Записки о детстве Ти-Суун Tally

ЗАПИСКИ О ДЕТСТВЕ ТИ-СУУН
(Обрывок папируса)


Данные записки содержат крайне ценный материал о Ти-Суун, неизвестный не только широкому читателю, но даже крупным ученым – исследователям ее жизни. К сожалению, папирус сильно пострадал от пожара на перевозившем его корабле и последовавшего погружения в воду, так что большую его часть невозможно прочесть. На сегодняшний день восстановлены пятнадцать записок; еще девять находятся на стадии реставрации.

ИМЯ
Когда Ти-Суун была маленькой, она не знала, как ее зовут. Знала только, что обязательно через черточку. И, возможно, с удвоенной гласной. Но в гласной она не была так уверена.
Ти-Суун несколько раз спрашивала у тети, но та сказала только, что да, через черточку. А про гласную ничего не сказала. Хотела, чтобы Ти-Суун сама поняла. Так что Ти-Суун к тете даже не приставала особо, потому что бесполезно. И ей тоже хотелось самой догадаться.
Только самой не вышло. На следующий день, когда Ти-Суун купалась в реке, к ней подплыла нахальная сардина. Пристально посмотрела девочке в глаза и шлепнула хвостом сначала ей по носу, потом по воде. Получилось примерно так – «типсууууп». Ну и естественно Ти-Суун услышала, как ее зовут.
А дома ее все очень хвалили, что догадалась. И было очень обидно говорить, что это рыба подсказала. Поэтому Ти-Суун сначала съела банку сардин, потом еще копченой салаки и только тогда рассказала. Но ее все равно хвалили. Говорили, что в «типсууууп» не каждый разберет «Ти-Суун».

ВРЕМЯ И ПРОСТРАНСТВО
Родители Ти-Суун жили в обратную сторону. Так случайно получилось, и никто пока не мог разобраться, почему. Ти-Суун виделась с ними только один раз, когда рождалась. А потом она стала жить в будущее, родители – в прошлое, а в прошлом ее еще не было.
У Ти-Суун были четыре тети и бабушка. Тети жили довольно далеко друг от друга, в усадьбах и пока Ти-Суун не отправилась в странствия, она жила у тёть по очереди, по три месяца у каждой. Время от времени в гости приезжала бабушка.
Усадьбы были разноцветные, большие и многолюдные, но стояли в стороне от городов. Кроме жителей самих усадеб вокруг почти никого не было.
Пока Ти-Суун не начала учиться, она не понимала, каким образом им с тетями и бабушкой удается так быстро попадать из усадьбы в усадьбу. Тёти просто собирали вещи, одевали на племянницу плащ с капюшоном и шли по тропинке к лесу, мимо мельницы. Минут десять шли по лесу, а потом оказывались на опушке, откуда уже было видно другую усадьбу.
А если идти без тёти, без плаща и без вещей, по этой тропинке и вокруг нее, можно было бродить весь день, и даже заблудиться, но найти какую-то другую усадьбу, кроме той, где живешь сейчас, было абсолютно невозможно.
Позднее Ти-Суун, конечно, узнала про искривление пространства, и про такие расстояния, длина которых зависит от направления идущего, и что есть очень много мест, дорога в которые занимает значительно больше времени, чем обратно. Тогда она даже научилась сама ходить из усадьбы в усадьбу.

ПТИЦЫ
Один раз Ти-Суун решила жить на дереве и быть птицей.
Она залезла на рябину и стала растить перья. Периодически взмахивала руками, чтобы проверить, не превратились ли они в крылья. Сначала всё шло неплохо, только с едой было тяжело – червяков Ти-Суун боялась, а зерна тетя принесла ей только один раз, а потом велела слезать. Кроме того, сами по себе зерна оказались не сытными.
К вечеру Ти-Суун поняла, что влипла. Она не могла слезть с дерева, потому что уже рассказала всем и каждому, какой замечательной птицей станет, и как быстро научится летать, и как красочно будет переливаться ее оперение. А холодало, и есть хотелось, и жизнь становилась все более безрадостной, сложной и ветреной.
Ти-Суун решила, что посидит еще часик, потом тихонько прокрадется в свою комнату, а завтра все забудут, что она собиралась быть птицей.
Этот часик дался тяжелее всего. Ти-Суун отсидела ногу, замерзла, за шиворот упал паук. Ти-Суун так завизжала, что из дома выглянула тетя и спросила:
- Ну как, полетишь ужинать?
Ти-Суун разозлилась и сказала, что вообще не вернется. Теперь все стало совсем плохо. Ти-Суун даже всплакнула.
В этот момент к ней прилетела трясогузка и начала дразниться. Ти-Суун сначала кидалась кусочками коры, но потом не выдержала и спросила, не знает ли уважаемая трясогузка, как можно превратиться в птичку?
Трясогузка помолчала, потом сказала:
- Ну я могу научить тебя, но ты сможешь превращаться, только когда это будет очень нужно.
- Мне очень нужно! – закричала Ти-Суун, - я отсидела ногу, хочу есть и пауки падают!
- Нет, - заявила трясогузка, - только если по-настоящему нужно. Ну по-настоящему, неужели непонятно?
- А прямо сейчас нельзя?
- Ну ладно, прямо сейчас тоже можно. Для тренировки.
И трясогузка научила Ти-Суун превращаться в иволгу. Ти-Суун поблагодарила и полетела к тете, ужинать.

РЫБЫ
Ти-Суун очень любила дергать рыбу за хвост. Но она плохо плавала, так что рыбы всегда удирали, а сардины даже шлепали ее хвостом по ушам.

МОРОСЬ
Во всех четырех усадьбах, где жила Ти-Суун, не было детей, они только изредка приезжали погостить. Поэтому ей приходилось играть с тетей, взрослыми гостями или слугами. Естественно, что у слуг было много дел, да и тетя часто была занята. А к гостям вообще не полагалось приставать.
После уроков Ти-Суун часто было скучно. Тогда тётя научила ее делать дожди. Ти-Суун уходила к реке, или в поле и тренировалась. Сначала у нее получались либо хиленькие дождики, либо сразу ураганы. Несколько раз тете даже пришлось вытаскивать Ти-Суун из реки. Но за три месяца Ти-Суун научилась контролировать дожди, и даже окрашивала их в разные цвета, меняла температуру, заставляла капли зависать в воздухе, поворачиваться и блестеть. Дома она рисовала себя в длинных водяных платьях и подписывала – «Заклинательница дождя».
Как-то раз зимой в темно-красной усадьбе Ти-Суун поссорилась с тетей и, чтобы успокоиться, решила устроить небольшой дождь. Но не учла холод, и у нее получилось то, что в прогнозах называют ледяным дождем или замерзающей моросью. Из-за этого Ти-Суун еще больше расстроилась.
А тут еще замерзающая морось ожила, вырвалась и обрушилась прямо на заклинательницу. Ти-Суун повернулась и бросилась бежать, а морось, подхихикивая, летала вокруг. Потом она оставила Ти-Суун в покое и отправилась в другие страны.
Ти-Суун встретилась с ней снова только спустя несколько лет.

МЕДВЕДЬ
Еще до того, как Ти-Суун научилась искривлять пространство, она попыталась найти короткую дорогу из усадьбы в усадьбу. Как и с тетей, она пробежала мимо мельницы, а потом вошла в лес. Гуляла по лесу, но так и не смогла выйти на опушку, откуда видно другую усадьбу.
Ближе к вечеру Ти-Суун вспомнила, что она умеет превращаться в иволгу, так что может взлететь над лесом и посмотреть, как добраться до дому. Но у нее ничего не вышло. Трясогузка предупреждала, что получится только если будет очень нужно.
- Наверно, если на меня нападет медведь, - подумала Ти-Суун, - будет очень нужно. Иначе он меня съест.
И она пошла искать медведя.
Ти-Суун шла через полянки, забредала в чащи, заглядывала в овраги, но медведя нигде не было. Дело в том, что в сумерках ее закружил леший, и Ти-Суун все время ходила по одним и тем же местам. Наконец она очень устала, присмотрела елку поютнее, натаскала под нее мха и легла спать.
Рано-рано утром Ти-Суун встала и снова начала искать медведя. Ей хотелось домой и было очень страшно, что она никогда никого не найдет, больше не увидит ни теть, ни бабушку, а так и будет жить в лесу под елкой или в дупле и станет лесной отшельницей. На этом месте Ти-Суун не выдержала и разревелась. Вообще-то она была мужественная и смелая, но очень не хотела становиться отшельницей.
От слез она не видела, куда идет, и скоро врезалась во что-то. Это был медведь.
- Ну, - сказал он, - чего надо?
Ти-Суун очень растерялась. Раньше она никогда не думала, что медведи разговаривают, к тому же по-человечески. Она совсем забыла, что ей надо превращаться в иволгу и улепетывать.
- Ты что думаешь, - продолжал медведь, - у меня других дел нет, кроме как на тебя нападать?
Ти-Суун заплакала еще горше.
- Ну ладно, - медведь перестал сердиться, - ты вот что, девка, ты иди вон по той тропинке. Там сломанная береза будет, от нее направо поворачивай. И через овраг. Там уже прямо вашу мельницу видать. Давай, давай, катись.
И медведь заревел.
Ти-Суун даже не поблагодарила, сразу бросилась бежать по тропинке. И действительно, через полчаса уже была дома.
В мандариново-рыжей усадьбе никто ночью не спал, все очень волновались. Поэтому когда Ти-Суун наконец пришла, ее даже не ругали, только радовались.
На следующий день приехала бабушка и все-таки немножко поругала Ти-Суун – не за то, что заблудилась, а за то, что не сказала, куда идет. А потом еще объяснила про медведя – оказывается, у всех медведей есть один день в году, когда они могут разговаривать и вообще ведут себя как люди. Но этот медвежий день был не вчера, просто тетя Ти-Суун поменяла дни местами, и передвинула его на вчера. А если бы Ти-Суун так просто встретилась с медведем, ей бы не поздоровилось.

УЛЫБКИ
Чаще всего гости приезжали в виноградно-зеленую усадьбу, хотя во все другие тоже довольно часто. Иногда приезжали тетины друзья с очень ученым мальчиком. Мальчику было примерно столько же лет, сколько и Ти-Суун, но он знал гораздо больше и к тому же носил очки. Он был настолько умный, что даже не умел играть в прятки. И вообще играл только в полезные игры – в города, или в шашки, или в слова, или в шахматы.
Он всегда чему-нибудь учил Ти-Суун и остальных тоже, даже тетю. Один раз сказал, что Ти-Суун неправильно улыбается.
- Понимаешь, – сказал, – улыбки бывают разные. А у тебя все одинаковые.
- Как это одинаковые, – возмутилась Ти-Суун, – у меня разные! – и начала улыбаться пятьюдесятью способами.
- Да нет, - сказал умный мальчик, - ты их употребляешь одинаково. Вот я читал, что улыбки можно употреблять для разговора – ну там ты меня видишь и радуешься, и хочешь мне об этом сказать, но не говоришь, а улыбаешься. Как будто говоришь, ясно?
- Ну, - сказала Ти-Суун.
- А ты всегда просто улыбаешься, а не для разговора. Ну просто радуешься, а сказать этим ничего не хочешь.
- Ну и что, - сказала Ти-Суун, - а я зато с медведем разговаривала.
И ушла. Села на качели и стала думать, действительно ли она как-то неправильно улыбается. Вообще-то ей раньше казалось, что правильно, но мальчик был уж очень умный. Так что она на всякий случай перестала улыбаться.
Вечером приехали еще гости и после ужина все долго сидели на террасе и беседовали. Рассказывали очень много смешных вещей, и Ти-Суун было очень сложно. Во-первых, она все время забывала, что не надо улыбаться. А во-вторых, даже когда помнила, смеяться, не улыбаясь, как-то странно. Надо сразу пошире открывать рот, и в смехе не делать никаких остановок. Ти-Суун очень от этого устала.
На следующий день она пошла к тете, рассказала про разные улыбки и спросила:
- Ничего, что я неправильно улыбаюсь?
Тетя сказала, что так вполне сойдет, даже неплохо. И Ти-Суун успокоилась.

СЛЕЗЫ
Ти-Суун очень любила поплакать. Причем необязательно над чем-то грустным или трагическим. Когда она была в подходящем настроении, хватало любого повода.
Ти-Суун могла плакать из-за сказок, которые хорошо кончались, из-за заката солнца и даже из-за двух червяков, мирно поедающих листик. А уж если в такой день кто-то говорил с Ти-Суун чуть-чуть повышенным тоном, слезы лились водопадиками.
Ти-Суун и рада была бы перестать плакать по пустякам, но никак не получалось. Несмотря на то, что она очень старалась.

ДРАКОНЫ
Зимой в сливочно-кремовой усадьбе Ти-Суун простудилась. Поднялась температура, распухли лимфатические узлы, Ти-Суун лежала в кровати и старательно болела. Пила чай с лимоном, чай с шиповником, чай с вареньем, чай с мятой и читала книжки.
Сначала книжку про драконов. Драконы жили в пересекающемся мире, то есть как будто в нескольких мирах сразу. Убить их было почти невозможно, от старости они тоже не умирали, а размножались не так чтобы очень редко. К счастью, их растянутый мир был устроен так, что там помещались все. Если драконы – вполне реальные существа, то «властители драконов» – легенда. Драконы никому не подчиняются и всегда сами по себе.
После этой Ти-Суун читала фантастическую книжку, очень страшную, про силы тьмы.
Она заснула, и в голове все перемешалось, ей приснились злые драконы, сжигающие всё, летящие в сливочно-кремовую усадьбу, и нет спасения.
Ти-Суун выбежала в коридор и начала убеждать тетю, что пора уходить, иначе будет поздно, что прилетят драконы… Тетя смогла успокоить ее только минут через десять.
На следующее утро над усадьбой действительно пролетели драконы, необычно много. Они покружили и улетели по своим делам.

ДЫРКА В ЗАБОРЕ
В ограде виноградно-зелёной усадьбы была дырка. Ти-Суун часто лазила через неё, когда торопилась домой. Почему-то тётя не хотела чинить изгородь в этом месте. Ти-Суун как-то спросила почему, и тётя ответила, что это крайне нужная и полезная дырка.
Ти-Суун удивилась, потому что обычно тётя не считала вещи вроде дырок в заборе нужными и полезными, но не стала спорить – ей-то эта дырка действительно пригождалась.
Как-то в виноградно-зелёной усадьбе ждали гостей. Вечером, когда они должны были приехать, тётя и все остальные пошли их встречать не к воротам, а к этой дырке в ограде.
Ти-Суун не понимала, что происходит. Вообще-то, она ни у кого не спрашивала, но ей казалось, что лазить в дырку не очень прилично. Тем более, что среди гостей был один довольно важный господин, каждый раз сватавшийся к тёте.
Ровно в семь вечера послышался шум шагов и голоса, и из дырки один за другим начали вылезать гости – важный господин, две подружки Ти-Суун, их мама, двоюродный брат Ти-Суун (поэт и путешественник) и его друг. При этом все вели себя как будто это так и положено. Правда, когда они начали вылезать, Ти-Суун заметила, что с другой стороны изгороди никого нет. И догадалась, что дырка не простая, а действительно весьма полезная.
За ужином друг брата объяснил Ти-Суун, как дырка работает. Оказывается, совсем в другой стране есть коттедж с похожей оградой, тоже проломленной в одном месте. И если четко представить себе виноградно-зелёную усадьбу, то через этот пролом, как раз и можно сюда попасть. Тётины знакомые часто этим пользуются.
Только ни брат Ти-Суун, ни его друг не сказали, как выглядит этот коттедж, хотя она очень просила. Они, правда, предложили сказать в обмен на обещание, что она туда не полезет, но это было совсем не честно, потому что зачем тогда Ти-Суун представлять себе его внешний вид?

ПОЮЩИЕ ДЕРЕВЬЯ
В саду тёмно-красной усадьбы росли поющие деревья. У них была собственная рощица.
Когда Ти-Суун была совсем маленькая, она часто играла в этой рощице, а деревья пели ей старые баллады. Они никогда не разговаривали, только пели, и очень сердились, если их перебивать. После каждой песни Ти-Суун долго хлопала, а то деревья не стали бы петь в следующий раз.
Ти-Суун так и не смогла понять, откуда раздаются древесные голоса. Тетя говорила, что поют живущие в деревьях дриады, брат Ти-Суун – что деревья устроены как люди, только вместо рта у них дупла, ими они и поют, а друг тети – что деревья так ловко шелестят листьями и скрипят корой, что получаются слова.
Но когда Ти-Суун в следующий раз приехала в тёмно-красную усадьбу, деревья постарели, стали сварливые и пели только неприличные частушки, в которых Ти-Суун не понимала половину слов. Тётя сказала, что от старости у поющих деревьев испортился характер.
Вскоре деревья вообще перестали петь, а только ругались. Обитатели усадьбы называли их теперь «ворчащие деревья» и старались держаться от рощицы подальше. Каждого, кто ненароком заходил туда, деревья бранили, выдумывая длинные, подробные ругательства.
А потом деревья уснули, и рощица совсем замолчала. Только в безветренную погоду можно было расслышать тихонькое похрапывание.
Тётя Ти-Суун отрезала от каждого дерева по черенку и высадила новую рощицу. Первый год мелкие деревца только хныкали, ссорились и капризничали, пока не научились петь.
Тогда в тёмно-красной усадьбе снова появились поющие деревья. Но им понадобилось еще несколько лет, чтобы спеться и разучить все песни из репертуара старой рощицы.

СЛИВКА
Недалеко от мандариново-рыжей усадьбы текла речка. Полное речкино имя было Слива, но Ти-Суун называла ее Сливкой. Эта Сливка была очень загадочная речка. Там были места без дна, скалистые островки с пещерами и гротами, разные течения – не меньше пяти штук – и водовороты. Летом в лунные ночи на Сливке было весело, на скалах сидели русалки и наяды и сплетничали, даже воздух гудел. Рядом высовывались кокетливые водяные, строили глазки, играли на губных гармошках. На берег часто приходили тетя и все гости.
Ти-Суун дружила с русалками. Они научили ее плавать, а особенно – нырять.
Климат вокруг мандариново-рыжей усадьбы был довольно мягкий, и Сливка замерзала совсем ненадолго. Но еще за три-четыре месяца до этого все русалки исчезали, даже если было не холодно, вода темнела, течения убыстрялись и заострялись, водовороты казались зловещими. В такие периоды Ти-Суун нельзя было ходить к реке одной. А весной, как только теплело, появлялись русалки, начинали болтать и смеяться, и все снова становилось радостно и весело.
Поведение Сливки в прохладные месяцы не давало Ти-Суун покоя. Поэтому, как только в мандариново-рыжую усадьбу приехали подруга Ти-Суун и ее брат, они все втроем отправились исследовать Сливку. Ти-Суун бы и раньше исследовала, сама, но немного побаивалась.
Подругу Ти-Суун звали Лин, а ее брата – Ри.
Они слабо представляли себе, как надо исследовать реку. Нырять было холодновато, и можно было порезаться о какое-нибудь течение, или попасть в водоворот.
Поэтому ребята взяли лодку и поплыли к одной из скал на середине реки, надеясь, что там все прояснится.
И там действительно все прояснилось. Вода у самой скалы была почти черная, но прозрачная. Ти-Суун, Ри и Лин вгляделись в нее и увидели жителей моря.
Известно, что жители моря ненавидят жителей суши. Они живут в городах на огромной глубине и всплывают крайне редко, только зимой. Тогда они грабят небольшие островные поселения, а жителей утаскивают в море. Но для остальных они не очень опасны, потому что боятся отходить далеко от воды.
Наверно, под землей Сливка соединялась с морем, и когда ее течения убыстрялись, морские жители, как по дороге, входили по ним в Сливку.
Ти-Суун, Лин и Ри перепугались и поплыли назад, но тут морские жители тоже заметили их. Главный Морской взмахнул дубинкой, сделанной из прочнейших сортов водорослей, и сразу несколько всадников понеслись к ребятам.
Лин завизжала и уронила весло, и все могло кончиться не очень хорошо, но метрах в двух под лодкой морские всадники вдруг остановились, как будто во что-то врезавшись. Они корчили гримасы, махали перепончатыми кулаками, но почему-то не могли всплыть чуть-чуть выше.
Оправившись от испуга, ребята осторожно выловили весло, догребли до берега и бежали до самого дома. Только там, на кухне с блинчиками, они наконец смогли перевести дух и обсудить случившееся. Было непонятно, угрожает опасность мандариново-рыжей усадьбе, или нет.
Ри говорил, что морские жители не могут выбраться из реки, так что ничего страшного. И тетя наверняка про них знает, поэтому и не разрешает ходить к реке. Так что нечего об этом рассказывать, туда же запрещено ходить. Но Лин закричала:
- А может сейчас и не могут, но они же жутко хитрые и наверняка что-нибудь придумают. Надо сказать, хотя бы кому-нибудь, посоветоваться.
Тогда Ти-Суун решила, что надо пока все рассказать Флоре, кухарке. И если что, уже тогда идти к тете. А если ничего страшного, то Флора вряд ли станет ябедничать.
- Конечно, тетя про все знает, - сказала Флора, - а опасности пока нету, если только в речку не упасть.
- Ты расскажи нам все толком, - попросила Лин, - а то все всё знают, а нам не говорят.
- Ага, ага, - сказал Ри, - нам поэтому приходится всюду самим лезть.
- Тут дело вот в чем, - рассказала Флора, - в нескольких местах Сливка соединяется с морем, впадает туда как раз неподалеку одного из подводных городов. И несколько месяцев в году Сливкины течения поворачиваются таким образом, что морские жители могут приплыть в реку. Вообще-то, они не любят пресную воду, но каждый раз надеются ограбить усадьбу.
- Но они не ограбят? – обеспокоено спросила Ти-Суун.
- Много лет назад твои родители вместе с твоими тетями установили самое острое Сливкино течение так, что сквозь него нельзя проплыть снизу. Так что опасности пока нету. И чтоб больше туда не соваться, а то все тете расскажу…

ОТШЕЛЬНИК
Иногда Ти-Суун казалось, что жизнь течет слишком спокойно и размерено. Было страшно, что она состарится прежде, чем случится что-то необычное, начнутся приключения. Такое ощущение возникало довольно редко, потому что вообще-то событий было больше чем достаточно, но когда возникало, даже тётя не могла успокоить Ти-Суун.
В такие дни Ти-Суун гуляла, стараясь уйти как можно дальше от дома.
Однажды утром она вышла из мандариново-рыжей усадьбы, чтобы исследовать самую высокую гору из находящихся поблизости.
Гора была как будто создана для лазанья, не очень крутая, со множеством пещер и площадок специально для отдыха. Вершина горы пряталась в облаках, казалось, что там всегда приклеен кусочек тумана.
Ти-Суун удачно добралась до облака. Гора ей очень нравилась. Попадались полянки, сплошь заросшие земляникой, и дикий виноград, и небольшие ёлки. Но в тумане начались неприятности.
Было почти ничего не видно, и Ти-Суун двигалась на ощупь. Ёлки выросли и стали колоться, под ногами тоже лежали какие-то колючки, все предметы выныривали неожиданно и норовили стукнуть по лбу. Туман был влажный и липкий.
Может быть, Ти-Суун повернула бы назад, но облако быстро кончилось. Посветлело, и Ти-Суун увидела, что она стоит у подножия другой горы, рядом течет ручей, а вокруг, до самого горизонта, простираются земляничные поля. За спиной у Ти-Суун неподвижно висел клочок тумана, видимо, там и был спуск вниз.
Ти-Суун села в землянику, чтобы отогреться и высохнуть, и огляделась. Она была удивлена, но не очень, потому что слышала, что на вершинах гор часто оказывается совсем не то, чего ждешь.
Она решила обойти вторую гору и наткнулась на маленькую хижину. Рядом сидел в позе лотоса старик и лопал землянику.
Ти-Суун подошла и поздоровалась. Старик вскочил, рассыпал ягоды и закричал:
- Стой, стой, не подходи! Сколько тебе лет?
- Тринадцать, - ответила Ти-Суун, - Но через месяц исполнится четырнадцать.
Старик облегченно выдохнул.
- Ну, тогда ты можешь быть здесь еще месяц. Видишь ли, я дал обет – не общаться с женщинами старше четырнадцати лет. Я отшельник.
- Я все равно уйду раньше, - сказала Ти-Суун, - Я не могу остаться так надолго. Но я приду ещё.
Они еще долго говорили с отшельником, и Ти-Суун вернулась домой поздно вечером.
Потом она несколько раз навещала отшельника, ела землянику и училась сидеть в позе лотоса. Отшельник сказал, чтобы она не волновалась, он гадал на тростниковой дудочке, и получилось, что скоро у Ти-Суун начнутся приключения. И еще сказал, что их будет даже слишком много, она успеет устать и захотеть покоя. Но Ти-Суун не понимала, как это приключений может быть слишком много, поэтому решила, что просто у отшельников такая манера выражаться.
Когда месяц кончился и Ти-Суун исполнилось четырнадцать хижина отшельника исчезла. Ти-Суун скучала и спрашивала у тёти, зачем он дал такой глупый обет? Тетя ответила, что нельзя судить о чужих обетах, и надо перестать искать отшельника. Но Ти-Суун все равно искала, даже взбиралась на вторую гору, чуть не сломала себе ногу и даже поссорилась с тётей, правда ненадолго.
Только осенью, в тёмно-красной усадьбе, она решила, что, пожалуй, тётя была права. Но никому об этом не сказала.



Номинация 1 «Сказка для твоего ребенка»
23400 зн.