Метро-3

Пусть же будет вам легко, отец и мать,
Жить, как все, и ничего не понимать.
Все равно я вас люблю сильнее всех,
Даже если вы забыли этот грех.

       Метро – самое страшное изобретение тех, кого именуют людьми. За те несколько раз, что меня пытались перевести к ним, к людям, у меня не могло сложиться другого впечатления. У меня было уже три шанса появиться там, но все три раза с людьми случалось что-то, что не позволяло мне остаться. Я уже не могу каждый раз появляться там с одной и той же целью – мне это все надоело. Опять-таки, я в этом мало понимаю, но говорю откровенно: я больше не могу! Конечно, и трех раз мало, чтобы так считать, но у нас тоже есть чувство гордости. А у меня его больше, чем у остальных. И мне почти Разрешили больше не появляться там.
       Каждый раз чувствовать, что люди не хотят принять тебя, не хотят твоего появления, – это удручает. Даже нас – удручает! Здесь все такие, как я, что должны первый раз появиться среди людей. С каждой минутой кто-нибудь уходить, но в замен приходят четверо. Каждый знает свое Назначе-ние. Я его тоже знаю, но люди не стремятся, чтобы это мое Назначение было выполнено.
       Иногда мне кажется, что меня вообще зря Создали, что мне не суждено появиться среди людей – но, ведь, зачем-то я знаю свое Назначение в их мире.
       Это ужасно печально – когда ты не можешь появиться там, где тебя, казалось бы, ждут. Здесь мало таких, как я – нереализованных. Конечно, нас так называют весьма условно и только те, кто точно знают, что уйдут От-сюда и больше не вернутся. Все, кто подобен мне, считают, что моя история – самая ужасная среди всех них. Они терпели гораздо дольше меня, некоторые терпели веками. Но я не буду больше терпеть.
       Первые два раза люди, к которым меня Посылали, просто-напросто погибали. Один из-за болезни шагнул под колеса поезда метро, вторую убила взры-вом тоже в вагоне поезда метро. Но третий раз решил все раз и навсегда. Я больше не появлюсь среди людей, и пусть они жалеют об этом! В третий раз мою судьбу тоже решило это ужасное метро. Самое страшное, что мне уже уготовили место в той жизни!
       Меня Отослали к людям, среди которых мне Велели появиться. Они понравились мне. Они были так молоды. Мне надо было везде появляться рядом с ними, видеть, что они делают, чем занимаются, – чтобы понять, что они будут требовать от меня. Они очень часто были вместе. Почти всегда, за исключением дня. Они учились, но учились в разных заведениях. Она – заканчивала какую-то школу в городе Москве, а он был на третьем курсе какого-то московского университета. Мне нравилось в этом университете: там все было очень красиво, а сам он был высокий, из коричневого камня, испещренный черными квадратами окон.
       Они очень редко называли друг друга по имени, а мне так хотелось знать их! Но вечером, когда он пригласил ее к себе, два самых моих заветных желаний сбылись: они привязали меня к своему миру, а мне стали известны их имена. Она называла его Димой, а он звал ее Аней. Радость переполняла меня, мне казалось, что, наконец, мне удастся появиться среди людей, но через месяц что-то стало беспокоить ее, и Аня пошла к какому-то врачу.
       Врач, как мне показалось, должен был обрадовать ее, но когда она узнала новость, ее лицо побледнело, и она лишилась чувств. Дома она позвонила Диме и сообщила, что сказал ей врач. Дима попросил ее приехать, и она села в метро. Тогда мне хотелось думать, что Дима сможет успокоить ее и сказать, что это замечательно. Но и он не оказался рад. Но здесь изменилось мнение Ани. Дима сказал ей что-то, какое-то мудреное слово, которого я не знаю, и Аня стала кричать, что ни за что не сделает этого. И снова радость захлестнула меня водоворотом переполняющих чувств. Осталось совсем не много, и я посмотрю на этот мир другими глазами. Я увижу все его прелести, смогу досконально изучить его. А когда наступит нужный момент, я сделаю что-то фундаментальное, что перевернет всю историю людей!
       Но Аня и Дима поругались. Он даже ударил ее. Он настаивал на том мудреном слове, а Аня заявляла, что не ему решать. В конце концов она расплакалась, заявила, что не желает его знать, и убежала. Но на снова села в метро. Это проклятое метро!
       К стенам вагона метро были приклеены какие-то рекламные буклеты. Да, у меня была возможность постичь различные словосочетания мира людей. Аня вытирала глаза от слез и невидящим взглядом изучала эти рекламки. Но что-то она все же заметила. На черном листе был нарисован малень-кий человечек и написано то мудреное слово, на котором настаивал Дима.
       Аня вышла на следующей же остановке и пересела на другой поезд. она снова приехала в больницу, не в ту, где была до этого. Здесь странно пахло, было очень светло и все ходили в ярких белых халатах и тапочках. Женщина в уголке, над которым висела надпись «Регистратура» сказала Ане, куда можно пройти, назвала цену и добавила, что оплата у врача. На что Аня ей сказала несколько цифр, которые женщина записала, а потом даже приветливо улыбнулась и попросила проходящего мимо врача, который был не старше Димы, проводить Аню в кабинет номер двенадцать. Мне надо было идти за ней, но, когда дверь кабинете номер двенадцать закрылась, меня туда не Пустили. Мне не Давали понять, почему мне туда нельзя, почему меня Оставили стоять в коридоре перед дверью не в силах пошевельнуться.
       А в следующее мгновение меня уже окружали мои старые знакомые. Было очень много новеньких, но ошибиться было нельзя: меня Вернули. Что же произошло? Мне не Дано было этого понять; мне не Давали это понять. Но все шло так хорошо! Что же помешало?
       Это мне Дали понять только много времени спустя, когда мною было решено больше не возвращаться в этот мир людей. Она убила меня; не хотела моего появления, как не хотел и Дима.

       Теперь я буду обитать Здесь до Конца Света. Не знаю, что случиться после него, но до тех пор я никогда больше не появлюсь среди людей. Хоть скоро я и забуду все, что произошло со мной три раза, что меня Пытались оста-вить у людей. Таковы наши свойства. Мы вскоре забываем неудачи, но больше и не пытаемся. Такими нас Создали.
       Куда нам, душам первой жизни, изменить то, что было создано Богом? Но мне так хотелось родиться в тот последний, третий раз! А она прервала мою жизнь среди людей. Мне даже не было ясно, кем мне суждено родиться: тем, кто создает новую жизнь, или той, кто оберегает ее?