Письмо

Я знаю, твой голос слаб. Волос твой бел. А глаза бесцветны. И в них плещется жалость. Жалость к самому себе.
Но ты ошибаешься.
Когда-нибудь, скоро, я тоже буду стара. И, страдая от болезни Паркенсона, буду расплескивать кипяток мимо чашки.
Но сейчас я цвету. Я благоухаю тем ароматом и свежестью, что обманывают юность, будоражат молодость, пьянят зрелость и обкрадывают старость.
«Красавица моя»… Сколько раз ты говорил мне это?…Да, ты любил меня. И любовь твоя была гордой. Ты гордился мной. За то, что я красива, молода, талантлива, умна. А главное – за то, что я твоя. И любила тебя. Ты так гордился, что даже начинал уважать и любить себя. И потому баловал меня. Защищал. Оберегал. Учил. И даже беседовал со мной. Ты всегда знал, чем порадовать меня. Ты умеешь говорить. И ты умел меня слушать. Это редкость. Даже для тебя. А как ты умел объяснять! Это тоже дар. Меня всегда восхищала твоя способность разъяснить человеку все, что угодно его языком, кем бы он ни был.
А потом….ты предал меня. И тебе пришлось уехать. Что ты и сделал.
Мы долго не виделись.
И когда наши глаза вновь встретились, ты понял, что потерял мою любовь. Ту, пылкую, преданную, чистую, что так грела тебя, возвышая в собственных глазах.
И ты ринулся в бой. Боже мой! Какие безумства ты совершал! А твое обаяние… Оно притягивало всех. И твой смех был камертоном для моих сердечных струн.
И мы молча заключили мирный договор. Мы стали друзьями.
И жизнь побежала по-прежнему, привычными тропами. Настолько прежними и привычными, что ты вновь…предал.
Ты уехал. Мы созванивались. И ты опять пережил чувство потери. Другим казалось, будто у нас все по-старому. Мы смеялись в телефонные трубки, непринужденно болтали, поддерживали друг друга в тяжелые для нас времена. Но с каждым нашим разговором в тебе росла уверенность, что мою любовь тебе не вернуть никогда.
И сейчас, когда ты уже стар для боев и завоеваний, тебя придавило осознание того, что ты разрушил чувство любви близких тебе людей. И не смог возродить его ни в ком другом.
Никем не любим. Это страшно. И ты, вспоминая свои мечты о том, как будешь катать своего внука на велосипеде, как вы оба будете гулять в парке, пыжась от любви и обожания к друг дружке, теперь жалеешь себя. Потому что любить тебя некому.
Но ты ошибаешься.
Я люблю тебя, отец.
И твоему внуку давно пора осваивать трехколесный велосипед.