один день из жизни девушки-байкера3

ОНА
Крокозябка спит. А я все еще  печально сижу над кучей журналов. Вспомнилась моя карьера журналиста, быстро закончившаяся после очередной редакторской правки. Когда видишь свою фамилию под текстом, не имеющим к тебе никакого отношения – сильно удивительной кажется пресловутая свобода слова. Ты тестируешь груду железа с гордым именем Юпитер, рискуя собственной шкурой, убеждаешься, что он — полное дерьмо, но политкорректно не пишешь  слово «дерьмо», заменяя другими, подходящими по смыслу. А редактор, отсмеявшись, отрыдавшись и высморкавшись,  говорит – «теперь все перепиши  заново с фразами, что ты плакала от горя, когда пересела с Юпитера на  Сузуки». Плакать я могла в данном случае только от счастья, но редактор непреклонен в своем стремлении сохранить хорошие отношения с  производителями плохих мотоциклов. Еще он просит почаще писать про Юпитер - "наш отечественный байк". Байком же ни один из отечественных  двухколесных гробов я назвать не могу. Принципиально.  И редактору приходится самому править мою статью до состояния умильных соплей в сахаре.
А чего стоят публикации на первой полосе  лучшей газеты города Коврова, где подпись под моей фотографией гласит, что я, как вице-президент байк-клуба, считаю мотоцикл «Сова» самым охуительным женским мотоциклом! Видимо, именно поэтому я на нее больше никогда в жизни не садилась.
…откопала  глянцевый проспект BMW, в котором производители  обещают: «Тот, кто отправляется на GS в пустыню, всегда возвращается.»  … видимо, ковровцы должны сделать девизом  своих моделей  высказывание: «Тот, кто сядет на СОВУ, тот закончит жизнь во рву.»… или – «Активным людям – новый АКТИВ. Тестировано камикадзе.»


ТАКСА
Ностальгирует Повелительница Тапочка. Сидит над фотографией какого-то железного уродца  и нежно шепчет «Совенок-Совенок, взлети выше солнца…».  Странные у нее вкусы. Я сколько раз пыталась понять прелесть катания по ночному городу в рюкзаке. Уши – того и гляди выдует, нос – не дышит от ветра, глаза пучит, лапы трясутся, в туалет, извиняюсь за подробности, в рюкзак толком не сходишь… А она  остановится из фляжки глотнуть,  потрогает мою помертвевшую тушку и спрашивает – Нраааавится, скотина?..
Хорошо, что я ответить ей не могу. Как именно мне нрааааавитсяяааа… Иначе бы у нее тоже глазки из-под шлема выпучились.


ЖЕНА
…как шелестят волны… море… любимое одесское море… даже грязное – оно замечательно… стоп. Откуда море около нашей кровати?!… аааа…. Можно спать спокойно и дальше. Любимая все еще шелестит страничками  мото-журналов. На левой руке у нее – перчатка с карбоновыми вставками, на полу разложен комбинезон в послеаварийную дырочку, аккуратно заклеенный скотчем. К комбинезону  прилагается шлем, так что создается полная иллюзия напившегося в стельку байкера с отстегнутой головой. Сидя в позе лотоса, моя любимая с лицом, упавшем в нирвану, читает репортаж о мотопробеге  до страны  Китай. 
…….

Ай-ай-ай… зря я опять уснула! Уже утро, и -  если ее не отвлечь -  случится страшное… она распечатывает из инета  иероглифы!!! Она  разрисовала свой мотокомбинезон драконами… по-моему, мотопробег в Китай не за горами. Доктор, мы ее теряем…
……

Хотя… Хотя, уж лучше так, чем какой-нибудь одомашненный  экземпляр, который бы закатывал истерики по поводу сгоревшей еды и дырок в носках – «Ах, и зачем я полюбил тебя высокой любовью! А теперь у меня язва и носки без пятки!»… С  байкерами проще. Байкеры понимают благородство человеческих отношений. Скажу, бывало, любимой – Что-то давно у нас цветов в вазе не было…а она спросит – А  хочешь горных эдельвейсов? Только скажи – сейчас же привезу!..
И сердце мое заходится  в сладостной судороге от такой любви. И не успею я ответить, что и без эдельвейсов жизнь прекрасна, как любимая уже мчит за ними. А через сутки  возвращается. С ландышами. И падает через порог. И засыпает. Прекрасная и благоуханная. Вся в грязи и копоти. Потому что на пути к эдельвейсам ей попался  аварийный чувак, с которым они в чистом поле гнули вилку у Урала. А потом  пили пиво. А эдельвейсы…да черт с ним, с эдельвейсами! На подоконнике стоит засохший гиацинт, в стакане – ландыши, а я ее люблю.