Дочь Седой Лисы

Молодой охотник из рода Барсука гнался за лисой с самого утра. Широкие лыжи легко скользили по хрусткому насту. Короб для добычи сидел на спине, как влитой. Наготове были и лук, и стрела с узким, как игла, наконечником – чтобы не попортить шкуру. Только вот солнце уже перевалило за полдень, а он так и не смог приблизиться к добыче на расстояние выстрела.
Собаки лаяли впереди. В их голосах все явственнее слышалась усталость. Охотник мог бы отозвать собак и поискать более легкой добычи, но ему нужна была именно эта лиса.
Внезапно собачий лай смолк. Барсук прислушался, свистнул, подзывая свору. Тишина. Бесшумно ступая, он двинулся вперед. Вскоре деревья расступились, и охотник очутился перед высоким плетнем. Из-за плетня виднелась крыша дома. Следы лисы и собак уходили за калитку. Вокруг, однако, не было слышно ни звука.
Что бы там ни было, не гоже человеку бросать своих помощников. Барсук помянул Зевонну-охотницу, скинул лыжи и шагнул в ограду.
На высоком крыльце  стояла, опираясь на клюку, горбатая старуха, одетая в длинную серую рубаху с богатой вышивкой и меховую безрукавку. Даже издали можно было определить, что хозяйка дома ведет свой род от Седой Лисы.
Увидев гостя, старуха хрипло закричала:
- А, вот и ты, наконец!
Барсук подошел к самому всходу и поклонился.
- Доброго здоровья, хозяйка. Извини, что незван зашел. Да только ты, похоже, меня ждала?
- Ждала, ждала, - каркнула старуха. – Давно уж. Ну, что встал? Входи.
- Погоди. Собаки мои где? Они за лисой сюда вбежали да и сгинули.
- Как так сгинули? – старуха то ли закашлялась, то ли засмеялась. – Вот же они!
Барсук огляделся и увидел на снегу несколько чурочек, обструганных в виде собак. Взял одну, повертел в руках. Нахмурился.
- Шутишь, хозяйка?
- Что ты, что ты! Просто собачки у тебя больно шустрые. Чуть дочку мою не потрепали. Вот и пришлось их успокоить. А ты не переживай. Сложи их в короб. Коли до дому доберешься, сложишь возле печки. Они ночь полежат, к утру снова оживут.
Охотник пожал плечами и взялся было подбирать деревяшки, но старуха его остановила.
- Успеешь собрать, после. А пока проходи в дом. Поговорить надобно.
Ох, и не понравилось все это Барсуку. Но не драться же со старухой.
В доме пахло сухими травами, исходила жаром большая беленая печь.
- Лук свой повесь вот тут, - велела старуха. – Не бойся. Я тебе зла не желаю. А коли понадобится, так я тебя – что оружного, что безоружного – рядом с твоими собачками одним словом уложу.
И охотник ей почему-то сразу поверил.
- Садись, - хозяйка подтолкнула гостя к столу и вдруг гаркнула в голос: - Дочь! Собирай обед!
Откуда-то появилась девушка в такой же, как у старухи, вышитой рубахе. Молча поклонилась гостю и принялась уставлять стол всевозможной снедью.
Барсук исподволь разглядывал девушку. Не красавица, но и не уродина, ничего особенного. Но вот косища – в руку толщиной, да ниже колен, черная, а вблизи видать: блестит в черни серебро седины. Седая лиса и есть. "Уж не за ней ли это я по лесу бегал?" – подумалось.
Тем временем стол был накрыт, и гостя просили отведать, чем богаты. Угощали на славу: и кашей с зайчатиной, и пирогами рыбными, и сладкой пареной репой, не говоря уж обо всяких соленьях-моченьях. Запивали еду добрым квасом.
После обеда старуха велела дочке прибрать со стола и выйти. Сама же  оборотилась к гостю.
- Всем ли доволен, сын Барсука?
- Благодарствую, - откликнулся тот.
- А дочку мою хорошо разглядел? Глянулась она тебе?
- Дочку? – удивился Барсук и ответил осторожно: - Дочку твою похаять нечем.
- Ну, а коли нечем, так бери ее в жены. Люб ты ей. Больше жизни.
- Я ее первый раз в глаза увидел, когда же она меня полюбить успела?
- Она тебя давно знает. Все лето тебя за собой звала, только ты не понял.
- А, значит это и вправду она, чернобурая!
- Она, она. Так что скажешь?
- Нет.
Старуха потемнела лицом.
- Чем же это она нехороша для тебя?
- Всем твоя дочь хороша. Только у меня есть жена. Еще с осени.
- Да знаю, знаю! Ох, и убивалась доченька, ночи не спала, поедом себя ела…
- Себя ела?! Она же у меня всех кур передушила!
- Так то от горя, от ревности. Нынче она уж одумалась. Согласна второй женой быть. Лишь бы за тобой. А Барсучиху твою люди большухой назовут – почет, уважение.
Но Барсук только головой покачал. Надо же! Все за него решили, по полочкам разложили. А его самого спросить забыли.
- Нет, - сказал он твердо. – Хватит мне одной жены. А коли вторая понадобится, так сам и выберу. Я все сказал. Превращай меня во что хошь.
- Зря ты эдак, - проворчала старуха. – Ну да ладно. На нет и суда нет. А ты мне вот что скажи: правда ли, что у вас в роду принято невесту красть, а потом с ней вокруг ракиты ходить?
- Вокруг ракиты – это у Бобров. А у нас нареченную через порог в дом вносят – вот уже и жена.
- И все? – не поверила старуха. – И после не откажешься, не прогонишь?
Барсук кивнул.
Поговорили еще о том, о сем, и гость засобирался домой. Путь ждал неблизкий. Хозяйка вышла проводить его во двор.
Первым делом Барсук собрал в короб своих собак.
- Все? – спросила старуха и высыпала поверх деревяшек пригоршню зеленого порошка. – Теперь закрой плотно и не открывай, пока рукою печки не коснешься. Понял?
- Понял, - ответил Барсук, запирая короб. И вдруг спохватился: - Лук-то мой в избе остался!
Старуха укоризненно поджала губы. Вот, мол, охотничек!
- Так иди, бери, - проворчала она. – Мне-то, колченогой, мало радости туда-сюда бегать. Сам забыл, сам и забирай.
Барсук мигом управился: схватил лук со стены – и назад. Короб на спину приладил. Тяжеленько.
Старухина дочка так и не показалась больше.
"Плачет, поди, в уголке где-нибудь, - раскаянно подумал Барсук. – Может зря я…"
- Ступай себе, - Буркнула старуха. – Не оглядывайся.
Ему показалось, что она незаметно смахнула слезу с глаз.
Тут и распрощались.
Опершись о плетень, старуха смотрела вслед уходящему охотнику. И, прежде, чем он совсем скрылся в лесной чаще, успела она увидеть, как мелькнул в прорехе короба пушистый черно-седой хвост.