Глава 3

В ушах звенело, переливалось, и казалось, что как минимум ему отрубили половинку головы. К несчастью, проверить это не представлялось никакой возможности - руки (если они и присутствовали) ломили так, что пошевелить ими было невозможно. Сделав над собой усилие, он расщепил веки и огляделся вокруг, насколько позволяла затёкшая шея. Вокруг были стены из серо-коричневого кирпича (или камня, установить сейчас нет никакой возможности), стояли четыре койки, считая свою. На двух из них расположились весьма неприятного вида бородатые и вонючие типы, а на третьей Стефан с перевязанной рукой и плечом. Надо отдать должное местным лекарям - такое хорошее отношение к пленным. Из предметов обстановки ещё выделялся чугунный стол, прикрученный к полу внушительными болтами да ведро вполне понятного назначения.
Можно легко догадаться, что четвёртым пленником был как раз Малькольм. На нём была нацеплена какая-то роба, мало чем отличающаяся от той, что он носил под кольчугой. Под ней, надо заметить, покоился нетронутый тюремщиками медальон, правда совсем пустой изнутри, но зато с гербом Роджера (стоящим на задних ногах медведем), обвитым вокруг розой с острыми шипами. Весьма удивившись данному факту, Малькольм разогнулся и прошёл шатающейся походкой к Стефану. Тот мирно спал в точно такой же робе, что и Малькольм. Не став его будить, он обратился к двум другим заключённым:
- Э-э… извините, можно присоединиться к вашему разговору? - робко спросил Малькольм.
- Валяй, - ответил басом тот, у кого можно было различить, что есть борода, а что усы.
- Меня… я Малькольм из рода Ворнингов. Я попал… вче… в общем, попал в плен к ургам, сопровождая обоз…
- Это случилось позавчера, Малькольм из рода Ворнингов, ты провалялся без сознания добрый день, если и не больше. А ты, как я вижу, поданный короля-ротозейки, ха! Да крестьянин! Как забавно! Что ж, рад с тобой познакомится, Малькольм из рода Ворнингов, меня называй просто Валенсий, а его… он из старвоков, его - Тугрик. А я, по иронии судьбы, тот, кто ранил твоего друга, рыцарь его величества Гре… гм… Сэмуэля.
- Рыцарь, стало быть, а почему же ты осёкся, называя своего короля?
- Что мне от тебя скрывать, когда мы в равном положении? Неделю и пять дней назад скончался наш король - сир Грегор, а на место его должен вступить молодой принц, сын его Сэмуэль.
- Что значит "должен вступить"?
- Да проблема в том, что по закону на трон вступает только женатый принц. И по воле предков его избранница должна быть самая красивая из живущих во всём замке  и во всём государстве. Хотя, выбирает всё равно король… то есть принц.
- А, понятно… а тебя-то за что упекли сюда, храбрый воин?
- Признаться честно, вся армия, кроме Антония… это наш главнокомандующий… - пояснил Валенсий, - не знала, что короля нет уж в живых, а тут возьми и появись принц… ну и поведи нас грабить ближние земли. А во время боя вас четверых этот принц приказал взять вас живыми. А я, конечно же не зная этого, твоему другу чуть кишки не выпустил. Вот и упекли.
- А как же те двое, что убили наших?
- Им повезло - их зарубил твой друг…
- Стефан, - подсказал Малькольм.
- Твой друг Стефан.
- Ты, как посмотрю, не очень-то хорошо думаешь о принце…
- Короле, считай уже… Нет, дело не в нём, хотя его черти полюбили, и говорят, что он от сатаны, а в том, что это преступление - скрывать смерть короля.
- Что закон, а что преступление - решает король…
- Но не принц…
- Если нет короля, то принц решает…
- Его не выбрали боги…
- Бог…
- Религия евреев…
- Бог един, но многолик…
- Это только растолкование для кабаков…
- Так покарает бог…
- Не смеши - ему плевать на тебя. А семерым нет - хоть один да обратит на тебя внимание… хотя они глупы.
- Боги?
- А ты сомневаешься? Поссорившись однажды, вознеся нового бога, кстати, твоего "нового", им стало плевать на людей. Да и в грязи они поникли. Их сгубило то, что они себя не погубили. А о короле, как он наместнике бога и вовсе смешно говорить - это значит убивать в себе себя.
- Где же их глупость?
- В их существовании, - вмешался Тугрик, расчёсывая свои длинные волосы пятернёй.
- Как же так? - Малькольм не унимался.
- Ты же не христианин - на тебе нет креста, - продолжал Валенсий.
- Ну, это так.
- Ты не был свидетелем гибели бога? Добровольной гибели?
- Ну, да.
- Так как ты можешь утверждать, что эти боги не глупы?
- По отношению к себе - нет.
- Вот видишь! Ты не фанатик, ты разумный человек! Но на человека, да и на любую земную тварь им плевать!
- Нет!
- Сэр, а поверите ли вы, чтобы тот, да и те, кто стремятся к идеальному миру, позволят совершать первый грех, описанный твоим богом? Но ведь это так, - реплика Тугрика.
- Допустим. Но ведь человеку податься некуда!
- Верно! Но ведь есть ещё демоны!
- Да покарают вас за такие слова!
- Право, некому, а сатана вознаградит! Да и вы способны создать божка себе на память.
- Это Долина Забытых Богов? Ну уж пожалуйте, нет.
- Верьте в то, что вас устраивает. Но не ограничивайтесь рамками. Рамками глупости. Ваше право и честь на то и направлено.
- Ну и какова же по вашему, истинная вера?
- Вы со мной не согласитесь.
- Ну почему же? Я весь во внимании.
- Вера в свою честь, в свою душу, разум и сердце. И, самое благородное, вера в любовь. Ваша вера к леди. Не женщине, а к вашей леди.
- Ваши речи горячи, но бунтарны.
- Может быть.
В это время, пока шла жаркая беседа о королях, принцах и богах, в другой стороне замка, не в подвале, а в одной из башен, происходили следующие действия. Как раз солнце приблизилось к середине своего пути, и принесли в покои кушанье, завтрак. Часы в коридоре пробили двенадцать. Маргарита тихонько плакала, уткнувшись покрасневшим носом в подушку. Лиза её раскачивала, просила покушать. Но та только и говорила, что не возьмёт ни маковой росинки в рот, пока она здесь в качестве пленницы. Лизе пришлось просить войти стражу. Те удивлённо покачали головой, что-то ответили и вернулись на свои посты, пробубнив: "Ну и нравы". Вскоре через минут пятнадцать появился на пороге комнаты молодой человек, одетый как дворянин: в жёлтых лакированных туфлях с кисточками, в модной ныне клетчатой юбке, в шапке из меха зайца с фиолетовым подбоем, а так же в вызывающе-зелёном кафтане, украшенным тёмно-синими пуговицами, на которых был выбит герб ургов. Дворянин подошёл и спросил:
- Милейшие леди, чем могу быть полезен?
- Вы ведь нас за пленников держите? - быстро подбежала Лиза.
- Покорнейше прошу нас извинить, если вы так могли подумать, вы у нас почётные гости, - на эту реплику Маргарита, лежащая на безразмерной кровати, с волосами, раскиданными по подушке, хмыкнула и состроила петухоподобному дворянину неприличную рожу.
- Маргарита! Госпожа, видите: мы здесь в гостях, нас угощает принц - покушайте, пожалуйста! - на что Маргарита ничего не сказав, отвернула голову от дворянина с Лизой, ещё более раскидав непослушные рыжие волосы.
- К великому нашему сожалению, мы не можем вас пригласить на завтрак принца, потому как он отсутствует, да и королевская трапезная стесняет нас, она слишком скромна для леди, - на что Маргарита вставила "заключённой". Дворянин, заметив реакцию леди, добавил, - Однако вам разрешается свободно прогуливаться в замке, посещая все интересующие вас помещения, за исключением подвальных помещений и кабинетов государственной важности, в том числе и королевские апартаменты, - на это Маргарита никак не прореагировала.
- Госпожа, вы не должны отказываться от угощения!
- Леди, вы, должны знать, что вы можете затребовать что угодно и когда угодно, однако именем принца нам запрещено выпускать вас за территорию замка. Насчёт еды и других нужд леди - я всегда к вашим услугам, разрешите представиться, маркиз де Альфонс, - Маргарита так и язвительно вставила: "Поварёшка-маркиз, коих ещё свет не видел, да кобель короля…". И тут ей на ум пришло: "Принца? Не короля? Это интересно" и в слух добавила:
- Вы сказали, принца, сударь?
- Да, прекраснейшая из дам, коих я видел на своём веку, принца. Король умер две недели назад. Но я думаю, леди не должна огорчаться по этому поводу.
- Две недели? А почему же его ещё не короновали?
- Я очень рад, что леди изволила говорить с слугой его величества, - надо заметить, что Маргарита даже не приподнялась с кровати, её голова так и лежала на подушке, и, единственное, что она сочла нужным сделать, так это повернуть голову в сторону маркиза, - дело в том, милейшая леди, что принца могут короновать только после того, как у него будет самая красивая жена из всего королевства. А пока он такую, к великому сожалению, не нашёл.
- Ах вот как! А что у вас на завтрак?
- Милейшая леди, боюсь, перепел успел остыть, а ещё к нему прилагается салат из морских растений и французского зелёного салата. На десерт мы рады предложить прусские рулеты и сок из болотных ягод.
- Болотных вы сказали?
- Прошу прощения, леди, вы меня, видимо неправильно поняли. Это замечательные ягоды - черника, ежевика, малина.
- Болотных? - сдвинув брови и приподнявшись на кровати, она смотрела своими блестящими зелёными глазами  на растерянного маркиза, заранее натянув на себя одеяло.
- Если леди прикажет принести  что-либо другое, будет тотчас исполнено.
- Напротив. Надо попробовать то, что ни разу не отведывала, - проговорила Маргарита, устремив взгляд на фиолетово-красную жидкость, сильно напоминающую вино (которое, к несчастью, Маргарита совсем не распробовала), улыбнулась маркизу, но как-то совсем неестественно.
- Чем еще могу быть полезен?
- Вы можете быть свободны, сударь.
Маркиз де Альфонс удалился, а Маргарита принялась раскраивать поостывшего перепела и с опаской внюхиваться в фиолетовую жидкость. Лиза сидела и умилённо смотрела на уплетающую кусок за куском Маргариту. Следует сказать, что они последний раз ели во время того, как их везли сюда в обозе, да ели причём рыбу не первой свежести, что весьма не понравилось Маргарите, которая ни в жизни не запивала еду водой. Да водой причём несвежей. Лиза же словно сама получала питание, смотря на Маргариту. И, через пару минут, заметив это, Маргарита подозвала Лизу позавтракать вместе. Трудно сказать, сделала бы она это, не попади они в такую передрягу, но Лиза была откровенно рада, да так, что и не поблагодарила, а уже запихивала за розовые щёки салат и закусывала перепелом.
Пока происходили эти удивительные вещи, в королевской канцелярии готовились к конкурсу красоты среди молодых и не очень красавиц. Было бы не совсем верно, а точнее совсем неверно сказать, что желающих было много. Напротив. В очереди сейчас можно заметить только четверых дам. И этому есть интересное объяснение: сказать, что принц урод - это неверно. Но всем особям женского, равно как и мужского пола, принц Сэмуэль был неприятен. Очень сложный вопрос: почему же? Он был строен, высок, участвовал в двух (простите, трёх) сражениях, был закалённым в бою, ум имел незаурядный. Да и внешностью был не обделён - как я уже заметил, высок и строен, с орлиным носом, широк в плечах, с выразительными бровями и умными глазами, не худощав, в меру упитан, в ушах не широк, да и челюсть имел мужскую. Чем не жених? Однако всё женское население знало, что это каменное, если вовсе не ледяное сердце. Принц был двадцати семи лет от роду, и, надо заметить, что лет десять назад, пылая сердцем, он вёл совсем другой образ жизни.
Господин Сэмуэль всё свободное время проводил в кабаках, трактирах, барах, тавернах и прочих увеселительных заведениях. Там за день он умудрялся как выигрывать, так и проигрывать целые деревни местным посетителям, а так же выпивать по нескольку галлонов пива, взахлёб с вином. А после сего действа, в позднюю ночь, каждый раз разную девушку уводил в дворянский номер таверны "Бледный Василёк". Вскоре цена этого номера поползла вверх, и кроме принца никто себе позволить его не мог. Каждый день разные девушки - официантки, кухарочки, выступающие на сценах дамы (среди них была такая известная личность, как бард Лили Саксонская), девушки высшего света (среди них встречались графини, жёны совета рыцарей, одинокие девственницы замка, как пример - Валерия д'Арбет, в последствии задушившаяся банным полотенцем в возрасте пятнадцати лет), а так же иностранки (какой был скандал, когда Жюли фон Забберкорпф рассказала служанке о её приключениях в королевстве ургов, а та её мужу), и, бесспорно, стоит упомянуть не менее важных дочек купцов, помещиков и других состоятельных людей. И самое главное: то ли специально, то ли каждый раз случайно, принц Сэмуэль отводил милую даму вверх по лестнице в номер под цифрой 17 в присутствии своей вчерашней дамы.
Однако лет в двадцать пять его страсти улеглись, и у него появилась милая дама сердца, которая его сопровождала в каждом путешествии - Сатин Француа д'Вассеркэтри. Сатин была высока и стройна, с чёрными, как смоль волосами и восточными глазами. Сатин была дочерью посла к ургам французского народа и была младше Сэмуэля на два года. Я не берусь утверждать, любил ли её принц или нет, но так они прожили около года, путешествуя или оставаясь в замке. В это время шла война на юге границы, вторая по счёту война для принца Сэмуэля. И вот сражение при Лесистой Горе, вааллы бегут и бросают награбленное (надо сказать, всё больше частью живность),  а принц, как бравый конник, в первых рядах преследует их. И тут, словно совершенно неожиданно под ногами белого жеребца Сэмуэля оказывается дама в двусмысленной позе - в задранной юбке, причём ищущая очки. И вот тут-то началось заново… конечно, Сэмуэль "помог подняться леди", да только через час доложили Сатин, что, дескать, войско "потеряло" принца. Вся в слезах, Сатин отправилась искать принца, да вот проблема - нашла! Конечно, даже не стоит говорить о защемлённом достоинстве девушки, которая только бросила на два тела гордый взгляд, оседлала белого жеребца Сэмуэля и кинула: "Ты и вправду дурак, но ещё ты кобель… да и умрёшь ты как кобель - уж поверь мне!". По прибытии в лагерь Сатин, удивительно, но без слёз, сошла с жеребца, достала из своего чёрного сапога кинжал с позолоченной ручкой, инкрустированной кровавыми рубинами, и… перерезала глотку белому жеребцу Сэмуэля. Жестоко и без слов. Бедное животное билось в конвульсиях, а Сатин, пока что главной в лагере, никто не смог возразить. Она плюнула на мёртвую лошадь и бросила на жемчужное ожерелье на землю, равно как и кинжал. И в запачканном кровью наряде удалилась в неизвестном направлении. До сих пор ничего о ней неизвестно. Узнав об этом, принц проклял всё на свете, но взяв жемчужное ожерелье (купленное на деньги отца), ушёл в трактир, где подняв драку и напившись, провёл ночь с двумя официантками. Однако навсегда в королевстве ургов её, Сатин Француа д'Вассеркэтри, назвали "Сатин Неумолимая".
Немного отступим от повествования жизни Сэмуэля и вернёмся в камеру со Стефаном и Малькольмом в обществе урга Валенсия и старвока Тугрика. Прошли часы, Стефан проснулся, а их бы беседа славно продолжалась, не войди вооружённая стража. Стражники были в полном вооружении: в старых, но видимо, совсем недавно почищенных чешуйчатых латах, в поножах, а на голове их красовалась кастрюля - а иначе и не назовёшь - кастрюля с проделанными для глаз двумя горизонтальными щелями. В руках двое стражников держали широкие, но короткие пики, более похожие на короткие алебарды. На груди красовался герб ургов - на тёмно-синем фоне одинокий орёл. "Встать! Именем принца Сэмуэля, вы…" - страж со звонким металлическим эхом проговорил формальность и потянулся за мятой бумагой, на которой было написано - "Малькольм из народа вааллов, отца неизвестного и Стефан народа берров, обязаны проследовать за нами к нашему уважаемому главнокомандующему, сиру и рыцарю почётного ордена святого орла - Антонию из рода Ромулов. Прошу повиноваться и проследовать за нами". Двое товарищей встали и неохотно поплелись к дверному проёму, а тем временем Валенсий отвесил шуточку: "Коли Антонию нужны пленники, а не ходячие мешки с костями, то клянусь этим ведром, что не получал уже целый день пищи! То пусть же славный и честный рыцарь ордена святого орла, сир Антоний принесёт похлёбки бедным заключённым, или хотя бы пошлёт за похлёбкой, а то спать ему не дадут гремящие мешки из костей…". Шутка Валенсия затянулась, и никто так и не понял её, так, как хотел того рыцарь, но стража сказала: "Да будет известно заключённому Валенсию, что время ещё не пришло до захода солнца, а если вас, достопочтенных заключённых, кормить чаще, то самой страже есть будет нечего". Валенсий ничего не возразил и снова обернулся к Тугрику, хотя и на прощание сказал двум сокамерникам: "Если Антоний чего и предложит, так это то, что бы снова вернулись в камеру". Невесёлое замечание бывшего офицера кавалерии никакой реакции не произвело на Стефана и Малькольма, а стража улыбнулась под шлемами - "посмотрим".
Тем временем в зале четыре ожидающие девушки занимали себя кто зеркальцем, кто поправлял причёску, а кто и драгоценности. В дубовом проёме показалась голова с очками на носу, которая прогнусавила: "Леди Дейдра де Драко, пройдите в кабинет". С роскошного, обитого красной материей кресла поднялась стройная, среднего роста девушка с русыми волосами, заплетёнными в косу, с раскосыми глазами и курносым носом. Глаза её блестели от возбуждения, а грудь нервно поднималась и опускалась. Войдя в канцелярию, она обнаружила кипу бумаг за длинным столом, а за ним сидящих людей, большей частью старых дев то и дело шепчущихся: "Какая морока с этим конкурсом… было бы проще, ели бы принц просто сам успокоился… а то ведь…". А громко человек в очках и с крючковатым носом проговорил:
- Леди Дейдра де Драко, присаживайтесь, - указывая на деревянный стул, напротив старых дев. Дейдра с отвращение посмотрела на стул, но всё же пришлось сесть и расправить платье, так неудобно спадающее со стула, - Сегодня мы принимаем девушек для участия в конкурсе, победительница же станет женой принца, то есть законной королевой. Для начала расскажите нам о себе, что бы наша комиссия смогла составить о вас акт, - и комиссия, состоящая из старых дев, настороженно вслушивалась, в то, что рассказывала Дейдра. Ужасно скучный и ничем не интересный рассказ, который я приводить-то не буду, скажу лишь, что в нём Дейдра назвала пару известных ей языков и начала приводить известные ей блюда, платья, причёски, украшения, средства для ухода за телом и все остальное ещё более скучное.
Примерно то же было и со следующей девушкой, лет двадцати пяти. Она носила имя Анжелина, фамилию я точно не могу привести, скажу лишь то, что она была из северных королевств, была довольно крупной, но в то же время стройной. Она была блондинка, а волосы она носила заплетённые в две косички, совсем небольшие, с вплетёнными в них двумя красными бантиками. На её теле ровно лежало очень своеобразное для этих краёв платье, точнее рубашка, белая, с короткими рукавами, а поверх неё тёмного цвета жилетка. И что самое странное, совершенно неприличное для этих краёв - на ней были короткие шорты. Комиссия взяла в учёт этот факт, но всё же приняла гостью с севера и вызвала следующую претендентку.
Ей оказалась вдова, графиня Элла д'эвон Рэд. Очень сложно даже мне назвать эту вдову претенденткой на титул "самая красивая леди королевства", хотя, быть может, лет тридцать назад, её бы и приняли для участия в соревнованиях. Но только не красоты. Графиня была одета в золотой откровенно невообразимый наряд, с нашитыми на него жемчужинами, камнями разной окраски - сапфиры, опалы, рубины, лунные и солнечные камни, а так же на спине висели разные рюшечки цвета её парика. Насчёт парика трудно что-то сказать словами - это надо видеть: рыжие локоны свисали на глаза (стоит заметить, что над глазами брови были выщипаны так по странному… что я и сказать-то не могу кто это сделал), на макушке (если такую можно было заметить) вились переходные волосы между рыжим и сине-зелёным цветами. Композиция же заканчивалась откровенной каланчой сине-зелёного цвета, которая непонятно где начиналась и где заканчивалась. Однако не так страшен парик, так то, что под ним. Под ним оказалось натянутое лицо с морщинами и с пожелтевшей грубой кожей, причём нос был вдавлен в глубину лица, а губы были похожи на неаккуратно завязанный бантик. С обвисших ушей свисали дорогие, видимо давно заляпанные жиром бриллиантовые серьги-подвески. Одна такая, на один вид, весила грамм двести. Однако это детали. Дамочка-графиня лет пятидесяти-шестидесяти носила туфельки "ажурный поцелуй" на босу ногу, да ещё цвета ранней розы. Ну а в довершение картины графиня Элла д'эвон Рэд выделялась тем, что на одной из ног с венозной сеточкой красовалось выведенное уличным художником сердечко, пронзённое стрелой.
Не знаю как уж мои читатели, будь вы на месте комиссии, поступили бы, однако комиссия, видав сиё чудо, кинуло такой устрашающий взгляд на очкастого представителя канцелярии, что он чуть не провалился сквозь каменный пол в находящуюся под ним кухню. Однако самая представительная дама в очках обвела взглядом графиню и сказала:
- Гм… садитесь… графиня Элла д'Эвон Рэд? Я вам задам вопрос, нескромный вопрос - вам сколько лет?
- Исполнилось пятьдесят четыре, милашка… а где вы достали такие замечательные очки?
- А вы и вправду думаете, что заинтересуете принца?
- А вы сомневаетесь? Я дама в расцвете лет, и совсем недурна…
- Однако, вы, мягко говоря, не в его вкусе…
- Милашка, а кто сказал, что есть вкус да любовь? Люди привыкают друг к другу, узнают, и тогда уже…
- Он вряд ли вас поймёт. Извините, но мы с превеликим сожалением должны вас уведомить, что мы не можем вас включить в состав конкурса красоты. Сожалею.
- Да как вы смеете! Мужчины по мне с ума сходят, а принц вас подвесит на столбе около "Бледного Василька", за то, что вы отказываете мне, графине…
- Что сделает принц, мне не ведомо, да мы это увидим, а вот насчёт мужчин - я думаю, что они вас слишком любят, боясь разочаровать. А то почему же у вас в течение двадцати лет не нашёлся муж?
- Да как вы смеете! - и графиня Элла д'эвон Рэд, хлопнув дверью, покинула помещение. Чему, кстати были все несказанно рады, включаю следующую даму, французскую маркизу Эммануэль де Шатильон, с береткой набекрень на левый глаз, из-под которой выглядывали белокурые волосы, а на руках маркизы сидел белый пудель...
Но, покинем столь скучное мероприятие, где маркиза рассказывала о своих достоинствах, и, надо сказать, все были от неё в восторге. Лично ваш покорнейший слуга тоже бы совсем не отказался от её общества, а если принять во внимание то, что её тело пахло как весенний цветок, а губы заплетались в очаровательные улыбки - был бы он в комиссии - выбрал бы её, да только для себя, и, чем чёрт не шутит, стал бы вместо этого Сэмуэля королём. Хотя, надо учесть тот факт, что ваш покорнейший слуга знаком с одной очень похожей на маркизу девушкой. И у этой девушки тоже есть такие же улыбка, глаза и берет, однако у неё есть серьёзный недостаток - она не француженка, а для ночи это, согласитесь, весьма важно. Гм… мы весьма отвлеклись от темы, и, если простит меня читатель, мы вернёмся к рыцарям, идущим вверх по лестнице к покоям главнокомандующего сира и рыцаря почётного ордена святого орла, Антония. Однако, пока они тяжело взбираются в одну из башен по крутой чугунной винтовой лестнице, разрешите вам, читатель сказать пару слов: я не могу сдержать желания и не продолжить тему девушек и их достоинств и недостатков, поэтому я обещаю, что к ней мы вернёмся чуть позже.
Покои сира Антония, точнее его кабинет, были, к великому моему неудовольствию, полностью каменные - пол был выложен итальянским мрамором, образуя мозаику на тему из жизни семи богов. На стенах были распяты шкуры разнообразных животных - медведей, львов, тигров. А находившиеся за ними стены были выложены тяжёлыми цельными каменными блоками. С потолка свисало весьма странное сооружение, думаю, мой читатель догадался - что это были люстры с тысячью свечами, но для тех времён это было что-то совершенно удивительное и сказочное. Потолок грозил навалиться тоннами на головы (нет, это не клаустрофобия, просто потолок не был ровным, а он выделялся выступами из камней), и его подпирали колонны в виде летящих ввысь орлов.
Антоний, надо заметить, был весьма преклонного возраста, имел весьма шикарные усы и гладко выбритый подбородок. Его грубые черта лица говорили о том, что он опытный воин, а его морщины и складки на лице - о том, что он опытный мыслитель и, следовательно, главнокомандующий. Антоний был весьма грустным и замкнутым в себе человеком. Быть может, это случилось после смерти его жены, и он решил посвятить себя службе его величеству, однако и тот весьма скоропостижно скончался. Антоний был умён, и, надо признать, все битвы, в коих участвовал принц, были выиграны только его умением. Антоний, помимо всего прочего, являлся главным советником принца, что его всегда злило, однако он понимал, что если посвятить себе служению не принцу, то королевству. И, что самое главное, Антоний совсем не был грозен и никакого страха в пленников не вселял. Заговорил первым он же:
- Добрый день вам, э-э, - он обратил внимание, что присутствующие здесь воины вовсе не дворянине, а следовательно и не рыцари, - воины. Вы, надо полагать, Стефан, а вы - Малькольм? - на что воины утвердительно кивнули, - Очень хорошо. Мне предстоит с вами очень серьёзный разговор. Присаживайтесь, пожалуйста… стража! Оставьте нас!
- Но сир, они…
- Я должен повторить? - блеснув глазами, Антоний добился желаемого - стражу как ветром сдуло.
- Вот так-то гораздо лучше.
- Сир, чем обязаны сей чести? - выцедил Малькольм.
- Опустите формальности, мы воины - мастера клинка. В настоящее время, учитывая положение в нашем королевстве, я не могу честно душой служить его величеству принцу, - воины удивлённо переглянулись, - Поэтому я служу своему королевству. Я - воин чести, поэтому мне не безразлична судьба королевства. Я не могу, как его величество бросать свои войска на гибель и истребление, я дорожу силой королевства. Поэтому, я видел, как вы нашинковали моих воинов, не могу выполнить приказ его величества - я не могу вас повесить. Вы слишком хороши для этого. Да и побеждены вы были в схватке неравной, а посему не можете считаться побеждёнными. Поэтому я прошу вступить вас в мою тайную гвардию, а я, как сторона побеждённая, выполню любое ваше приказание - моя жизнь в ваших руках.
- Сир, мы вас не одолели…
- В поединке - нет, однако на поле боя вы смели мою армию, как волна при шторме у берегов седьмого континента. Да и я уверен, что, сражаясь  с вами, я бы уже через считанные минуты лишился головы. Так что, если вы желаете, я даю вам свою голову на отсечение.
- Вы мудр…
- Вы же молоды и сильны, поэтому мне нужны такие воины в гвардии королевства.
- И всё же…
- Не беспокойтесь, я даю вам время подумать, а пока, что бы ни стеснять ваших прав, вы можете путешествовать по замку абсолютно свободно.
- И зарезать как кролика вашего принца? - пошутил Стефан.
- Ваше право, конечно. Но существуют, насколько вам известно, законы чести, а так же убийство… всё же вы гости, - несколько нелогично закончил Антоний свою мысль, - Так что жду вас в четверг, то есть через пять дней. Всего доброго, славные воины! Стража! Эй, писарь! - и Антоний, как и обещал, подписал указ о свободе двух воинов.
Конечно, такой оборот событий, я уверен, не ожидал ни мой читатель, ни сам король, который был в бешенстве и решил за это приставить к Антонию стражу, а сам ушёл в "Бледный Василёк". Чем его занятия отличались от каждодневных, я не имею понятия, поэтому я оставлю принца наедине с Розой, новой официанткой "Бледного Василька". А тем временем, если оглядеть весь замок, то мы совсем ничего интересного не встретим. Стефан и Малькольм играют с Валенсием и Тугриком в кости - самую популярную игру всех времён. Маргарита и Лиза занимаются своими дамскими делами, Антоний что-то долго и монотонно пишет на пергаменте, не привлекая к помощи писца. А Элла д'эвон Рэд в руках держит кубок с кроваво-красным вином и пьёт его из дрожащих рук. А кровавые капли так и падают на подол золотого платья.