Смерть адмирала

Смерть адмирала.

Н.О. Эссену. (флотоводцу и однофамильцу)

Адмирал умирал. В груди с каждым вздохом кипело и клокотало, не фигурально, а на самом деле. Воспаление легких, пневмония, недозалеченная еще с предыдущей войны. Теперь он чувствовал, что уже все. С этой жесткой койки в каюте он уже не встанет.
Адмирал был еще не стар, ему не было шестидесяти. За свою жизнь он по-разному представлял себе собственную смерть. Он не хотел одного - умереть на берегу. Поэтому он отказался съезжать в госпиталь. Он понимал, что не вернется оттуда. Поэтому и ответил флаг-офицеру:
- Командующий сдохнет на своем флагмане.
И надиктовал приказ по поводу своей смерти. Офицер едва не упал в обморок, записывая это.
С тех пор он лежал на койке почти неделю. Он думал о том, что многое еще не сделал, что флот без него утопят карьеристы подхалимы, что сдать командование некому. Поэтому он не просился в отставку и даже не назвал в приказе заместителя.
иногда в полутьме ему мерещилась ненавистная рожа министра. Тогда адмирал, всегда следивший за чистотой языка, ругался хуже последнего боцмана.
Адмиралу никогда не было все равно. Даже теперь, практически лежа в могиле, он диктовал флаг-офицерам планы боевых операций и приказы по флоту. Говорил он уже с трудом, и им приходилось напрягать уши, чтобы понять, что говорит командующий.
Броненосец, на котором он умирал, был одного типа с тем, которым он командовал в прошлую войну и который геройски погиб (точнее, вместе с которым едва не погиб он сам). Поэтому иногда  ему казалось, что вокруг опасность, и вот-вот начнется бой. Он силился встать и выйти на мостик, но вспоминал, что прошло десять лет, война совсем другая, а от тех времен остались только ордена и этот старый броненосец.
Иногда ему казалось. что он зря прожил свою жизнь, что лучше бы он погиб в том бою, а не воевал потом с казнокрадами и проходимцами, не устанавливал дисциплину среди матросов. Но он гнал эти мысли от себя.
Однажды он спросил дежурного флаг офицера:
- Лейтенант, у вас есть револьвер?
Лейтенант зачем-то встал и ответил:
- Никак нет, ваше превосходительство!
- А зря, - сказал адмирал, - вы не дали мне застрелиться. Я объявляю вам выговор.
Больше ему застрелиться не хотелось. он не чувствовал себя виноватым, а по его понятиям, стреляются лишь затем, чтобы избежать позора.
Дни тянулись как недели. Адмирал хрипел в ответ на указания министра, флаг-офицеры дежурили.
Но однажды, когда адмирал почти уснул, перед дверью каюты послышалась перепалка. Вполголоса переругивались один из флаг-офицеров и врач.
- Не тревожьте его, - говорил врач, - он и так при смерти.
- Но это очень важно, поймите, - отвечал ему офицер.
Наконец, врач уступил и офицер вошел.
- Ваше превосходительство, - начал он, - вражеская эскадра прорывается через заграждения. Два эсминца вступили в бой и погибли.
- Имена, - прохрипел адмирал, не поворачивая головы.
- "Жуткий" и "Жгучий".
- "Жгучий"... Это ему я обязан тем, что я сейчас здесь.
Адмирал действительно простудился на мостике "Жгучего".
- Пишите приказ, лейтенант, - голос адмирала был едва слышен, - эскадру - в море по последнему плану. Командует старший в чине. Министру не сообщать.... Остальное, надеюсь, вы знаете.
Адмирал отвернулся к стене, затем повернулся на спину вытянулсяи затих. В каюту вошел врач, посмотрел на адмирала, потрогал лоб и пульс.
- Он умер, - сказал он офицеру, - да, адмирал умер.
- Никому не сообщайте до выхода в море. И вообще, вы арестованы на сутки. Прошу меня простить, иначе эскадра потеряет всякий дух.
Эскадра вышла в море и победила. Враг был отброшен, потери были огромны. В их числе был и броненосец с телом адмирала. Его мечта сбылась - на суше его могилы нет до сих пор, есть только скромный памятник, сооруженный на средства офицеров на том месте, у которого последний раз пришвартовывался броненосец. Ствол старой башенной пушки, врытый в землю казенником вниз, к нему приварен шлюпочный якорь и привинчена табличка с кратким текстом. теперь там уже не швартуются военные корабли, но памятник остался.

3.8.2000