Good times это когда так рано, что мы даже не краснеем от стыда

Вот… опять пришло нежное утро. Осторожно, чтобы не хрустнуть обломанными ветками, оно выбирается из под одеяла леса и встаёт свежими девичьими ногами в туманные тапочки реки… Сейчас оно ласково начнёт тормошить наши железные принципы, чтобы не разозлить их… пока мы пережёвываем тосты под биржевые сводки первых новостей, пока Тату мелькают подростковыми трусиками перед полуприкрытыми глазами курящих натощак первую сигарету Будд, пока устанавливается мораль этого нового дня, девочка-утро увлажнит пыль городских дорог и привычно раскинет ноги… высморкавшись в пальцы на пороге гаража, мы щелчками герметичных дверей укажем богам их место за пределами кожаных салонов и, без предварительных ласк и прелюдий, въедем тупыми мордами «Линкольнов» в её свежее лоно… а она… она даже и не дёргается - кроткая и покорная… мы верим – раз мы в Ней, то это любовь. До её гроба.

Первый кофе-тайм… мы кончаем в неё полными пепельницами, промокшими салфетками от гамбургеров и выбрасываем её в пригороде на рельсах. Девочка-утро теряется среди шлюх, высаженных дальнобойщиками… Она приводит себя в порядок для завтрашнего рандеву, сидя подле кровной своей сестры – сосновой шпалы, и они молчат до глубокой ночи. Загорелая от мазута спина сестры уже давно не плачет янтарём смолы… через её грудь лежит глубокая трещина, а на дне её запуганным зверьком жмётся сладкое хвойное сердечко… пассажирские вагоны одаривают её макияжем из выплюнутых в туалетах зубных паст, утирают её сухие глаза изгаженными салфетками; бесконечные товарные составы грубо бросают её под свои немытые животы-цистерны и она, тяжело дыша, без стонов очередной раз убеждает сама себя, что «в такие времена, как наши, нет места ненаучной любви»…
"The Song Remains The Same"
И слава Богу. Я никуда не пойду кроме туалета. НЕ ХОЧУ.


18.03.03.