Все будет хорошо

МАШЕНЬКА

Влюбленность - нормальное состояние человека. Тем более, если человек этот - женщина. Без нее нет смысла, нет интереса в жизни. В движении. В этом бесконечном беге по кругу, по спирали, синусоиде. Но все равно беге. И все равно без остановки. И света в конце туннеля. Потому что свет ослепляет, сбивает с пути. Тормозит. Задерживает.
Как вспышка в сознании:"Вот счастье-то привалило!", "Неужто это мне?", "Этого не может быть, т.к. этого не может быть никогда", "Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить" - плюнула через правое/левое плечо и - все, свет уже погас. Можно бежать дальше. Преодолевая препятствия. Переживая разочарования. Закаляясь и мудрея. Мудрея и закаляясь. Но только до следующего витка, поворота, извилины.
До следующей влюбленности. И хотя каждая следующая - как бы немного предыдущая, но все еще верится. Все еще ждется. А вдруг эта настоящая... Как в прошлый раз.
Главное сбалансировать на этой тончайшей грани-жердочке: влюбленность-любовь-влюбленность. Еще-уже-еще.
Когда глаза - звезды, алмазы, омут. Взгляд -нежность, трепет, загадка. И секс - не половой акт, а продолжение познания. Соприкосновение с тайной. Это все еще. Как бы не сорваться, не грохнуться.
Но что-то происходит. В спешке, в безумной гонке. За идеей, за властью, за колбасой. За чем еще? И вот уже: и чего это я? Неужели все ради этого? Ну и глазища? лупалки, зенки. Вытаращил, уставился. И то, что называлось "любить друг друга", теперь просто "трахаться". На скорую руку. В перерыве. В переходе. Между делом. Разговором о политике и экономике. Или молча. Как удержаться, не свалиться в этот бессмысленный поток? Как? Остановись, мгновенье! Хочется прекрасного.
Она влюблялась всю жизнь. Маша, Машенька, МарьИванна, теть Маня. И каждый раз - как в первый. Влюблялась легко, искренне. В глаза. В голос. В недосказанность. Если пропустить дошкольный период и среднюю школу, где страсти кипели по-своему, то первой сознательной была любовь к брату подруги. К его фотографии. Бравый солдатик томно улыбался из далекой Белоруссии. Красавец, умница. Едет с невестой. Не годится. Нет. Здесь ждет принцесса.
Девчонки только вздыхали: не про нас. Вздыхала и Маша. Приехал. Свел с ума всех девчат в поселке. Избранным завидовали. Маша, длиннокосая, синеглазая, губы- ягоды. Не то чтобы страдала, но в душе, в самой ее сокровенности, все же ждала. Головка десятиклассницы еще не могла уразуметь всей пошлости жизни и примитивности человеческих отношений, и она наивно полагала, что частая смена подруг - это не откровенное б..во, а поиск ее, лучшей, единственной. А красавец - не рядовой бабник, а личность, мечущаяся в поисках идеала, неудовлетворенная жизнью и собой в ней. Вот оно одурманивающее воздействие русской литературы. Слава вам, учителя, замороченные и заморочившие головы не одному поколению неискушеных дев. Печори - бабник! Катерина - хочет!? Что это Вы такое говорите!? Я Вас умоляю. Ну, и что же. Он ее заметил. Углядел. Нагулялся. Устал. И заметил. Чистую. Глупую. В глаза глядел пронзительно. Целвоал долго, нежно. Со знанием дела. Но не трогал. По восточным законам, в жены предпочитают девственниц. Потом исчезал на несколько дней, как личность неудовлетворенная. Маша плакала, ревновала, но прощала все обиды, как только он появлялся.
Отзвенел последний школьный звонок. Институт. Проститься он не пришел. В очередной раз, когда приехала домой, заявил, чтобы переводилась на заочное отделение - свадьба. Машенька любила его до беспамятства. Считала дни до встречи с любимым. Но замуж! В 17 лет. Жизнь только начинается. Подождем. Он обиделся. Уговаривать не стал. На его век девок хватит. И пока Машка сдавала первую сессию и тряслась в душном автобусе - увидеть, забыть размолвку - он женился. Ах! Мир перевернулся. Как больно. Как жить? А он примчался к ней после свадьбы: что ты наделала? Спихнул, свалил с себя. Эх, Маша, Маша, как же жить несчастному с нелюбимой.
Маша страдала долго. Год. Но умер тот, кто умер. Жизнь не остановилась. И истерзанное, но не очерствевшее сердце ее оживало и ждало новой любви. Клин клином вышибают, как известно.
Окончен институт. Ушли в прошлое сессии, когда убеждаешься в правоте древних. Знают, что ничего не знают. Лекции, зачеты, "хвосты", практика. Все в прошлом. Студенческие вечеринки с дешевым вином и смешливыми поцелуями в темных углах. Убогая общага. Споры о Вознесенском. "Кто мы -фишки или великие?" Песенки Дольского и Визбора. Заезженные пластинки Вивальди.
Теперь она Марья Ивановна.Специалист-стажер. От первого нагоняя, полученного от начальника в самых неизысканных выражениях - шок. Но со временем, со временем все тускнеет. Притупляется. Нет остроты восприятия так называемой взрослой жизни.
Смотрит с сомнением. Рассказывать или нет? Глаза теплеют. Голос становится глубоким, чуть хрипловатым. Руки теребят уголок скатерки. Волнуется.
- Я его любила. Вернее полюбила. Не сразу. Потому что когда познакомились, у меня кавалер был, так, в кино сходить, домой проводить.(Прости,друг). А с ним, голубчиком моим, встретились на свадьбе у подруги. Он пьяненький был. А мне танцевать не с кем. Вот я его за руку и взяла. Приглашаю, мол. Он, как привязанный, весь вечер за мной  ходил. Глаза добрые. Руки сильные. Разъехались по домам. Я только в дверь - звонок. Все, говорит, жениться надо, любовь возникла.. Я смеюсь, свадьба кончилась, ты чего-то перепутал. А он свое. Так вот смехом и встречаться стали. Друзья говорили: плакал по ночам, что не люблю его. И чего он только не делал, чтобы меня рассмешить, мне понравиться. Понравился. Свадьбу назначили. Уехал он в Германию, да не со мной. Ни слова не сказал. Как в воду канул. Через год случайно встретились в аэропорту. Он прилетел в отпуск. У меня только дочь родилась. У него там жена. И опять все сначала. Люблю, жить не могу и дитя твое - мое родное. Жене - развод, мне -письма. И опять молчок. Женился. Опять не на мне.
-Жалко его...Душа моя к нему тянется.
-Кто тебя-то пожалеет, Машенька?
Удивлена. Смеется:
-А меня-то зачем?
В сорок пять баба ягодка опять. Кто придумал - неизвестно. Но, надо полагать, человек знающий. В лесных темных делах сведущий. К 45-ти женщина начинает стремительно молодеть. Мини, декольте, шорты, джинсы-резинки, топы до пупа. И ничего, что где-то обвисло, сморщилось или не помещается. Все подгоним, ушьем, впихнем.
Если мужчина к 40-ка годам не состоялся - это конец, он пропал.Он не интересен.
Женщина к 45-ти только начинает понимать вкус. Жизни. Хороших духов. Дорогих туалетов. Состоявшихся мужиков. И, к сожалению, что все это можно купить и продать. Машину, должность, уважение. И, Боже мой, даже любовь. Предпочтя богатого бедному, сильного -трусу, красивого - уроду.
Но вот влюбленность, Она не попадает под эту категорию. Она независима. Приходит и уходит согласно своим законам.
К этому времени МарьИванна снова превратилась в Машеньку. Работала в красивом здании, в большом кабинете с красной дорожкой. Хотя жизнь несколько потрепала ее малиновую красоту, она все еще была хороша. Знойно. Томительно. Осознанно. И, как всегда, пребывала в состоянии легкой влюбленности. Вообще.
Он вошел в кабинет. Ее пальчики, бегавшие по клавиатуре компьютера, замерли. Ах, как хорош! Серо-голубой пушистый свитер. Смущенно-проникновенные глаза. Маг, чародей. Пришел. Победил. Что-то екнуло внутри: хоть бы в кино пригласил.
-Сегодня в 20.00
Так и сказал. Не в 8 вечера,  а в 20.00.
Кино -квартира с деревянными полами и голодными тараканами. А вдруг поцелует. Наивно. Глоток вина. Постель. Кажется, влюбился. Но как-то абстрактно.Домой на такси. Машенька, сделай дяде ручкой.
-Я тебя выбрал.
Это уже потом. Встречи. Расставания. И опять расставания. И все сплошная тайна. Где ты? Когда увидимся? Машка сошла с ума. Влюбилась. Ни о чем не спрашивая. А что спрашивать. Все равно ответит так, что ничего не поймешь. Как Горбачев. Как все в Москве. Много и не о чем. Ни да ни нет. Где работаешь? Как живешь без меня? Гипертрофированная тайна. Дети? Другая женщина? Тайна. Свобода и независимость. Независимость и свобода. От чего? От кого?.
Дорожно-транспортный роман. Шумный город. Душная гостиница. А где-то та, другая, ждет. Воспаленные глаза. Покрасневшие от слез. Возможны дубли. Как не обдеть всех. Патологическое чувство ответственности. Почти вины. Перед миром.
-Я хочу быть с тобой.
-Невоможно пока.
-Зачем я тебе?
-Я тебя выбрал
Безнадежность. Беспросветность. Маша устала. Ощущение пустоты.
- Ах, как хочется влюбиться!
- Ну и люби себе на здоровье
- Я о глазах... А ты о чем?