Мечты в троллейбусе

В троллейбусе, пробиравшемся сквозь вечерний заснеженный город, сидели двое молодых людей и пили холодное пиво. Были они уже изрядно пьяны. Полусвязная речь их сливалась с гудением и дребезжанием машины.
- Понимаешь, Серега, - говорил невысокий парень с выпученными глазами, которого судьба в двадцать восемь лет забросила в самую скучную газету сибирского городка, - ведь я хочу писать про среднюю Азию, ну вот хоть тресни. Ведь я пять лет учился на историческом факультете. Я по ней родимой диплом защищал – анализ суфийской речи в контексте средневековой философии джихада.
- Да, уж, - промычал Сергей, молодой человек с маленькими карими глазками, тоже подвизавшийся на журналисткой ниве после окончания филологического факультета. Из сложного названия дипломной работы он понял только слово «речь», потому что на экзамене не дал пять определений этого понятия и получил тройку.
- Вот только представь себе – сидит в чалме этакий мудрец убеленный сединами, а перед ним коран. Вокруг жарища невообразимая, пальмы опустили свои огромные листья, вокруг верблюды ходят, речь азиатская кругом. А этот мудрец сидит, коран читает, толкование ему делает. В голове его знания различные по истории, литературе, религии древней Греции, древней Индии, родного своего края оживают. И вдохновленный великой целью он выводит на папирусе тоже арабские буквы. А я ведь, Серега видел эти буквы и даже кое-что понял. Нет, ты только представь себе - через многие века я прикоснулся к ним и тоже вдохновился. Помню, пошли мы тогда с друзьями на берег реки Е. купили водки, конфет и так нам было хорошо, так хорошо.
- Мда, - выдохнул Сергей, утирая посиневшие от холода и от пива губы. Сейчас, наверно, в Средней Азии тепло, купаться можно. При мысли о воде Сергей поежился и поплотнее надвинул шапку на уши.
- А какие тогда девушки были, Серега, ты просто не можешь себе представить. Глаза черные, лицо белое-белое, ну как вот это окно. (Сергей посмотрел на покрытое изморозью стекло троллейбуса). Волосы черные, шелковистые, блестят. Тело мягкое и податливое. Груди большие и упругие. А что они шепчут по ночам, Серега, что они шепчут!
- Кому, мудрецам? – пьяно посмотрел Сергей на приятеля.
- Да, нет же. Вообще. Наверно - о, мой господин, хорошо ли тебе, сладко ли тебе. Возьми меня всю, я вся твоя, только для тебя я берегла свой персик! – при этих словах «историк» замотал головой и мечтательно улыбаясь посмотрел на зашедшую на остановке девушку в длинной дубленке и теплой вязанной шапке. 
- Да, наверно именно это тогда и говорили. Сейчас разговаривают по-другому. Проговорил товарищ. Только, я Андрюха одного не могу понять, причем здесь Средняя Азия, твой диплом и «о, мой хозяин», а – спросил, еле выговорив тяжелые слова, Сергей.
- Дак, хочется! Ты посмотри вокруг, какая жизнь творится. Люди здесь как собаки, съесть друг друга готовы!
- Хм, люди, а ты думаешь верблюд в Средней Азии - самое гуманное существо на свете? Русские собаки хоть не плюются, а тот харкнет, так харкнет! Мало не покажется.
- Ну зачем ты так, Андрей, зачем, а? Ведь у меня мечта!
Товарищи замолчали. Кондуктор объявил их остановку. Троллейбус остановился. Друзья покачиваясь вышли на улицу. Ветер, перехватывающий дыхание, ударил в лицо. Под ногами скрипнул снег. Пожав друг другу руки и буркнув что-то типа «вот холодрыга-то какая», товарищи простились и разошлись по домам.