Оловянный солдатик

Часть -1.

Я стою у твоей двери, не решаясь войти. От тебя зависит мой гонорар. Ты мой новый редактор. Ну, вот, стучусь. Мои ледяные пальцы прикасаются к красивой двери из красного дерева. Тук-тук. Отголоски в моей голове напоминают звук капели за окном. Весна… Не настоящая – промозглая и холодная, она против меня…
Несколько секунд тянутся невыносимо долго, секунды превращаются в часы томления, наконец, за дверью слышу твой  спокойный голос: «Войдите».
Я захожу и чувствую, как лед из кончиков пальцев поднимается выше к предплечью, мои руки наливаются сиреневым свинцом. Я могу его представить, потому что леденею…
В твоем кабинете пахнет индийскими палочками и сандаловым деревом, а от тебя -  дорогим  коньяком вперемешку с собственным запахом кофе. Густо красный цвет портьер оттеняет твои руки с кубинской сигарой в пальцах. Ты сидишь в кожаном кресле с высокой спинкой ко мне спиной. Ты даже не смотришь на меня, а твои глаза проникают  в меня словно лезвие восточной сабли, как та, что висит справа от тебя. Чуть ниже черные и красные свечи. На противоположной стене роскошный золотой дракон, под ним – символ равновесия. Твой символ.
А я в это время молюсь, потому что кажусь себе:
              Бездарной,

                Маленькой,

                Глупой,

                Испуганной,

                …нагой,
                Твоей!
Я забываю слова, они застревают в горле, и я выплевываю их отдельными отрывками. Кто я?  Я ненавижу этот темный кабинет и себя за нахальность…как я посмела выбрать эту профессию? Впервые за 37 лет ТЫ заставил меня задуматься об этом…

Сигара дымит, не разворачиваясь ко мне лицом, ты кладешь ее на пепельницу – очередное восточное произведение искусства. Ты словно из другого измерения… ты летишь в собственном самолете из Тибета в Италию, чтобы стать «крестным отцом» мафии… Кто дал тебе это русское имя? Оно не твое!
На мизинце – кольцо (впрочем, все как положено), оно приковывает взгляд черным камнем  правильной формы. Такой же, как ты. Я понимаю: ты – идеальный. Эта единственная оценка, которую тебе можно дать. Черт, этот запах окутывает мое сознание. Я словно проваливаюсь в пустоту по своей же воле. И вдруг в только что созданный тобою мой мир беспардонно-властно врывается твой голос… И я его узнаю…

    
        Часть -2.

…не может быть! Хотя, нет… может… вполне. Мне хочется кричать, а я невольно улыбаюсь. Лишь бы ты не увидел этого, моего единственного преимущества! Ты велишь говорить в свою защиту, в защиту своего романа. И начинаю, свою подготовленную речь. Боже, я ведь знаю тебя десять лет, а ты все равно видишь меня насквозь, и овладеваешь моим разумом. Ты словно суд присяжных, будто в твоем лице я уговариваю тысячу людей внимать моим строчкам. А они дерутся между собой. Без твоего предложения я сажусь  в кресло напротив, беру китайские шарики из шкатулки и начинаю перекатывать, кровь подкатывается к жилам и  я, наконец, чувствую себя живой…за последние три минуты, казавшиеся целой вечностью. Кресло медленно разворачивается ко мне и твое лицо вместе с ним. Ты смотришь на меня на мои руки с шариками, и я понимаю, тебя раздражает этот звук. Я снимаю улыбку победителя с лица и освобождая руки, закрываю шкатулку. Я смеюсь глазами и слишком четко вижу твое обескураженное лицо. Ты узнал меня – я торжествую. Мое положение дурманит меня как марихуана…

В моем воображении рисуются яркие картины  моего будущего: ты напечатаешь меня, другого выхода у тебя нет. Ты загнан в ловушку. Я застрелила тебя безотказным оружием, которое не дает осечек – только  что ты погиб от давнего-давнего, близкого-близкого знакомства с мной. Моя больная фантазия пишет маслом на холсте мою мечту: я иду вверх по лестнице, застеленной золотым руном. Наверху этот самый кабинет, я открываю дверь своим ключом и сажусь к тебе на колени… Итак?

-что?
-Итак? По-моему ты не слушаешь меня… вы все такие – писаки…
- у тебя их много было до меня?
Ты молчишь, у тебя испуганный взгляд. Теперь я вижу твое подлинное лицо. Ты младше мня на год, я помню. Но я не чувствую себя  униженной твоим поведением. Скорее наоборот.  Ведь сейчас ты окажешься на моем месте. Стоит чуть поднажать…Ты повторяешь мое имя и раздумываешь о чем-то? Это псевдоним…
- Это псевдоним?
- Конечно! Ты ведь знаешь, как меня зовут. А я знаю тебя как свои пять пальцев. Такие как ты не меняются даже за двадцать лет…
Мои слова врезаются в тебя, той же самой саблей, и мы одновременно глядим на нее. Ты шокирован и стараешься этого не показать. У тебя выходит эта ложь. Это ты делаешь мастерски…
В течение последних двадцати минут, мы играли в крестики-нолики. Игру, в которой нет победителей. За моим словом-крестиком шел твой нолик-ответ. Ты целовал меня  прошлым, обжигал настоящим. А я прятала руки и снимала обручальное кольцо за спиной. Оно не поддавалось мне, словно было гласом здравого рассудка…




Часть -3.

Ты не хотел возвращаться в прошлое, да я и не просила. Я просто хотела вклеивать черно-белые фотографии из него в наше настоящее. Глупая, наивная. Позже я поняла то, что я хочу подчинить себе, никогда не станет моим достоянием. Оно слишком неподвластно. Время. Оно сыпется как песок сквозь пальцы. Только теперь я поняла, почему часы были песочными. Песок как ничто другое отображало время. Отображает время.   Я рано начала говорить «мы». Как тогда. Раньше что-то объединяло нас. Людей совсем не похожих друг на друга. Оно же сближало. Ты верил в себя. Не прыгал выше головы, а я уважала в тебе это. Могла говорить о тебе часами. Единственное что изменилось в тебе – температура тела. Не смейся. Это правда. Раньше ты был теплее. Меня влекло к тебе. Я летела как мотылек на огонь, потому что твое пламя не обжигало. Оно лишь грело, тогда я верила, что когда-нибудь ты начнешь чувствовать в полную силу. Не будешь бояться. Ведь я считала, что это страх. Теперь осознаю, что это не страх, это хуже – это образ жизни. Да, да. Вот, такой образ жизни: размеренный, спокойный.
Когда же ты подлинный?
Когда твой взгляд расчетлив.
Когда тобой овладевает жажда скорости, невидимая некому.
Когда ты говоришь о других.
Когда чуть усмехаешься.
Когда по-настоящему смеешься. А это редкое зрелище. Я имела над тобой власть лишь в этом, мне удавалось тебя рассмешить. Нет, это – не  ты. Это – я.
Да, да – я. 
С тобой нельзя было лукавить. И теперь тоже нельзя. Ты видишь это. Ты слишком много мыслишь. Я часто думала, что ты склонен сойти с ума. Единственное лекарство от этого – сон.
Сейчас я смотрю в твои глаза, вернее на твои глаза. Они закрыты. Ты видишь сон. Я снилась тебе. Не может быть, чтобы не снилась. Это было бы не честно. Ты оправдал все надежды. От этого даже горько. Не знаю почему, но когда я увидела тебя там в этом кресле, освоившись немного, мне стало грустно. Скорбно – это будет вернее.  Да, ты именно такой, каким хотел себя видеть. Но  кого-то ты в себе все-таки убил… И мне его безумно жалко. Сдается мне, он был не так уж и плох.
Наверно, его я могла бы полюбить…А меня?
- что?
- а меня? Ты смогла бы снова полюбить меня?
- почему снова? Ведь этого не было…
- не важно. Ответь мне.
- да.
- правда?
- ты знаешь, что «да». Я не могу тебе лгать. Ты как-то добровольно вытягиваешь из меня правду.
- мне это льстит…
- я знаю…
последние слова ты произнес тихо, с улыбкой ребенка. Ты открыл глаза, и они засветились каким-то фантастическим блеском. Впервые за годы я увидела, что ты красив…
    
Часть -4.

История получилась банальной для всех, но не для нас. Для других мы просто  серьезный редактор и начинающая писательница, которая ублажает его, но друг для друга мы – старые друзья. Которым завещано быть вместе. Кем? Совестью.
Вокруг все в недоумении, как я смогла растопить тебя? А я лишь загадочно улыбаюсь: у меня старые методы… Ты стал таким, каким тебе должно быть. Человеком твоей собственной мечты. Ты был таким с детства. Хотя было ли оно у тебя. С тех пор как я тебя знаю,  ты един. У тебя не было противоречий. Ты похож на драгоценный камень, он не крошится, не ломается, словно стойкий оловянный солдатик…