День

«Солнце посыпало золотым песком лицо тропы», - проснулся я с этими словами, звенящими в моих ушах. Пожалуй, решил я после – это было единственной странной вещью, которая случилась со мной в тот день.
Слова перестали звенеть. Я выглянул в окошко. По проспекту проезжали машины. Через каждые десять минут дребезжали трамваи.
Троллейбусы по этому проспекту не ходили. Что, пожалуй, было к лучшему.
Я встал, оделся, позавтракал двумя бутербродами с сыром и чаем, почистил зубы, зашёл в туалет, надел брюки, рубашку, галстук, пиджак и куртку, взял свою сумку, открыл и закрыл дверь.
Осеннее солнце было каким-то особенно холодным и недружелюбным. А так, всё было по-прежнему. Я пошёл к трамвайной остановке.
По пути я предался занятию, которому предавался изо дня в день вот уже несколько лет. Я представил, что в тот момент, когда я закрыл дверь, начались занятия. Я представлял себе как я минуту за минутой сидел на лекции, скучал, слушая монотонный голос преподавателя, мечтал о чём-то возвышенном и высоком, смотрел в окно. Иногда до меня долетали отдельные фразы, произнесённые лектором. Через семь минут после начала занятия, например, я расслышал как какая-то старуха (по всей видимости, она кого-то замещала, потому что голос был незнакомым) сказала: «А человеческое сознание вообще». Скорее всего, это был курс философии.
Подошёл трамвай я сел в него и поехал. Народу было много. Все, как всегда, толкали друг друга. А у меня тем временем продолжалась лекция. Шла девятнадцатая минута. Я вышел у метро и посмотрел вдаль, туда,  где обычно виднелись холмы. Сегодня над ними висели облака, которые придавали им ощущение гор с заоблачными вершинами, которым холмы служили подножием.
Я подошёл к метро и увидел висящее на ларьке объявление об утерянном паспорте. Тут же, прямо под ним, в ворохе мусора валялся сам паспорт. Я поднял его, открыл и сверил номера. Номера совпадали.
Объявление обещало нашедшему вознаграждение, а потому я решил сразу отнести его хозяину и получить свои деньги.
«Хозяйке», - уточнил я, взглянув на фотографию. На меня глядело миловидное, если не сказать красивое, лицо девочки лет шестнадцати. «Восемнадцати», - поправила меня запись в графе «Дата рождения».
Графа адреса гласила: «Кустодиева, 21». «Хорошо», - подумал я. Идти было недалеко, и поэтому я даже мог попасть на какую-нибудь пару.
Я развернулся и пошёл по указанному адресу. Трамваи по непонятной причине остановились, и мне пришлось идти пешком. Идти было недалеко, однако по пути я заскучал, потому что мой привычный ритм был сбит, а лекция сорвана.
Я подошёл к двум точкам под номерами 22 и 24 и только тут понял, что дома под номером 21 не существует. Я открыл паспорт, чтобы убедиться в том, что верно прочёл адрес. В этот момент у меня за спиной раздался голос:
- Ты не Олю Алемандову ищешь?
Я проверил. Именно так звали хозяйку паспорта.
Я обернулся. На меня смотрела, улыбаясь, олиных примерно лет блондинка с загорелым личиком и двумя косичками.
- Откуда ты знаешь? – спросил я.
- Так у тебя в руках её паспорт, дурачок, - сказала она. – Я его теперь в полной темноте увижу – узнаю. Оля со всех ног сбилась, ища его. А насчёт дома ты не обращай внимание. Это долгая история я тебе потом расскажу. Оля здесь недалеко живёт, но сейчас её дома нет. Пойдём пока ко мне. Подождём. Чаю попьём.
Мы вошли в одну из точек и поднялись на лифте на верхний этаж.
Мы вошли в её квартиру, дверь которой, как выяснилось, была не заперта. Мы разулись и прошли в единственную комнату. Она была обставлена уютно, но довольно безвкусно.
- Будь как дома, - сказала девчонка и пошла в ванную. Через минуту она вышла оттуда абсолютно голая. – Раздевайся, - предложила она, - я уже привыкла, что у меня дома все ходят голые.
Я разделся и прошёл в комнату. Девочка поёжилась и сказала:
- Может нам для согрева потрахаться?
- Давай, - сказал я. – А презервативы у тебя есть.
Я с собой презервативы не ношу из принципа.
- Где-то валялись под диваном, - сказала она.
Тут открылась дверь в комнату, и вошла девушка с фотографии. Девочка, которую я уже было обнял, подошла к Оле, и они поцеловались.
- Привет. Кто этот парень? – спросила Оля.
- Он тебя ждёт. Хочет о чём-то поговорить, - ответила блондинка, оставив меня одного на полу. Я встал.
- Интересно, о чём он хочет со мной поговорить? Мы никогда с ним не встречались, - она внимательно смотрела на мою задницу.
Я подумал, что говорить о паспорте было бы крайне неуместно, а потому лихорадочно пытался придумать цель своего визита. Выручила из этого конфузного положения моя блондиночка:
- Мы хотели с тобой поговорить о литературе.
- Чудно, - в первый раз улыбнулась Оля. – О чём конкретно говорить будем? – она обратилась ко мне: – А ты чего на полу? Садись на стул.
Я сел на стул, встав с пола.
- Хорошо, - улыбнулась она во второй раз. – Хорошо. Давайте говорить о постмодернизме. Моя любимая тема. Пелевина трогать не будем. Давайте лучше говорить о западном постмодернизме.
- Слушай, - сказала блондинка, - я плохо знаю такую литературу. Я читаю в основном классику. Блин. Достоевскую и прочую херню.
- Заткнись, слушай, - воскликнула гневно Оля. – Сама читаешь и сама же хаешь. Ты будь покорректнее. А ты что читаешь? – спросила она меня.
- Разную, - сказал я индифферентно.
- Это хорошо. Хорошо, когда люди читают разную литературу. Хорошо, что мы…
Тут дверь комнаты снова открылась, и на пороге появился запыхавшийся мужчина в чёрном плаще, чёрной же шляпе и дипломатом в руке. Он уставился на нас, и у него открылся рот. Он, казалось, хотел что-то сказать, но получилось это у него только со второго раза, потому что в первый раз он захлебнулся собственным гневом.
- Ни хрена себе, - сдавленно произнёс он. – Уезжаю в командировку. Возвращаюсь к дочери. И что я вижу? Содом и Гоморру. Они устроились здесь так уютненько, устроили здесь групповуху. Извращенцы грёбаные. Ааааааааааа!!! – занялся он истошным криком. – Всё, вызываю милицию. Извращенцы чёртовы.
Он вышел из комнаты и запер её на ключ. Блондиночка моя заплакала, её лицо исказила гримаса гнева, и она заорала мне в лицо:
- Сволочь! Это всё ты, сука! Из-за тебя мне гнить теперь в тюрьме! А мне всего семнадцать! Ты что этого не понимаешь?!!
Она бросилась на кровать, стоявшую в углу, и зарылась лицом в подушку. Постепенно её всхлипывания смолкли. Она, вроде, заснула.
- Надо выбираться отсюда, - сказала Оля. - Мой отец – зверюга. У него брат – чин в милиции. Он нас без статьи упечёт. Он меня ненавидит.
Она кинулась ко мне и прижалась своим лицом к моему плечу.
- У меня есть план, - произнёс я, и Оля посмотрела на меня с надеждой. – У тебя есть одежда?
Оля подумала секунду, а потом произнесла с неуверенностью:
- По-моему, под диваном у меня валялись какие-то шмотки, которые могли бы тебе подойти.
Она залезла под диван и вытащила оттуда потрёпанные джинсы с дырами на коленях и грязную белую футболку с улыбающейся рожицей.
- Да, не густо, - прошептала она.
- Сойдёт для начала, - сказал я уверенно и натянул шмотки, в то время как Оля одевала бельё, брюки, кофту и свитер, достанные из своего шкафа. – План у меня следующий. Открываем форточку и перелезаем в форточку соседней квартиры.
- Но ведь здесь так высоко! – в голосе Оли слышался неподдельный страх.
- Не бойся. Мы вырвемся, - я посмотрел ей прямо в глаза. Наши лица приблизились друг к другу, и мы поцеловались.
Однако времени оставалось катастрофически мало. Я подошёл к окну, открыл окно в лоджии и первой попавшейся под руку палкой разбил как можно тише окно соседней лоджии.
Оля полезла первой, я – за ней. На секунду, когда я перелезал, мне показалось, что я вот-вот упаду в разверзнувшуюся подо мной бездну. Однако меня подхватили чьи-то сильные руки и втянули в окно.
Человеком, который спас мне жизнь оказался юноша лет двадцати пяти. Он подозрительно осмотрел мою импровизированную одёжку. Сам-то он был одет, на самом деле, не лучше меня. Вещи, хотя и довольно аккуратные, но всё же явно далеко не новые.
 Когда я залез, Оля уже, по-видимому, успела в двух словах рассказать спасителю нашу историю, потому что он произнёс:
- Я помогу вам. Но мы должны выбраться отсюда как можно быстрее.
Мы выбрались из его квартиры и направились вниз по лестнице. Когда мы вышли из парадной, раздался истошный вопль. Это Олин отец, увидев с высоты пятнадцатого этажа, что мы сбежали, вопил что-то истошное в бессильной злобе. Однако времени всё равно почти не оставалось, поэтому мы кинулись бежать.
Пробежав несколько метров, мы остановились на дорожке, разделявшей две точки. Наш спаситель подошёл к люку, нагнулся и нажал на что-то, находившееся в земле рядом с ним. Тогда он поднял крышку люка и нетерпеливым движением руки приказал нам лезть внутрь.
Когда крышка люка захлопнулась за нашим вожатым, мы оказались в полной темноте. Лестница, уводящая вглубь земли, скоро закончилась, и мы двинулись по какому-то тоннелю. Мы шли долго в беспросветном мраке. Вскоре впереди забрезжил неясный свет. Как же приятно было увидеть хоть что-нибудь после нескольких минут абсолютной тьмы, которая представлялась мне в тот момент репетицией смерти.
Постепенно огонёк становился всё ярче и, наконец, мы оказались в неярко освещённой комнате, в которой было человек десять. Они с недоумением посмотрели на нас. Думаю, в нашем взгляде в тот миг читалось не меньшее недоумение. На несколько секунд повисло удручающее молчание.
Молчание прервал наш вожатый, который подошёл к людям, сидевшим в комнате, и негромко произнёс что-то, после чего они сразу успокоились и перестали смотреть на нас столь пристально. Мы же прошли в небольшую комнатку, единственным убранством которой была кровать, стол, два стула и висящая на стене книжная полка. Мы с Олей сели на кровать, спаситель же наш сел на один из стульев. Он начал так:
- Я думаю, пришло время объяснить, наконец, что это за место, кто я и кто люди, которых вы только что видели. Меня зовут Ярослав. Я предводитель подпольной организации. Несколько месяцев назад мне стала известна ужасная вещь. Многие власть имущие нашего города состоят в таинственной секте, практикующей человеческие жертвоприношения во славу их чёрного бога, имя которого они хранят в строжайшем секрете. Это продолжается вот уж несколько лет. Но теперь, именно сегодня, адепты этой секты задумали грандиозное жертвоприношение. Они хотят взорвать несколько заводов, на которых используются в производстве отравляющие вещества. Облако ядовитых газов окружит Город со всех сторон. Бежать будет некуда. Погибнут тысячи, миллионы ни в чём не повинных жителей. Мы решили действовать сегодня. Мы свяжемся с президентом, однако мы знаем, что нас не захотят слушать, поэтому мы решили уничтожить всех членов секты во время предапокалиптической мессы, которая будет проходить в одном из заброшенных туннелей метро.
- Можем ли мы вам чем-нибудь помочь? – задала Оля вопрос, который на протяжении всего рассказа вертелся у меня на языке.
- Да, - сказал Ярослав. – Многих из нас уже знают в лицо приспешники адептов секты, вас же не знает никто. Вы можете попытаться проникнуть в тоннель, через другой вход.
- Где он находится? – спросил я.
- В метро, на станции «Парк Победы», если спрыгнуть в туннель и пройти по нему вперёд двадцать метров, направо будет отходить проход, закрытый решёткой. На решётке будет замок. Вот, возьмите этот ключ, – с этими словами он протянул Оле небольшой серебряный ключик очень тонкой работы, инкрустированный изумительной огранки изумрудами. – Откройте замок. На пути вам попадётся ещё одна решётка, на которой будет замок с шифром. Шифр – семь, восемь, два. Ещё через сотню метров вам встретится страж, который попросит вас назвать цель вашего визита. Вы должны будете сказать, что вы послушники, приглашённые ассистировать на торжественной службе. Вас пропустят, а вы должны будете войти в залу и убить как можно больше членов секты.
Ярослав на минуту вышел в основную залу. Вернулся он оттуда уже не один, а с двумя малюсенькими пулемётами.
- Это оружие, - сказал он. – Вы всё поняли?
- Да, - согласно кивнули мы с Олей.
Тогда он обнял нас, пожелал нам удачи и объяснил, куда нужно идти, чтобы выбраться отсюда. Перед тем как мы ушли, он дал нам длинные плащи, в полах которых мы спрятали своё оружие.
Мы попрощались с Ярославом и с остальными борцами за жизни людей и направились по тоннелю, который он нам указал. Мы шли, наверное, минут двадцать, когда перед нами появилась стена и ведущая наверх лестница. Мы полезли наверх, и уже через минуту я открывал крышку люка.
Долгожданная свобода! Как приятно после спёртого воздуха подземелья было снова очутиться на свежем воздухе. На нас удивлённо выпялились какие-то дети, однако мы не обращали на них внимания, радуясь открывшемуся нашим взорам синему небу.
Я огляделся. Мы были во дворе одного из домов, находящихся неподалёку от станции метро «Проспект Просвещения». Не сговариваясь, мы обошли дом, подошли к метро, зашли, спустились вниз и доехали до «Парка Победы».
Всю дорогу я обдумывал, как нам пробраться в тоннель, не привлекая лишнего внимания. Подъезжая к «Электросиле», у меня созрел план действий. Когда мы, наконец, вышли на «Парке Победы», я решил поделиться своими соображениями с Олей. Я обернулся к ней, однако она уверенно шагала к эскалатору, как будто начисто забыв цель нашего пребывания здесь.
- Оля, не собираешься ли ты наверх? – спросил я, стараясь не показывать своей крайней обеспокоенности происходящим, однако чуть задрожавший голос выдал меня с потрохами.
- Конечно, собираюсь. Ну на самом деле, подумай, к чему нам рисковать своими жизнями, ради совершенно незнакомых нам людей?
- А как же идея? – ухватился я за последнюю соломинку.
- На *** идею, - отрезала Оля беспринципно. – Наша с тобой любовь важнее всяких идей.
Она была настолько убедительна, что продолжать спорить с ней было совершенно бесполезно. К тому же у меня тоже отпало совершенно желание рисковать собственной жизнью, ради людей, которых я узнал буквально час назад.
- А куда мы направляемся? – неожиданно задался вопросом я.
- Давай, зайдём на минутку в Публичку. Хочу книжку одну взять, - сказала Оля в ответ.
- А у тебя с собой есть читательский билет? – продолжал я.
- Да, совершенно случайно оказался в кармане брюк, - её голос просто светился счастьем, оттого как ловко она может находить ответы.
- А что за книжка?
- Если я скажу, ты от меня отстанешь? – было похоже, что мои вопросы уже порядком утомили её.
- Конечно, - солгал я.
- Ну хорошо… Слушай, только я точно названия не помню. Страна какая-то. «Россия» или «Англия»… Не помню точно, ну да это и не важно.
Я замолчал, а мы тем временем поднялись наверх, вышли из метро, зашли в пешеходный переход, пересекли под землёй Московский проспект, прошли оставшийся до библиотеки участок пути и вошли в неё. Не снимая курток, потому что мы пришли всего на пару минут, мы поднялись на второй этаж.
Мы зашли в зал, где находились книги, посвящённые культурологии и литературоведению. Оля пошла взять книгу, а я остался ждать около каталога. Оля вышла с книгой, и мы прошли вперёд, чтобы сесть за стол, находившийся в дальнем конце залы рядом с лестницей, ведущей куда-то наверх.
Мы сели. Оля раскрыла книгу и углубилась в чтение. Я же от нечего делать стал смотреть по сторонам. В этот час библиотека пустовала, поэтому мы да ещё пара человек (симпатичная девочка с двумя косичками и какой-то парень в очках с идиотской причёской) были единственными посетителями библиотеки.
Я посмотрел наверх. Сверху на меня как-то отрешённо смотрели Кирилл и Мефодий. На секунду мне показалось, что правый из них помахал мне зажатым в руке свитком.
И тут только я заметил, что из-под небольшой узкой лесенки, ведущей наверх, на меня кто-то смотрит.
Я толкнул Олю, и она нехотя оторвалась от книги. Однако как только она увидела странного человека, выглядывавшего из-под лестницы, ей стало уже не до книги.
Человек, а надо заметить, он был очень маленького роста и чем-то напоминал гнома из детских сказок, заметил, что мы увидели его и помахал нам рукой, приглашая пойти за ним. Мы встали из-за стола и направились к лестнице. Под ней обнаружилась маленькая дверка, в которую зашёл человечек. Мы, согнувшись в три погибели, последовали за ним и оказались в небольшой уютно обставленной комнатке. Стены украшали приятных полутонов обои, на потолке висела маленькая люстра, в которой горело несколько настоящих свечей. На одной из стен висел чудный портрет молодой девушки в таинственной полумаске, сверкающей серебряными звёздами. В комнате было два дивана, покрытых красными пледами. Наш хозяин жестом пригласил нас присесть на один из них. Мы сели. Диван, хоть и очень маленький по размеру, оказался на удивление приятным.
Человечек придвинул к нам стол, а сам кинулся к стоявшему в углу буфету и достал оттуда три чашки, потом кинулся к плите, налил в чашки чай, добавил кипятку, подбежал обратно к столу, поставил перед нами чашки и заговорил:
- Извините, уж, будьте добры, простите, что я вот так вот, всё в спешке, так вот гостей приветствовать и не принято вроде. Но я надеюсь, вам здесь уютно.
Мы, отхлебнувшие уже к тому времени по глотку чая чуть горьковатого на вкус, но оттого ещё более ароматного, дружно кивнули головами.
- Спасибо, спасибо на добром слове. Нечасто к старику гости заходят… - продолжал он, несмотря на то, что выглядел не таким уж старым, каким пытался себя представить… - Вот. А вы посидите, чайку попейте. Нет, я-то всё понимаю, что вы торопитесь, что вам уже пора. Пора. Да… Отставляйте-ка стаканы в сторону. Пора, значит пора. Пойдёмте…
Мы поставили уже пустые к тому времени стаканы на стол и пошли за человеком к двери, расположенной в стене, противоположной той стене, где находилась дверь, через которую мы вошли.
Дверь открылась, и мы увидели невероятную картину. До горизонта простирался невероятно зелёный, покрытый росой и редкими озерцами луг, переходящий где-то там, вдали, неподалёку от горизонта, в не менее зелёный лес. Меня поразило, что с такого огромного расстояния можно было расслышать чуть слышный шорох ветвей. Или это просто шумели травы, колыхаемые легчайшим ветерком, наполненным неуловимым чуть терпким запахом недалёкого моря.
Мы вышли и ступили на мягкую и пахнущую чем-то волшебным траву.
- Ну что ж, друзья мои! – воскликнул чуть не в слезах наш провожатый. – Я вынужден покинуть вас здесь. Меня ждут. Я должен возвращаться. Я думаю, раз вы прошли этот путь и нашли этот проход – вы пройдёте и весь путь до конца. Прощайте же! Я буду помнить вас всегда!
Мы тепло попрощались с маленьким человеком и двинулись в сторону леса. Вдруг откуда-то издали послышался стук копыт, и скоро из зарослей пшеницы показался кентавр.
- Здравствуйте, - произнёс он с надменным выражением лица.
Мы поприветствовали его, и он объяснил, что послан был для того, чтобы проводить нас в лес, где нам был приготовлен ночлег.
Прошло несколько часов, прежде чем мы вошли в лес. Там было очень красиво. Мы видели огромные старинные деревья, уходившие кронами ввысь, порой открывавшими чуть розоватое небо; быстрые ручейки, пересекавшие иногда наш путь и переходившие в озерца, покрытые листьями и цветами кувшинок; маленьких зверушек и птичек, шуршащих в кустах, наполняющий дрожащий воздух чудесными звуками своего пения; эльфов и фей то здесь, то там появлявшихся, словно из воздуха, удивлённо взиравших на нас, поющих какие-то неземные песни.
Мы вышли на большую поляну, посередине которой стоял шалаш. Наш провожатый куда-то исчез, а мы подошли к шалашу, чтобы расположиться на ночлег.
В первый раз я занимался любовью под пение иволог. Мы занимались любовью долго. Наверное, часа три.
Оля уже спала, а я лежал под тихим кровом шалаша и размышлял. Глаза закрывались сами собой. Я засыпал…

«Солнце посыпало золотым песком лицо тропы»…