Арестант

               


Курьер по доставке таблеток для похудания Сережа Зонтиков отправился в магазин за булкой. Он шел по темнеющей весенней улице, строя в голове планы на остаток дня: «Надо бы успеть вернуться до начала телешоу...»
Размышления были прерваны затормозившим прямо рядом с Сережей желтым козелком, украшенным рогом-мигалкой. Из автомобиля грузно вывалились два здровенных бритых мента и в одно мгновение оказались рядом с Сергеем.
- Ваши документы!
Сережа пошарил по карманам.
- Ой! Я забыл паспорт. Я просто в булочную за хлебом пошел... - пролепетал он.
- Придется проехать в отделение для установления личности, - как по программе отчеканил один из ментов.
Сергей оказался в черной тесноте "козла". Внутренности слегка сжимало и пятки щекотал неприятный холодок. "Ничего, разберутся - выпустят, делов то...", - подбадривал он сам себя.
В отделении его определили в стеклянный пенал, набитый смертельно пьяными и уторченными людьми. До него никому из них не было дела - все были погружены в свои внутренние ощущения, а попадание в сие заведение было для каждого из них привычным и обыденным случаем. Периодически в будку заходили менты и по одному выводили находящихся здесь постояльцев: " - Иванов! - Фролов! -  Зайцев!" В конце концов Зонтиков остался один. "Хоть бы я нажрался что ли, скорей бы отпустили!" - думал Сережа.
Наконец в пенал пришли два мордоворота в ментовской форме - разумеется, не те, которые его забрали, но очень похожие. "Зонтиков, на выход!"
Сергей ожидал сейчас увидеть лейтенанта, сообщающего ему о том, что все в порядке, личность установлена, а после этого - вожделенную внутреннюю поверхность двери отделения. Однако повели его в совсем другую сторону, туда где неприступной крепостью высились тюремные двери. Лязгнул ключ и открылось пустое пространство камеры с привинченной к полу железной койкой и табуреткой. Сергея обыскали, отобрав у него связку ключей (чтобы он ими себя не мог убить) и ремень.
- Граждане, это ошибка! Я просто без паспорта шел, меня для установления личности забрали!
- А нам какое дело! У нас приказ! - отрезал "страж порядка".
Дверь лязгнула уже за Сережиной спиной. " - Мне наверняка что-нибудь пришьют", - тут же решил Сергей, - "Сюда попадешь - просто так уже не выйдешь, у них ведь план по раскрываемости, и когда он "горит" они могут схватить любого, у кого не будет, скажем, паспорта". Эти мысли были порождены журналом "Вне закона", который он читал с завидной регулярностью.
Сережа представил себе вышки, колючую проволоку, нары, парашу, и от всего этого его стало колотить. Зубы выбивали чечетку, внутренности сжались в плотнейший комок, и казалось сейчас вылезут изо рта. Колени тут же подкосились и он рухнул прямо на бетонный пол, руки тряслись как при дикой пляске.
Тем временем замок снова лязгнул. Он не помнил, как снова появились менты, как опять его куда-то вели. Очнулся он только в кабинете следователя.
- Здравствуйте, - улыбнувшись сказал молодой следователь, - Присаживайтесь, - он указал на кожанный диван.
Зонтиков откинулся и тяжело задышал.
- Меня зовут Никита Викторович Крапивный, я буду вести Ваше дело, - продолжал молодой человек.
" - Какое дело!" - ледяной молнией пронзила Зонтикова страшная мысль, но произнести он ее не смог - челюсти сжало так, что не разведешь и домкратом. Кашляя он закурил предложенную следователем сигарету, а тот сияя продолжал свой монолог:
- Ай-ай-ай, Сергей Николаевич! Вроде порядочный человек, а так поступить с девушкой! И что мне после этого прикажете с Вами делать! Уж только раскаяться Вам и остается, деваться-то все равно некуда!
- С какой девушкой... - прозвенел Сергей совершенно чужим металлическим голосом.
- Да вот с этой! - Никита протянул ему фотографию. На ней было изображено изуродованное до неузнаваемости женское тело с перерезанным горлом. От увиденного Сергей на секунду потерял сознание, потом выпил стакан воды и затрясся пуще прежнего. " - Ну хотя бы кражу мне бы пришили, хотя бы простое убийство даже", - хныкал он про себя, - "Тогда бы хоть отсидеть и вернуться мог. А так живым ведь с зоны не уйдешь..."
- Ну, отымели бабу, а убивать-то зачем? - продолжал издеваться прекрасно обо всем знающий следователь, - Вот позавчера, в десять вечера в канаве нашли! Представляете, каково даже нам, видавшим виды, такое...
- Позавчера в одиннадцать вечера я сидел дома и смотрел телевизор, - взвыл Сережа, перебив следователя, но тот только усмехнулся. Тут и сам Сергей понял глупость сказанного - для подтверждения алиби телевизор в суд не принесешь, да и не запоминает он тех, кто его смотрит.
" - Что делать?!" - лихорадочно соображал Сережа, -"Нанять адвоката? А деньги откуда? Казенный адвокат? Так тот только прокурору поможет, это уже известно. Не подписывать протокол? Так у них средств воздействия уйма, начиная с лишения сна и заканчивая пресс-хатой, где купленные зеки что угодно выбьют... Подписать протокол - смерть, не подписывать - пресс-хата, и тоже смерть, и в обоих случаях смерть кошмарная. За что!!!"
Никита Викторович окинул взглядом подследственного и усмехнулся всей своей натурой. Он прекрасно понял, что для обработки "клиента" уже не потребуется никаких специальных средств - он и так еле жив.
- Сегодня я не прошу Вас, Сергей Николаевич, ничего подписывать. Это было, так сказать, знакомство. Вы сейчас вернетесь в камеру, хорошенько все обдумаете, а завтра побеседуем более предметно... - проговорил следователь едва сдерживая смех.
И снова темная грязная камера. "За что! За что!" - кричала каждая клеточка Сережиного организма, которому суждено вскоре стать холодным трупом, который утром обнаружат в параше. " - Да не за что!" - отвечал внутренний голос. Тебя приговорят, дело закроют, Никитка выполнит план и получит какую-нибудь премию, а у него жена (кольцо на пальце видел?) и, наверное, маленький ребенок, их кормить надо, а зарплата у следака сам знаешь какая. Потом другую девчонку найдут - новое дело откроют, другого посадят и угробят, потом - еще. Когда-нибудь и этого подонка найдут, приговорят уже справедливо, но что толку - сколько людей не за что угробили. Ну, может пошарят по зонам чтобы найти и освободить, никого не найдут - и дело с концом. Но ты пойми, что это - машина, и если попал под нее, пусть даже случайно - все равно тебе конец!"
- За что! За что! - кричал Сережа. В такт этим крикам он бился головой об бетонный пол, но лучше от этого ему не становилось. Он разорвал рубашку, сделал из лоскута петлю и надел ее себе на шею. Другой конец петли он привязал к железной ножке табуретки, собираясь валянием по полу затянуть удавку. Но тут же Сергей представил себе удушливый мрак, в который ему предстоит погрузиться, и... Что потом?!! Где он окажется?
"Нет, поживу еще", - подумал Зонтиков, оставляя для себя маленький лучик надежды. Он принялся ходить кругами по камере. Мыслей не было, ибо неизвестно, что же с ним будет дальше.
Он ходил все быстрее и быстрее. В голове вертелись различные мысли, совершенно абсурдные и бесполезные, вроде идеи проковырять в бетоне подкоп при помощи алюминиевой ложки.
Но адреналин в крови бушевал. Не находя другого выхода своему ужасу Сережа стал прыгать, сначала - кое-как, а потом и ритмично. Постепенно в такт прыжкам в голове стали штамповаться фразы: " - Господи, спаси!" - прыг, - "Господи, прости!" - скок. Тут Зонтиков понял, что пока он прыгает - будет жить, но как только остановится - сразу помрет, помрет от страха. Прыжки делались все выше и все чаще, сохраняя при этом изначально заданный ритм. Вся сущность Сережи сосредоточилась на прыжках и словах, говорило даже дрожащее сердце. Постепенно страх ушел, ибо бояться больше было нечему, все превратилось в нескончаемую пляску обреченной на заклание жизни. В какой-то момент Сергей даже вообразил себя христианским мучеником, приносимым в жертву безжалостной языческой богине Фемиде.
Прыг-скок, прыг-скок - и так всю ночь. А к рассвету с Сережей начали происходить какие-то странности. При взлете его распирало до неведомых далей, при приземлении он сжимался в субатомную точку, а вместо заплеванных грязных стен его окружал красно-золотой шар. Вдруг Зонтиков увидел пылающий крест, который на самом деле был всего-навсего нацарапанным кем-то при помощи куска отломанной штукатурки крестиком на покрытой трещинами стенке. Однако все сознание целиком и полностью ушло в центр креста. Там появлялось то сердечко, то розочка, то Солнышко, пока наконец Сережу не стало затягивать прямо в крестик. От частых прыжков он уже не чувствовал своего веса, пребывая словно в невесомости, и поэтому с неземной легкостью ринулся в крест. Еще сотая доля секунды - и он созерцал отделение милиции уже с внешней стороны.
"На свободе?!" - сначала удивленно, а потом радостно подумал он. "- На свободе!" - понял он уже точно. И вся его сущность наполнилась чувством безмерной любви. К кому?..
Свирепый треск будильника. Зонтиков вскакивает с кровати и обкладывает утро, работу и весь этот мир отборнейшим матом. Но потом останавливается и замирает на кровати. Ментовка, страшное обвинение, чудесное спасение - приснилось все? Или нет? И как  теперь жить дальше?
               

                ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН
 
                2003 год