Бриз

       Когда старый моря к с изуродованным левым плечом будет рассказывать после трех пинт старого ямайского рома историю о том, как его корабль в шторм пытался добраться до родного берега и попался на призрачный свет маяка, оказавшимся убийцей, разбился о скалы, о том, как флибустьеры грабят торговые судна и не берут пленных, о развороченном своем плече, но никто не слушает старика, мирно бормочущего себе в бороду старые сказки. В тусклом свете таверны, наполненной дымом кубинского табака и ругань матросов, сошедших на короткий срок на берег. Молодые, сильные, красивые матросы пьют густой эль и обнимают за талию жриц продажной любви, у которых блестят глаза при виде золотой монеты, а в остальное время глаза заполнены мутью нищеты и порока.
На несколько минут картинка исчезает, и перед глазами сквозь туман проглядывает стол, на котором в гордом одиночестве стоит пустая бутылка из-под водки «Кремлевская», рядом пустая хрустальная рюмка.
Большие серые глаза совсем молодого юнги обводят взглядом таверну, удивление полученное после первого в жизни глотка рома перерастает в счастье. Порядочно напившись, он выходит из таверны, утренний бриз пытается его освежить.
Тошнота юнги сливается с собственной головной болью. Долго, долго стоять под холодным душем. Следующая ночь пройдет без сна, и воскресные сумерки незаметно превратятся в рассветную прохладу понедельника, черновики исписаны словами.
Полные паруса ветра, дельфины, плывущие рядом с кораблем, счастье юнги, понявшим за ночь радость вина и любовь женщины.
Понедельник, галстук специально подобранный под цвет глаз, выбритое до синевы лицо.
Море, солнце, чайки, улетающие за горизонт.