Философский камень. Текст 10. Птолемей и современность

- Кто-нибудь, - обратился Философ к сидящим в зале, - предпринимал ли попытки поступить наоборот - объединить извечных врагов: Материю и Дух? Есть кто-нибудь?
- Есть, Ваша честь! - и к столу подошел сутулый старик в колпаке звездочета.
- Кто Вы?
- Птолемей.
- Говорите.
- Я создал идеальную теорию строения мироздания, в которой предложил пожать всем руки.
Священники сжимали мир до точки. В нем имело значение только одно - душа отдельного человека и больше ничего. И безграничный бог витал над нею. Для них та точка, та душа - центр сосредоточения всех и всего, центр Вселенной. Бог создавал Вселенную, как дом для человека.
Противники духовной религии - материалисты стали искать реальные краеугольные камни своего мироздания. Физические центры им нужны. Где их искать? Конечно во Вселенной! Глупые, они еще не понимали, насколько безуспешен этот путь, что центра во Вселенной нет. Что нет в ней той базы, от которой ясность обо всём придет.
И получился круг. Малая точка, уходящая в ноль, обозначенная душой, соединяется в храме с бесконечным богом и далее от него через материальную Вселенную возвращается к себе в человеке. Везде можно было бы назначить центр. Но самым сбалансированным местом была населенная душами земля.  Я утверждал и утверждаю: что геоцентрическая система - для нас, людей, самая устойчивая в своей нравственности. Все остальные способны только перевернуть наш хрупкий мир. На ней балансируют материя и дух.
Найдите другую точку балансирования и я с радостью к ней присоединюсь. Другая точка может быть. Если душами заполнена не только земля, но и другие планеты, тогда центром будет не конкретная планета, не Земля, а Планета - одна в своей абстракции - носитель жизни. Как есть один Электрон или Атом во Вселенной, одна Звезда, один Мужчина или одна Женщина. Один Разум. Одна Вселенная. И один Бог. Система функций у природы такова, что автоморфно преобразуется в любые виды. Назначь что хочешь единицей, - то и будет основанием, - всё остальное будет производным от неё. Пусть, например, единицей, центром будет Обобщенный Атом. Один на всю Вселенную. Как из этого центра будет выглядеть она? Суммарным наложением всего, что окружает каждый атом, мириадами разнообразных воздействий от сложенного пространства, как бы отражая его же, атома, природу. Хотите - поставьте в центр Обобщенную Звезду! Хотите - Обобщенную Галактику! А можно - Человека, как это делал Протагор. Но это ж - глупые затеи! Я же, повторяю, поставил в центр планету с разумом, материей и духом, Землю, потому что иной не знал. В ней соединились обе сферы жизни, физическая и метафизическая. Предложите обоснование любого другого центра!
Только при этом следует знать, что для нас нет объективного мира. Объективностью называется то, что вырисовывается в нашем сознании от того, что действует на нас, как условие существования и развития популяции. Тот мир, который мы считаем объективным, на самом деле существует постольку, поскольку мы есть. Мы с ним - два полюса относительно замкнутой системы. Один полюс изменяется в ответ на второй. Если мы куда-то исчезнем, преобразуемся, и он в ответ исчезнет и преобразуется. То есть гигантская Вселенная изоморфна, она каждому дается в осознании её по-разному. Не думайте, что там, где есть звезда для живого, там она есть и для мертвого. Мертвые не знают ни пространства ни границ. Объективность субъективна. Когда родится Разум, он вообще её увидит другой, такой, какая она есть на самом деле. Пока нам это не дано. Правда, и ему этого не будет дано, потому что она уже будет иной.
Тупое человечество всё носится в своем бездарном заблуждении среди частностей, порожденных примитивным ощущением. Мы все торопимся, как несозревший плод. Центр для зародыша - утроба матери. Но моё идеальное творение, как база идеологий и взаимных их увязок, оказалось никому не нужным.
Материалисты взяли верх. И носятся с перемещением вещей! И в космос просятся, как ножкой в чреве сучат!
Беда не только в них, вы посмотрите, как им помогла и даже больше - спровоцировала на это глупая религия! Она закрепила в мире точку, обозначенную душой человека. А между душой человека и Вселенским Духом  образовала гигантскую бездуховную бездну - реальную Вселенную. Я вижу в рвущемся вперед материализме неосознанное, но естественное стремление человечества пробиться через бездуховную материю, обозначенную так религией, к тому неведомому духу, который бог. Собой заполнить вакуум религии Вселенной.
И заблудилось в этой бездне без ориентиров. И вот плывем мы на одном весле, накренившись бортом. И прав Материалист - нам остается только перевернуться.
Нет разума. Или я его не понимаю. Невеждой до сих пор слыву.
Бандит лицом продемонстрировал пренебрежение:
- Послушайте, Астролог! Не всё отведено уму для понимания. Да что такое ум? Постоянный соединитель несоединимого, абсолютно противоположного. То же самое делает эротика, которая без всяких абстракций старается соединить прошлое и будущее, дух и тело. Ум без эротики не ум.
Эротика! Она сильней и глубже Птолемея. В его теории эротика видна.
Богиня самых первых чувств и жизни творит свои дела по законам и логике абсурда, ничего при этом не объясняя. Дочь бедности и богатства. Эрос у греков был одним из столпов мироздания. Эротика присутствует во всех мировых религиях. Она ведь старше ума на много миллионов лет, хотя всё в девочку рядится. Попам и материалистам не чужая. Она присутствует везде: и в природе, и в искусстве, и в простой работе. Вот кого бы нам послушать! Позвольте пригласить Вас, мисс Эротика!
В глубине зала забарабанили ритмы и под них, приплясывая, вышла в круг красотка и круто выгнула бедро.
- Ага! - догадался Идиот. - Она нам покажет союз точки и окружности!
- Всем привет! - очертила пальчиком в пространстве круг. - Как насчет эротической встречи под легкое вино? Разве гибкий ум далек от извращений? Да тут бокалов нет?
- Кто Вы? - испуганно спросил Председатель. - Птолемей, пожалуйста, идите.
- Проститутка, - представилась она Синклиту. - Жрица запредельной любви. А Птолемея мне оставь. Мы с ним родня. Без меня гениев не бывает. Что в гениях? Их ум? Ум, печальные мои, похож на презерватив. Его одевают только на опасную голову. В ком, как не во мне, найдет мыслитель сострадание? А кто, если не он, найдет мне оправдание? В гениях любовь проходит сквозь печаль.
- Разве Эротика - Проститутка? – спросил Поэт.
- В чистом виде - да, мой мальчик! Меня ведь покупают ценой опаснейших страстей и ими я живу. Я всех свожу с ума, вселившись в дам, а иногда - в мужчин. И все готовы платить любой монетой мне за то, чтоб только я была в их отношениях. Меня желают, глядя на подруг.
И томно пояснила.
- С эротикой оргазм крепчает. А с ним и дети крепче.
- Причем, простите, тут оргазм?
- Притом, что в нем начало и конец всего. В нем соединяется нереальное с реальным. Из него вышла Вселенная, в него и уйдет. Во Вселенной, как и в жизни человека, есть два противоположенных начала, женское и мужское, а между ними акт любви, считайте - половой, беременность, рождение и смерть. Как в целом, так и в частностях любых. В таком оргазме пребывает мир живой и неживой. И мертвые живут в оргазме.
- Объясните мне, как может быть продажная любовь? Нельзя ведь озарение продать! – Председатель всё это время смотрел куда-то в сторону и напряженно думал.
Красотка томно подошла к Философу и прижалась ухом к седой голове.
- Я не слышу, как бьется ум твой жалкий. А вот послушай мою грудь, послушай моё сердце!
И она прижала его упирающуюся голову к своей невероятной груди. Философ застонал. Но она прислонила палец к его губам, попросив так помолчать.
- Не зря женское сердце спрятано за атрибутами эротики. Понять его лишь озареньем можно, пройдя сквозь ауру эротики. Тысячи поколений пытаются его понять, доверившись магии плоти. Могучие силы сближают тела, ведя их к таинству любви. Вот там и бьется моё сердце, которое мой образ отражает. А образ требует вложений, иначе он завянет. Мужчина стонать будет, как древний Схимник, но будет платить, потому что в деньгах бастион женщины, в котором она обольщает мужчин.
И будет строить этот бастион, как бы это не унижало его. Это его откуп и жертва для демона зла рабского влечения.
Люди всегда платят за любовь своим унижением. Когда б они поняли, что с унижением цена их падает, тогда б увидели, что их цена в достоинстве.
- Вы не очень-то верьте ей, Ваша Честь! - закричал Материалист. - Деньги никого не унижают. Я деньгами выражаю любовь, обвораживаю женщин. Деньгами измеряется значимость мужчин. В деньгах мера их возможностей. Вот это женщины и ценят!
- По деньгам дурак видней! - засмеялась ведьма.
Поэт:
- А может, наоборот? При муже, построившем этот бастион, она высматривает новые жертвы для своих новых побед. Никого женщина не любит так, как себя. Она себя лелеет, балует, наряжает, разукрашивает. Она в себе души не чает. Она от природы лишена чувства любви к другому человеку. Её любовь - это любовь артиста к зрителю и ценителю её. Деньги ей нужны. Но только для оформления декораций своего представления.
Я уверен, что высшая ценность для женщины - это блаженство от осознания совершенства своей всей женской сути, полученного отражением от мужчины с чрезвычайным вкусом. И даже не признанием. Помните: "Чем меньше женщину мы любим"? Только болван может ей твердить одно и то же: "Люблю, люблю!" Потому что это ложь, потому что это ни о чем не говорит и потому что не этого она ждет.
Ложь оттого, что любовь женщины к себе и любовь мужчины к ней имеют совершенно различную природу и навсегда чужды. Женщина это знает. Ей известно, что мужская любовь зависит от степени полового голода, от неприкаянности в этом мире и нестабильна, её же любовь - от бога и вечная, как бог. Так человек любить не может.
Не этого она ждет и ищет. Ей нужен помощник в раскрытии её возможностей, таланта в очаровывании его же. Ей нужен в том восходящий процесс от примитива к совершенству. Вопрос "Скажи, чего ты хочешь?" не должен задавать мужчина, его задает женщина. Она исполняет роль.
Наступает конец любви, как только она увидит пустые глаза. Глаза пустого зрителя, не понявшего её, не поднимающего осторожно рамки требований в направлении её таланта, а только довольного ею. Ей важна требовательность, потому что она не осознает себя, лишенная критичности от природы. Мужчина раскрывает ей пространство для самовыражения, вводя её в него.
Молчавший Священник спросил Проститутку:
- Если прав Поэт, то почему Вам нравится за деньги отдаваться всем? Ведь большинство женщин не делают этого.
- Делают, отец, делают. Только не обязательно за деньги. Любой конкретный человек, мужчина или женщина - всего лишь слово из фразы. Фразы, которую прочтешь, перебирая всех, как четки. Каждый - фрагмент всецельного образа Мужчины или Женщины. А каждый хочет всё понять! Если нет ни одного, который заменил бы всех, почему ж не поискать желаемого по совокупности в разных? Особенно гнетет неудовлетворенность по страсти. А от её уровня зависит жизненный заряд. В семейных отношениях страсть затухает. Так как все ресурсы сожжены. Идут вдоль дороги одинокие люди. Я же вижу страсть, а с ними деньги постоянно. Того же желают и все женщины. Осталось только отречься от конкретного образа избранника. Многократные браки - подобие моего поведения. Нет не желающих измен. У одних они спрятаны в себе, другие это делают по жизни. А ревность, что ж? Ревность возвышает. Естественный процесс.
- А верность?
- К ней и обратитесь.
Тогда Священник обратился к Философу.
- Неужели разврат - естественная норма жизни?
Тот задумчиво ответил:
- Связь женщин с деньгами прочна. Она в их общей материальной основе. Женщины составляют фундамент жизни, как деньги экономику. В них есть всё, что свойственно материи, бренному телу и эмоциям. Границы, раздоры и эгоцентризм от них. В мужчинах дух покорителей женщин. Но как? Или через удовлетворение каприз или через подъем над ними. В развитии материальности нашего мира видно, что мы идем по первому пути. Нет настоящего мужского Духа для подъема. Некуда женщинам восходить, раз ступенек нет. Пошел разврат по плоскости. Раз не строится колонна, кирпичи разносятся. Приняв это нормой жизни, а как такое не принять, коль мужчины деградировали, мы исключили в принципе возможность взлета с площадки будней. Исключили перелет в далекое будущее. Так и будем топтаться на месте. С мужчинами деградировали и женщины. И снижают требовательность к ним. Так общий вектор пошел вниз. Нет уже прекраснодушных мужчин с достоинством и честью. Они теперь в деньгах и в кольцах, отобранных у женщин. Нет нежных, умных и царственных фрейлин. Есть женщина - герой.
Взаимодействие Материи и Духа потеряло точку опоры. Возможности от заполученной в истории свободы пошли не в прок. Мужчины сдались женщинам, не желающим их брать.
- Скажите, сударыня, - обратился он Проститутке, - Вы, неравнодушная к мужчинам, когда Вы их ненавидите?
- Когда они трусливы и глупы. А их в природе большинство. Не любовь, а ненависть управляет миром.
И она, взяв под руку звездочета, пошла с ним в зал и вскоре растворилась в мраке.
Поник головой Философ.
- Который раз природа с надеждой испытывает людей на порядочность, но каждый раз убеждается в бессмысленности своего предприятия.
Мне кажется, что в отношениях Материи с Духом затаилась невероятная глупость.
Чем живет человек? Что он, собственно, делает, когда не спит? Какие его побудительные мотивы? Они просты – разнузданный, безостановочный захват материальных средств жизни.
Ему хочется жить. И жить комфортно. А жить - это питаться, одеваться, иметь жилище, уют, быть застрахованным от несчастий, болезней, нежелательных вмешательств, свободно творить, развиваться, любить и быть любимым,  иметь детей, быть уважаемым и нужным.
Так он представляет себе основную задачу.
Вторая - добиваться этого в максимально возможных размерах по количеству и качеству. И как можно скорее. Пока не подкралась смерть.
И третья - добиваться этого при минимальных затратах сил и ума.
Ему хочется благополучия и счастья. Желательно, повторю, без затрат сил и ума. Получить их можно только из двух источников.
Первый - от природы, осваивая её. Производя пищу, выстраивая города, изготавливая средства труда и быта. То есть всё выкрасть из природных кладовых.
Второй - от тех, кто это делает. Путем изъятия наработанного или организации труда. А также путем оглупления их изобретением причудливых источников наслаждений. Культивируя к ним пристрастие.
Наслаждение, как побудительный к труду мотив, прочно вошло в обиход, существенно потеснив исконные мотивы, вытравив самоценность труда. Труд перестал быть нравственным действом, способным доставлять удовлетворение. Это очень важно.
Сфера работы, как область взаимодействия с природой, окрасилась в серые тона. Стала пристанищем неполноценных изгоев, не сумевших "выйти в люди".
Такими мы стали хозяйничать на нашей  планете.
Кто мы такие, если не разбойники в чужом храме? Какие принципы заложены в нашем сознании, если не считать за принципы жадность, инстинкты и эмоции? Да и что такое "наше сознание", если оно не беспорядочный клубок вздора и противоречий, амбиций и страстей? В чем эволюция человеческого общества, если учесть, что нравственность осталась неизменной с незапамятных времен, не считая обнаруженной деградации?
Вы знаете, как бы мы виделись глазами постороннего?
Наполненные животным страхом, так и не избавившиеся от него за тысячелетия эволюции. И даже наоборот - развившие его, как абсолютную необходимость.
Страх жизни и страх смерти.
Страх боли и страх отсутствия её.
Страх тюрьмы и страх свободы.
Страх дела и страх бездействия.
Страх одиночества и страх общества.
Страх парализует наш мозг, уводя его развитие в область лукавства, лжи и придурковатости.
Страх - это единственное, что мы по настоящему ценим, любим и культивируем. Как зачарованные, пытливо всматриваемся в сцены убийств, катастроф, злодейств. Мы обожаем драмы, свихнувшись от сладкой причастности к трагедии. Мы блаженны и спокойны, когда его наблюдаем в других. В страхе мы видим поруку порядка. Мы обожаем, когда кого-то наказывают.
Мы обожаем щекотящее ощущение страха, мы любим побеждать его. Мы блаженны только с ним.
Страх - фундамент государства и цемент общественных связей.
Бесстрашный человек опаснее любого существа и явления.
"Ты боишься смерти? Бога? Напасти? Несчастья?" - спрашивает один у другого. И только положительный ответ удовлетворит его. Это не просто вопрос. Это проверка лояльности. Или оценка духовного родства. Люди только тем отличаются друг от друга, что одни и те же пугала их пугают по-разному. В зависимости от близости к ним, воображения, жадности и полученных наказаний.
Мы только и созидаем такое общественное устройство, при котором бы культура страха успешно б развивалась. И поощрялась бы наслаждениями. Как эфемерным бегством от или, напротив, погружением в него.
Мы постоянно маскируем свои страхи неестественными демонстративными выходками, пародирующими смелость. Или уходим от них в себя.
Мы приходим в томление от слов великого мыслителя: Красота спасет мир. Но мы так и не осознали этих слов. Достоевский изумился бы от нашего томления. Кто объяснит, что речь шла о духовной красоте, красоте внутреннего мира? О видении нравственного, гармоничного слияния человека, общества, природы и мира. При бесконечном отступлении проблемы с "Я". И уж конечно без всякого блаженства. Другой красоты не существует. И вовсе не шла речь о чувственном восприятии приятности того, что нам нравится. Разве красота - производное от "нравится"? "Нравится" - не абсолютное понятие. Не вкладывал писатель в понятие красоты ни красоту природных пейзажей, ни красоту женщины, ни красоту изделий! Здесь нет красоты! Есть ощущение потребительских качеств. Той же природы, той же женщины. Красота Достоевского - это мука, это страдание, это бездонная мудрость. Красивое являет себя криком пронзительной боли. Или молчит, ничем себя не выдавая. Красивое обычно некрасиво.
Красота не навязывает себя, не торгует собой и не заискивает ни перед чем. Она в абсолютной высоте. Она - религия гармонии.
Абсолютное большинство деятелей публичного искусства оскорбляют её, извращая, обезображивая, оглупляя, сделав красивость доходным ремеслом. Утонченность, обрядив доступной красоткой, подсовывают, как проститутку за деньги, под низкопробный вкус. Искусство превратилось в способ ухода в бред иллюзий. А художник - в торгаша им.
Редкому художнику доступно видение истинной красоты. А ценителей её и того меньше.
Но солнце светит не для тех, кто в нем нуждается.
Мы развиваемся пока "вслепую". Не знаем и не желаем знать, по какому пути и куда ведет нас жизнь. Только смутно догадываемся, что ведет к апокалипсису, а пожить хочется весело, со значением. И почти все, считающие себя "нормальными" и свободными людьми, в этом видят смысл. Вопрос, а почему всё, что нам дано, - представлено именно этой данностью, а не в иной, и что вообще происходит, утопает в безмятежном: этого знать никому не дано. Мы обречены знать только то, что необходимо и достаточно.
А что есть наше сознание? Многие полагают, что это сплав логики, знаний, морали и культуры. Да так ли это?
Люди логикой не пользуются, подменив её интуицией, подсознательным чутьем. Да и как ею пользоваться, если её сформировали опыты и наблюдения в пространстве реальности, которое едва освещено свечой в полном мраке, искаженное, неполное, да к тому же - непрерывно меняющееся по неведомым правилам. Любые наши умозаключения, построенные на фактах, ложны. А когда мы ими пользуемся, то уподобляемся слепцу, рискнувшему ночью пройти сквозь зверинец. Логику рождает ощущение стены.
Однако, наш ум для нас - предмет гипертрофированной гордыни, мешающей нас увидеть в истинном свете. Мы все самые умные. И очень любимые. Но любим себя не только за ум, мы любим в основном за исключительность и единственную причастность к закону высшего смысла. Никак не желаем видеть, что наши наивные убеждения умостили дорогу к деградации. Маяком служит счастье.
Точные науки нас вводят в заблуждение. Тем большее, чем больше претендуют на непогрешимость. Да, мы видим результаты наук, которые могут засвидетельствовать успешность их методик и выводов. Однако, не следует этим обольщаться. Мы должны осознавать, что детище наук - это "всеразрушитель" в зародыше. Практика использования опыта прошлого для улучшения, точнее - уродования будущего, фатально недоступного нам для знания, и летящего к ведомой только ему цели с невероятным ускорением с немыслимыми трансформациями, грозит всем нам вылетом из той ниши устойчивости, к которой человечество приспособилось и опасно развлекается глупостями, что приведет к всеобщему коллапсу. Природа изобрела, используя нас, сдвоенный процесс, в лаборатории которого созидаются химеры. Они и есть не побочный, а главный продукт наук, который мы пока едва осознаем. Вирусы, психические перекосы, мутанты - вот их малый перечень. Приближается время, когда цель выйдет из поля нашего понимания её. И обернется против нас.
Наука зашла в тупик в материалистическом мировоззрении. Чем дальше она будет держаться за него, тем более продемонстрирует свою беспомощность. Её догмы, постулаты и законы становятся не только условными, но и опасными. Изучая свершившиеся события, она не может понять, почему они свершаются снова, и, не поняв этого, делает нас заложниками своих неполноценных выводов, навязывая свои рекомендации, последствия которых никто не может предвидеть. А предвидение могло бы подсказать, что человечество так движется по кругу к самоуничтожению.
Для осознания своей нарастающей опасности наука должна понять, что любое повторение несет развитие принципиально нового направления природной Сути. Только в качествах и размерах, не воспринимаемых никакими приборами. Потому что приборы делаются тогда, когда они для этой цели уже непригодны. Голова "зверя", на "хвосте" которого сидим мы, вне досягаемости наших возможностей не только по управлению ею, но и по представлению, что она такое, где и куда она несется. И по представлению, на чем мы, собственно, сидим. Мы не знаем даже, на каком свете находимся.
Но мы не отказываемся от удовольствия делать новые открытия, лицемерно объявляя их дорогой к будущему счастью, когда мы все знаем, что никакое открытие не сделало человечество более счастливым, чем было прежде, а наоборот, сделало рабами и заложниками прогресса, ставшего жить по своим, а не по нашим, законам. И основной из этих законов - истребление сопротивляющихся свободолюбцев и организация таких взаимоотношений между людьми, при которых за металл или за нефть они станут убивать друг друга. Техника из помощника превратилась в хозяина, видоизменив своего недавнего родителя до состояния нежного специальноориентированного идиота, получающего за отупение своё и верное служение всевозможные удовольствия. Здесь следует сделать обобщение. Под техникой надо понимать все достижения разума человека в области повышения уровня жизни. Вопрос о том, а был ли у человечества иной путь развития, правомерен и на него следует ответить отрицательно. Нет, не было, потому что, если бы он был, он был бы использован. Природа ведет нас по самому оптимальному пути, вне зависимости от того, что мы думаем по этому поводу. Куда? Мы не знаем. Однако с развитием разума, мы всё более вмешиваемся в предначертанный замысел. Не понимая ни его, ни роли разума. И путь, выбираемый нами, - всегда самый отвратительный.
Мы живем тем, что разрушаем всё, что создано природой. Даже когда что-то создаем. Да и создаём для этой же цели. Это условие нашего существования.
Разрушаем природные кладовые ископаемых и ресурсов, истребляем животный и растительный мир, загрязняем моря, озера, реки, разрушаем почву, травим атмосферу, сводим с ума ноосферу. Находим и уничтожаем всё, что может поддержать нашу жизнь. Мы - раковая опухоль земного шара. Мы будем жить, изменяя формы нашей жизни, подгоняя их под выживание в бульоне обломков и отходов, пока хоть что-то найдется не разрушенное. Начиная от структур и форм, перейдя к молекулярным соединениям, и кончая строением атома и всего мироздания.
Агонизирующая Земля бессильно сражается со свалившемся неведомо откуда наваждением, но с цепкостью заполученного штамма ей не справиться. Она обречена. Что, если он взращен в некой лаборатории Вселенной, где учтены все возможности такого нежного организма, как Земля?
Далее этот вирус может только перекинуться на другие планеты. Если и они ему будут посильны, он уничтожит и их. Остается только ждать, когда величественная Вселенная выйдет из оцепенения, и уничтожит нас до этого. Болезненная ясность конкретности нашего бытия мне подсказывает о близости сжимающегося круга обреченности.
Философ замолчал, и в зале воцарилась гнетущая тишина.
Мне подумалось, что мы сами и люди нам симпатичны или нет в зависимости от того, какие правила навязал нам кукольный театр сегодняшнего дня. Мы самодостаточны в этом театре, только приняв их условности, как абсолютную ценность и истину. В отрыве от него ничего не можем понять, не имеем опоры и, будучи, лишенные правил мировоззрения, без них мгновенно теряемся.
Философ о чем-то подумал и, неподвижно глядя на свечу, заключил:
- Мы чего-то не понимаем. Не может бред торжествовать. И ничего не поймем, пока не выберемся из плоскости наших рассуждений. Мы замкнули круг отношений материализма и идеализма. И ничего не вынесли из него. Нам следует подняться над ним. Понять, как появились они, эти два непримиримых воина? Почему они появились? Для чего? Что же их свело воедино? Мы подошли к своему пределу. Всё.
Нависла безысходность.