Удав

Сергей Николаевич проснулся в шесть утра, принял душ и долго царапал дряблые щёки старым “жиллетом”. Когда он закончил терзать своё лицо, настроение его, и без того не радужное, испортилось окончательно. Шкворчащая яичница из двух яиц и заветренных останков докторской колбасы не способствовала прояснению, и, проглотив напоследок стакан остывшего чаю, Сергей Николаевич облачился в свой ещё какие виды видавший костюм и в пресквернейшем настроении отправился на службу в свой институт. Конечно же, лифт не работал, пришлось спускаться с пятнадцатого этажа пешком. Он шел, убеждая себя, что это всё неспроста, что это кому-то нужно, чтобы он, хороший, в общем-то человек, немолодой уже, правда, в это солнечное утро спускался по лестнице пешком в отвратительном состоянии духа.
Самое же удивительное было в том, что он ни капли не заблуждался, и кое-кому это действительно было нужно, в чём инженер Сергей Николаевич Чистотелов и убедился менее, чем через минуту. На площадке между седьмым и шестым этажами, свернувшись спиралью, возлежал здоровенный удав, и голова его покачивалась на уровне головы обалдевшего инженера, в полуметре от него.
 - Чего это вы так на меня уставились, дражайший Сергей Николаевич? Вы никогда не видели удава?
- Н-н-ник-когда... - признался инженер.
- Тогда я охотно вас извиняю, тем более, что я и сам не успел толком с вами поздороваться, а так же представиться. Итак, доброе утро, почтеннейший Сергей Николаевич, позвольте представиться: Франциск Восемьдесят девятый, профессиональный .... удав. Вас я знаю, так что можете не тратить время на представление. Лучше пожелайте мне доброго утра, это, мне кажется, ещё не кому не вредило....
- Доброе утро... - механически, безжизненным голосом произнёс Сергей Николаевич, и Франциск тут же заметил эту механичность и безжизненность.
- Э-э, так не годится, друг мой. Да вы боитесь меня, я же вижу. Ай-ай, нехорошо. Я пока что не собираюсь вас есть. Скажу вам по секрету - только умоляю вас, никому ни слова! - я, на самом деле, очень голоден. Но с вами я хочу лишь поговорить, поговорить немного, ву компране? Не спрашивайте, с чего это вдруг с утра пораньше непьющему инженеру является на лестнице здоровая такая змеюка и вполне нормальным русским языком просит уделить немного времени для беседы. Объяснения последуют в процессе нашей беседы, в которой заинтересованы мы оба, уверяю вас. Посему предлагаю сразу перейти к делу. Вы со мной согласны?
- Да.
- Великолепно! Превосходно! Тогда начнем прямо вот сейчас. Да, кстати, вы можете присесть. Да, на ступеньку. Вот и газетка валяется... Разговор у меня совершенно личный. Я немного высокопарен, согласен, но это от волнения. У змей, знаете ли, нервы тоже есть. Не так много, как у вас, но все же... Дело в том, что я очень одинок. Так же, как и вы. И я просто подыхаю от того, что у меня нет никого, с кем можно было бы обсудить последний роман Марининой или хотя бы в шахматы поиграть вечерком...
Родился я сорок два года назад в Амазонии. Еще в младенческом виде был отловлен жадными до денег змееловами и продан в серпентарий Нью-Орлеана. Оттуда для каких-то научных экспериментов, смысл которых непостижим для меня и поныне, был переведен в Европу, в Бельгию. Десять лет назад был подарен московскому зоопарку в рамках программы поощрения перестройки, но в зоопарке было уже не менее трех моих соплеменников, и оттуда меня определили в живой уголок одной из средних школ. Да, той, что во дворе этого дома. Знали бы вы, Сергей Николаевич, каким адом были для меня эти десять лет! Я страшно голодал, потому что эти дети кормили меня редко и мало, так, чтобы совсем не загнулся. Они постоянно издевались надо мной, а я был настолько слаб, что, даже основательно рассердившись, не мог ничем им ответить. Они постоянно вытаскивали меня из неуютного и тесного террариума, бывшего моей тюрьмой, и носились со мной по всей школе. А иногда брали за хвост и долго-долго крутили над головой, изображая из себя «ковбойцев», как они выражались... Так что полет в космос мне теперь вполне по силам. Но самый ужас настал позавчера, когда по телевидению начали показывать бесконечный мультфильм, где главный злодей - гигантский удав. Они уже строили планы кровавой расправы надо мной, а я терял последние остатки мужества. Не выдержал, и, собрав остатки сил, удрал. Целый день я прятался во дворе. Каюсь, сожрал двух собак - очень уж голоден был. Да и сейчас еще мне далеко до сытости... Теперь о том, почему мы с вами можем объясняться на вашем родном языке. Это вовсе не значит, что все змеи могут говорить. Просто так получилось, что я от рождения получил паранормальные способности, причем очень сильные. Мне подвластны гипноз, ясновидение, чтение и передача мыслей на расстоянии, возможность угадывать выигрышные номера в лотереях (представляете, как мы с вами можем разбогатеть?), и, наконец, человеческая речь. Я свободно изъясняюсь по-испански, по-английски, по-французски и по-русски. Немножко знаю фламандский. И, лежа во дворе, вечером я просто методично считывал мысли всех жильцов этого дома. Крайне занимательно, должен вам сказать! Я мог бы стать профессором психологии, с таким-то глубинным проникновением в души  людей! И вот в один, как мне кажется, прекрасный момент, я добрался до вас. Я узнал, что вы всю свою жизнь такой же одинокий, как и я. Что вы любите детективы с лихо закрученным сюжетом и шахматы - я тоже большой любитель интеллектуальных загадок. Вот я и предлагаю: давайте дальше жить вместе, а? На жизнь себе я заработать смогу теми же лотереями. - Франциск явно начинал терять самообладание. - Сергей Николаевич, прошу вас, - заныл он, нежно обвивая инженера четырьмя кольцами, - будьте моим другом! Вы себе просто не представляете, каково это - быть никому на хрен не нужным старым удавом без перспективы вернуться на родину! Взгляните в мои глаза - это глаза честного пресмыкающегося. Я не обманываю вас, мне так плохо, так плохо...
Сергей Николаевич послушно посмотрел в глаза змеи и больше уже не мог отвести взгляд. Он с замиранием сердца чувствовал, как по всему телу растекается оцепенение, какое-то приятное, затягивающее, спокойное... Поэтому он даже не ощутил, как огромный удав его задушил и съел.
« Чертов  рефлекс! - думал Франциск, сворачиваясь поудобнее для послеобеденного сна. - только контакт установил, и тут - на тебе! Против природы не попрешь, все правильно, в полном соответствии с наукой. Ладно. Сейчас надо отдохнуть, а потом выползу наружу и займусь следующим домом. Здесь почему-то больше одиноких нет».