Тарбаган Сноббса

Я вновь и вновь открываю пожелтевшие листы дневника шотланского колонэля Мак Сноббса.

Солнце повисло на Востоке. Тень, падающая от моего пробкового шлема, раз в восемь превосходит по площади самую крупную из пирамид Гизы… Один из участников нашей экспедиции принял группку зверьков- тарбаганов за процессию молющихся буддийских монахов.

Далее полковник схематично набрасывает карандашом силуэт тарбаганов, не забыв при этом со свойственной людям такого сорта педантичностью отметить участок тела животного равный одному английскому футу.
Опираясь на свои личные впечатления и опыт, могу судить о том, что тарбаганы в конце позапрошлого столетия были гораздо крупнее своих современников. В который уже раз приходит навязчивое предположение - а вдруг и впрямь это были тибетские монахи-пилигримы? Ан, нет - на следующей странице Мак Сноббс повествует:

 После краткого полуденного отдыха одному участнику нашей экспедиции удалось подстрелить одного из этих представителей местной фауны. Мясо его жестко, но по вкусовым ощущениям весьма питательно и кажется удобоваримым, шкурка представляется малопригодной для изготовления одежды и предметов домашнего обихода (на пример, бурдюк).

Далее полковник углубляется в анализ и подробное двустраничное описание содержимого желудка убитого животного, приходя в заключении к выводу о "неразборчивой растительноядности и некотором предпочтении дикорастущих злаковых культур". Мы пропустим этот естествоведческий пассаж, свидетельствующий, однако, о неплохих знаниях полковника из ботаники и биологии. Не будем останавливаться и на заслуживающем отдельного описания сравнительном анализе тарбаганов с крупными грызунами Шотландии и южной Англии с изобилием примеров и некоторым количеством собственноручных иллюстраций.

Для себя я сравниваю ландшафт Монголии с плоским, типичным для её жителей лицом.Степи и пустыни, на севере невысокие холмы Короткого Монголоидного Носа, узкие и глубоко посаженные как монгольские глаза озёра. Вот в одном из таких Глаз-Озёр я и решил сейчас совершить утренние водные процедуры. Монголы всегда уговаривают меня не входить в воду нагишом. Рыбная ловля в этой стране не входит в обычаи. В озёрах плавают стада огромных карпов. Непуганные рыбины часто щекотят тебя и даже как-то по-панибратски похлопывают своими ленивыми хвостами. Стоит громко крикнуть . чу !, и они, нехотя, постоянно оборачиваясь как маленькие дети, играющие в прятки, уходят в ничуть не мутноватую глубину и  продолжают следить за тобой отнюдь не рыбьим глазом. Монголы верят, что рыбы - это сёстры духа воды Улэней-Раодыга. Щекоткой уводят за собой непредусмотрительного купальщика, чтобы… жениться на нём и нарожать Тулпы-Джао - полудевочек-полурыб. Ну чем не наши русалки ?!
Одна страница в дневнике Мак-Сноббса пропущена. Вернее, торопливо и наспех выдрана нетерпеливыми пальцами. Я поначалу приписывал это деяние неаккуратным наследникам полковника, поскольку сам он по своему психотипу почти физически не способен внести элемент хаоса и неаккуратности в свои собственные труды. Однако запись на последующей странице в конце-концов склонила меня к иной гипотезе об происхождении этого досадного недоразумения. Интересно, сможет ли внимательный читатель придти к тому же выводу. Так, после ритуального обозначения даты в правом верхнем углу страницы, температуры воздуха и времени восхода солнца по местному и гринвическому времени Мак Сноббс повествует:

Мы были вынуждены задержать до полудня наше дальнейшее продвижение в связи с внезапным, острым расстройством кишечника у некоторых членов нашей экспедиции.

Далее он приводит весьма благоразмные (и большей частью даже с точки зрения современной медицины) рекомендации по личной гигиенe, профилактике и излечению подобных случаев в полевых условиях.  Основной их смысл, как я уже дал понять, Вы найдёте в любой медицинской энциклопедии или справочнике. Самых любопытных я отошлю к тексту первоисточника, где полковник кроме всего прочего находит шестьдесят одну причину, вызывающую подобную оказию. Отметим лишь, что на последнем месте стоит мясо тарбагана.
Чтобы не шокировать своим нагим телом моих мнительных друзей-монголов, я раскопал дома где-то в нафталиновой глубине сундука прадедушкино полосатое трико-тюрнюр и использовал его как одежду для купания в монгольских озёрах. Самое страшное, что может случиться с Вами в холодной воде - судорога. Для её предотвращения я пользовался методом полковника Мак Сноббса - глубоко приседая, выпрыгивал вверх, поочерёдно вытягивая вперёд то левую, то правую руку. Из стоящих рядом войлочных юрт вышли семь монгольских старушек от двадцати пяти до семидесяти лет. По всей видимости, трубки с коротким чубуком курили старшие, а младшие попыхивали банальной  астрой. Следили за моими телодвижениями, хихикали как семиклассницы…
Один малоизвестный генуэзкий купец-путешественник назвал Монголию страной, где какающий карлик видит больше, нежели прыгающий в другом месте великан. И это ничуть не утрированное сравнение, если учесть, что его путь в Монголию пролегал через Тибет - крышу мира.

 Христос не знал о существовании Монголии, ислам не осилил путь через Горы, философия Конфуция боялась дикого Севера и спешно отгородилось от него Великой Стеной. Будда коснулся её божественной дланью и оставил всё как есть. И если он жив, то находится не среди бронзовых истуканов Тибета и Китая. Он гуляет по бескрайним степям Монголии простой и смешливый как и её наивные  жители.
 Так и полковник Мак Сноббс, убеждённый дарвинист и вместе с этим набожный христианин, как все истинные шотландцы, писал:

В отличие от представителей  иных  мировых религий как христианство, ислам и иудаизм Люди Будды не отвергают инакомыслящих. Мы никогда не завоевывали и колонизировали Индии, поскольку они пустили нас и давали, и делали то, что мы требовали.

За это изречение я всегда был готов поставить полковника Его Величества в ряды выдающихся певцов гуманности как Ганди и Сахаров. Следующий за этим объёмистый опус в духе просвящённого неотеологизма с приведением ста четырнадцати цитат из Шекспира, Бэкона, Рабле и ссылок на Августина Блаженного, Ригведу, Упанишады и многочисленных представителей немецкого классицизма вне всякого сомнения достоин публикации в самом толстом и респектабельном философском журнале.
На той стороне озера живёт ужасное чудовище и дух лесистых холмов Баолы-Диньжун. Прототип монгольского чудища - не тот пёстрый ярмарочный китайский дракон, это - нелепо приплясывающий, человекоподобный волосатый великан. Он незаметно прыгает вслед  за тобою и следит, и дышит…
 Когда я в городе, я не верю в Йети или Алмасты, когда я в лесостепных холмах севера Монголии, я знаю, что на меня смотрят глаза Баолы-Диньжуна…
Вот мы переходим к одной из самых интересных страниц  дневника полковника. Любопытный читатель уже наверняка давно задался вопросом о цели экспедиции Мак Сноббса. Читаем:

Мы научили их (индийцев, - прим. авт.), что надо что-то требовать за то, что ты даёшь. Долгое и наивное детство старой нации проходит, вскоре будем вынуждены уйти и мы ( британцы-колонисты, -прим. авт.) Мы научили их стрелять в нас. Возможно они скоро (лет через тысячу) забудут о нас как забыли об Александре ( А. Македонский, - прим. авт.). Но сейчас мне сказали (подчёркнуто авт..), что Будды здесь тоже больше нет… Он ушёл через горы на северо-восток. Найти и …

Далее нечитабельно. Вы конечно же обратили внимание на нетипичный для полковника стиль изложения. Дело в том, что уверенный и чёткий подчерк Мак Сноббса превращается в каракули и далее вовсе расплывается под коричневатым пятном. Время от времени я могу поклясться, что слышу запах отличного шотландского виски, исходящего от этой страницы.

По левую сторону холмов, у берегового изгиба озера живёт знаменитый монгольский шаман Багор. Туда, совершив свои водные процедуры, я и намереваюсь отправиться. Но сперва я выпью в одной из гостеприимных юрт знаменитый монгольский чай. Не любите прогорклый бараний жир в сладком настое брикета зелёного чая? Напрасно! Полковник Мак Сноббс не однократно подчёркивал его удивительную калорийность. Однако всё по порядку. На следующий день полковник, как ни в чём не бывало, описывает достаточно редкое в этих широтах событие - встречу с экспедицией русского исследователя Пржевальского.

Удивительнейший человек, пишет полковник, но совершенно повёрнут (слово перечёркнуто,- прим авт.) черезмерно увлечён лошадьми. Заметив  его естествоведческие наклонности, я поделился своими наблюдениями за монгольскими тарбаганами. Он посоветовал мне запатентировать в науке этот вид крупного грызуна как тарбаган Сноббса. Мне далеко научное тщеславие, но я пожелал русскому коллеге окрыть среди такого изученного наукой вида животных как лошадь какой-нибудь редкий подвид, которому он смог бы дать своё имя.

 Далее полковник, повернув свой интерес в лингвистическое русло, пытается завести общение с другими членами русской экспедиции. В итоге он составляет небольшой русско-английский глоссарий из пяти наиболее употребимых в русском языке слов. Пожалуй, не стоит останавливаться на нём, поскольку все эти слова вы прекрасно знаете… 
Вероятно, проблема взаимопонимания с иными языковыми и культурными общностями и далее не оставляла Мак Сноббса равнодушным. Я также по своему опыту могу судить, что человек, оказавшись в окружении, где его родной язык превращается в бессильный инструмент, старается полностью положиться на язык знаков и жестов, считая их интернациональными. Ошибка!  Так Мак Сноббс подсчитал, что при помощи различных положений языка в резонаторе ротовой полости можно извлечь 24 основных звука (предполагаю, что речь шла только о гласных фонемах, - прим. авт.) и около 45 их подвидов (дифференциация подвида производится в зависимости от индивидуальных аккустических способностей человеческого уха. Так, музыканты по Мак Сноббсу могут выделять до 98, полковые радисты и того более.)  Между тем, жестов и мимики, "несущих элементы смысла" известно около 789, но из разных культур, кроме того (!) они часто дублируют друг друга, несовпадая, однако, по смысловому наполнению.
Тут, вне всякого сомнения, у моего любознательного читателя-путешественника зароились в голове многочисленные примеры, подкрепляющие данную теорию.
Вот и Мак Сноббс выделили звуки и жесты, несущие по его выражению "реликтовые смыслы" и путём их сочетаний, исключающих дубляж и тавталогию, создал некую лаконичную, весьма доступную и универсальную систему общения. Вот Вы бы могли спросить у одинокого монгольского пастуха, сколько в среднем за год приносит одна овце-матка приплода ? Или, считает ли он себя потомком Чингизхана? То-то! А вот Мак Сноббс спрашивал!
К сожалению свои языковедческие исследования полковник вёл в отдельном журнале и по окончанию работы над  универсальной звуко-знаковой системой ( Да, да! Скромный, далёкий от тщеславия исследователь не потрудился дать своему революционному труду более звучного имени) отослал его в пражское лингвистическое общество. Так как сия система и до сих пор не вошла в обиход как универсальный инструмент межкультурного общения, могу только предположить, что она затерялась где-то на бескрайних евразийских просторах, или успешно поедается академическими мышами в архивах областной научной библиотеки города Н.? (Ставлю в конце предложения вопросительный знак, как некий намёк для юных и амбициозных дипломников и аспирантов-исследователей истории и языковедения)...

Мы встали лагере у берегов достаточно большого озера. Здесь случилось несчастье с одним из членов нашей экспедиции. Желая освежиться, он нырнул в холодные воды и исчез. Вероятно, он был затянут на дно сильным подводным течением или водоворотом… Использование длинного шеста для поиска тела утопшего не принесло никаких результатов, поскольку в некоторых местах дно озера имеет гигантские впадины (по моим оценкам до ста семидесяти - ста девяноста футов). Наши монгольские проводники наотрез отказались лезть в воду, мотивируя это местными суевериями…

Далее полковник посвящает несколько тёплых слов личности трагически погибшего участника экспедиции. Из его лаконичных фраз мы узнаём, что погибший был индийского происхождения, недурный стрелок, сносно изъяснялся по английски, исполнителен, опрятен.  Сквозь строчки официоза и лёгкого формализма повидавшего многие смерти вояки проскальзывает глубокая отеческая печаль. Поскорбим и мы вместе со  старым солдатом:

Рампхутра был полноценным членом экспедиции. Нам будет его не хватать.

Если Вы когда-нибудь надумаете посетить Монголию - знайте, что Смерть здесь естественна и повседневна. Солнце, ветер и падальщики мгновенно поедают бренные останки и Ваш предсмертный крик присоединится к миллионам других в вечной памяти Великой Степи. Вот и сечас я бреду чуть заметной тропинкой меж некогда высоких холмов. Мало кому придёт в голову, что это могилы. Протрубит Гавриил в свою трубу и разверзнутся Холмы Монголии и встанет оттуда Великое Войско. А сейчас лишь степной стервятник вяло кружит над ними, храня  в глубинах своей генетической памяти картины того, как когда-то славно пировали здесь его далёкие предки.

На следующих страницах, посвящённых топографическим исследованиям Мак Сноббса (как всегда - свежий взгляд и множество разумных  дополнений к существующим на тот день сведениям о географии этой загадной страны) нахожу отпечатки карандашного грифеля. Просматривая через свет пожелтевший лист дневника, разбираю отдельные строчки и слова трогательного письма супруге (вероятно, полковник использовал раскрытый дневник как твёрдую опору для письма. То, что он даже не захлопнул его - ведь обложка гораздо твёрже, чем открытые страницы, говорит о внезапности нахлынувших чувств).

Дорогая Мэрри,
кроме старины Паддингтона и пары солдат-ливерпульцев четвёртого бомбейского полка на триста миль вокруг не сыщется ни один шотландец и, думается, на около двухсот  - двухсот-двадцати - англичанин, с коим бы я мог поделиться своими мыслями и … болью.
Она сопровождает меня……………………………..человек или зверь………………..зачем было нуж……….
не потеряно………………………о не спросил………………………….за это?………….тот, кто………………….ушёл…………………………………………………………………………………………….молча и ……………….Я?!..по………...Не………………………………………………………………….???
Ну вот мне стало лучше. С возрастом всё чаще повторяю слова генерала Хатсона - другие страны- новые болезни. Помнишь мою монографию о проблеме климатических заболеваний англосаксов в различных юго-восточных широтах, что я отослал берлинскому медицинскому вестнику? Опубликовали с сокращениями, а то, что вырезали, позже всплыло в монографии профессора Штобке! Он как и все немцы беззастенчив…

Не буду далее дословно приводить приватную часть письма. Отмечу только, что из дальнейших строк удаётся разобрать, что полковник и его жена мечтают об открытие магазинчика восточных древностей на Роудинг-стрит в Лондоне. Полковник поигрывает с мыслями о собственной табачной плантанции в одной из "спокойных южных колоний". Заверяет супругу, что война с Германией мало вероятна, поскольку истинные европейские нации должны объедениться в борьбе против России - "огромного, молчаливого спрута, раскинувшего свои щупальцы от европейских Балкан до Дальнего Востока".

Мой путь лежит в Духово Ложбище. Так я перевожу для себя монгольское Улус-Оортхы. Для народов, верующих в хозяев Земли и Душ, это как Мекка для исповедующих Ислам или Иерусалим для поклонников Христа и Иуды. Полковник, судя по дневнику и масштабу карты, на дневной переход впереди, по времени - также обогнал меня на век с гаком.  Однако заход солнца не остановит меня и я догоню его с рассветом. А теперь воспользуемся последними, ярко красными лучами солнца, чтобы пролистнуть оставшиеся, редкие страницы дневника Мак Сноббса.

Поселение Илым-Тулы, где мы надеялись пополнить свои провиант перед последним переходом больше не существует. На его месте остались старые кострища и многочисленные следы жизнедеятельности кочевников. Этот народ не строит городов - они лишь временно останавливаются на приглянувшемся месте, чтобы потом вновь двинуться за своими бараньими стадами. Во время ночёвки остатки провианта - галеты, копчёная баранина и сахар были похищены. Рядовой Ривсон доложил, что в предрассветных потёмках он видел силует большого лохматого человека, который как-то странно ссутулившись бродил вокруг нашего лагеря. Тревоги он не поднял, посчитав его за кошмарное видение своего перенапряжённого и уставшего рассудка.

На этом месте полковник позволяет себе краткий экскурс в причины и последствия стрессовых ситуаций во время экстремальных событий. Приводит яркий пример о случае с майором пенджабского полка, который во время слоновьей охоты на тигров видел якобы гигантскую кобру с головой женщины. Интереснейшее повествование, которое вне всякого сомнения могло бы обогатить и продвинуть вперёд тогдашний уровень развития психиатрии, было прервано дальнейшими трагическими событиями:

Два наших проводника монгола весь полдень прeбывали в возбуждённом состоянии. По их мнению, на нас прогневался местный дух холмов и лесов. Другие участники экспедиции также пребывали не в лучшем расположении духа. Страшная жара и сухой пыльный ветер. Ривсон дважды стрелял без видимой причины. Он сильно потеет, озирается и переходит с членораздельной речи на странное подвывание. Я отобрал у него винтовку. После обеденного привала оба монгола исчесли. Вмести с ними пропала экспедиционная касса и запасы табака и чая.

Полковник стоически переносит неудачи и затевает подробную письменную инвентаризацию оставшегося оснащения экспедиции. В заключении он трезво оценивает сложившееся положение и принимает стратегически верное решение:

Сержант Паддингтон - наиболее надёжный и стойкий член экспедиции (семь лет бок о бок прослужили в Индии. Отличный стрелок.).  Ему я могу передать научные материалы и секретные документы экспедиции. Он отправлятся пройденным, известным маршрутом назад, до точки отправления похода. Ривсон недееспособен. Он в сопровждении Вудриджа направляется в Харбин (ближайший центр, откуда они могут телеграфировать о необходимости срочного подкрепления экспедиции). Оставшийся член экспедиции - полковник королевской гвардии, возглавлявший до начала похода второй калькуттский полк  Джонатан Мак Сноббс продолжает движение к намеченной цели.

 Не знаю как у Вас, но каждый раз, когда я читаю эти строчки, мои глаза застилает влага. Сколько героизма и самопожертвования скрывается за этими по-спартански лаконичными строками! В конце страницы полковник как бы для себя добавляет:

У меня мой карабин, дневник, компас, здравый рассудок и опыт. У нас более чем достаточно предпосылок, чтобы удачно завершить поход. Храни Бог королеву и её верных слуг…

Эти слова на десятилетия стали девизом второго калькуттского полка. И сейчас каждый новобранец шестой пехотной дивизии королевской армии, дислоцированной под Манчестером и ведущей свои традиции от того славного полка, коим командовал Мак Сноббс, должен начинать текст своей присяги имменно с этих слов. Знал ли об этом более века тому назад этот скромный, чуждый всякого тщеславия, солдат, когда он отправлялся в свой последний переход?

Духово Ложбище - место сакральное. Здесь растут непривычные для местой флоры раскидистые дубы. Нижние ветки увешаны разноцветными тряпицами - куски одежды паломников. Небольшая впадина окружённая высокими холмами. Здесь тенисто в самый знойный день. Здесь всегда тихо. Ветер приходит не порывами, а мягкими, осторожными завихрениями. Течёт ручей. Под деревьями - древние валуны и белые кости жертвенных животных, испокон веков забиваемых здесь в честь какого-либо из духов. Встречаются и человеческие останки. Некоторые на вид даже вовсе и не древние. Чуть поодали стоит чум шамана-хранителя. Здесь живёт избранный. От крыши чума тянется тонкая струйка белого дыма. Багор дома.
   
Шаман Багор - русский, бывший зек, рецедивист, авторитет и Вор в Законе по кличке Багор. В начале семидесятых что-то не поделил с администрации зоны под Иркутском и бежал.  Полгода огибал Байкал, познакомился с местной шаманской элитой и осел в конце концов в этом почётном монгольском месте. Многочисленные татуировки и харизматическое поведение нового шаманского лидера принесли ему заслуженную славу и уважение среди местного населения и пантеона духов. Он с успехом занялся привычным делом - разводил мелких демонов, крышевал и подлечивал население, собирал сходки духов, просил у кого надо и наказывал кого мог.

Я поднимаю полог чума и стараюсь вглядеться в его скудно освещённое нутро. Шаман сидит скрестив ноге в позе Блаженного Отсутствия Ощущения Телесности и делает вид, что не замечая меня, глядит сквозь моё тело куда-то вдаль. Затем он узнаёт меня и собирает мышцы лица в привычную багровскую физиономию.
- А это ты. Пришёл про Старое спросить?
Он достаёт из-под какой-то шкуры банку со свежезаваренным, крепким и дымящимся чифирём и двумя ловкими плесками совершенно равномерно распределяет жидкость по двум стаканам.
- У тебя остался карабин полковника? - я боюсь, что Багор сразу утянет в Разговор и перехожу непосредственно к делу.
Багор привычно не даёт однозначного ответа и долго, смакуя терпкий глоток чая, вглядывается в меня, не считав с моего лица ответа, капитулирует:
- Зачем?
- Надо.
- ?
- Посмотреть.
Он нехотя встаёт и отходит в дальний угол. Бесконечно звенит склянками и шуршит сухой травой. Когда я допиваю последний глоток чифиря, в руки ко мне попадает продолговатый предмет, обмотанный старой ветошью. Вот я чувствую холодную сталь и тепло благородного дерева. Инкрустация из слоновьей кости с правой стороны приклада поддаётся нажатию большого пальца, за ней открывается небольшая ниша, в ней - выдранная из дневника страница датированная одним из первых дней начала экспедиции.

Когда большинство из участников экспедиции страдало расстройством кишечника, меня мучила страшная мигрень. Странные мысли стучались в мой воспалённый мозг. Я вспоминал тушку тарбагана, подстреленного мною вчера, и мог поклясться, что видел, как из него вышел Дух. Нет, не в том смысле, - конечно, он умер как все живые твари, но из него вышел ОН. Странно подумать - мы ищем его в человеческом обличье, а он прыгает как тарбаган. Прыгал. А может он в каждом? Чушь. Однако индийцы, на пример, думают о подобных вещах иначе. Мне немного не по-себе. Надо двигаться дальше и гнать от себя. Чушь... 

- Эти англичане никогда не поймут Востока. - начинает Багор.
- Он - шотландец.
- Да всё одно, все кто родился западнее Екатеринбурга!
- Да, ну?
- Ах да, ну ты ж саратовский, тогда западнее Питербурга. Вот я с зоны двинул потому, что комендантом немца назначили - за полгода ни одного понятия не освоил и понимать природу человеческих отношений не хотел.  Всюду со своими предписаниями и распорядками. Такой-же долбоёб, что и твой Мак Дональдс.
- Мак Сноббс
- Недавно ко мне братва из Барнаула приезжала. За правду спросить. На джипах прям сюда...
Внизу страницы нахожу несколько строчек, которые я отношу к последнему дню экспедиции Мак Сноббса.

Как правы индусы, боящиеся причинить насилие живому! Какие мы кровожадные дикари по сравнению с ними! Вот я сейчас спрячу этот лист бумаги в потайной нише приклада карабина, а ствол вставлю себе в рот. Уверен, что стану Там тарбаганом. Увидите тарбагана - не стреляйте. Это -  Тарбаган Сноббса.

- Халоу-у! Ты ещё здесь? - Багор тревожиться отсутствием реакции на моём лице. - Слышь, а правда америкосы в Персию пошли?
 - В Ирак.
- Считай, что твой Мак Сноббс там.
- Тарбаган?
- Нет, в этот раз просто баран.
- Нужно гнать от себя. Чушь!