Осень

      Красно-белая река автомобильных огней плавно перекатывалась через холмы, обозначая в темноте все изгибы шоссе. Тысячи одиноких мужчин и женщин ехали навстречу друг другу, даже не вглядываясь в проносящиеся мимо лица. Что заставляло их покидать свои дома и колесить по белу свету, оставлять своих друзей, родных и близких. Менялись времена и  правители,  повозки и корабли, а они все торопились куда-то, боясь не успеть или пропустить...

Замелькали яркие огни и дорожные знаки, предупреждая о сужении дороги.   «Вот так бы кто-нибудь предупреждал  о поворотах судьбы...» - подумал он сбавляя скорость. Приятно было осознавать, что кто-то невидимый заботился о нем и делал все, чтобы поездка была спокойной и безопасной. Дороги в Германии трудно с чем-то сравнить, ими можно только наслаждаться – чистые и  гладкие как девичья грудь, они манят и завораживают, переливаясь в ночи разноцветными огнями. Хочется еще и еще мчаться по ним, рассекая тьму светом фар.  В такие часы хорошо думается о чем-то значительном и потаенном. Как будто, оторвавшись от толпы и сворачивая на повороте,  убеждаешься, что никто не сможет подслушать твои мысли. Наверное по-этому  ему так нравились  эти частые командировки за рубеж,  когда, миновав границу, можно  ехать по всей Европе, сутками не отпуская руль.  Именно по-этому он никогда не брал с собой в дорогу напарников – чтобы не делить ни с кем этого упоительного чувства: когда двигатель ровно подпевает  настроению и мысли уносятся в далекие уголки сознания, где память хранит самое дорогое. Он часто подшучивал над собой, что он -  «автоголик». Не только потому, что любил хорошие машины и ухоженные дороги, а потому, что его восхищал великий труд, создавший эту красоту. Он так глубоко чувствовал их, что за долгие годы работы ни разу не был в аварии, а в дороге часто беседовал с ними, доверяя все тайны.

Еще пацаном он понял, что вся жизнь будет связана с машинами. Мать трудно растила его одна и на выходной отправляла из города к бабке в деревню. Всегда в спешке они добегали до автостанции и мать передавала его из рук в руки на попечение знакомых односельчан, приезжавших торговать на рынке и возвращавшихся вечером домой. Тогда еще не было двух выходных и суббота бала коротким рабочим днем.  Шумная компания, в основном состоящая из женщин, рассаживалась по привычным местам, и мать, махнув платком, оставляла его в «самостоятельном» мире.  Он всегда устраивался на первом сидении, и, ухватившись обеими руками за никелированный поручень,  смотрел вперед на набегавшую дорогу.  Обычно водителем был фронтовик дядя Сережа – молчаливый и рукастый мужик, который мог с закрытыми глазами разобрать и собрать их автобус. Что-то там сделать, и натужно ревущий на подъемах мотор  безропотно ему повиновался и ни разу не подводил.  А когда он закрывал входную дверь  ручкой с  длинной штангой,  гомон утихали, и начиналась путешествие.  Они выбирались из узких улиц на простор загородного шоссе и, повинуясь уверенным движениям дяди Сережи, парили над суетой. Через час автобус сворачивал к колодцу на десяти минутную остановку. Кто-то выходил покурить или размяться, а они с дядей Сережей шли «поить коня».  Самодельное ведро из куска старой  автомобильной камеры заполняли холодной ключевой водой и переливали в радиатор.  Уверенность в том, что это и есть горючее, на котором работает двигатель надолго  сроднило в его воображении  старенький разбитый автобус с живым существом.

Потом было много разных  машин и моторов, гладких и теплых, приятно вибрирующих под рукой,  пахнущих тем удивительным запахом детства, вобравшим в себя запахи старенького автобуса, потертой кожаной куртки дяди Сережи, свежескошенного сена, огромных корзин с яблоками и вишней, исчезавших в недрах рынка.  В том далеком детстве остались и его первый рейс и первая «Победа»  полностью собранная своими руками.  Наверное, и к людям он относился как к машинам – надежным и верным друзьям, которые до последнего удара своего железного сердца будут преданы и отзывчивы.  Нельзя  сказать, что первые обиды от  общения со сверстниками озлобили его.  Он и раньше-то был необщителен, а после неудач с людьми еще больше  времени стал проводить с машинами.  Это был его мир -  полный мужества, сильных характеров и  благородства. Дважды он был влюблен, но более  общительные друзья опережали все его робкие попытки.

Однажды коллеги решили устроить его судьбу и женили на томящейся в девках сотруднице.  Но ни любви, ни  детей у них так и не было.  Расставшись друзьями, они больше не встречались.  Как-то  судьба столкнула его с бывшим одноклассником, искавшим верного человека для специальных поручений.  Отсутствие семейных проблем и  тяга к путешествиям позволили не только исколесить все дороги Европы, но и сделать их сотоварищами. Он с какой-то жадностью  брался за все предложения, что казалось бежит или ищет  кого-то. И это случилось однажды.

Возможность частых поездок по Европе так понравилась ему, что автобаны надолго стали родным домом, а модели известных авто концернов – близкими друзьями.  Он много читал о них, заочно влюбляясь  в эти совершенные творения человека.  Элегантные топ модели автомира так пленяли его воображение, что заметив припаркованную красавицу, он непременно останавливался и рассматривал ее вблизи. Однажды в Италии, он увидел новейшую модель, только что покорившую престижный автосалон. Удержаться было невозможно. Он несколько раз обошел ее, не решаясь прикоснуться, и остановился, разглядывая потрясающий салон.

Наверное его любопытство привлекло внимание хозяйки, и из-за столика маленького кафе у фонтана уверенной походкой к небу приблизилась не менее элегантная молодая женщина.  Увидев его восторженный взгляд, она звонко рассмеялась, покачивая головой.  Потом открыла дверцу машины, жестом приглашая сесть. Размахивая руками и отнекиваясь, он отпрянул назад совершенно смутившись.  Как в далеком послевоенном детстве, часто голодные подростки заходя в гости, подолгу отказывались от угощений, уверяя, что совсем не хотят есть.  Так и в тот раз, он ругал себя  за такую несдержанность и желание приблизиться к чему-то божественному.  Но, наверное в его глазах был такой  детский восторг, что хозяйка машины,  понимающе улыбаясь, начала что-то быстро говорить, показывая то на приборную доску, то – на детали салона.  Улавливая только знакомые термины в потоке иностранной речи, он успокоился и начал прислушиваться к ее словам.  Такого благодарного слушателя у дамы наверное еще не было и, открыв капот,  она продолжила рассказ.  Зачарованный этим великолепием, он осмелился прикоснуться к двигателю.  Наклоняясь и заглядывая, он осматривал все детали, отмечая новые решения известных технических проблем.  Потом он вдруг поймал себя на том, что хозяйка давно умолкла и с интересом наблюдает за ним. Он смущенно улыбнулся, показывая жестом на узел, который заинтересовал его. Это была новинка.  Она сразу оценила это и в продолжение безмолвной беседы показала на следующую деталь. Он был просто поражен тем  как она быстро понимала его мысль и переключалась дальше.  Так шаг за шагом они заглянули во все уголки машины,  отодвигая, поднимая и отворачивая что-то.

Кто знает сколько прошло времени, но когда они остановились, он вдруг понял, что откуда-то знает эту удивительную женщину.  Ему были знакомы эти жесты, этот голос, эти глубокие нежные глаза.  Он не боялся заглянуть в них, как будто встретил давнего друга детства и всматривается в глаза, пытаясь понять не стерло ли время что-то дорогое, что когда-то так роднило их души.  Он уловил ее запах, он знал его - это был запах его детства. К своему удивлению он почувствовал, что держит ее за руку и это так естественно, что она  не сопротивляется, а отвечает ему тем же. Голова закружилась, сердце застучало, мысли запрыгали по каким-то жизненным событиям, приведшим его сюда.  Получалось, что он просто долго-долго шел к этому фонтану в другом городе, в другой стране. И он давно знал, что придет сюда, что встретит здесь ее. Да, это была –она.  Та, которую он так любил, которую искал и ждал.  С жадностью он опять начал вглядываться в ее черты – это  действительно была она.   Милые, до боли родные черты ее лица были так близко от него. Он вглядывался в них, убеждаясь, что она.  Какая-то волна нежности родилась в груди и начала заполнять все его существо, Он все смотрел в  удивительные глаза, растворяясь и утопая в них. Господи, как долго я искал тебя, прозвучало у него внутри.  Нужно было сказать ей это.  Он быстро набрал полную грудь воздуха, как будто собирался долго и громко кричать кому-то на другом берегу бушующей реки что-то очень важное и, остановился, понимая, что не знает как это сделать.

Вдруг зазвонил сотовый телефон. Как-то зло и настойчиво он возвращал их к реальности, больно отдаваясь в сердце.  Виновато улыбаясь, она отстранилась, включила телефон и быстро заговорила на непонятном языке. От неожиданности он никак не мог прийти в себя, молча стоял, не опуская руку, только что державшую ее ладонь.  Он начал осознавать что что-то  происходит,  что-то  убийственно неправильное. Какой-то озноб пробежал по спине и холод начал забираться в сердце. После того как телефонный разговор закончился сознание еле теплилось в его неживом теле.  Жестами показывая что ей срочно нужно уезжать,  она с какой-то  мольбой взглянула на него и, сев в машину, рванула с места.  Еще не веря в случившееся, он растерянно смотрел вслед удалявшейся машине, сверкнувшей на прощанье солнечным зайчиком.
Он очнулся от оцепенения, сидя за столиком маленького кафе.

  Зубы стучали о край стакана с холодной водой и чья-то заботливая рука похлопывала его по спине.  Не вставая со стула он просидел  до позднего вечера,  уговаривая себя, что так в жизни не бывает. Надежда еще теплилась в дальнем уголке души, но чей-то чужой голос бубнил обратное.  Все было против – и логика, и жизненный опыт, и окружающая действительность.   Кто я и кто она, уговаривал он себя.  Боги живут на Олимпе.
Было далеко за полночь, когда официант начал назойливо убираться вокруг него. Бросив последний взгляд в ту сторону, откуда сверкнул солнечный зайчик, он резко поднялся и быстро зашагал в своей машине, чтобы не передумать.  Как робот, автоматическими движениями он управлял машиной, стараясь как можно быстрее уехать из города.  Привычный гул двигателя и ночное шоссе не вернули его в нормальное состояние.  Пустота в душе и ледяной холод в сердце не проходили. 

Он постарался отвлечься быстрой ездой, громкой музыкой, стучал в такт  рукой о руль, но боль не отпускала. Это помогало бороться только со сном.  Не осознавая куда едет, он наугад выбирал дорогу, не сверяясь с картой.  Наверное он бежал от самого себя, от мыслей, что давали какую-то надежду.  С первыми лучами восходящего солнца он пересек границу Италии, оставляя там что-то самое дорогое в жизни.  Возможно, он испугался и не поверил судьбе,  так неожиданно подарившей ему  солнечный зайчик надежды.

Осень в этом году выдалась удивительно сухой и теплой. Деревья с неохотой расставались с последней листвой, а ветер трепал их, как будто перелистывая чужие дневники, и, прочитав что-то важное, вырывал и уносил безвозвратно.  Какой-то настойчивый звук заставил его вернуться из глубоких  раздумий.   В нагрудном кармане рубашки звонил чужой телефон. Он притормозил и, включив,  прислушался. Это был ее голос.