане, - ты же видишь. Что вы с ним не пара.
- Почему это? – опешила Светлана.
- Ты легко ранима, веришь в сказочную любовь и принца на белом коне. А Олег – натура увлекающаяся. Он будет засматриваться на других, а ты будешь страдать. И всем от этого будет плохо.
- А ты не будешь страдать? – поинтересовалась Светлана.
- Я мудрая хищница, - пояснила подруга. – Я смогу найти достойный выход из любой ситуации. Без слез и истерик, - ответила та.
           Светлана действительно тогда мечтала о любви сказочной, книжной, и толком не знала, какой мужчина ей необходим. Может быть, такой как Олег, может быть, другой. Она покорно отступила, отошла в сторону, по определению Альбины.
           Олег через восемь месяцев внезапно  женился. На продавщице из ювелирного магазина. У них родилась дочь. А через два года Олег развелся и стал жить с Альбиной. При этом он казался вполне счастливым. А его нечастые мелкие интрижки на стороне Альбина действительно  ловко и спокойно прерывала, не давая им приобрести затяжной характер.
             Валерия она бы оценила как мужчину что надо. Без сомнений. Она всех мужчин  делила  на тех, «что надо» и тех, «так себе ни рыба ни мясо».
              Когда через полчаса приятного кружения по улицам ночного города, Валерий пригласил Светлану заехать к нему домой на чашечку горячего кофе, она отказалась.  Так и не смогла переступить через себя. Тогда он безропотно отвез ее туда, куда она сказала.
- Я настойчивый,  - сказал он напоследок. – Во всем.
- Мне нравятся настойчивые, - промурлыкала Светлана и мысленно обругала себя за ненужное кокетство. Так приятно ощущать себя беспечной покорительницей мужских сердец.


     Утром Юркос встретил ее на остановке. Протянул пакет  - два больших яблока, бананы, шоколад.
- Завтрак. Витамины. Шоколад улучшает настроение и память, - пояснил он. – Питаешься всухомятку. Испортишь желудок.
Они пошли рядом. Светке хотелось остановиться и положить ему голову на плечо, и стоять так долго-долго, быть может, вечность. Но это безрассудно. Они будут мешать идти по своим делам людям. Или замерзнут. Или умрут от голода. А умирать глупо, когда в жизни столько теплых радостных моментов. Безрассудно – значит под влиянием эмоций, сиюминутных порывов. А человеку дан разум. Он должен поступать логично и ко всему подходить взвешенно. И Светка разрывалась на части между «хочу» и «целесообразно», ощущая себя совершенно несчастной.
     Она стала рассказывать ему о вчерашнем дне, и о том, как повздорила с Людмилой Мышка, но споткнулась о взгляд Юркоса. Он явно был обижен и раздосадован.
- Хорошо провела вчера вечер?
- Да, - Светка неожиданно для себя перешла в наступление. – Неплохо. Один из наших клиентов пригласил меня на ужин.
           Юркос выразительно хмыкнул. Светка понимала, что в последнее время они увязли в бесконечном выяснении отношений, потребность в ссорах становилась вроде бы даже навязчивой, но форма школьницы, которую ставят в угол за малейшую провинность, была ей давно мала. Она не желала уступать даже Юркосу отвоеванной территории.
- Фирма «Стройдеталь». Знаешь? Большой заказ : рекламные листовки, буклеты, модули в «Обозрении» и в «Вестнике». Но главное они предложили мне работу.
- Надеюсь, с достойной оплатой?
- Нормальной. Ты понимаешь…
- С нынешним директором «Стройдетали» Голубичевым -  так кажется - замом по сбыту до развала Рыбкомсервиса, а до этого кэгкбэшником, выпускником Высшей партийной школы, человеком без совести и принципов, -  я лично не знаком. Я просто не желаю знаться с такими людьми. Но я знаю, что секретарши у него меняются строго раз в три месяца, и зарплата у них также достойная, - сухо заметил Юркос.
- Во-первых, на что ты намекаешь? – разозлилась Светка. - Во-вторых, меня туда не секретаршей пригласили работать. И, в-третьих,  я беседовала вчера не с этим, как ты выразился, «человеком без совести и принципов», а с другим вполне приличным. Ни похабщины, ни неприличных предложений.
- А ты с надеждой ждала неприличных предложений?
- Юркос, - возмутилась Светлана, - ты специально приехал, чтобы поругаться?
- Если я тебе надоел, так и скажи. Так и скажи, но не играй со мной, - Юркос резко остановился. Светка с отчаянием поняла, что очередной ссоры не избежать. Скорее всего, у него была бессонная ночь. Скорее всего, утром он ехал, чтобы спокойно без истерик встретить ее, увидеть, убедиться в том, что она по-прежнему рада ему, и их отношения  - не вымысел, не глупая прихоть. Но какая-то деталь - поспешность ли ее, бодрость или, наоборот, утомленность в лице, во взгляде, жест, слово – все равно что - вызвали в нем уже неконтролируемый поток обидных упреков. Потом, возможно, и даже наверняка, он пожалеет, будет ругать себя за несдержанность, сейчас бесполезны любые увещевания и попытки примирения.
- Давай попрощаемся и пойдем на работу, - предложила она. – А потом успокоимся, и я тебе позвоню.
- Ты мне уже и пяти минут уделить не можешь?! Я сюда ехал, яблочки, витаминчики, доброго утра пожелать. А ты…
- Но ты же сам не хочешь нормально разговаривать.
- Я знаю, что все хорошее рано или поздно приедается. И человеку хочется большего. Но стоит в этом честно признаться.
- Да не нужны мне твои яблочки, - закричала она, отдавая ему пакет. - Сам несешь всякую чушь. Я и не думала ругаться. Я обрадовалась, когда тебя увидела.
Они постояли, обиженно глядя в разные стороны. Пакет с яблоками вновь перекочевал в руки Светланы. Она спорить и упираться не желала, попыталась улыбнуться, но он не ответил ей улыбкой.
- Я ухожу. Но это значит, что я ухожу навсегда. На-все-гда.
- Очень драматично, - не удержалась она. – Как на сцене Большого театра.
- Кто тебя там ждет? – внезапно обрадовался Юркос, словно нашел объяснение ее поспешности и, как ему казалось,  упрямого нежелания с ним разговаривать.
- Где – там? – поразилась она.
- На работе. Этот голубой в кожаных брюках? С лысой головой? Конечно, я то, к сожалению, не способен уже  носить тебя на руках.
    Светка опешила. Со Стасом за последние два месяца действительно установились очень дружеские отношения – и только. Они все чаще работали в паре, отлично дополняя друг друга : импульсивная Светлана рождала идеи – разные : удачные, искрометные, фантасмогорические, прелестные, глупые и – зачастую – трудно выполнимые; созерцательный, крепко стоящий на земной поверхности Стас обдумывал их и сортировал, придавал ее окутанным розовой дымкой фантазиям объемность и вес.
       В их коллективе любое событие рассматривалось с интересом и пристально. Задавала тон, конечно же, Людмила Бакаева. Таким образом, она спасала себя от повседневной обыденности.
       Дней пять назад Светлана подвернула ногу. Они со Стасом курили в дальнем конце коридора у открытого окна. Курить в помещении не дозволялось, но на улице хлестал ветер с дождем, к тому же был обеденный перерыв, и  все дружной гурьбой переместились в столовую неподалеку. А Эфим в последнее время и вовсе почему-то редко заглядывал в агентство. Заправляла делами Бакаева.
     Она – то и стала свидетелем того, как Светлану подхватил Светку на руки, когда она чуть не растянулась на полу, морщась от боли. Стас посадил ее на стул неподалеку, растер ногу. До вечера она походила, прихрамывая, и на этом инцидент был исчерпан. Бакаева тогда ни словечка, ни насмешечки. Однако, поди ж ты, доложила, и естественно, на свой манер все описала в самых «доброжелательных» тонах. Вчера же именно она, Лариса, была свидетельницей того, как Светлана садилась в машину, заехавшего за ней после работы Евгения. И тут же – нате вам, полная и исчерпывающая информация.
- Слушаешь стервозных баб и сам, как баба, истерики закатываешь,  - сказала она. – Твоя ревность меня достала.
- Все. Навсегда,  - с расстановкой повторил Юркос и пошел, сгорбившись, не оглядываясь.
А Светка его не остановила.

         В редакции кроме улыбчивой Мышки никого не было. Светлана на ее приветствие пробурчала что-то маловразумительное. Села к компьютеру. На панели задач несколько свернутых в иконки окон. Светлана машинально кликнула мышкой. Квартальный отчет. Какая-то информация делового характера. Почта Бакаевой. Внимание задержала одна из фраз в письме. Светлана вчиталась. Хмыкнула недоуменно. Потом скопировала письмо в отдельную папку. Пока сама не зная, зачем.