Кусочек счастья

                «"Дети странный народ, они снятся и  мерещатся».
                (Ф.М.Достоевский.)
         Со Светочкой я познакомилась в маленькой сельской участковой больнице на три палаты. Попала туда из-за  простуды. Командировка в далёкую глубинку по письму заканчивалась, а работы было ещё предостаточно. Меня очень огорчала эта вынужденная бездеятельность, но острый бронхит, угрожающий перерасти в воспаление лёгких, не принимать во внимание было нельзя.
         Света приходила к нам во «взрослую» палату в гости, в своей она была одна: детей больше не было. Тихая, застенчивая девочка лет пяти с пшеничными волосами и васильковыми глазами. Она входила тихонько, прошмыгнув, словно мышка между койками, и присаживалась на краешек пустующей рядом кровати. По-взрослому опустив руки на колени, и устремив на меня тёмные от расширяющихся зрачков глаза, просила:
         -Расскажите ещё что-нибудь.
        Необыкновенные её глаза, способные мгновенно менять величину зрачка, казались живыми существами, живущими в ней по своим законам. Они были всегда направлены прямо в мои, словно впитывая недосказанное,  постигали мою сущность. Казалось, она слушает глазами, думает ими...
          Диагноз её знала вся больница – сотрясение мозга, тяжелое нервное потрясение. Историю заболевания – тоже…
          Это случилось месяц назад. Февраль в этом году разгулялся не на шутку. Он бушевал по бесконечной степи малоснежными метелями, наваливался трескучими морозами на сёла, хутора, набирая себе в разгульную компанию простудные вирусные заболевания, насылал их на ребятишек. Да и взрослым доставалось от его молодечества. Недаром февраль в народе раньше называли – «лютень». Лютый значит, жестокий.
           Вот и в  детском саду,  заболело много ребятишек, и был объявлен карантин.  Света с трудом выговаривала это слово, произнося его шёпотом. Ей представлялось злое чудовище, похожее на паука. Сидит оно где-то на краю села и запускает свои длинные отвратительные лапы-щупальца в детский сад, школу, дома… Воображение её разыгралось так, что маме долго пришлось уговаривать её побыть дома одной. Она договорилась с соседкой, чтоб та, и присмотрела за домом, и покормила дочку.
            Первый  день Света, в основном, просидела под столом, пугаясь малейшего шороха. Но, пообвыкнув, играла, рисовала, без конца поглядывая на часы. Ждала, когда же большая стрелка станет на двенадцати, а маленькая – на пяти, а значит, придёт мама.
            На этот раз мама почему-то задерживалась – маленькая стрелка уже подбиралась к шести. За окнами было давно уже темно. Не включая свет, она пристроилась у окна, наблюдая, как в свете уличного фонаря кружатся снежинки. Вспомнился «карантин», и стало совсем страшно…
            Вдруг что-то тёмное закрыло окно. Света, соскользнула на пол, прячась за подоконник, вобрав голову в колени, затаила дыхание. Она услышала, как кто-то возится за дверью, и та, скрипнув, открылась. Света уже набрала воздух, чтобы закричать, но зажёгся свет и мамин голос позвал её.
           -Мама, мамочка, -  повторяла она, просунув руки под пальто матери и обняв её.
            Мать, расстегнув пальто, но не снимая его, молча прижимала дочку. Потом опустилась на табурет. Мамино лицо стало совсем близко. И Света смахнула с её щёк растаявшие снежинки.  Но капельки появились опять… И Света поняла, что это слёзы. Сама готовая только что плакать, она вдруг сказала:
           -Мамуля, а я картину нарисовала. Сейчас покажу. – И неожиданно запрыгала на одной ножке к своему столику, приговаривая считалку. И тут же вприпрыжку вернулась.
           -Смотри, это наш дом. Солнышко. Ты, я и… Она немного помедлила, словно затрудняясь произнести, - папа. 
           Света взглянула в лицо матери – щёки были сухими. Вздохнув, попросила:
          -Мама, можно я повешу её на стене?
           Мать кивнула. Она  опасалась говорить. Вдруг переживаемое волнение прорвётся опять. А она и так не сдержалась. И поняла, что Света почувствовала это и теперь пытается помочь ей…
          -Боже мой, - подумала она, - как старчески мудры бывают маленькие дети…   Её захлестнула волна благодарности. И неожиданно для себя, обняв дочку, как взрослой высказала всё, что мучило её. О своей обиде, тяжкой женской доле, о счастье, которого ей – хотя бы кусочек. Света старалась понять всё, но в быстром, сбивчивом щёпоте ей запомнилось одно: нет счастья, и не купить его, если бы и продавали. В этот момент она чувствовала себя мамой, а маму - своей дочкой…
         Отец пришёл поздно и был, как всегда, пьян. Света поспешила в свою спаленку: она боялась отца так, как боялась темноты, а в ней - чего-то страшного и непонятного.
        Однажды он посадил её на конфорки ещё горячей печки. И хоть в печи уже не было огня, и Света  не обожглась, но очень сильно испугалась. А ещё, подбрасывал  так, что у неё захватывало дух, и она опасалась удариться о потолок или упасть на пол. От него всегда неприятно пахло. А он брал её на руки, и требовал, чтобы Света его целовала. Ей иногда хотелось, чтобы он никогда не возвращался с работы.
      А когда трагически погиб сосед,  спасая пассажиров из загоревшегося автобуса, Света, жалея его жену, неожиданно пожелала:
       -Лучше бы папку в могилку, а дядя Саша бы вместо него. Да, тётя Наташа? – И, увидев, что та вдруг перестала плакать, порадовалась.
       А тётя Наташа, перекрестившись сама, и осветив крестным знамением Свету, проговорила:

        -Господи, слышал бы он…
         Света вздрогнула, потрясённая горестным вскриком, настигшем её в спаленке: мамин голос звал на помощь. Она выбежала на кухню и замерла на пороге. На полу с растрепанными волосами лежала мама, обхватив голову руками… Отец что-то крича, бил её ногой. На крик Светы, он повернулся к ней, и она поняла, что это не он…
       -Карантин, - закричала она, впервые не грассируя. Она бросилась
к матери, перехватив на себя удар, нацеленный той прямо в голову…
       Сегодня у нас в больнице прощальный вечер. Светлячок выписывается.  В ожидании мамы, я  рассказываю продолжение понравившейся ей истории про кота. Но  вижу, что она занята какими-то своими мыслями и слушает не так внимательно, как всегда. Уже уходя, пожала своими ладошками мою руку, передала для меня приглашение матери и сама попросила прийти к ним после выписки. И доверительно прижавшись к моему уху, прошептала:
       -А, правда, что в магазине всё-всё можно купить?
       -Безусловно, - авторитетно заявила я. – А что бы ты хотела иметь? – Спросила я с умыслом, действительно собираясь в гости. Мы подружились с её матерью, навещавшую в этой глухомани и меня.
      Но Света лишь просияла в ответ:
      -Я просто так, - радостно сказала она и, осмелев, прикоснулась губами к моей щеке. А я ей не поверила, вспомнив своё детство. Мне тоже было не безразлично, что принесут мне в подарок, хотелось узнать заранее…
       А через день выписали и меня. Как мы и договорились, я сразу пошла к ним. Погода уже установилась. Пахло весной. По дороге зашла в магазин. У прилавка стояла Света. Поднявшись на носочки и протянув ладошку с мелочью, она очень ясно произнесла:
         - Тётя Маша, дайте мне, пожалуйста, кусочек счастья… - И добавила, - На все деньги…