Части

I
Эта частичка моей жизни запомнилась мне очень ярко, и день был тогда летний, солнечный, яркий, и настроение у меня было приподнятое, и даже, несмотря на шум машин, было слышно, как поют птицы в парке рядом с дорогой. Шел я домой по знакомым улицам города, на которых прошла все мое детство, и думал, размышлял о том, что все делится на части. Вот, например, возьмем человечество, ведь мы можем запросто разделить его на две части – это мужчины и женщины, это, например, будет деление по горизонтали, так, что слева женщины, справа мужчины, а по вертикали мы можем разделить его, например, по возрасту – скажем, внизу дети, а вверху старики. Мне показалось это забавным, и я начал делить всех встречных по этим двум признакам. Мне навстречу тут же попалась тетка с авоськами, которую я определил в левую верхнюю часть, и так же без проблем засунул в нижнюю правую проехавшего мимо на велосипеде мальчишку. Пожилой мужчина с палкой автоматически попадал в правую верхнюю часть, и когда я стал переходить улицу, я увидел еще одного человека, который шел по другой стороне дороги, уходя от меня. Я попытался определить его в соответствующую ему часть, но это оказалось не таким простым делом. Во-первых, у него были короткие волосы, но достаточно хорошо уложенные, это могла быть женская прическа, а во-вторых, он, или это была она, был одет в джинсы и в какую-то спортивную курточку, я не успел разглядеть, единственное, что я могу сказать точно, так это то, что такую одежду мог надеть как мужчина, так и молодая женщина.
II
А затем события ускорились, я услышал какой-то шум, точнее как я понял потом, это было лязганье и звон, и, обернувшись на него, я увидел в метре от себя тупую и хищно-желтую морду трамвая. Каким-то чудом я успел рвануться назад, так, что трамвайный бок проехал буквально сантиметрах в тридцати от моего носа, и передо мной промелькнули лица пассажиров. И, также как в убыстренной съемке передо мной мелькали лица людей, в одну секунду весь мир разделился для меня на миллион частей: на водителей и пассажиров, на мертвых и еще живых, на бритых и бородатых, на людей в очках и тех, у кого отличное зрение, на надушенных и пахнущих потом, на психически здоровых и сошедших с ума, на людей с отрезанными трамваем ногами и физически полноценных людей. Все это мелькание, все эти звуки и события оглушили меня и я вернулся на ту сторону дороги, с которой начал переходить ее, и не торопясь, пошел дальше, пытаясь успокоится, заметив, что трамвай остановился в сотне метров впереди, куда не так давно перенесли остановку. Я шел вперед, а навстречу мне шла моя бабушка, которая приехала в чуть не задавившем меня трамвае. Я не замечал ее пока мы не столкнулись. Обняв и гладя по голове, бабушка успокаивала меня, -- "ну ты чего?, задумался?, надо быть внимательнее", и мне стало хорошо и уютно стоять, уткнувшись в теплый и родной бок, и я уже не делил целое на части, а просто радовался тому, что я жив, что у меня есть родная и любимая бабушка, греющему мой бок яркому летнему солнцу и оставшейся передо мной дороге, которую мне еще предстояло пройти.