Росомаха

Росомаха.

Перебирая сейчас старые фотографии, я наткнулась на ту, которую давно искала.
Я улыбнулась, посмотрев на знакомые, забытые среди этой ежедневной суеты, лица, вспомнила друзей и тех, кто был дорог мне. Наверное, все они сейчас изменились. Но если бы мы встретились вновь, после долгой разлуки, я бы всех их узнала.
Вот моя  лучшая подруга Алина – помню, как мы любили проказничать, а потом жаловаться на «плохую тётю», от которой нам доставалось. На фотографии Алинка широко улыбается. Никогда не забуду её детскую добрую улыбку, ряд белых крупных зубов и пустующее место недавно выпавшего (точнее, вырванного нами модным тогда способом – своим собственным).
Это наш друг Макс, у которого всегда что-то пропадало, а потом неожиданно появлялось в самых удивительных местах. Макс всегда составлял нам компанию, и мы втроём бегали по двору, пугая голубей и маленьких собачонок, выгуливаемых высокими модными девчонками.
А это…это Александра Павловна, или просто Саша. Она неуверенно улыбается, ласково поглаживает своего любимца – щенка Тимку. Помню, как мы посадили его на пыльный коврик перед дверью Саши.
Ей было всего 20 лет, а мы даже не думали, что она так молода. Она была маленькая, худая, больше похожая на старуху, нежели на молодую девушку. Она не любила детей, поэтому всегда злобно следила за нашими забавами. Мы назвали её Росомахой – не знаю, почему. Эти буквы звучали вместе как-то дико, космато. Поэтому, стоило ей появиться в своей мрачной тёмной куртке и с растрёпанными волосами во дворе, сразу слышалось: «Росомаха идёт!» Её это злило, она рычала на нас и прогоняла прочь…


Рано утром Росомаху разбудил будильник своим писклявым надоевшим голосом. Она открыла глаза и потянулась.
Росомаха всегда просыпалась рано. Ей хотелось просто лежать и ни о чём не думать, смотреть в потолок или на убогую люстру – лишь бы не видеть одинокие сны.
В квартире Росомахи никогда не слышался детский смех или лай собаки – только щёлкал вскипевший чайник, тикали стрелки часов…Пустые, мёртвые звуки. Они давно наполнили жизнь Росомахи, а она этого и не заметила. Просто всё произошло быстро – она осталась одна незаметно, словно так всегда было.
Росомаха сунула худые ноги в старые домашние тапочки и окинула все свои серые вещи безразличным взглядом. Ей было всё равно, есть ли кто-то рядом, ждёт ли её…Ей никогда не приходило в голову: хочу, могу, нравится. Только – надо. Надо идти на работу, надо варить утренний горький кофе – надо. Никогда Росомаха не могла растроганно заплакать в конце хорошего фильма, посмеяться в кругу друзей, послушать любимую музыку… Она не знала, что любит и что хочет любить.
Росомаха накинула поверх пижамы халат и по привычке пошла на кухню. Она обожала и ненавидела своё одиночество. Обожала – потому что любила подумать в тишине, отдохнуть от суеты этого «кошмарного мира»; ненавидела – потому что ощущала себя ненужной, нуждалась в ком-то, кто понял бы её.
Иногда Росомаха, приходя поздно вечером домой, садилась в кресло и чувствовала, что слёзы превращают мебель, стены и ненавистную люстру в единое целое, но она стыдилась этих слёз, потому что – всё равно.
Росомаха машинально намазала масло на кусок хлеба, но остановилась, уставившись в окно.
Голубь сидел за мутным стеклом и тоскливо смотрел на неё. Росомаха отвернулась и услышала, как птица ударила крылом о подоконник, вспорхнув.


Дети сидели во дворе, болтая ногами и жуя пирожки, которые дала Алине её мама.  День был солнечным, как раз подходящим для того, чтобы ничего не делать. Во дворе гуляли мамочки с колясками, мило беседуя – их разговоры изредка прерывались сопением и кряхтением малышей. Дети иногда подбегали, заглядывали в коляски и с интересом смотрели на закутанных, похожих на кукол, крох. А те, пару мгновений похлопав длинными ресницами, улыбались, показывая беззубые рты, и на пухлых розовых щёчках играли ямочки.
– Ну, что будем делать? – ненавязчиво спросил Макс.
Алинка пожала худыми плечами, на которых все футболки и кофточки, старательно выбираемые её мамой, тоскливо висели обмякшими тряпками.
– Можно побегать, – продолжал Максим.
– А можно просто посидеть, – сказала Вика.
Она была ниже всех ростом, но самая задиристая, курносая. Две жиденькие косички торчали в разные стороны, на платьях всегда чернели пятна грязи, белые гольфы уже через пару минут после появления девочки на улице превращались в чёрные. Конечно, пройти мимо свежей лужи было просто невозможно, поэтому Вике ничего не стоило вернуться домой по уши перемазанной в грязи.
Вика бегала вместе с дворовыми мальчишками на стройку, играла с ними во что угодно, но только не в дочки-матери или что-то вроде того. Словом, если бабушки или мамы с колясками злились – значит, где-то поблизости мелькнула белобрысая Викина голова.
Алина улыбнулась, показав свою знаменитую дырку в верхнем ряду зубов, чему так завидовали мальчишки.
– Ленка возвращается, – сообщила она, указывая в сторону своей сестры, неторопливо идущей по дороге.
– И что? – не понял Макс.
– Так ведь с дня рождения! У Юльки Смолевой была. Вот ведь, везёт!
Алина соскочила со скамейки, крикнув: “Скоро буду!”
Но Максим и Вика знали, что, когда Алина так говорит – возвращения её не жди.
Мальчик вздохнул и со скучающим видом принялся смотреть на прыгающих неподалёку воробьёв.
Так они просидели около часа. Алины всё не было. Мальчишки с победными воплями носились из одного конца двора в другой, но Вике почему-то не хотелось к ним присоединиться.
– Ну ладно, я пойду домой, – наконец тихо сказал Максим, но тут же замер.
Вика спросила, в чём дело, и Максим кивнул в сторону идущей вдоль стены дома фигуры.
– Росомаха. Интересно, куда она всё время уходит?
Вика посмотрела на женщину. На ней была грязная джинсовая куртка. Росомаха исподлобья смотрела на прохожих, сильно сутулясь, словно стараясь стать незаметной для всех.
– Может, подойдём к ней? – предложил Макс.
– Зачем? – удивилась Вика.
– Скажем ей, что она нам не нравится.
– Тебе не нравится? Почему?
Макс скривился.
– Она страшная. Смотрит на всех так, словно люди ей враги. Надоела уже. Пусть изменится.
Вика не знала, что сказать.
– Знаешь, что…Давай-ка мы её не будем ничего плохого говорить. Просто поздороваемся.
– Нет, здороваться с ней я не буду.
– Давай! Скорее, а то она уйдёт!
Вика решительно подбежала к Росомахе и остановилась перед ней. Но женщина даже не взглянула на неё. Тогда Вика серьёзно сказала:
– Здравствуйте!
Росомаха вздрогнула, щёки её вспыхнули. Она посмотрела на девочку и испуганно заморгала. Вика внимательно всмотрелась в лицо женщины.
– Как у Вас дела? – поинтересовалась девчушка.
Росомаха кивнула неуверенно, но потом нахмурилась и резко спросила:
– А тебе чего?
– Ничего. Просто Вы ходите, не здороваетесь.
– С кем?
– С нами!
– Мне нет до вас никакого дела, мелочь, ясно? Я ни в ком не нуждаюсь! – рявкнула Росомаха.
Макс соскочил со скамейки и убежал – всегда, когда он слышал гневный голос, холодок пробегал по его спине.
Но Вика не последовала его примеру.
– А мне кажется, Вам одиноко. Вы сами виноваты в том, что Вас все боятся.
Тут с Росомахой произошло что-то невероятное. Она подняла вверх обе руки, словно защищаясь от невидимого врага, лицо её исказилось от гнева и страха. В ту же минуту она скрылась в подъезде.
Вика, широко раскрыв глаза, в одиночестве стояла у двери.


Росомаха вбежала в квартиру.
“Вы сами виноваты в том, что Вас боятся.”
И тут она зарыдала. Не боясь слёз. Всё вокруг стало таким ничтожным! Вся её скромная мебель, не хранящая никаких воспоминаний – всё стало ненужным.
Росомаха пнула стул с такой силой, что он, хрипло застонав, повалился на пол. Отломившаяся ножка покатилась по мятому ковру. Росомаха села у входной двери и уронила голову на колени. И никто бы в эту минуту не утешил, не пожалел её. Она вытерала кулаком обжигающие слёзы. Казалось, время остановилось, отвернувшись от неё, рыдающей в своём горьком одиночестве, и заставив слова правды повиснуть в безмолвной тишине. Сердце тяжело стучало, сжимаемое невыносимым чувством, которое в эту минуту так жестоко обрушилось на Росомаху, опрокинув всё вокруг и превратив в жалкие обломки прошлого.
Росомаха рыдала, плечи её тряслись. Никогда ещё ей не было так плохо. Ребёнок, которого она так ненавидела, подошёл к ней и сказал правду!
Мысли завязывали узлом все скудные воспоминания. Росомаха всхлипывала, покачиваясь, повторяла лишь одно слово: “Ничтожество…”
Потом успокоилась…Встала, подняла стул, прислонила его к стене. Потом пошла на кухню и машинально включила чайник.
Смеркалось. Окна соседнего дома одно за другим вспыхивали жёлтыми огнями. Какая-то пустота воцарилась в душе Росомахи. Она горько усмехнулась, вспомнив свои рыдания в прихожей.
“Нет, со мной всё хорошо. Мне никто не нужен.”
 

Вика вернулась домой.
– Опять ты вся перемазалась, грязнуля! Ну, посмотри на себя! – сразу послышался голос мамы.
Она привычным жестом отправила дочь в ванную, чтобы та умылась.
– Сколько раз тебе повторять…
Далее последовал уже выученный мамой наизусть монолог, но Вика не слушала. Она умыла лицо, сняла грязное платье и пошла в комнату.
Стены были увешаны рисунками, на которых Вика изображала играющих малышей, собак, кошек, цветы и прочее, так любимое детьми.
Вика села на кровать и нахмурила брови, как взрослая.
– …будешь слушаться или нет?
Этим риторическим вопросом мама закончила свою речь и решительно вошла в комнату. Увидев дочь, принявшую позу мыслителя, она остановилась.
– Вика, что случилось? Тебя кто-то обидел?
Девочка вздохнула.
– Мама, ты же знаешь, что я сама могу кого угодно обидеть.
– Это уж точно, – проворчала мать, садясь рядом с дочерью.
– Знаешь Росомаху?
– Какую?
– Ну, такая мрачная ходит. Все дети её не любят.
– А, да. И что?
– Почему она такая?
Мать задумалась.
– Наверное, у неё что-то не сложилось в жизни, поэтому она осталась одна. Кто-то мог её обидеть, и теперь ваша Росомаха отвернулась от людей. Кстати, почему именно Росомаха?
Вика пожала плечами.
– Она такая косматая, тёмная. Но мне жаль её. Ведь правда, плохо быть одинокой?
Мама погладила дочь по волосам.
– Правда. Пойдём, ужинать пора.


Утром Вика позвонила в дверь квартиры, в которой жил Макс.
Мальчик, протирая глаза, с всколоченными волосами, вышел и удивлённо уставился на подругу.
– Ты чего так рано?
– Дело есть, – коротко сообщила Вика.
Максим сразу оживился.
– Правда? Сейчас я, мигом.
Прихватив сонную Алину, они вышли во двор и сели на любимую скамейку. О чём они долго спорили, пока останется загадкой. Но к вечеру друзья стояли за углом дома, ожидая Росомаху. Макс высматривал мрачную фигуру в грязной куртке. Тоскливо прижимаясь к ноге мальчика, помахивал хвостиком маленький щенок. Он пару раз зевнул, проковылял на кривых коротких ножках взад и вперед, а потом сел, посматривая любопытными карими глазами на детей.
Макс кивнул, и девочки осторожно выглянули из-за угла. Щенок оживился.
Росомаха вошла в подъезд. Поднялась по лестнице, открыла дверь.
Прислонившись спиной к стене, она поставила на пол сумку с продуктами. Постояв, глядя в пустоту, пару минут, Росомаха принялась расшнуровывать ботинки.
Едва она сняла верхнюю одежду, как в дверь позвонили. Росомаха терялась в догадках, кто бы это мог быть. В гости к ней никто не ходил, даже соседка не заглядывала, чтобы попросить чего-нибудь.
Росомаха открыла…
Перед ней, на пыльном коврике сидел щенок. Где-то внизу слышался топот детских ног. Росомаха раскрыла от удивления рот, не зная, что делать с этим чудом. Первым её побуждением было закрыть дверь и забыть о маленьком создании. Но щенок смотрел прямо её в глаза, и Росомаха, оглядевшись по сторонам, опасаясь глаз соседей или шныряющей молодёжи, быстро взяла щенка и закрыла дверь.
Оказавшись в незнакомом месте, маленький гость принялся обнюхивать ковёр, комод и прочие интересные предметы.
Росомаха посмотрела на него и…пошла в комнату.
Было перерыто решительно всё, пока Росомаха не нашла то, что искала – старую записную книжку. Неуверенно набрала номер телефона.
– Здрасьте, а с Ирой могу поговорить?..Ира, это Саша Волкова. Помнишь меня? Правда? Как у тебя эти…дела? Хорошо?
Росомаха крутила дрожащими пальцами шнур.
– Я вот чего…Ты биологию хорошо знаешь? Что собаки едят?..Мясо? А ещё что?..Ага, спасибо. Чего? Зачем мне это? Да вот, щенка завела. Кличка?..А зачем?..Ну…
Росомаха задумалась. А правда, как собаку-то назвать? Ира шепнула: “Тимка!”
– Да, Тимка! Точно, пусть так…Что-что?! Выгуливать надо?..Ну конечно, знала. Ладно, спасибо, Ира. Пока.
Росомаха положила трубку и посмотрела на щенка.
– Ну что, Тимофей, буду тебя баловать.


Вика вышла из подъезда, намереваясь совершить прогулку по двору, –  и замерла.
Росомаха, та самая мрачная, грубая Росомаха, стояла в выстиранной куртке и с умилением следила за резвившимся щенком. Она слегка наклонила голову набок и взглянула на Вику. Девочка отступила на шаг, отчего-то испугавшись. Но Росомаха неуверенно подошла к ней и…улыбнулась. Неловко, непривычно. Вика с удивлением и восхищением смотрела на неё.
– Здравствуй, – проговорила Росомаха.
Вика только пробубнила что-то в ответ и кивнула головой. Росомаха вздохнула.
– Я не умею извиняться, тем более перед детьми, но я должна это сделать, потому что чувствую себя виноватой. Я тогда испугала тебя, а ты…подарила мне друга.
– Быть одиноким не очень хорошо, – сказала Вика.
Росомаха поджала губы.
– Не хочешь присесть?
Она смахнула со скамейки сор и села. Вика пристроилась рядом.
– А Вас как зовут? – поинтересовалась девочка.
– Саша.
– А я Вика.
– Знаю.
– Откуда? – подняла брови девочка.
Саша засмеялась.
– Слышала, как мама тебя звала.
– А Вы можете…
Вика зарделась и замолчала.
– Наверное, ты думаешь, что я ничего не замечаю, – произнесла Саша, – Но это не так. Теперь я вижу, что всё изменилось вокруг.
– А когда Вы это поняли?
Саша внимательно посмотрела на свою маленькую подругу.
– Когда ты подошла ко мне. Раньше со мной никто не хотел говорить, дети меня боялись. Я не понимала, почему мне было так плохо.
– А теперь поняли?
Росомаха кивнула.
– Спасибо тебе.
Вика обхватила её руками за шею, и Саша прижалась щекой к мягким волосам ребёнка.
– Я буду к тебе приходить. Можно? – спросила Вика.
– Конечно, когда захочешь. И друзей своих приводи. Веселее будет.
Девочка улыбнулась и соскочила со скамейки.
– А как ты назвала щенка?
– Тимкой.
– Я бы тоже дала ему это имя. До встречи!


Саша повернула в замке ключ и вошла в прихожую. Сразу протянула руку и включила свет. Прихожая словно ожила. Саша улыбнулась и неторопливо стала расшнуровывать ботинки. Тимка отряхнулся после прогулки и проскочил в комнату, оставляя после себя следы мокрых лап.
Саша поставила чайник, но уже не машинально, как это делала раньше. Открыла окно, и свежий ветерок проскользнул в крошечную кухню, наполнив её чем-то прекрасным, неземным.
“Наверное, это и есть счастье, – подумала Саша, – чувствовать, что живёшь.”
Раздался звонок в дверь. Саша побежала в прихожую и открыла.
На пороге стояли Вика, её мама, Алина и Макс.
– Мы не помешаем? – улыбнулась Вика.
– Конечно, нет. Проходите.
Саша провела их в свою комнату. На коврике, возле кресла, грыз старый носок Тимка, поглядывая на гостей своими карими глазами.
– У Вас чудесный дом, – сказала Викина мама.
– Спасибо. Я наконец-то навела порядок. Хотите чаю?..

Остаётся только удивляться, как человека могут изменить внимание и любовь. Ещё совсем недавно Саша, мрачная Росомаха в грязной тёмной куртке, смотрела на всех волком и жила в удручающем одиночестве. Но после знакомства с Викой она словно расцвела. И теперь, глядя на неё, девочка думала…Наверное, трудно сказать, о чём. Но то, что ей удалось сделать, не прошло даром, а полностью изменило жизнь одинокого человека.


Гости уже собрались уходить. Но Вика дёрнула маму за рукав:
– Мам, ты не забыла?
– Конечно!..Саша, не хотите ли сфотографироваться?
Хозяйка квартиры смутилась и неуверенно кивнула.
– Да, я только поправлю причёску, – пробормотала она, подходя к небольшому зеркалу, висевшему на стене в прихожей.
Дети сели рядом с ней, не забыли и про Тимку. Долго усаживались поудобнее, чтобы фотография получилась красивой. Саша нервно поправляла непослушные пряди волос одной рукой, а другой поглаживала щенка. Вика пристально посмотрела на неё. Девушка ласково прижала к себе Тимку и тоже взглянула на девочку. Уголки её губ дрогнули, а потом медленно поползли вверх…
– Ну, снимаю! Улыбнитесь!
Щёлкнул фотоаппарат.