Трахнуть Леру

Бывший больной и захворавший от безустанной синьки я решил бросить бухать и уже передумал. Началось все с того случайного вечера у Нади где мы дружной компанией встречали воскресный отходняк. Меня, как обычно это бывает по воскресениям, уже ничего не перло, поэтому мы ели водку. Беседа за рюмашкой протекает знатно, это известно даже младенцу, спать не хотелось и язык сам рассказывал истории, обсуждал кино, музыку, литературу. Заполночь Надя пошла в соседнюю комнату ****ь Хипи, а я остался допивать на кухне с Лерой. Конечно, после таких событий продолжать беседу было невозможно, Надя нам обоим зажгла фонарь. Через десять минут я сообщил Лере, что иду спать. Шаг был очень мудрый, рассказываю почему.
Во-первых я еще не решил хочу ли я ****ь Леру, не пойду ли я против своих принципов попарив свой качанчик в лоне этой прекрасной дамы. Тело было у нее что надо, особенно меня привлекала упругая молоденькая попка, которую ненавязчиво обтягивали тонкие джинсы. Сомнения начали заедать меня, когда я смотрел на ее лицо. Нет, оно не уродливое, хотя красивым его тоже не назовешь. Не было в глазах той синей алкогольной бездны, которая кроется в моем взоре. Другой камень преткновения состоял в ее социальном статусе, не подобает великим мира сего одарять кого попало своим семенем. Сама она из Туапсе, но жила некоторое время в Москве, работала чайным мастером в какой-то чайне, а жила в основном по клубам, у знакомых или в чайне, когда ее выгоняли. Сюда приехала чтобы сдать сессию, она училась в университете на факультете журналистики. Собеседник она была не самый плохой, но уже чувствовалась эта проетая журналистская сущность, которая к пятому курсу разрывает в прошлом прекрасные личности.
Определить по поведению хочет она меня или нет было сложно. Вела она себя как-то ровно.
Я лег на кровать без штанов, чтоб было легче в тихоря ночью достать дрочило и присунуть этой недожурналистке. Дева не заставила себя ждать и присоединилась ко мне через несколько минут, я все еще был в сомнениях стоит ли нагружать на свое бренное существование еще один необдуманный половой акт без применения контрацептивов. Она легла рядом со мной, трусики решила сразу не снимать, я этому надо сказать был рад. Спать не хотелось, поэтому, разговор продолжился в кровати. Так я мог выиграть время. Почувствовав пальцами ее спину я начал склоняться к тому, что ****ь надо. Это было неизбежно, как вторая мировая, как кризис на ближнем востоке, как половое созревание. Осталось слово за девой, я все еще не знал как далеко она хочет зайти. Пришлось рассказывать в мельчайших подробностях биографию Булгакова, чтобы хоть как-то подкатить яйца к ее начитанной заднице. Минут через сорок  уже подзаебся слушать про Гомэра, Людвига 14-го и прочую ***ню, когда между делом я начал моститься к ее варенику. Ну да. Я ее поебал, так и не врубив что это было. Она как лежала ко мне спиной когда трепалась со мной, так и лежала когда я ее фачил. Домой я шел задумчиво надвинув брови на глаза, размышляя, было ли это хорошо и в стоящее ли дело я ввязался. Меня беспокоили аспекты. И то, что я стал много думать. Мысли всегда сулили неприятности.
Предчувствие как всегда не обмануло. Оно у меня очень четкое, я всегда знаю как правильно поступить или чего ожидать. Проблема в том, что я забиваю на свое предчувствие, склоняясь к низменным сиюминутным интересам. На следующий день она позвонила и предложила выпить пивка и посмотреть «Покровские Ворота». Я был не против. Посмотрели, попили, переспали. Утро для Леры начинается всегда с часу дня. Такое впечатление, что она убивает время сном, не желая возвращаться в жестокую реальность, где нет еды, денег, любви и крыши над головой. Она настырно не хотела подниматься с постели, даже когда я громко включал system of a down, даже когда я сбил ее вожделенным влагалищем свой утренний стояк, даже когда я что-то ел на кухне и пил чай в спальне. Такая лень, даже для такого профессионального лентяя как я, была необычна и удивительна. Я не любил ленивых женщин. Женщина должна вставать первой, приготовить завтрак, собрать бутылки, вынести мусор, сдать бутылки и отправляться на работу зарабатывать для меня деньги любыми способами. Этих уникальных качеств у Леры не было. Она в легкую могла не пойти в университет на экзамен, не есть до трех дня, не разговаривать и с опустошенным взглядом сидеть на одном месте как овощ. Лера это оказался ****ец, по другому не скажешь. Она стала приходить ко мне каждый вечер, есть мой сыр, спать на моей кровати, иметь меня и уходить около трех. Трагично. Я ненавидел людей в моем утре, особенно ленивых журналисток. Я не мог высказаться в ее бесстыжие глаза, потому что жалел. Я стал избавляться от этой заразы, процесс был долгий и дорогостоящий, как уничтожение ядерных отходов. Остроумная манга сказала что клин клином вышибают. Мол заведи себе еще одну барышню, которую не надо будет жалеть и после того, как она выживет Леру, можно будет разорвать непрочные фиктивные взаимоотношения. Что ж я сделал почти так. С каждым разом наши кувыркания с Лерой все больше приобретали садистский оттенок, утренняя борьба, «ми всэх парвёём», безразличные уколы стилетом ракового фалоса в аморфный рак ее позы. Механика сделала свое дело, ни она ни я не могли долго выдержать роботизированный бесперспективный секс, заканчивающийся глубокими депрессиями и жалостью к себе. Мне все время казалось что я насилую обсаженную транквилизатором тушу, которая спустя шесть часов придет в себя настолько, чтобы суметь вскрыться от осознания пережитого. Лера это был ****ец.