- Как отдохнули, Дормидонт Евлампьевич?
- Спасибо, слава Богу, давненько так не отдыхал.
- А что-с?
- Да вот, понимаете-ли-с, Модест Акинфеевич, так получилось, попали мы с семьёй на один концерт, ну, в общем, в консерваторию. Вот.
- Да-а-а-с…
-Вот так-с, Модест Акинфеевич, не всё ж лаптем щи хлебать. Вот сидим мы, натурально, в партере, а кругом господа всё, знаете-ли, такие расфуфыренные, все из себя, с сурьёзным таким видом кругом смотрят. Вот мы с Мусенькой моей между собой и перешёптываемся, что, мол, не попасть бы нам здесь впросак! А тут ещё мимо прошёл один важный господин, видно, из военных, да так строго взглянул на нас, что аж пот прошиб!
-Да что ж вы так робели, Дормидонт Евлампьевич, смелее надо было!
-Что ж, легко сказать, Модест Акинфеевич, видать, такие уж мы от природы – робкия!
-Ну полноте вам, Дормидонт Евлампьевич.
-Да чего уж там, знаем мы всё.
Дормидонт Евлампьевич
© Copyright: Beatman, 2003
Свидетельство о публикации №203051700009
Свидетельство о публикации №203051700009
Рецензии
«Что же, вы снова здесь и ваши глаза пытливо ощупывают мою душу, ведь так? – спросила Анна, легонько коснувшись его плеча. - Сегодня я ходила в ОВИР, и… боже, какое это гнусное место, мне уж кажется, я поселилась там, но что ж поделаешь, нужно смириться, желаемое стоит усилий… Так вот, Антон, мои сегодняшние приключения были совершенно необычайны и даже искусственны, на первый взгляд. Но! Вы не поверите, все это – чистая правда…»
«Вы напрасно смотрите туда, Антон, эти плоды мерзлые и совершено недостойны вас. Тем более, никто не поручится, откуда они у нас взялись.
Так вот, утром я села в такое … громоздкое авто, там было много народу, и некоторые даже стояли. Я сидела, прижавшись виском к приятному, холодному стеклу. Я думала о вас… Люди постоянно вздорили друг с другом и вообще были очень шумны, а мне увиделся за окном маленький старичок с фиалкою в углу рта и тотчас я снова подумала о вас и о том, о чем думать возбраняется. Авто набирало ход, и люди раскачивались, нависая надо мною. Вдруг мне почудилось, что вы здесь, хоть я и точно знаю, это не в ваших обычаях, ведь вы – убежденный путешественник пешком или верхами.
Я вгляделась в свою душу - и тотчас мне представилось, что ваша рука снова на моих коленях, а мои пальцы боязливо теребят ваше простое обручальное кольцо.
Я встрепенулась, пытаясь очнуться от сладкого обмана, и тут же поймала взгляд старика с фиалкою, - тот не отстал ни на шаг, хотя авто неслось по широкому бульвару уж несколько минут. Меня страшно удивило его лицо, оно… но, впрочем, вы подумаете, я фантазирую… Однако нет, лицо определенно имело ваши черты, только изрядно сглаженные временем. А взгляд его был настолько пронизывающим, что я велела шоферу остановить экипаж и сошла тут же, провожаемая сквернословием моих странных попутчиков. Старик ждал меня, топчась на панели, оправлял лоснящийся сюртук. Я смело подошла к нему и взяла горящими ладонями его бледные сухие щеки. Старик поднял на меня глаза, полные искрящихся слёз и выронил фиалку из лиловых губ. Я спросила его: «Кто вы? Доверьтесь мне, прошу вас…». Старик молчал, роняя на асфальт бумажные цветы, которыми оборачивались его слезы. Я подобрала с мостовой один сложенный цветком листок и прочла: «Анна, для тебя весь глобус в сиреневые горохи» - и бросила непонятную бумагу.
Второй листок гласил: «Анна, раздайся и море поглотит грусть мою», - но я не могла взять в толк, что это значит, и я повернулась и принялась бежать, куда глаза глядят, и бежала, пока старик не скрылся из виду.
Уж конечно, я не пошла ни в какой ОВИР, а сразу направилась сюда, зная что вы тут будете, чтобы вы разъяснили мне тайный смысл этих … писем.
Нет, прошу вас, не говорите мне о лжи, мне больно слышать это слово из ваших уст, обманщик.
Что с того, что я не добралась до ОВИРа, я ведь ездила туда, так что я не солгала вам. Нет-нет, умоляю, оставьте куру, она уж взопрела тут, холодильники работают крайне неудовлетворительно, я, пожалуй заберу ее отсюда.
Ответьте же на мой вопрос, умоляю, разрешите хоть толику моего недоумения. Заклинаю вас, заклинаю! Что ж мне, на колени опуститься, - так ради вас и эту жертву приму я…»
Антон громоздко повернулся и почесал за ухом.
Его блудливые глаза остановились в вырезе голубой рабочей блузы молоденькой продавщицы Анечки.
Оценив средний во всех отношениях бюст, Антон сильно хлопнул продавщицу по округлому заду и сказал, криво улыбаясь толстогубым ртом: «Так какого ж хера вы повыкладывали гнилье на прилавок, а? Мне что, нах, в «Фуршет» теперь ехать?»
Подумав, он добавил, проедая кислотным взглядом серые глаза Аннушки: «Значит, вот как… У меня завтра жена у-бывает на три дня. Послезавтра приходи. Вы-бу как врага народа!» – Антон гнусно захохотал и снова хлопнул продавщицу по обтянутой черными брюками заднице.
Затем он повернулся и пошел к выходу, оттолкнув качнувшегося в его сторону охранника.
Анна смотрела ему вслед мокрыми от небесной влаги глазами и повторяла: «Но если бы хоть только одна возможность… О, Небо, дай мне милость хоть тронуть его непокорные кудри… А уж далее пусть все пропадет в тартарары…»
От магазина с ревом отъехал икс-пятый.
В витрине тихо гнила просроченная курица.
В воздухе пахло чем-то сладковатым.
В подсобке на крюке от люстры раскачивалось бездыханное тело, которое при жизни звали Анной…
Ghost Writer 12.09.2003 15:33 • Заявить о нарушении
«Вы напрасно смотрите туда, Антон, эти плоды мерзлые и совершено недостойны вас. Тем более, никто не поручится, откуда они у нас взялись.
Так вот, утром я села в такое … громоздкое авто, там было много народу, и некоторые даже стояли. Я сидела, прижавшись виском к приятному, холодному стеклу. Я думала о вас… Люди постоянно вздорили друг с другом и вообще были очень шумны, а мне увиделся за окном маленький старичок с фиалкою в углу рта и тотчас я снова подумала о вас и о том, о чем думать возбраняется. Авто набирало ход, и люди раскачивались, нависая надо мною. Вдруг мне почудилось, что вы здесь, хоть я и точно знаю, это не в ваших обычаях, ведь вы – убежденный путешественник пешком или верхами.
Я вгляделась в свою душу - и тотчас мне представилось, что ваша рука снова на моих коленях, а мои пальцы боязливо теребят ваше простое обручальное кольцо.
Я встрепенулась, пытаясь очнуться от сладкого обмана, и тут же поймала взгляд старика с фиалкою, - тот не отстал ни на шаг, хотя авто неслось по широкому бульвару уж несколько минут. Меня страшно удивило его лицо, оно… но, впрочем, вы подумаете, я фантазирую… Однако нет, лицо определенно имело ваши черты, только изрядно сглаженные временем. А взгляд его был настолько пронизывающим, что я велела шоферу остановить экипаж и сошла тут же, провожаемая сквернословием моих странных попутчиков. Старик ждал меня, топчась на панели, оправлял лоснящийся сюртук. Я смело подошла к нему и взяла горящими ладонями его бледные сухие щеки. Старик поднял на меня глаза, полные искрящихся слёз и выронил фиалку из лиловых губ. Я спросила его: «Кто вы? Доверьтесь мне, прошу вас…». Старик молчал, роняя на асфальт бумажные цветы, которыми оборачивались его слезы. Я подобрала с мостовой один сложенный цветком листок и прочла: «Анна, для тебя весь глобус в сиреневые горохи» - и бросила непонятную бумагу.
Второй листок гласил: «Анна, раздайся и море поглотит грусть мою», - но я не могла взять в толк, что это значит, и я повернулась и принялась бежать, куда глаза глядят, и бежала, пока старик не скрылся из виду.
Уж конечно, я не пошла ни в какой ОВИР, а сразу направилась сюда, зная что вы тут будете, чтобы вы разъяснили мне тайный смысл этих … писем.
Нет, прошу вас, не говорите мне о лжи, мне больно слышать это слово из ваших уст, обманщик.
Что с того, что я не добралась до ОВИРа, я ведь ездила туда, так что я не солгала вам. Нет-нет, умоляю, оставьте куру, она уж взопрела тут, холодильники работают крайне неудовлетворительно, я, пожалуй заберу ее отсюда.
Ответьте же на мой вопрос, умоляю, разрешите хоть толику моего недоумения. Заклинаю вас, заклинаю! Что ж мне, на колени опуститься, - так ради вас и эту жертву приму я…»
Антон громоздко повернулся и почесал за ухом.
Его блудливые глаза остановились в вырезе голубой рабочей блузы молоденькой продавщицы Анечки.
Оценив средний во всех отношениях бюст, Антон сильно хлопнул продавщицу по округлому заду и сказал, криво улыбаясь толстогубым ртом: «Так какого ж хера вы повыкладывали гнилье на прилавок, а? Мне что, нах, в «Фуршет» теперь ехать?»
Подумав, он добавил, проедая кислотным взглядом серые глаза Аннушки: «Значит, вот как… У меня завтра жена у-бывает на три дня. Послезавтра приходи. Вы-бу как врага народа!» – Антон гнусно захохотал и снова хлопнул продавщицу по обтянутой черными брюками заднице.
Затем он повернулся и пошел к выходу, оттолкнув качнувшегося в его сторону охранника.
Анна смотрела ему вслед мокрыми от небесной влаги глазами и повторяла: «Но если бы хоть только одна возможность… О, Небо, дай мне милость хоть тронуть его непокорные кудри… А уж далее пусть все пропадет в тартарары…»
От магазина с ревом отъехал икс-пятый.
В витрине тихо гнила просроченная курица.
В воздухе пахло чем-то сладковатым.
В подсобке на крюке от люстры раскачивалось бездыханное тело, которое при жизни звали Анной…
Ghost Writer 12.09.2003 15:33 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.