Mea Domus

"Я листал каталоги, задаваясь
вопросом: "Какой сервиз может
служить характеристикой
моей личности".

Джек, "Бойцовский клуб".

"Коты были наёмниками, нигилистически
настроенными технофетишистами, и очень
любили делать окружающим гадости".
Уильям Гибсон, "Нейромант"

 …Древние Римляне называли одним словом и дом - здание из камня, глины и досок, - и семью, которая жила в нём. Люди, живые из плоти и крови, обтянутые змеиной хитростью кожи, пропитанные насквозь желанием жить, не были различны с тем местом где они жили.
 Так было две тысячи лет назад. Просто "domus". До-мус, а в нём отцы, матери, дети, внуки, холлы, колонны у входа, табличка "Salve", везде одинаково приветствующая гостей, огромные залы хозяев и маленькие коморки их слуг. Это была перманентная цивилизация, оставившая после себя массу следов, долгоиграющих, словно портвейн в голове.
 Чем отличается нынешняя пост-совковая действительность от той, которая была две тысячи лет назад. Такое слово, как "жилец", что оно подразумевает? Верно, вы предложите мне вариант, что это человек живущий где-нибудь. Снесём это "где-нибудь". Взрывом мысли или пожаром, и вот у нас голый человек, без жилья. Если мы назовём его "жилец", то это не будет иметь смысла. Какой же он жилец без жилья, без квартиры со всеми удобствами, такими, как собственный закуток в коммуналке, где он может беспрепятственно обтяпывать тёмные делишки, на вроде любоваться собою перед зеркалом, примеряя новые шмотки, или маструбировать на порножурнал, полный силиконовых тёток, пропущенных через светофильтры, закрепители и растворители. Если у него даже нет и этого сокровенного места, он просто не жилец, во всех смыслах.
 Знаете, что это означает? Для нас, детей марксизма-анархизма, для тех, кто живёт в эпоху глобализации паучьими сетями из оптоволокна, равнозначны человек и жильё. Говоря о нём, мы будем подразумевать его дом. Даже если мы будем называть его как-нибудь иначе, мы всё равно будем говорить, что он не отделен, не авторитарен, что он принадлежит к чему-то и не может оторваться от этого сообщества. Лично меня унижает наименование гражданин. Я отвергаю это понятие, я отвергаю понятие государства, как такового, потому что оно мешает и сковывает мою личность, моё эго, но меня всё же пытаются привязать к тому сраному государству, в котором я имел несчастье родиться.
 Всё-таки, я в обществе живу, так что приходится смиряться с вещами, далёкими от материальной свободы. Мой домус отвратителен, но он стал частью меня. Мне даже во сне снятся семья и квартира в которой я обитаю. Давайте, я опишу вам свой домус, чтобы вы поняли, что сие за такое.

1.Семья.
 Начну с семьи, первой части домуса, наверное, самой важной, почти у всех она есть и почти всех она выводит из себя. Неблагодарные дети, раздражительные, занятые собой, родители, наглые родственники, заботящиеся только о том, чтобы им от общения с вами было больше прибыли, нежели убытка. Меня моя семья давно достала. Я просто привык к ним и не могу просто так отказаться от них, хотя давно не люблю их. В моей семье есть 3 человеческих существа. Я и отец с матерью.
 Отец - усталый от жизни, променявший четвёртый десяток человек, который живёт только ради хлипкой надежды, когда-нибудь разбогатеть. Все его мотивы самосовершенствования и самопознания упираются в деньги. Поэтому он ничего там не находит, где он ищет.
 С уверенностью могу назвать его "looser"(проигравший). Жизнь свою он проиграл, смирился с карьерой финдиректора, не оставив в прошлом, в молодости ничего замечательного, как он и ничего не сделает в будущем. Мне кажется, что его греческий профиль с годами становится оплывшим и похожим на статую или бюст Гамилькара, древнего карфагенянина и военноначальника, чьи победы остались в прошлом. Меня уже мутить от его привычек чистить зубы ниткой, праздновать со всеми остальными, кого он считает семьёй, праздники. На свой день рожденья я бы никого не пригласил, но по его воле, его и матери, я вынужден был сидеть и смотреть на хмелеющие лица и выслушивать бред людей, ровным счётом ничего для меня не значащих.
 Моя мать, располневшая к старости женщина, на четыре года моложе моего отца, с кукольным выражением лица и стервозностью в характере. Пытается мне привить феминистические идеи, пыталась когда-то внедрить в моё сознание формулу: "А как бы поступила мама?" Я не подкаблучник и не маменькин сынок. Моё эго сильнее убеждений её и убеждений отца. Он, собственно, женился на ней только рассчитывая на материальную помощь её родителей, но крупно лажанулся. Всё это были только мифы и пение Сирен, завлекавших его жениться. После свадьбы миф растаял, осталась только мудацкая недоговорённость. Я помню, как мать рыдала в подушку, когда отец возвращался пьяный и грозился, что женится на другой. Как всякий маленький интеллигент, я приносил матери воду и валерианку, уговаривая успокоиться и, что всё будет хорошо. Сейчас я смотрю, как она ставит свою работу и карьеру в турфирме "Куда.ру" выше семьи, и мне становится тошно. На кой чёрт мой отец женился именно на ней, зачем он не бросил её, как можно раньше, ещё до моего рождения.
 Знаете как они познакомились? Моя мать гуляла по улице, как неожиданно из-за угла ей замахал руками какой-то грекопохожий мужчина, делал какие-то знаки. В общем мужчину, тут же исчезнувшего, она приняла за немого. Тем временем, мой папаша звонил по телефону автомату, но не дозвонился и бросился догонять мою мать. С ней они познакомились и родили меня. Как бы я хотел, чтобы на мгновение он действительно стал бы немым, чтобы не говорить ей не слова, чтобы она пошла дальше, своей дорогой.
 Когда я был маленьким, я их любил, потому что был частью семьи, а теперь мой второй десяток подходит к концу, я возмужал и чувствую необходимость жить собственной жизнью, отдельно от них. Они не могут всё ещё в это поверить, но они нужны мне лишь, как средство существования, носитель меня, растущего паразита на головном мозгу, поглощающего мысли и средства. Впрочем они иногда сами накачивают меня своими мыслями и не могут обойтись без мысли, что сынишка растёт абсолютно свободным, без их воли, их мыслей, их веяний. Я беру только корешки. Их домыслы для меня бесполезны, их лексикон устал. В общем, семья моего домуса - это почти отработанное до конца ракетное топливо первой ступени, скоро я выкину их в океан жизни и буду жечь собственное топливо.

2. Дом.
 Самая ужасная часть моего домуса. Я не обитал столь долго ни в одном человеческом жилище и знаю его до мелочей. Здесь обитают учтёнными одна кошка и четыре разнообразных растения. Всё это не считая паразитов: тараканов, пауков, мокриц, плесени и грибка. В дождливые времена года тут появляются кровососы, а в жару - мухи и осы.
 Мой дом - это двухкомнатная квартира с кладовкой вместо балкона в девятиэтажном хрущёвском доме. Большинство здешних жителей бичи или, как выражается мой папаша, "лимита", те кто раком стояли, чтобы жить с Москве, а потому подпирают кулаками бока и заявляют, мол Москва не резиновая.
 Я обязан смириться с маленькими комнатами, с так называемым "санузлом", с соседями, которые выходя утро на работу вешают на ручку моей двери портфель, дабы он ручки не занимал, закрывающие дверь. Когда мне доводиться оказаться в момент, когда соседская дверь открыта, убийственные ароматы окутывают меня. Это отвратительно и я обязан с этим мириться. Я не могу взять винтовку из отцовского сейфа, пойти к ним и сказать, что если завтра они не съедут, вместе со своей вонью, я просто их замочу. Я не могу этого сделать, я обязан смириться с их маргинальностью и желанием пить водку, ругаться матом и жрать, так что на моём втором этаже дрожат стёкла. Так говорит мне закон государства, которое я так не люблю. Он же хочет заставить служить меня бесплатной рабочей силой. Отвратительно!
 Родители внушили мне беспокойство об этой халупе, чтобы все окна были закрыты, все двери защёлкнуты на замки. С детства начали они углублять во вне это убеждение, и они своего добились. Я даже во сне вижу свой домус. А теперь они учудили ремонт, в котором родители принимают самое маленькое участие.
 Обои ободраны в комнате, в которой я не сплю, но это же ощущение передаётся мне. С моего разума словно содрали оболочку, я чист и бесцветен в свете ауры. Для меня нет такого понятия, как добро и зло. Все люди добрые, что-то подобное говорил Иешуа Га-Ноцри. Даже когда на улице драка и доносится мат, на меня липнет эта чернуха, и я чувствую интоксикацию тёмной энергии гнева и ненависти. Блевать охота, вот чего!
 Здесь всё прокоптили ненавистные родителям, но обожаемые мною, индийские палочки-благовония. Когда соседи высовываются из окна и курят, по вентиляционным шахтам в мою кухню попадает ещё более удушливый сигаретный дым. Эти дома для жизни не приспособлены. Людей стремает заходить внутрь, это ужасное жильё. Оно древнее пятиэтажек, но их не сносят, вынуждая людей мучаться.
 Лифт, в котором 6 кнопок на 9 этажей, энергосистема, которая заставляет лампочки в доме мигать, когда в сеть включается какой-нибудь новый электроприбор. Самое ужасное - это отключение горячей воды. На три недели! Все, наверное, это испытывают… в России. Никакая европейская страна не может себе позволить такого измывательства. А если я не могу терпеть холодной воды, что ж мне месяц не мыться?! Дерьмо, будь проклято это дерьмо и те люди, которые на этом наживаются.
 Я смотрю на ободранные стены родительской спальни, провожу пальцами по шершавой поверхности стены и думаю о тех людях, которые всё это мастерили, которые надеялись на счастливое будущее коммунизма и бесплатную водку. Таких было необычайно много в стране советов. "Облейте их кипятком сверху, потом плесните в глаза кислоты…" - вот что советовал ублюдок, создавший всё это.
 Что-то мой домус превращается в критику этой страны и страны советов. А ведь действительно, мой домус полон критики совка и усталости от грубости окружающего мира. Должно быть это настроение моих родителей, из дух. Он мне неприятен, но близок. Как проще быть безмозглым жлобом, но те кто читает не могут быть глупыми, раз они читают, значит они уже умны. Вы умные, верно знаете, что так жить, как мы живём, стараясь соблюдать какие-то приличия и думать об окружающих тяжело. Ещё тяжелее думать о своём вместилище эго. Его можно травить алкоголем и сигаретами, но не само эго, его нельзя забывать. Что же ты тогда, если твоё эго ничто?!
 Твоя работа это не ты, так же как твой бумажник, и одежда, и машина. Мы лишь пляшущие испражнения жизни. Мне так действительно начинает казаться. Чего же я хочу? Это вечный вопрос лукавого искусителя: "Что ты хочешь?"
 Свободы я хочу, счастья, когда не напрягаемый общество, не напрягая внутреннюю суть можно жить, путешествую по времени и пространству. Когда я с копьём в руках охочусь на лосей в Битцевском лесу, когда на мне одежда из шкур, одна на всю жизнь, когда я могу быть вольным философом и жить, чтобы меня не дотрахивали своими убеждения другие люди. Для меня они никто, так же как для вас никто я, так же как мои убеждения пустой пшик для вас, ваши убеждения ничего не значат для меня. Мы не можем изменить друг друга. Я пишу это не для того, чтобы изменить кого-то, я пишу, потому что всё моё нутро кричит, потому что я должен выхлестнуть всё накопившееся на это бесконечно белое и прекрасное поле листа.
 Да, в то время, как вы читаете эти строки, вы можете заметить чёрные буквы текста и белый фон, на котором они видны, можете почувствовать собственное дыхание, можете почувствовать поверхность на которой сидите, можете услышать окружающие звуки и можете осознать насколько сильно у вас чешется нос…
 Если вы его почесали, боюсь я вас уже изменил. Простите, мой домус - это просто набросок и крик души. Если вам рассмотрение моей личности, плотно слившейся с домусом, показалось таким же интересным, как если бы вскрывали моё тело, ещё раз извиняюсь.

P.S. Мой домус иногда оглашается радостными воплями соседей с просьбой сделать потише тяжелейший хардкор. Это очень приятно, гораздо более приятно, чем видеть лица людей, ругающихся от моего ирокеза, косухи и остроносых сапог с железом… ;-)