Лето

Тем летом все было как обычно, кончилась сессия и большая половина студентов разъехалась по домам, оставив в опустевших общажных коридорах следы былого веселья. Жизнь замерла, не слышно было диких попоек или мордобоя, редкие оставшиеся студенты подыскали себе на лето калым, изредка на ночь приводили баб, пользуясь пустующей жилплощадью. Окна стояли нараспашку, что не спасало от духоты, лени и апатии. Даже чемпионат мира, который концентрировал редких студентов у счастливых обладателей телевизоров, не мог разогнать витавшую по пустым коридорам скуку...

Но каждое лето есть момент, когда, лениво листая книжку, ты вдруг слышишь непривычно громкие и веселые звуки дружной попойки. Это абитура, зеленые девочки и мальчики, которые вдруг впервые вырвались из дому, вдохнули сладкий запах свободы и старались подольше задержать этот вдох. Это совсем юные лица, не отягощенные жизненным опытом и следами алкоголизма. Это пышущие здоровьем подростки, с полными сумками бабушкиного варенья, консервов и прочих ресурсов, все при деньгах и внезапно рухнувшей сверху самостоятельной жизни. Это сезон охоты. Следом за абитурой приходят охотники, они знают все тайные тропы в обход вахты, они знают как поймать ту или иную птицу, с волчьим блеском в глазах они начинают охоту…

Общага превращается в грибное место, на хорошую наживку клюют бабы и деньги. Районная гопота дружно делит сферы влияния и вытрясает из ребят купюры, которыми их щедро снабдили в дорогу родители. Оставшиеся без копейки студенты припадают к крану халявного пойла, обещая с мифической зарплаты проставиться по-крупному. Ловеласы, пользуясь отсутствием жизненного опыта, знакомят сговорчивых абитуриенток с первыми радостями секса. Я, конечно, отношусь ко второй категории, иногда, если повезет, то и к третьей. С первыми звуками гудежа мы с Борей – химиком с седьмого этажа, идем знакомиться с абитурой, гордо представляемся старшекурсниками престижных факультетов, и каждый уже считает своим долгом выпить со старшими друзьями и быть во всем похожими на них, то бишь на нас.
 
В тот вечер я наконец-то услышал долгожданные звуки, отложил надоевшую уже книжку про каких-то драконов, троллей и прочую ***тень, зашел за Борей, мы взяли гитару и пошли пожинать плоды своей общажной каторги. Опытным взглядом я обнаружил, что ****ельных барышень вполне достаточно и может нет-нет, да кой чего и обломится, и мы, выдав пару проверенных годами реплик, присоединились к веселью. После третьей я неожиданно захмелел и осмелел, рвал связки и струны, ловил восторженные взгляды вчерашних школьниц, так падких на гитарные звуки. Остановился на одной, маленькой такой, черноглазенькой, лихо опрокидывающей рюмахи, но ничуть не хмелеющей. Тут дело такое, нельзя двух зайцев сразу окучивать, выбери одного, а потом уж одно из двух, либо глубокое, с придыханием «да», либо короткое, категоричное «нет». Хотя, если честно, то и до этого не всегда доходит, потому как обычно, располагая к себе даму спиртным, я успеваю нажраться раньше и прийти в полную непригодность к чему бы то ни было. Боря уже плел свою паутину на ушах у какой-то миленькой, по всему виду отличницы, та лишь глупо хихикала, иногда хватая его при этом за руку. Когда освободилось место рядом с моей жертвой, я отложил гитару и осторожно подсел к ней:
- Ну что, мадмуазель, куда поступаем?
- На юридический, - ответила она и мило улыбнулась.
- Грех за это не выпить. Ни пуха, ни хера, то есть ни пера, конечно же!
Она снова улыбнулась, блеснув черными глазками, и выпила первой.

Неожиданно появился Саша – веселый, длинный парень. Он безошибочно определил, где пьет больше всего народу, постучал горлышком от бутылки, тут же распахнул дверь, сказал, что ему дико скучно и совершенно не с кем выпить. Абитура с радостью приняла дар и усадила гостя за стол, богатый домашними маринадами. Саша сыпал анекдотами и байками из студенческой жизни, был в центре внимания, сидевших с открытыми ртами школьников. Когда все уже изрядно набрались, он выбирал обделенного вниманием, подсаживался, затевал разговор, а потом выходил с ним покурить в коридор. Курить хотелось страшно, а сигарет, конечно же, не было, и я позвал его сам.
 
- А ты ведь не абитура, верно?
- Верно, сигареткой не выручишь?
Саша достал из пачки Marlboro Lights сигарету, вытащил из кармана бензиновую зажигалку, нажал на нее пальцем сверху так, чтобы крышка отскочила сама, чиркнул об рукав, протянул мне и сразу перешел к делу:
- Бахнуться не хочешь?
- Чего сделать? - говорю.
- …Ну врезаться, уколоться, есть очень хорошая вещь… бомба… совсем недорого.
- Э не, дружище, это ты адреса попутал, пойдем-ка лучше водки бабахнем.
- Да чего ты забуксовал, только для тебя могу скинуть с цены, точно говорю, не пожалеешь, ТАКОЕ (он сделал многозначительную паузу)… такое один раз в жизни стоит попробовать!
- Да можешь мне уши не трамбовать, у меня один хер вместо денег в карманах *** ночует, - я глубоко затянулся и выпустил вверх густую струю дыма.
- Ясно все с тобой, студент, но если что, ты подумай хорошо, вещь качественная, голландская, здесь такую *** найдешь…
- Базару нет, как бабла зарублю, так сразу и подумаю.
- Знаю я, что тебе нужно, студент, вот тебе презент от меня…
Он достал из кармана маленькую красно-белую капсулу, вложил мне в ладошку и  свернул мои пальцы в кулак, сопровождая действия словами:
- Витаминки вот попей, только не жадничай, по одной ешь, от хандры помогают.
- За подарок спасибо, но водочки пойдем все же бахнем, - сказал я, чувствуя, как капсула обжигает мне руку.

Я так и сидел со сжатым под столом кулаком, Саша налил себе и мне, выпил, встал и подсел к Боре, который на секунду отвлекся от своей отличницы. Толком не понимая, что делаю, я раскрутил под столом капсулу, извлек оттуда маленькую таблетку и незаметно бросил себе в стакан… За милых дам!.. Тут я вспомнил о коварных планах, повернулся к своей маленькой юристочке и моментально утонул в черном омуте ее глаз. Если присмотреться, там вдалеке мерцали звезды, вселенная лежала за этой чернотой. Яркие вспышки молний разрывали ее, а звезды затевали немыслимые хороводы, я погружался все глубже в дебри этой вселенной, в омут, у которого не было дна. Я улетал со световой скоростью вглубь этого космоса, открывавшего мне все новые и новые галактики, а звезды при этом растягивались в бесконечные линии … Так так так, а тут что у нас? Гляди-ка, ослик, сколько интересно стоит… Совсем не дорого, может взять? Нет, лучше сразу поглядеть все, что есть и выбрать кого-то одного, потому что на больше денег и не хватит. Верблюд конечно хорош, но уж больно потрепан. Верблюд однозначно отпадает, что там у нас дальше? Ой, пингвин! Может все-таки пингвина? Дорого конечно, но что поделать, королевский все-таки, не то что ослы какие-то драные или верблюд трепаный. Зайчики, белочки, лисички, нахер, опять плакать будут, а я этого не люблю. ВОТ ОН РОДИМЫЙ, НАШЕЛ! «Девушка, а сколько стоит трахнуть вашего бобра?… Нет нет, без минета, просто трахнуть?… То есть, когда он в хатку залезет можно начинать? Да, я понял, спасибо… АХ БЛЯТЬ ТВАРЬ ПОГАНАЯ, ТЯПНУЛА КРЫСА ВАША ****АЯ!!!»…

Тфу ты черт, какой только дряни не приснится с похмелюги, пойти умыться бы… Тут я обнаружил то, что лежу не на своих с зимы не стираных простынях, а на чистом, свежем белье в какой-то смешной цветочек. На столе лежала записка «Ты был так мил вчера. Завтрак на столе. Вернусь вечерком. Твоя Катя»… Катя… Надо же… Осознание вчерашнего так и не приходило, что же черт возьми произошло? Умывшись и отзавтракав домашними пирожками, я решил пойти за разъяснениями к Боре, может он какие подробности напомнит, потому как в моей башке случился беспросветный, как говорят американы, блэкаут.

Бори дома не оказалось, зато я встретил их со вчерашней отличницей бегущих вниз по лестнице, на этот раз обоих с глупыми улыбками. Пролить свет на вчерашнюю вакханалию не представлялось никакой возможности, и поэтому я поплелся домой. Лениво продремав весь день на сытый родительскими харчами желудок, долго вертел капсулу в руках, пока не обнаружил во рту горький вкус таблетки. Как она оказалась во рту, черт ее подери? Дрянь какая! Колесо с трудом катилось вниз по пересохшему горлу, пока его не настиг водопад из пластиковой бутылки, которая к счастью оказалась под рукой… Потолок поплыл, заворачиваясь в спираль вокруг тусклой безабажурной лампы, стены покосились, как карточный домик, воздвигаемый нетвердой детской рукой, желтое пятно закатного солнца в не очень прозрачном окне стало меркнуть, пока не погасло совсем… В дверь постучали, я трудом встал и открыл, на пороге стояла маленькая девочка с бельмами на глазах. Она вошла в комнату и начала что-то говорить, но я ничего не мог понять, ни единого слова. Откуда-то появились еще дети, у которых вообще не было глаз, они не разговаривали, лишь таращили на меня пустые глазницы и ухмылялись, подбираясь все ближе. Я сидел не шевелясь, пока один из них не схватил меня за босую ногу, я резко пнул его и тот ударился о стену, остальные перестали ухмыляться и поползли ко мне. Я резко вскочил с кровати и схватил огромный нож, спиженный в пекарне, резко рубанул самого ближнего, его голова отлетела в сторону, из пустых глазниц вытекли струйки крови. Дети отвлеклись от меня, подняли голову и стали по очереди пить кровь из глазниц. «НУ БЛЯ ПОЛУЧАЙТЕ КРОВОСОСЫ ***ВЫ!» Почувствовав неистовую силу, я начал размахивать ножом, пронзая насквозь одного за другим, кусочки детских тел летели в разные стороны, образуя на полу кровавое месево. Вдруг откуда-то сверху на меня прыгнула девочка с бельмами и вцепилась зубами мне в руку так, что я закричал…

От собственного крика я внезапно пришел в себя, в руке у меня был огромный хлебный нож, матрас, подушки и простыни были распороты, в руке зияла резаная рана, из которой не переставала литься кровь. Вокруг меня была красная каша из ваты, перьев и кусков простыней. Я чертыхнулся, взял один из кусков грязной простыни, перемотал себе руку и пошел в умывалку отмываться от кровавых пятен. После этого я отыскал знакомую дверь и осторожно постучал, Катя открыла мне в ночной рубашке, блеснула черными глазами, улыбнулась и тихо сказала: «Ну что же ты стоишь, заходи скорее»…

Она подошла к кровати, нежно обняла меня, а потом осторожно поцеловала в губы… После этой ночи с Катей как-то все само пришло в норму. Один день сменялся другим таким же, лишенным числа и недельного ориентира. Утром она делала мне свои первые, еще неумелые минеты и бежала в библиотеку. Чтобы поступить на юридический нужно очень хорошо сдать экзамены. А ночью опять пируэты безо всякой мыслимой контрацепции. Днем я обычно отсыпался или бесцельно бродил по коридорам, однажды увидел длинного Сашу, поднимающегося на седьмой этаж, но окрикивать его не стал. Борю выцепить никак не удавалось, с отличницей он не расставался ни днем, ни ночью и до меня им не было никакого дела. Я был занят только своими мыслями, которые прыгали, путались и никак не могли собраться хоть в какую-нибудь мало-мальскую систему. С Катей было, конечно, хорошо и удобно, ночью потрахал, утром скушал пирожок и весь день свободен, но вот поступит она сейчас, поселится в общаге и накрылась моя рас****яйская свобода медным тазом. Возьмет за яйца, посадит рядом на васильковые простынки и никуда больше не отпустит. Прощай, как говорится, молодость, прощайте попойки до коматоза и смазливые абитуриенточки, финита. Буду, как Боря, бегать за ней по лесенкам и лыбиться как мудак… Одолеваемый такими мыслями, я перетряхивал всю одежду, в надежде найти хоть какую-то мелочь, и тут из кармана брюк, заляпанных кровью, на пол упала маленькая красно-белая капсула…

Этой ночью она сказала, что ей нужно как следует выспаться, потому что завтра самый важный и сложный экзамен по гражданскому праву. Мы быстро и бесхитростно поеблись,  она сразу же отвернулась от меня к стенке на другой бок и тихонько засопела. Я дрых весь день и сон совсем не шел, не знаю сколько я смотрел в потолок, погруженный в свои мысли, час, а может быть два. Я нащупал на полу разбросанную одежду, достал из кармана капсулу и раскрутил ее… Потолок стал намного белее, кое-где появились цветные разводы, от лампы во все стороны побежала паутина трещин, спускаясь вниз по стенам… Толстый официант в нелепом белом берете вывел откуда-то из подсобки вереницу инвалидов и выстроил их в ряд перед моим столиком. Все они были совершенно разными, на любой вкус – старые и совсем молоденькие, европейской внешности и совсем кофейные, девушки и совсем наоборот. Похожи они были только в одном – в отсутствии конечностей, двух, а то и трех, с головы до ног, если таковые имелись, покрытые шрамами, у некоторых девушек отсутствовала грудь, одна, а то и обе. Я взял со стола меню в кровавом бархатном переплете и открыл первую страницу: Печеная ножка в печеночном соусе, созревший плод, фаршированный грудью матери, отбитые почки по-корейски… Мне было лень листать, и я спросил у толстомордого их фирменного блюда. Пока оно готовилось, я попивал из бокала свежую кровь иудейского младенца и озирался на жующих людей, у которых не было лиц. Голод требовательно затягивал трели в желудке от вида аппетитных лакомств – детская ручка с пухлыми пальчиками, покрытая хрустящей корочкой, маринованная вагина, украшенная зеленью в том месте, где должны быть волосы, шашлык из сердец. Наконец-то на большом блюде к моему столу поднесли мой заказ… Это была голова… МОЯ ГОЛОВА!…

Я вскочил с кровати, пытаясь отдышаться, захватив за один вздох как можно больше воздуха. Сон был настолько явным, что я запомнил все мельчайшие детали этого бреда. Она тоже проснулась, испугалась и спросила: «Что с тобой? Приснилось что-то?». «Да так, дрянь всякая, пить хочешь?». Взял стакан, пошел в сортир, придирчиво осмотрел свой изрядно натертый болт, на секунду представил его запеченным в тесте и аккуратно уложил на место. В красно-белой капсуле оставалось еще две маленьких беленьких таблетки, в умывалке я растолок обе и тщательно размешал их в стакане. Вернулся в комнату и протянул стакан Кате: «На вот, попей»…

Полночи Катю корежило, метало по кровати, лицо ее принимало совершенно нечеловеческие выражения, из горла раздавались то хрипы, то стоны, то вообще невесть что. Под утро она немного успокоилась, и тут же зазвонил будильник, радостно предвещавший последний и решающий экзамен по гражданскому праву. Катя открыла глаза, черные зрачки были подернуты молочной поволокой, сказала что, кажется, она заболела и, пошатываясь, начала сгребать со стола конспекты…


Экзамены закончились, Катя с треском провалила гражданское право и уехала домой, довольно холодно распрощавшись со мной, по коридорам опять поползла тоска, и я решил зайти к Боре. Мертвая тишина проникала сквозь стены, слышно было только, как несколькими этажами ниже хлопает окно. Я попинал дверь, вроде заперто, хотел было уйти, но вдруг услышал из-за двери голоса, Борин и женский:
- А это что у тебя там, не героин?
- О чем ты, какой героин, так успокоительное обычное.
- Ой, что-то я боюсь, если успокоительное, то зачем его варить?
- Просто рецепт такой, не бойся, сейчас тебе станет хорошо, и маленькому нашему станет в животике хорошо… и мне станет хорошо… пережми вот здесь руку…

Я пожалел, что задержался у двери, развернулся и побрел обратно, рассеянно вертя в руках пустую красно-белую капсулу…


(из архива www.fuckru.net)